Свадьба

Новобрачные постарались улизнуть с поляны незаметно. Ужасно не хотелось получать никакие нетрезвые напутствия, пожелания удачи, двусмысленные советы и похлопывания по плечу, мол, вы там потрудитесь, ежели чего, спрашивайте и т.п. И потом, когда жених и невеста уходят, праздник обычно сходит на нет, а им не хотелось портить веселье гостям. Поэтому тссс, тихо-тихо. Рекс взял невесту за руку, и они тихонько отделились от танцующей толпы и, как только покинули освещенное кольцо поляны и шагнули в тень, стали невидимы для остальных. Макс сидел, прислонившись к дверям домика, в котором должны ночевать молодые. Сейчас они танцуют с гостями на поляне и придут не скоро — он успеет уйти. Не потревожит их. Они ничего не узнают. Торопливо, жадно давясь, он пил из горла стащенный из отцовских запасов виски. Он не чувствовал собственного горла - так жгло, и был уже в уматину пьян. Макс не мог разумно объяснить, что его принесло сюда, пить он начал еще на кухне, сидя на полу среди опрокинутых стульев и разгромленной посуды, но примерно на середине бутылки приплелся на крыльцо. Трехголового дракона больше нет — эта свадьба его последний полет. Он рад за брата, рад за нее, но не знает, кого из них любит сильнее. Близнец размазывал по веснушкам слезы, пытаясь привыкнуть к своему новому одиночеству. Он немного заблудился в этой любви, и даже потерял себя, и это нехорошо… Да, нехорошо сидеть здесь и сейчас, как будто он их подкарауливает… Он поправил повязку на руке — порез саднил, и шрам навсегда останется воспоминанием об этой свадьбе. Но почему, почему он оказался совершенно не готов к тому, что у Рекса будет какая-то другая, отдельная от него жизнь? Почему им пришлось делить любимую девушку? И почему Рекс? Чем он лучше него, Макса? Нет, так нельзя думать… Нельзя… Надо уходить. Да, сейчас он еще немножечко посидит и уйдет. Когда-то он поклялся ей, что будет счастлив. И он обязательно будет. Только пока не знает, как. Он поклялся. Он справится. Надо идти… Еще чуть-чуть… Рекс вел жену под ночными деревьями, ощущая всей кожей, как возбужденное веселье незаметно сменяется настороженным предвкушением, отчего казалось, что душный летний воздух сгустился, и сильнее запахло выжженной на солнце травой и луговыми цветами. И хотя они уже бывали близки, но сейчас оба чувствовали не просто желание, а волнение от ожидания близости и долгожданного уединения, как будто должны исполнить любимый танец на бис. Пару раз останавливались и долго и неторопливо целовались, продлевая это ожидание — наконец-то не на людях, теперь уже как муж и жена. Так, не спеша, дошли до дома. Макс спал возле дверей, свернувшись калачиком, сжимая в руке пустую бутылку. Запах виски разил все живое в метре от домика. — Макс?! Ты… Блять, ты чё так нажрался-то? Балбесина! - брат тряхнул его за плечо. — Слышь, он целую бутылку выпил! Мама дорогая... — Вставай же… дурачина! Эй! — в четыре руки они пытались растолкать третью незадачливую драконью голову. Голова моталась из стороны в сторону и была невменяемой. После нескольких неудачных попыток привести Макса в вертикальное положение, они его прислонили к стенке. Невеста сползла на пол и согнулась и затряслась, как будто у нее внезапно заболел живот, ее душил истерический смех, хотя было совсем не до веселья. От понимания, почему так напился близнец, живот скрутило тревожным и липким предчувствием, с которым разбираться совсем не хотелось. Особенно сейчас. Плохо, в общем. Не смешно совсем. — Что делать-то будем? Его нельзя здесь оставлять — иначе вся община мгновенно узнаёт. Ему проспаться надо. Надо бы его положить куда-нибудь. — Давай в дом. Не дай бог отец увидит. Придержи дверь. Тяжелый, зараза… — Мммм…. Грхм… Рекс подхватил подмышки брата и волоком затащил в дом, уложил на красивую, пышно убранную постель. Макс издал какой-то всхлип и затих, раскинувшись на белоснежном кружевном покрывале. — Макс, ты упился, как свинья! Проспишься, я тебя урою! — Тищщщ… Прекрати. Новобрачные какое-то время молча рассматривали истерзанного неразделенной любовь и выпивкой Макса, вид у него был помятый, рыжие волосы разметались по