Берега

Тобирама несся по коридору, ловко огибая сновавших туда-сюда людей, встречавших его неуверенно-опасливыми взглядами: в главном доме, как и, впрочем, за его пределами, уже три недели никто и никуда так не спешил. Тобираму не слишком волновало то, как он выглядел со стороны или какое впечатление производил на родичей - его бег подпитывала сила клокотавшей внутри ярости, что посылала импульсы каждой мышце тела. Оно так и подскакивало в воздухе с каждым тяжелым шагом, точно пружинный механизм. Даже у искомой комнаты он не замедлился, но лишь размашисто распахнул хлипкие старые сёдзи, чтобы влететь внутрь и застать в ней ее обитателя - за его чакрой, ее перемещениями и всплесками, он следил с особенным вниманием последние несколько дней. Как будто знал, что это непременно ему пригодится. И чутье его не подвело. Все случилось быстро: Тобирама напрыгнул на брата со спины, поваливая его на татами и крепко фиксируя его руки по обеим сторонам от головы. - Деревня? Ты это всерьез?! Хаширама смотрел на него ошалело, широко раскрытыми глазами, в которых читались предельное удивление, недовольство и какая-то нервозность. Резкая и злая реплика Тобирамы добавила к ним и легкий оттенок разочарования. - Тока…- Хаширама тяжело и прерывисто выдохнул, силясь спихнуть с себя брата, но Тобирама продолжал неподвижно его удерживать, - отпусти, поговорим. - Значит, все-таки решил мне рассказать? - проговорил Тобирама издевательски, - так расскажешь! Или мы теперь только через Току переговариваемся о таком? Хаширама вновь резко дернулся, сталкивая таки младшего брата на пол, но обнаруживая, что отпускать его Тобирама не намерен: он сжал руки на запястьях Хаширамы еще сильнее и обхватил ногами его ноги, стараясь снова подняться с пола и оказаться выше, чтобы взять преимущество. Хаширама уверенно выворачивался, чем, казалось, еще сильнее распалял брата. - Да я вообще не хотел… чтобы так...вышло!.. - отплевываясь от волос, мешавших обзору, Хаширама усиленно отталкивал Тобираму. - Не хотел - вот и собрался строить деревню с этими...этими…- Тобирама плотно сжал губы, шумно дыша носом и продолжая удерживать Хашираму на месте, - да ты о чем думал?! - Нет, деревню хотел…- Хаширама оттолкнулся назад, ловко выскальзывая из хватки Тобирамы и отмахиваясь от собственных волос, так некстати мешавших сейчас смотреть и дышать, - нужно было...чтобы мы с тобой вдвоем поговорили… - И ты поэтому Току ко мне послал? - Тобирама быстро поднялся, снова хватая брата и дергая его за ногу на себя. - Я не посылал! - нервно и одновременно будто извиняясь рявкнул Хаширама и опять дернул ногами на себя, высвобождаясь, но все-таки не успевая податься назад, - мы с ней… говорили про...да отпусти ты меня! Тобирама только молча упирался, не желая выпускать брата и прожигая его лицо своим свирепым взглядом. Руки Тобирамы схватили и безжалостно тянули и сжимали предплечья и запястья Хаширамы, а ноги силились сделать выпад, чтобы не то хорошенько пнуть его, не то снова поймать в фиксирующем приеме. - ...про то, что ты явно против, но… ты неделю меня избегаешь, - Хаширама приподнялся, вовремя парируя коленом попытку Тобирамы снова себя обездвижить, и ловко схватил его за руку, - а теперь еще и нападаешь! Что такого она тебе сказала, что тебя так… разозлило... Явно слабая, но весьма серьезная с эмоциональной точки зрения потасовка, так напоминавшая их детские полушутливые драки, и правда навевала мысль о запоздалом выражении скопившейся обиды, и яростный вид Тобирамы, который весь уже раскраснелся и сосредоточенно пыхтел, только подтверждал быструю догадку Хаширамы. - Я столько… столько раз с тобой пытался заговорить...после этого… собрания, - Хаширама навис над братом, внимательно и убеждающе глядя ему в глаза, - но ты все злился. С кем...