Берега

- Сколько? – Хаширама быстро стащил верхнюю часть кэйкоги через голову, машинальным жестом разминая мышцы спины и хватая с футона заранее заготовленную рубашку. - Девять тяжело ранено, двенадцать мертвых. Не уверена, что мы забрали всех, кто-то мог остаться под холмом, - отрапортовала Тока, следя быстрым взглядом за движениями Хаширамы. - Тогда отправь кого-то проверить, - вмешался Тобирама, на ходу развязывая шелковые шнуры на плечах и животе и сбрасывая на пол доспехи. С громким лязгом пластины упали на пол, но Тока, стоявшая близко к нему, даже не шелохнулась, полностью сосредоточенная на докладе и ответе Хаширамы. - Отправь и сама пойди, - Хаширама рассеянно кивнул словам младшего брата, стремительно направляясь к выходу из комнаты и аккуратно тесня девушку плечом. Тока отпрыгнула в сторону, но, тут же спохватившись, проследовала за Хаширамой, - если там остался кто-то, кому мы еще можем помочь… - Поняла, - Тока кивнула его словам, скрываясь в коридоре. Оттуда уже слышался ее громкий командный голос: она звала на подмогу свободных мужчин, чтобы вернуться на место утреннего сражения и еще раз проверить возможных выживших. Хаширама уже не разбирал ее слов – его мысли стремительно оккупировали страшные цифры. Девять тяжело раненных. Девять тяжело раненных членов его семьи. И двенадцать погребальных церемоний, которые им придется провести сегодня. Хаширама буквально выпал в коридор, ускоряя шаг и практически переходя на бег, чтобы унять дрожь в перенапряженных мышцах и вмиг похолодевших руках. За спиной он слышал скорые тяжелые шаги Тобирамы и его сбивчивое дыхание. А затем и голос: - Двенадцать убитых… на этот раз все еще хуже. Хаширама тяжело сглотнул, не замедляя бега. Коридоры полнились безумной какофонией звуков – ото всюду слышались голоса людей, резко и коротко переговаривавшихся, страшные стоны и тихие хрипы раненных. Взгляд Хаширамы скользил по раздвинутым сёдзи, проверяя комнату за комнатой – где он может быть нужен больше всего прямо сейчас? - Сюда, - бросил Тобирама, хватая брата за рукав рубахи и останавливая напротив общей комнаты главного дома, где торопливо размещали троих мужчин и одного парня явно младше их. Его правая рука безвольно свисала с носилок, окровавленные пальцы касались пола. Плечо было вывернуто так, что ключичная кость торчала наружу переломанным острием, а целой рукой парень прижимал к шее побагровевшую тряпку. - Тетсуя, - Хаширама мгновенно дернулся, обгоняя брата на пути к носилкам. С тремя взрослыми мужчинами справятся два ирьенина, что крутятся между носилками, и Тобирама. Сэнджу Тетсуя держал тряпку на своей шейной артерии, которая грозилась вот-вот разорваться, неестественно вздыбленная торчащей наружу ключицей, и Хаширама был нужен ему. Если с этим вообще что-то можно еще было сделать. - Твою мать… Нужно сказать Канаэ, - прошипел Тобирама за плечом склонившегося над Тетсуей брата, и Хаширама буквально спиной ощутил, как Тобираму передернуло. - Иди к другим, - Хаширама махнул рукой в сторону раненных мужчин. Две женщины, ирьенины, увидев свободные руки, тут же поспешили ввести Тобираму в курс дела. Хаширама уже ничего не слышал – его мысли все еще занимали цифры, а руки осторожно отнимали у Тетсуи тряпку. Двенадцать мертвы. Девять ранены. Один вот-вот умрет у него на руках. - Тетсуя, - позвал Хаширама, - Тетсуя, это Хаширама. Не шевелись, не говори, ничего не делай. Я помогу. Глаза Тетсуи закатились, пересохшие потрескавшиеся губы ловили воздух, выпуская лишь слабые хрипы. Нужно сосредоточиться на цифрах. Нельзя смотреть Тетсуе в глаза. Ни в коем случае не смотреть ему в глаза. - Канаэ…- прохрипел Тетсуя, - Тока скажет?.. - Молчи, - шикнул Хаширама. Не смотреть Тетсуе в глаза. Не думать о том, что Канаэ наверняка уже обо всем узнала и не находит себе места в соседнем крыле дома. Тетсуе лучше и правда не говорить, только слушать – кровь бьется в крупной артерии, натянутой, истончившейся и лишь чудом не прорвавшейся, и каждое вымученное Тетсуей слово будто протирает хрупкую ткань сильнее слой за слоем. Думать о цифрах. Не думать о том, что кровь вот-вот прыснет тугой струей вверх, навсегда лишив Тетсую способности говорить. А Канаэ – желания жить. Хаширама посмотрел в темную