В шкуре героя

      — Доброе утро, — поздоровался я, ставя на стол вторую кружку кофе. — Извини, но сливок у меня нет. Молоко подойдет?       Дензил только появился из ванной, но уже полностью одетый в низко сидящие рваные джинсы и зеленую майку с дырами на груди и спине. Через некоторые из них проглядывала кожа, другие перетягивали нитки, чтобы не переходить черту непристойности. Приближаясь неспешной походкой, он вытянул руки над головой и с удовольствием потянулся, опять напоминая мне представителя семейства кошачьих.       Я бы солгал себе, если бы сказал, что мне не хватило времени отвести глаза, ведь я знал, что последует дальше, но из-за беспокойной ночи моя реакция замедлилась, мысли потяжелели, грузно ворочаясь в голове, и бразды правления перенял проснувшийся интерес. Поэтому я просто стоял и смотрел, как, словно в замедленной съемке, приподнялась майка, и появились выступающие тазовые косточки, уходящие вниз плоским треугольником.       А потом меня вдруг охватила досада, и я с трудом поборол желание запустить в него кружкой, удивляясь своей излишней эмоциональности. Давно меня не накрывало беспричинной и неконтролируемой волной едва сдерживаемого гнева, а если честно — то никогда. Такое странное ощущение: внутри точно поселился огромный хищный паук, какие водятся в тропиках, сплел клейкую паутину и теперь выжидал жертву. Тонкие нити вибрировали, и даже слабого дуновения ветра было достаточно, чтобы он выполз из укрытия, с нетерпением проверяя сеть.       — Доброе утро, — откликнулся Лонг, выглядя непростительно бодрым и отдохнувшим, хоть его одежда и намекала на недавнюю встречу с толпой голодных зомби или бешеных собак. — Молока будет достаточно, спасибо.       У меня и у самого имелась похожая рубашка, но вид гладкой кожи, обтягивающей тугие мышцы, чьи очертания живописно выглядывали из искусственных прорезей, нереально бесил. Я сам себя не узнавал, пытался успокоиться и только сильнее раздражался. Но я был бы плохим актером, если бы позволил эмоциям отразиться на лице, поэтому совершенно спокойно достал из холодильника молоко, выставил на стол и сел на свое место.       Перед тем, как уйти в ванную, Дензил попросил на завтрак тосты. Вчерашняя еда из ресторана снова оказалась невостребованной, и я подозревал, что мне не придется в ближайшее время посещать магазин. Это было хорошо, потому что я не очень любил магазины, и плохо — просто потому что именно сегодня меня сердило все без исключения.       — Как спалось? — спросил Дензил, обильно намазывая тост клубничным конфитюром.       Из всех джемов еще с детства я предпочитал именно клубничный, поэтому он всегда находился в моем холодильнике. Как только он заканчивался — я покупал новый и так по кругу. Его вкус никогда мне не надоедал и олицетворял собой одно из тех закоренелых вкусовых пристрастий, которым со временем не суждено поменяться.       — Отлично, а тебе? — Я сделал глоток кофе, не испытывая ни малейшего желания задерживаться на этой теме. Но было бы невежливо не спросить в ответ.       — Тоже хорошо. Но я несколько раз просыпался, потому что ты громко шевелился и сто… дышал во сне, — невозмутимо ответил Лонг и надкусил тост. — Снилось что-то интересное?       Я почувствовал, как по спине прошла нервная дрожь — это паук побежал проверять паутину. Пальцы чуть сильнее сжались на кружке, просто чтобы не поддаться соблазну вылить пакет с молоком на чью-то голову. Вот кто во всем виноват: и в моем сне, и в том, что я не выспался, и в плохом настроении, и в понижении курса национальной валюты и подорожанию импортных товаров (того же клубничного джема), и в росте цены на бензин, и в глобальном потеплении. Абсолютно во всем.       — Не помню, — солгал я, продолжая флегматично потягивать кофе.       Самая лучшая реакция в отсутствии реакции. Какой смысл продолжать разговор, если он не вызывает у собеседника интерес?       — Сказать, что снилось мне? — спросил Дензил, опровергая мою стройно выстроенную теорию.       Темные глаза смотрели на меня с обезоруживающей безмятежностью, заставляя сомневаться в том, что в его вопросе есть подвох. Но рисковать все равно не хотелось, поэтому я опять солгал:       — Нет.       — Мне снился ты, — проигнорировал мой ответ Лонг. Его большой палец принялся обводить края кружки, выписывая окружности, гипнотизируя монотонностью и притягивая взгляд к сильным рукам с широкими запястьями и длинными пальцами. — Мы гуляли по центру и набрели на небольшой рынок. Тебе вдруг захотелось сладкого и ты остановился на бисквитном печенье, а я пытался тебя переубедить и советовал пончики. Но ты не соглашался. В итоге ты все-таки купил, что хотел, потом мы пошли в парк и встретили там уток. Но, когда ты решил поделиться с ними печеньем, они не стали его есть и улетели. Ты тоже, кстати, не стал его есть, потому что оно оказалось невкусным. Тогда я угостил тебя пончиками, и ты сказал, что ничего лучше в жизни не пробовал.       За время его монолога мне так и не удалось понять — издевается он или говорит серьезно. Но, когда Дензил закончил рассказ и вперил в меня ожидающий взгляд, дальнейшие размышления потеряли смысл, и я просто спросил:       — Почему меня? Мог бы отдать их расстроенным уткам.       — Поверь мне, ты был расстроен гораздо больше. К тому же, они и так выглядели жирными.       — В твоих словах не хватает толерантности. Ты должен был сказать, что они были плотные или сытые.       — Какие же сытые, когда они все время хотят есть? Кстати, почему ты не ешь?       — Я не голоден.       — И немногословен. Если ты всегда такой «позитивный» по утрам, тогда нет ничего удивительного в том, что ты один. Никто не любит находиться рядом с тем, кто частенько хандрит.       — Все периодически хандрят, — возразил я и добавил, не успев подумать: — Ты же собирался строить со мной отношения?       — Я тогда еще не знал тебя настолько хорошо, — сдержанно прокомментировал Лонг, покрывая очередной тост толстым слоем джема.       — Тогда — это вчера?       — Нет, это полминуты назад.       — То есть для тебя это больше неактуально?       Темные брови поползли вверх.       — Мне казалось, что мы уже обо всем договорились.       По лицу Дензила расплылась широкая самодовольная ухмылка, что нисколько не помешало ему продолжать поедать мой джем. Я был уверен, что он специально ответил моей вчерашней фразой — врожденная вредность требовала отмщения?       — Значит, если я передумаю, то ты мне откажешь?       Дензил закинул в рот оставшийся кусочек тоста и, тщательно пережёвывая, просто кивнул.       — Вот это удар. Не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы прийти в себя.       Лонг сверкнул белозубой улыбкой.       — Как я уже говорил — никаких вторых шансов. За свои ошибки надо платить.       — Очень мудрое умозаключение для такого незрелого человека как ты.       — И в чем же выражается моя незрелость?       — Дай-ка подумать. В непостоянстве? — я мило улыбнулся над кружкой.       — Ха-ха, — протянул Дензил и отразил мою улыбку. — Ну вот у тебя и улучшилось настроение.       Я не нашелся с ответом. Давление в груди незаметно ослабло, а вместе с ним исчез и паук со своей паутиной. Время остановилось, закристаллизовалось, превратив молекулы воздуха в блестящие кусочки льда, которые выглядели как сахар и должны были быть сладкими на вкус. Меня затягивало в вязкую смолу в глазах напротив, темно-коричневую, с карамелевыми искорками. И мне захотелось закрыть глаза, чтобы остановить это падение. Сопровождающее его чувство невесомости заставляло воспринимать все происходящее в разы сильнее.       Я никогда не испытывал ничего подобного, и это пугало. Уже во второй раз за сегодня меня посетило противоречивое желание: дотронуться и не касаться, потянуться навстречу и очутиться как можно дальше. Не знаю, чего именно я боялся. Но мне казалось, что стоит только податься зарождающейся слабости, и я исчезну. Забуду обо все на свете: как правильно ходить, разговаривать, держать кружку… Утрачу привычную часть себя, превратившись в зависимое и малопривлекательное существо. И все обязательно закончится плохо. Я не знал — было ли это предчувствие, предубеждение или элементарная трусость, но что-то внутри меня сопротивлялось переменам.       Я опустил глаза в кружку — там оставалась всего пара глотков.       — Джек говорил, что ты снимаешься еще в одном фильме. И как тебе?       — Все как обычно. Много любви, экшена и фантомной боли.       — Ваши герои из враждующих кланов? — догадался я, на что он рассмеялся.       — Да, именно так. Слава богу, все на графике и не приходится часами гримироваться, как в нашем случае.       Дензил поводил по столу пальцем, сгребая крошки в кучку, а я подумал о том, стоит ли рассказывать ему о намерении кинокомпании немного изменить линии наших персонажей, чтобы слепить из них что-то новое, объединенное общей, своего рода, любовной историей. И решил этого не делать: с одной стороны, мне самому пока еще не доставало подробностей и не хотелось его дезинформировать; с другой — я сомневался в его неведении. Может быть, он уже все знал, просто не считал нужным об этом распространяться до официального объявления. В нашей сфере любая информация требовала бережного обращения, потому что могла повлечь за собой нежелательные последствия.       Я вдруг с удивлением понял, что наше время заканчивается и пора отправляться на студию. И это неожиданно вызвало сожаление.       Пока Лонг погрузился в изучение содержимого телефона, я быстро убрал со стола и переоделся. Мы не сразу спустились вниз, задержавшись на площадке возле моего «старого знакомого», который был настроен сегодня дружелюбнее обычного: ластился к нам и терся об ноги, особенно уделяя внимание Дензилу. Выяснив, что это соседский кот, Лонг спросил — как его зовут. И мне ничего не оставалось, как представить их друг другу, раскрыв тайну Тома и его хозяйки миссис Эштон. К счастью, самой ее не оказалось поблизости. Я не боялся, что она способна узнать в Дензиле знаменитость и на этой почве проявить навязчивость и любопытство — вряд ли в ее возрасте интересовались кумирами нового времени. Но она ужасно любила поболтать и именно этим своим качеством представляла для нас реальную угрозу — мы и так уже немного опаздывали.       При выходе из подъезда я уперся взглядом в знакомую феррари, нагло припаркованную у тротуара в неположенном месте. На лобовом стекле ярким пятном выделялся штраф, но Лонга это нисколько не взволновало: он выглядел как человек, привыкший получать подобные извещения. На нашей улице не возникало недостатка в свободных местах, разве что поздним вечером, когда часть жильцов возвращалась с посиделок в барах и закусочных, куда заезжала после работы. И если вспомнить, во сколько Дензил заявился ко мне в гости, то сразу становилась понятна причина его невезучести. Я бы в такой ситуации поискал место на пересекающих улицах, но с его деньгами он вполне мог позволить себе не заморачиваться подобными вещами.          Я думал, что Дензил приехал на такси, и сегодня мы поедем на моей машине. Поэтому несколько растерялся в свете новых обстоятельств и от чужого легкомыслия.       — Ты сел пьяным за руль?       Разблокировав машину, Лонг закинул сумку на заднее сиденье, нырнул спереди в салон за солнцезащитными очками, нацепил их на лицо и только после этого забрал квитанцию.       — Не пьяным, а лишь чуть-чуть нетрезвым.       — А если бы ее угнали?       Я жил в обычном спальном районе, но это не значило, что здесь безопасно и нет преступности.       — У меня такая страховка, что велик соблазн мне самому ее украсть.       Дензил поиграл бровями, скользнул за руль и завел двигатель. А я обескуражено моргнул, не совсем понимая, откуда вдруг взялась эта отчужденность — от меня будто старались побыстрее избавиться. И это задевало.       Я проводил взглядом отъезжающую машину, хмыкнул и сел в свою. Глянул в зеркало заднего вида и заставил себя расслабиться, усилием воли разглаживая морщинки на лбу. Почувствовал, как внутри ворочается уже привычное раздражение, но теперь ему составляла компанию обида. Было бы глупо искать оправдание чужому поведению — так поступают, только если тебя действительно волнует человек. На самом деле мне следовало испытывать удовлетворение, поскольку все, наконец-то, благополучно разрешилось. После стольких неприятных минут, которые я пережил по милости Дензила, вот она — такая приятная свобода.       Улыбнувшись, я надел очки с затемненными линзами и вырулил на дорогу. Выехав за пределы города и оставив позади уличную пыль с примесью едкого запаха бетона, я сделал радио погромче, открыл окно и выставил локоть наружу, наслаждаясь мягкими солнечными лучами и голубым небом.       Вопреки всему сегодняшний день имел все шансы стать отличным.