еще мне говорить… если не с тобой?.. - Но с Токой ты поговорил, - гневно выпалил Тобирама, не стесняясь более в выражении своего недовольства и пребольно пиная брата в бедро, что ненадолго оттолкнуло Хашираму, дав Тобираме новую возможность напасть. Больно прокатившись по полу и буквально протирая боком жесткие татами, он сгреб Хашираму в охапку и обернул руку вокруг его шеи, хрипло дыша ему в правое ухо. - Потому что ты…- Хаширама уткнулся локтем ему в бок, пользуясь тем, что рука Тобирамы на шее мгновенно ослабла, и рывком отпрыгивая в сторону, - и слова не дал тебе сказать… после того… Хаширама тяжело дышал, упираясь коленями в пол и потирая неприятно занывшую шею. Откуда в Тобираме столько злости? Он что, и правда его задушить хотел?.. - Но уж точно не стоило просить ее выполнить эту братскую обязанность! - язвительно выплюнул запыхавшийся Тобирама, быстро поднимаясь и поправляя на себе верхнюю часть кэйкоги - она расхлябалась и задралась, и Тобирама краем глаза заметил широкую красную ссадину на своем боку. - Я не просил, - Хаширама медленно покачал головой, - да что случилось-то между вами двумя? Тобирама снова плотно сомкнул губы, в эту минуту приобретя удивительное сходство с надувшимся от обиды ребенком. Он повернул голову в сторону от Хаширамы, явно стараясь отдышаться и успокоиться, что, казалось, давалось ему очень и очень непросто. - Но именно Тока рассказала мне о том, что будет деревня, - Тобирама запахнул рубаху, тихо шипя, когда грубоватая ткань задела свежую ссадину. Хаширама тяжело вздохнул, на короткое мгновение посылая чему-то невидимому на потолке полный усталой мольбы взгляд, а затем встал на ноги, отряхивая свою юкату и, точно извиняясь и укоряя одновременно, посмотрел на брата: - Я не просил ее об этом, - он отбросил волосы с лица решительным жестом, - прости, если ее слова тебя задели. Я говорил с ней о том, что ты отказываешься меня слушать. Тока...после тебя единственная, кому я могу многое доверить. Она, наверное, хотела помочь и… - Помочь?! - Тобирама сверкнул злым взглядом, - да уж, помощь лучше некуда!.. И тут же замолчал, оборвав себя на полуфразе. Как бы ни хотелось ему изгнать эту мысль из своего сознания, но она и правда помогла. Именно с ее легкой руки Тобирама позволил себе дать причине своих сложных терзаний последнего времени имя. Которое он, впрочем, тут же возненавидел еще сильнее, чем когда-либо прежде. - Но... ты пришел, - Хаширама не выдержал: широко заулыбался, - и говоришь со мной. Значит, и правда помогла. Тобирама только резко и недовольно фыркнул, запуская руки в карманы хакама и снова отводя от брата взгляд. - Я правда собирался поговорить с тобой о деревне, Тобирама, - миролюбиво проговорил Хаширама, подходя к окну комнаты и выглядывая за его пределы - туда, где небольшой зеленый луг за главным домом обступали немногочисленные деревья, - и знал, что смогу тебе все так объяснить, чтобы ты меня понял. Тобирама все еще молчал, захваченный в силки вновь навалившимися на него тяжелыми чувствами, неотрывно связанными с именем, которыми он их назвал. И теперь он отчетливо понимал, что именно его так взбудоражило, заставив налететь на брата и затеять эту нелепую драку, за которую ему теперь было словно бы несколько совестно. - Это наш следующий шаг к мирной жизни. Если мы объединимся, построим что-то сообща, то нам будет что беречь...