ткань артерии - на ней обнаружилась слабенькая сдерживающая стяжка чакры, топорная и положенная наспех. Должно быть, кто-то наложил ее, когда парня забирали из долины. Скорее всего, это была Тока, которая нашла его в крови, изломанного, стонущего в изрытой взрывом земле. Неумелая стяжка, местами прохудившаяся, настолько слабая, что вот-вот рассеется, если не укрепить ее, не сложить печати и не зафиксировать артерию до тех пор, пока он не вправит на место заострившуюся кость, осколки которой виднеются в зияющей ране на груди парня. Даже странно, что кость еще не распорола сосуд, пусть его и сдерживает кольцо стяжки. Хаширама опустил голову, заглядывая в разрыв грудины снизу, и его затылок неприятно сдавило, будто кто-то намотал на кулак волосы и резко дернул назад. Острый конец кости плотно сидел в артерии, и только тонкое колечко чакры позволяло сосуду еще сохранять свою целостность. Если развеять стяжку, если в то же самое мгновение не наложить новую… Руки Хаширамы продолжали трястись, влажные и холодные. Его разум вновь заняли цифры. С практически стопроцентной вероятностью он ничего не может сделать для Тетсуи. Хаширама сжал пальцами собственную переносицу, сверля микроскопическое отверстие в артерии взглядом. Продолжать думать о цифрах. Точнее – о времени, которое ему необходимо, которое он может позволить себе. Если ничего не делать, стяжка в любой момент исчезнет, и артерия прорвется. Если попытаться заменить стяжку более совершенной, то артерия прорвется. Если сейчас сразу вправить сломанную кость, то артерия прорвется. Думать о цифрах. Двенадцать похоронных церемоний и еще одна? Хаширама отбросил тряпку на пол, пододвигаясь ближе к носилкам и всматриваясь сосредоточенно и отчаянно в тонкое зеленое кольцо стяжки. Каждая секунда промедления приближает Тетсую к смерти, но любое неосторожное и недостаточно быстрое движение гарантирует ее. И, говоря откровенно, - любое движение. - Хаширама? – голос Тобирамы отвлек Хашираму от нервного изучения раны Тетсуи, - что там? - Плохо, - одними губами проговорил Хаширама, гадая, слышит ли еще его Тетсуя, - смотри сам. Тобирама, мгновенно очутившись рядом с братом, окинул взглядом кольцо, стягивающее тот участок артерии, в который впилась кость. На лбу Тобирамы выступила испарина, а глаза его расширились, изображая настоящий страх. - Это… это…- он понизил голос, впрочем, тут же замолчав и вовсе, неспособный подобрать правильных слов. Это верная смерть, разве не так хотел сказать Тобирама? Думать о цифрах. У Хаширамы есть десятая доля миллисекунды для того, чтобы заменить непрочную стяжку, которая непременно развеется, если воздействовать на нее напрямую или попытаться наложить новую поверх. Не думать о том, как это вообще произошло с ним. С таким ранением Сэнджу Тетсуя вообще не должен был дотянуть до этой минуты. Могло ли случиться так, что артерию задели только при транспортировке, а с земли его поднимали с простым переломом… Думать только, исключительно о цифрах. Артерия лопнет быстрее, чем десятая доля миллисекунды. Других цифр у Хаширамы не стало. - Ты все равно быстрее меня, - негромко заметил Тобирама, тяжело дыша старшему брату в затылок и не сводя взгляда с Тетсуи, - я даже не… не знаю, чем… - Тобирама-сама! – позвала одна их женщин-ирьенинов, - помогите! - Да, - быстро отозвался Тобирама, с трудом отрывая взгляд от белого точно бумага лица Тетсуи. Думать о цифрах: в комнате еще трое тяжело раненных, два ирьенина, один самоучка-Тобирама и один Хаширама. Он не бог, даже если он очень силен. Даже если почти равен богу по силе, хотя сам никогда так и не думал. Но он единственный, кому может повезти. Думать о цифрах. Еще пара секунд, и он рискнет. Не может не рискнуть, иначе будет ненавидеть себя столько, сколько ему еще здесь отведено. Обжигающе горячая кровь ударила резко – быстрее безусловного рефлекса, велящего мышцам века защитить глаза от любой угрозы. И уж точно значительно быстрее, чем Хаширама успел отпрянуть от носилок, все еще твердо удерживая наполненные чакрой и в секунду отнявшиеся от ужаса руки над зияющей раной в груди Тетсуи. Хаширама стремительно слеп, пытаясь сморгнуть бившую в лицо кровь. Думать о цифрах. Двенадцать уничтоженных горем женщин. И еще одна.