***

      Полностью готовый к съемкам, переодетый в джинсы, майку, кожаную куртку и загримированный, я стоял у входа в один из павильонов и следил за работой съемочной группы и снующими туда-сюда статистами. За пределами камер суетились пиротехники, подготавливая все для взрыва, который должен был последовать за появлением злодея у кафе, где встречались герои Мии и Адама. Наша с Николасом сцена шла следующей. Он вот-вот должен был подойти, но почему-то запаздывал, хотя над нами велась одновременная работа в гримерной, и ему уже следовало освободиться.       Сработала хлопушка, пошла запись.       Я скрестил руки на груди и с интересом наблюдал за происходящим, не уставая поражаться магии, воспроизводимой командой людей при помощи техники, которая на экране приобретала абсолютно совершенную форму.       Меня отвлек шорох за спиной. Оглянувшись через плечо, я увидел спину выскользнувшего в коридор работника. И заодно заприметил за прозрачным окошком на двери светловолосую голову Николаса. Поколебавшись, я решил к нему выйти, чтобы успеть перекинуться парой слов перед тем, как мы впряжемся в съемочный процесс. Но сразу же пожалел о своем решении: рядом с Николасом стоял Дензил, и они были не одни. Меня еще не заметили, но я все равно не успевал вернуться — двойные двери с тихим шелестом сомкнулись за спиной, отрезая путь к отступлению.       — О, Тай! Привет! — Николас так искренне мне обрадовался, на секунду отвлекшись от своей собеседницы, точно мы не виделись вечность.       Он немного раскраснелся, его глаза блестели и транслировали неприкрытый восторг: Николас без стеснения наслаждался подвернувшейся компанией.       В одной из девушек я без труда узнал Джессику — ту же актрису, которая крутилась возле Дензила на встрече с психологом. Несмотря на то, что по сценарию она играла подругу главной героини, я не часто с ней пересекался на съемочной площадке. Ее подруга Николь, начинающая актриса, задействованная в массовке, почти не уступала ей в привлекательности. Поскольку Николас был неравнодушен к прекрасному полу, чего никогда не скрывал, становилась понятна его задержка. И плывущий от удовольствия взгляд мартовского кота.       Они с Николь вернулись к оживленной беседе, а я перевел взгляд дальше, где немного поодаль находились Лонг с Джесс. Он выглядел непривычно для обычного себя в темно-фиолетовом костюме, рубашке на пару тонов светлее и галстуке с жилетом, наоборот, на пару тонов темнее. Именно в таком виде его герой появлялся в нашем мире в своей человеческой ипостаси. Темные волосы гладко прилизаны назад, пара прядей спадает на лоб.       Дензил стоял, уперевшись спиной в стену, пряча кисти в карманах брюк и полусогнув одну ногу в колене. И едва ли обратил внимание на мое появление, просто бросил быстрый взгляд и коротко кивнул, снова переключившись на Джесс и слушая ее с внимательной полуулыбкой. Она, светясь от счастья, что-то ему рассказывала, еще чуть-чуть и вспыхнет лампочкой, а потом оторвется от земли на невидимых крыльях и воспарит до потолка. Я обратил внимание, что ее рука лежала у него на локте. Через пару минут она закинет на него и ногу, а потом повиснет, облепив как плющ.       — Привет, — улыбнулся я, одновременно поздоровавшись со всеми и ни с кем в отдельности, и встал возле Николаса, сохраняя на лице вежливую улыбку.       — Я пригласил Николь с Джесс с нами в клуб, и они согласились, — воодушевленно сообщил он, а мне захотелось дать ему подзатыльник.       Я только открыл рот, как по коридору разнесся смех Джессики, заглушая возможные слова. У меня сразу же свело зубы и пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поморщиться.       — Чем больше народу, тем веселее, — все-таки выдавил из себя я.       — Будет здорово провести время всем вместе вне работы, — Николь предвкушающее улыбнулась и поправила волосы, незаметно стрельнув на меня заинтересованным взглядом из-под длинных наращенных ресниц, тем самым намекая, что она еще не до конца определилась с симпатией.       Но я нисколько не был в ней заинтересован, да и не собирался переходить дорогу Николасу. Вместо ответа я перевел взгляд за ее плечо на «сладкую парочку», ощущая, как внутри шипит от негодования.       Джесс подняла ладонь выше и, проведя по руке Дензила, оставила ее у него на плече. Это выглядело до того навязчиво, что я едва не фыркнул. Мне одинакового сильно не понравились ни ее напористость, ни его бездействие. Еще вчера Дензил предлагал мне встречаться, а уже сегодня, не прошло и суток, позволяет лапать себя какой-то драной кошке.       Не отдавая отчета в своих действиях и подталкиваемый не иначе чем сверхъестественной силой, я целенаправленно сократил расстояние и, встав перед Дензилом, поднял руки.       — У тебя узел развязался, — тихо сказал в наступившей тишине, поправляя галстук, и, закончив, с едва ощутимым нажимом провел ладонями вниз по его груди, разглаживая шелковую ткань жилета. И только после этого поднял глаза, ныряя в потемневший водоворот с вспыхнувшими в глубине отблесками удивления и азарта. — Так лучше. Не благодари.       Сердце судорожно сжавшимся комком пульсировало в горле, пальцы покалывало, как после соприкосновения с горячим фарфором любимой кружки для кофе, но внешне я оставался безупречно спокойным. Моя нервная система за последние часы явно претерпела значительные перегрузки, потому что столько сильных и противоречивых эмоций я давно не испытывал. Надо будет как следует ее подлечить успокаивающим воздействием алкоголя и крепким сном до полудня следующего дня, раз завтра такой долгожданный выходной.       Губы Дензила дрогнули, приподнимаясь на уголках и углубляя ямочки на щеках. Прищурившись, он вгляделся в мое лицо, пытаясь отыскать там следы, указывающие на мотив «преступления». Но как бы ни так — все это абсолютно ничего не значило. Если у него врожденная вредность, то у меня после общения с ним она приобретенная.       — Ты не перестаешь меня удивлять все новыми талантами, — произнес он низким голосом, обволакивая бархатистыми интонациями.       На месте Джесс я бы не стоял столбом. Один из главных принципов на охоте — не медли, а то добыча уйдет.       — Тай, давно не виделись, — словно прочитав мои мысли, приветливо защебетала Джесс, но в ее голубых глазах отражалась злость. — Я как раз рассказывала Дену о новом клубе, где можно весело провести время, но он сказал, что уже заказал столик на вечер. Ты же тоже идешь?       Она пыталась выглядеть дружелюбной, но ее холодный и напряженный взгляд открыто говорил о том, насколько ей не нравится проявленная мной инициатива. Неужели она всерьез воспринимала меня как конкурента? Это было смешно, но я не мог отказать себе в удовольствии ее позлить, хоть и не понимал причины этого желания, ведь ничего плохого она мне не сделала. А я сейчас вел себя так, как будто она выхватила у меня из рук последнюю банку клубничного джема в ближайшем к дому супермаркете.       — Ни за что не пропущу такое событие, — сказал я. — Мы все напряженно работаем и заслуживаем небольшой передышки.       — Научим всех отдыхать по-взрослому? — спросил у нее Дензил и, вытащив руку, накрыл ее ладонь, не отрывая от меня взгляда, в котором читался вызов, переставляя нас как фигуры на шахматной доске.       В ответ Джесс заливисто рассмеялась, а я, неожиданно поменявшись с ней местами и примерив на себя несвойственную мне роль, ядовито подумал, что заставлю его пожалеть о двойной игре.