по-настоящему. Ты и сам знаешь, что по-другому не получится. Если мы больше не хотим умирать и убивать, то следует найти что-то, ради чего мы будем жить. И это дом для всех нас, - тихо заключил Хаширама. Конечно, он и сам знает. И в других обстоятельствах он не горячился бы слишком, не дал бы воли эмоциям. Но… - Конечно, мы будем жить так и там, как и где захотим. Они в своей части деревни, мы в своей. Я понимаю, что все должны еще научиться… привыкнуть… Но я много раз представлял, как мы завершим наши сражения и соединим усилия для новой цели. Будут и еще люди, ведь в округе полно небольших поселений, в которых живут другие кланы, сильные и полезные союзники. Представлял, как они станут нашими соседями и помощниками… Мне трудно придумать причину, по которой этого следовало бы избегать. У Тобирамы вот была одна. Довольно веская и совершенно точно не придуманная. Он тяжело сглотнул, ощущая, как дыхание снова учащается, а щеки пылают. Ладони покрыла испарина, и он старательно тер их о подклад карманов брюк, молясь о том, чтобы Хаширама не отвернулся от окна, чтобы не захотел посмотреть на него сейчас. Не увидел его смятение. Не увидел его страх. - Тока не должна была подначивать тебя, но, боги свидетели, все это лишь к лучшему. Уж не знаю, чего она добивалась… Но я бы все равно рассказал тебе. И я не хотел ставить тебя в неприятное положение опять, твое мнение всегда было важнее прочих. Ты бы и сам увидел, что воздвигнуть деревню, окончательно похоронив вражду, встать во главе ее и построить лучшее будущее для всех людей - это самый верный исход нашего мира с Учиха. Ведь никто не воюет со “своими”. Тобираму прошиб холодный пот, и ссадина на боку остро заныла вновь, точно тело старалось отвлечь его от душевной боли слабой дозой физической. Тока добилась главного - заставила Тобираму иметь смелость признать собственные чувства, но Хаширама готовился сделать много больше: столкнуть его с ними лицом к лицу. Никто не воюет со “своими”... - Тобирама? - позвал голос Хаширамы откуда-то издалека, и Тобирама моргнул, заставляя себя сосредоточиться взглядом на взволнованном лице брата. … даже с теми, кто убил…? - Что ты думаешь? - осторожно спросил Хаширама. Тобирама думал, что он покойник. Непродолжительно, не всерьез, но эта мысль овладела всем его существом, на мгновение выбив из легких последние остатки воздуха. - Когда...будет деревня…? - тихо и серьезно спросил Тобирама, и Хаширама будто испытал слабое облегчение. Брат не спорил. Не кричал, не затевал новой драки. Не хмыкал, не язвил, не пригвождал его к месту убойными логическими аргументами, которые нередко спускали Хашираму с небес на землю. - Как только все будут к этому готовы, - пространно заметил Хаширама, и его слова отозвались в каждой мышце тела Тобирамы холодной волной острого страха. Ясно, о чем он говорит. Как только Учиха Мадара оправится от своей потери, они будут строить деревню. Тобирама действительно не спорил: не хотел и не мог. Это и впрямь было самым правильным, закономерным решением, которое позволило бы навсегда обезопасить себя от новых битв хотя бы с теми, кто делит с ними одну землю. Пожалуй, Тобирама в иных обстоятельствах и сам сделал бы такое предложение. Одна беда - придется учиться жить бок о бок с давними врагами, с теми, с кем они десятилетия подряд ожесточенно сражались. Но, сказал бы он также, это меньшее зло во имя общего блага, и люди рано или поздно привыкнут, изменят свои чувства, найдя себе новую цель. Разумеется, это отнимет достаточно времени, но эта цель, как никакая иная, оправдывает средства - так бы он подытожил. В иных обстоятельствах. То есть, если бы не убил Учиха Изуну. - Ты согласен со мной, брат? Ты ни о чем не хочешь спросить меня? Тобирама спросил бы, если бы его язык во рту внезапно не распух и не перестал поворачиваться. У него был вопрос: можно ли считать “своим” кого-то, кто собственными руками убил твоего любимого и единственного младшего брата? Тобирама лишь коротко посмотрел в лицо Хаширамы и мотнул головой, заставляя все же себя говорить: - Нет. Мне все понятно. И… ты прав. Никто не воюет…- он сделал неровный и шаткий шаг прочь из комнаты, усилием воли подбираясь, стоило лишь очутиться за порогом, - со “своими”. Если бы Тока сейчас затеяла с ним свой разговор о чувствах, он ответил бы себе и ей куда честнее. Не только удовлетворение и сожаление. Но и страх.