кружевной подушке. Невеста чуть не до крови кусала губы, Рекс и не подозревал, что способен так сильно злиться на брата. Вместе его раздели и укрыли, незачем ему в таком виде тут валяться. — Пойдем на наше место, — предложила она, потянув его за локоть. — Все равно где-то спать надо, только одеяла возьми, а то исколемся все. — Ладно, пойдем, — вздохнул Рекс и вытянул из-под спящего брата одеяло и простыни. — Гад ты, Макс! «Их» место — это небольшой сарай на окраине «деревни», заваленный всякой рухлядью, инвентарем и пахучим свежим сеном. Здесь они впервые поцеловались, здесь год назад решились на более откровенные ласки, здесь, истомленные ожиданием свадьбы, нередко уединялись последние три месяца. — Ну что, спать? — почему-то шепотом спросил Рекс, раскладывая на сене одеяла и простыни, стянутые с брачного ложа. — Не сейчас... Поцелуй меня… Зашуршала ткань, белые одежды полетели на простыни. Она легким движением распустила свою прическу, и тяжелые соломенные косы упали на плечи. Рекса всегда завораживало это зрелище, любимое искушение — зарыться пальцами в густые волосы. Удивительно, но сейчас он даже прикасался к ней по-другому, хотя, казалось бы, ничего особенно не изменилось. Теперь в его жестах проскальзывало собственническое — «моё», «моя». Жена. — Ну что, муж мой, ты готов к брачной ночи? — она повалила его на сено, стягивая рубашку. — А ты проверь… — и беззастенчиво направил ее руку. — Ого… Ну, тогда держись… Его всегда поражали в ней вспышки резких, откровенных и одновременно нежных ласк. Он перевернулся и в свою очередь опрокинул ее на спину. Руки с плеч понеслись вниз. И раздался первый вздох, и первый стон в ночи. Вдруг Рекс почувствовал, как она напряглась и сжалась под ним, ладони перестали ласкать его спину.  — Э-э… Что случилось? — Рекс… — прошептала она испуганно. — Здесь кто-то есть. Резко, в одно движение, вскочил и прислушался. В изголовье едва слышно шуршали сеном. Мышь? Но вслед за шорохом послышался сдавленный смешок. Нет, мышь так хихикать не может. — Эй, кто здесь? — громко и с угрозой спросил он. — Выходи! Прислушавшись, он уловил приглушенную возню у окна. Из-под подоконника поднялась рыжая конопатая голова. Да бляха-муха!  — Какого... Ты что здесь делаешь?! Его пятнадцатилетняя сестра смущенно озиралась, потирая голой пяткой ногу и косилась куда-то в сторону. На ней была надета какая-то легкомысленная кружевная маечка и шорты. Рекс вдруг сообразил, что сам не очень-то одет и быстро прикрылся простыней. — Ничего. Сижу.  — Блин, ты же слышала, что мы зашли, не могла сказать? Почему молчала?! Почему не в доме спишь? — А вы почему не в спальне?! Вам целый дом приготовили, это вас здесь быть не должно! — с неожиданным наездом возмутилась сестрица. Характерец у нее был еще тот. Совсем отец ее избаловал. — Не твое дело. Кыш отсюда. Рыжая замялась и оглянулась куда-то вниз. Там что-то закопошилось. Ага.  — Таак. Кто там с тобой? — час от часу не легче. — Ну-ка вылезай! Рядом с Рыжей зашебуршало и поднялось что-то лохматое, Рекс чуть не крякнул от ужаса — в темноте сверкнули белесые глаза Слепого. Он молча стоял, полуголый, в одних брюках. В неверном свете из окна его худое тело выглядело почти прозрачным. И на светлой его коже темнели недвусмысленные отметины. — Охренели что ли?! Еще раз засеку, отцу расскажу. И Сфинксу. Рано вам еще! Ну-ка марш по кроватям! Рыжая проворно сгребла их одежду, очень быстро натянула через голову кофту, подхватила Слепого за руку, и они, как были, босые, выскочили из сарая. Рекс успел отпустить на ходу Слепому подзатыльник и шепнуть в ухо — еще раз увижу, убью, тоже мне... кавалер нашёлся! Отойдя от брата на безопасное расстояние, Рыжая обернулась и показала ему язык. Зашибись брачная ночь. Проржавшись, молодые снова повалились в сено. — Слушай, Рекс, — прошептала она, глядя в его серые веселые глаза и поглаживая веснушчатые скулы. — Отсюда надо валить. — В смысле? Здесь больше никого нет.  — Да не, из общины… Надо уезжать из «деревни». Ты же планировал переехать в город? Так невозможно жить — на виду у всех. — Да. Мы уедем. Мы обязательно уедем… А теперь иди ко мне…