Берега

- Ты точно как отец, - со вкусом растягивая слова, Изуна прошелся по тренировочной площадке, всматриваясь в частые свежие отпечатки ног на траве и оголенной земле, свидетельствовавшие о том, что на этом самом месте недавно разгорелась битва. Мадара едва удержался от того, чтобы выразительно фыркнуть. Изуне было хорошо известно о том, что для его старшего брата такое сравнение отнюдь не являлось лестным, скорее, лишь напоминало о качествах, которых он мечтал бы изжить или и вовсе никогда не развить в себе. Поэтому теперь он перехватил катану поудобнее, решительным шагом двинувшись в сторону оружейной и стараясь при этом унять внезапно заметавшийся в каждой клетке тела пульс. Наверное, не стоило вот так бросать Изуну, который, очевидно, сделал над собой серьезное усилие, пойдя на примирение первым. Следовало бы продемонстрировать больше внимания и заинтересованности в разговоре, которого сам Мадара ждал с нетерпением и волнением с того самого момента, как Изуна пришел в себя. Не он ли искал его по всему дому в тот день, чтобы расставить все точки над «и»? Конечно, и его гордость в значительной степени была задета поведением младшего брата, но Мадара, откровенно говоря, довольно быстро понял, что именно произошло между ними с Изуной, и поэтому сейчас нехотя признавал, что должен был бы радоваться внезапной перемене настроения брата. Но выходило отчего-то с трудом. Впрочем, Изуна в совершенно несвойственной себе манере пошел ему навстречу первым и, очевидно, готов был дать ему время. Неслыханное по меркам обоих братьев и Учиха в целом эмоциональное великодушие, способное обескуражить любого. Он стоял на поляне под тяжелым солнцем и следил за каждым действием Мадары, казалось, с терпеливой готовностью ожидая от него ответной реплики. - Он тренировал нас точно так же, никогда не давал забыть о настоящем предназначении военной подготовки. Хотя мы оба знаем, что он иногда бывал излишне жесток. Мадара бережно уложил катану в подставку, и его руки невольно сжались, задерживаясь на ножнах дольше, чем полагается. Неужели Изуна переменил тактику с полного игнорирования старшего брата, решив извести его странными и неприятными напоминаниями об отце? И разве сам он так уж много требует от Хизоки, что его следует называть излишне жестким? - Тебе не нравится то, что я делаю с этим мальчиком, Изуна? - Мадара отвел взгляд от дощатой стены, заставляя себя не оборачиваться полностью. Что-то внутри оглушительно кричало ему о том, что на лице Изуны написана жестокая издевка, и он не хотел бы увидеть ее воочию. Остальная часть его существа, не отвечавшая за паранойяльный поиск подвоха во всем на свете, буквально умоляла его не лезть на рожон и дать младшему брату сказать обо всем, о чем он сочтет нужным. Даже если для этого Мадаре придется пропустить не одно колко-обидное замечание о собственном сходстве с Учиха Таджимой, будь оно неладно. В конце концов, Изуна редко вылезал из бутылки раньше Мадары, и к этому стоило отнестись как минимум с уважением. - Я так не сказал, - заметил Изуна, присаживаясь на край подия, - В конце концов, мы стали теми, кем стали, только благодаря отцу. Ох, ну конечно. Никто не умел так почитать и любить Учиха Таджиму. По крайней мере, так уверенно и глубоко, как его младший сын Изуна. Собственное недовольство, полыхнувшее внутри у Мадары на короткий миг - лучшее тому доказательство. Он снова ошибся, отыскав в словах Изуны попытку поддеть, а не похвалить. Тоже фамильная черта. Мадара вышел из оружейной, буквально заставляя себя смотреть брату в лицо. Спокойное, решительное и отчетливо эмоциональное, впрочем, как и обычно. - Теперь мы можем поговорить, - с долей осторожности напомнил Мадара, останавливаясь прямо перед Изуной и стараясь не смотреть на него сверху вниз. Но сесть рядом почему-то все равно не решился, будто боясь спугнуть. - Да, - Изуна твердо кивнул ему, - Я пришел затем, чтобы сказать тебе, Мадара, что мне не стоило пытаться порвать с тобой отношения. Все-таки мы братья, и ты единственный, кто у меня есть. Сейчас я понимаю это отчетливо как никогда. Мадара не сразу нашелся, остолбенев. На долю секунды в его разогретом солнцем и недавней битвой