В шкуре героя

      Выбравшись из бассейна, мы пересели на скамью и теперь наблюдали, как под нами собирается вода. От сырой одежды по телу пробегала дрожь и, чтобы ее подсушить на теплом воздухе, потребовалось бы не меньше часа. Алкоголь мог помочь согреться, но за ним нужно было возвращаться в зал. И как-то объяснять свой внешний вид, например, случайным падением в бассейн. Но я прекрасно понимал, что данное происшествие имеет все шансы попасть в топ «самых дурацких историй по пьяни», которые так любят припоминать целую вечность, черпая из них вдохновение для неиссякаемых шуток. Ну, а пока мы просто делали невозмутимый вид и наблюдали за серебряными бликами на вновь застывшей воде.       Я старался не поворачиваться к Камилле, чтобы она не подумала, что я пользуюсь моментом как следует ее рассмотреть в облепившем безупречную фигуру платье, которое больше ничего не скрывало, скорее, откровенно подчеркивало.       — Тебе до сих пор весело? — нарушил я молчание, успев привыкнуть к тому, как бесконечно с волос стекает вода.       — Уже не так, как до этого, — ее голос едва заметно дрожал. — Зато будет, что вспомнить в старости.       — Я бы предложил пиджак, чтобы согреться, но он, по-моему, еще более мокрый, чем ты.       Она хрипло рассмеялась.       — Ты слишком милый.       Мне надо было срочно что-то придумать — я не мог позволить ей замерзнуть.       — Я сейчас вернусь.       Я стал подниматься, когда Камилла схватила меня за запястье.       — Подожди.       Я машинально взглянул в ее большие глаза, удивляясь прозвучавшей в голосе напряженности. Ее кожа светилась в полумраке неестественной белизной, темные потеки туши расползлись по щекам, и все вместе напоминало отличный грим на Хэллоуин. Но она все равно умудрялась выглядеть красиво.       — Что-то случилось?       — Я хочу извиниться.       — За то, что собиралась меня утопить?       Она невесело усмехнулась.       — Ты даже не представляешь, насколько прав. После всего, что я сейчас скажу, обещаю не сопротивляться, если вдруг ты захочешь отправить меня на дно.       От неприятного предчувствия у меня онемело горло.       — Кхм, не понимаю. Мы же едва знакомы. Или, может быть, мы встречались в прошлой жизни? — попробовал я пошутить, только вряд ли все было настолько просто.       — Нет, я всего лишь поспорила на тебя, — с фальшивым легкомыслием выпалила Камилла. — То есть я поспорила, что заставлю тебя переодеться. Прости.       Она свела брови и закусила губу, всем своим видом выражая раскаянье. Но после услышанного мне было трудно поверить в ее искренность.       Я покачал головой, испытывая досадное разочарование. Уловив во мне перемену, она убрала пальцы, выпуская мою руку.       — И с кем же ты поспорила?       — Со мной.       Вздрогнув, я резко обернулся на голос, уже зная, кого увижу.       В паре метров от нас стоял Дензил. Рассеянный свет холодных отблесков воды и теплые огни из зала падали на него голубыми, белыми и желтыми тенями, контрастируя с темным костюмом и непроницаемыми чертами лица, превращая в незнакомца.       Во мне все перемешалось. Я больше не понимал, каких оттенков в его палитре больше — теплых или холодных.       — Повеселился? — зачем-то спросил я, удивившись прозвучавшему в голосе равнодушию.       Хотя ответ и так был очевиден. Разве спор затевают не ради развлечения?       Вместо ответа Дензил перевел взгляд на Камиллу.       — Зачем ты ему сказала?       — А почему нет? — Она встала и дерзко двинулась ему навстречу, нисколько не смущенная обвинительной интонацией. Помедлив, Дензил снял пиджак и накинул ей на плечи. — Мой выигрыш?       Камилла протянула ладонь, и, спустя мгновение, он вложил в нее ключи от машины.       Это было жестоко. Но если с Камиллой мы познакомились всего пару часов назад и нас ничего не связывало, то поступок Дензила меня по-настоящему обидел и задел.       Развернувшись, Камилла вернулась ко мне и всунула ключи в руку.       — Я правда сожалею об этой глупой шутке. Надеюсь, мы еще встретимся. Кстати, не сбрасывай со счетов Марка — по слухам, он великолепный любовник, — подмигнув мне, она повернулась к Лонгу и громко спросила, вбивая последний гвоздь в его самообладание: — Может, поспорим, переспят они или нет?       — Камилла, замолчи, — прорычал Дензил.       — Уже ухожу, — невозмутимо отозвалась она, прежде чем скрыться за боковой дверью.       Мои пальцы сжались, и острые грани металла неприятно впились в кожу.       — Ты самая заносчивая и самовлюбленная сволочь из всех, кого я когда-либо знал.       Поборов желание закинуть ключи в самый дальний угол бассейна, я швырнув их ему под ноги и решительно зашагал к выходу, но Дензил внезапно перегородил мне дорогу.         — Стой. Тебе надо переодеться. Я отведу тебя туда, где это можно сделать.       Я шумно выдохнул. Было наивно ждать извинений с его стороны.       — Ты все предусмотрел, да? — прошипел я, не скрывая злости. — И даже заранее подготовился к проигрышу?       Дензил слегка поморщился и провел рукой по голове, взъерошив волосы.       — Когда я увидел тебя с Марком, то не смог сдержаться и раскритиковал твой внешний вид при Камилле. И ей, видимо, показалось хорошей идеей заманить тебя в бассейн, чтобы заставить переодеться. Кстати, моя помощница уже привезла тебе новые вещи.       Если еще полминуты назад я просто хотел хорошенько ему врезать, то сейчас я бы уже на этом не остановился.       — Удивительно, с какой легкостью я притягиваю к себе всяких придурков.       На последних словах я окинул Лонга красноречивым взглядом, давая понять, кого именно причисляю к этой категории. В ответ его темные глаза полыхнули яростью, и на скулах заходили желваки. Еще только не хватало светящегося знака на лбу — «Осторожно! Взрывоопасно».       — Ты так злишься на меня, как будто это я предложил Камилле тебя искупать! Или заставлял прыгать к ней в бассейн!       — Ты на меня поспорил!       Дензил с видом великомученика закатил глаза.       — Господи, это же не преступление! И уж точно совершенно не то же самое, что сексуальные домогательства.       Было очевидно, что он намекает на Марка и не собирается признавать свою вину.       Не сдержавшись, я бессильно простонал, пытаясь смириться, что мы говорим на разных языках.       — Ты. Поспорил. На меня, — медленно выговорил я, через каждое слово делая паузу и тем самым пытаясь успокоиться. Мой указательный палец уперся ему в грудь, словно у меня в руках было настоящее оружие. Кто знает, а вдруг мне таким нехитрым способом все-таки удастся до него достучаться? — И предал мое доверие, — я надавил сильнее. Чем больше Дензил хмурился, тем приятнее мне было. Отличный способ успокоиться. Кажется, я начал понимать, что чувствуют садисты. — Твой поступок для меня оскорбителен и совершенно неприемлем, — тычок. В этом уже не было особого смысла, но удержаться оказалось выше моих сил: безнаказанность мотивировала продолжать. — Запомни, если тебе что-то не нравится, то это твои и только твои проблемы, — тычок. Мой палец начал жить своей собственной жизнью. — Ты не имеешь права вмешиваться в мою жизнь. Это понятно? — и заключительный тычок, чтобы закрепить пройденный материал.       Наверное, я сейчас напоминал строгого учителя, отчитывающего нерадивого ученика.       — Более чем, — мрачно произнес Лонг и, внезапно обхватив мое запястье, аккуратно отвел руку в сторону.       В его глазах появилось задумчивое выражение, словно он решал, что надёжней: оторвать мне только палец или еще и голову в придачу, чтобы она больше не отдавала дурные приказы телу.       — Отлично.       Я сделал вид, что ничего не заметил. И даже немного раскаялся, что так вспылил, назвав его сволочью и придурком. Пожалуй, мою реакцию можно было назвать излишне острой. Случалось, что я подавался эмоциям, а после почти сразу сожалел об этом.       