сознании мелькнула шальная мысль о том, что младший брат, очевидно, шутит - Изуна, которого он знает, никогда не приходит и извинениями, пусть даже и очень завуалированными. Как бы ни был не прав, как бы превратно ни судил о других и о другом, - упрямился до самого конца, обычно бывавшего победным. Это, разумеется, роднило их не меньше крови и фамилии, оттого и было особенно удивительным. По всей видимости, испытываемое Мадарой удивленное недоумение живо отпечаталось на его лице, и поэтому Изуна поспешил заговорить вновь: - Но это не значит - и не будет значить никогда, - что твое решение насчет Сэнджу мне близко и понятно. Я не принимаю его. Мадара вернул себе самообладание сразу после того, как отгремела последняя острая реплика младшего брата, которого он теперь узнавал. - Я было подумал, что тебя подвергли гендзюцу, - мрачно усмехнулся Мадара, без малейшего опасения более снова разозлить его, - Прими и пойми ты это решение, это был бы не ты. Изуна просто не сказал этого вслух, однако в этом его своеобразном извинении определенно предполагалось некоторое “но”. Здесь было место для увесистого, выпуклого, очень заметного и неприятного “но”. И как вообще Мадаре могло прийти в голову, что все будет так просто? Ни с кем из них двоих никогда не было просто. Преступно глупо о таком забывать даже по случайности. Вероятно, кто-то знакомый с ними весьма отдаленно и непродолжительно удивился бы такому извинению с условием, но со стороны Мадары это было, конечно, значительным упущением. - И да, и нет, - на удивление спокойно ответил Изуна, опираясь согнутыми локтями о колени и не сводя блестящих черных глаз с брата, - Но ты прав, и хорошо, что ты понимаешь, что это действительно был бы не я. - Что ты намерен делать? - без обиняков поинтересовался Мадара. Чувства плещутся внутри, легко и без сожаления, почти даже без следа сменяют друг друга - так было всегда. Это справедливо для них обоих. Еще секунду назад Мадара боялся сказать, сделать, ощутить лишнего, однако теперь включился в их привычную игру, словно и не было тягостных дней в размолвке, когда он чувствовал себя почти бесконечно одиноким, когда почти остался без брата. Еще секунду назад Изуна каялся в том, что едва не совершил самую большую ошибку в своей жизни, оттолкнув Мадару, однако теперь готов был выставлять последнему эгоистичные требования, доподлинно зная, что ему не откажут. Не смогут отказать в отсутствии иного выбора - так было бы вернее. Улыбка - нехорошая, но знакомая - озарила лицо Изуны. - Ты не думаешь ведь, что я оставлю Сэнджу Тобираму в покое за то, что он со мной сделал? У него не получится зажить долго и счастливо в живописной деревеньке, которую вы с его блаженным братцем собрались возвести на костях наших предков. Как знакомо это должно было прозвучать!.. Как возвращение домой, как любящие объятья, как крепкий сон, как пылкая близость, как сытный обед после долгой дороги, как холодный ключ для умирающего от жажды. - И я прослежу за тем, чтобы без меня отныне не было принято ни одно судьбоносное решение, связанное с моей семьей. Как возвращение, но - в разоренный дом, как любящие объятья, но - лжеца, как крепкий сон, но - мертвый, как пылкая близость, но - с чумным, как сытный обед после долгой дороги, но - отравленный, как холодный ключ для умирающего от жажды, но - лишь мираж в беспредельной пустыне. Наверное, не напрасно он выучился паранойяльно ожидать и отыскивать во всем на свете подвох. Мадара сдавался: он изможденно прикрыл глаза, с внутренней мятущейся растерянностью осознавая смысл всего сказанного Изуной, чьи слова в его мигом опустевшей голове зазвучали чеканным громом, многократно отозвались нестихавшим эхом. Никогда бы все-таки не случиться тому дню, когда Сэнджу Тобирама вогнал в грудь Изуны лезвие катаны. Мадара знал: какому удивительному стечению обстоятельств ни был бы его брат обязан своей сохранившейся жизнью, скольких усилий ни отняло бы ее продление, как бы ни рисковал его спаситель, пробираясь в логово кровного врага затем, чтобы совершить самый благородный поступок из возможных, Изуна так просто этого не оставит. Еще одно замечательное свойство, которое они разделили между собой.