Наклонившись, я поднял ключи и, взяв ладонь Дензила, опустил их в нее.       — А теперь, когда мы все выяснили, покажи мне, где я могу переодеться.       — А теперь у меня синяк на груди размером с монету.       — Извини, но я не буду проверять.       Дензил усмехнулся уголком губ и, зачем-то взяв меня за руку, повел к той же двери, за которой недавно исчезла Камилла.       Его прикосновение показалось мне слишком горячим, словно еще чуть-чуть и моя кожа должна задымиться. Или, может быть, это со мной что-то не так? Наверное, я все-таки сильно продрог, хотя в процессе выяснения отношений позабыл о мокрой одежде и перестал ощущать холод.       За дверью открывался просторный круглый холл с лестницей и полом из белого мрамора, стены которого были отделаны бежевыми текстильными панелями, а с потолка свисала люстра, состоящая из нитей с нанизанными на них кристаллами — она почти доставала до пола, похожая на переливающийся полупрозрачный водопад.       Удивительно, но здесь стояла тишина, никакого намека на музыку или отголоски других звуков. Тут же у лестницы висело зеркало, украшенное серебряными узорами, и стоял столик с букетом из живых цветов. Благодаря ему воздух наполнял нежный аромат роз, опьяняя сладкими нотами и вызывая желание задержаться тут подольше. Но наш путь лежал на второй этаж.       Поднявшись по лестнице, мы ступили на мягкую ковровую дорожку цвета песка и остановились у одной из дверей, за которой нас встретила светлая комната с белой мебелью и большими зеркалами. Она бы выглядела как роскошная примерочная, если бы не большая кровать, на которой рядом с белой рубашкой лежал темно-голубой костюм с лацканами из более темного по тону атласа. Внутри стоял приятный полумрак, разбавляемый встроенными за зеркалами лампочками. Их свет отражался в прозрачных поверхностях и преломлялся под разными углами, придавая окружающему пространству таинственное очарование и создавая ощущение интимной близости.         Это была самая лучшая комната для переодевания, которую я когда-либо видел. При условии, что мне дадут остаться здесь одному.       Сложив руки на груди, я повернулся к Дензилу и недоуменно проследил за тем, как он прошествовал к встроенному бару, достал бутылку и стал наполнять два стакана виски.       — Ты издеваешься?       Он поднял свой стакан и, отпив, повел рукой в воздухе, позвякивая льдом.       — Предлагаешь мне отвернуться?       — Считаешь, что тебе можно доверять?       — Тогда мне их все занавесить?       — Очень смешно. Достаточно будет, если ты просто выйдешь.       Лонг пересек комнату, на ходу расстегивая несколько верхних пуговиц рубашки, и протянул мне второй стакан.       — Тебе не помешает согреться, — объяснил он с милой улыбкой.       Сколько обходительности и доброты, прямо аттракцион невиданной щедрости. Только с чего бы это? Неужели кого-то замучила совесть?       Помедлив, я взял виски и на всякий случай повторил:       — Тебе все равно придется выйти. Или это сделаю я.       Дензил посмотрел на меня, выразительно выгнув бровь.       — Для актера такая черта, как стеснительность — это ненормально.       — Да ну? — спросил я с притворным удивлением. — Берешь меня на слабо и предлагаешь устроить стриптиз? А почему же нам тогда не поспорить? Чтобы все было по-честному. Давай, если я при тебе переоденусь, то ты пообещаешь целую неделю добираться до студии автостопом?       Глаза Дензила сузились.       — Ты это сейчас серьезно? — пригубив виски, он окинул меня небрежным взглядом. — Что я такого здесь не видел, чтобы рисковать своими комфортом и безопасностью? Но вот, если ты пообещаешь еще кое-что…       Он многозначительно замолчал, провоцируя мое любопытство на следующий шаг.       — Я не буду делать ничего неприличного, — на всякий случай предупредил я.       — Я бы никогда ничего такого и не предложил, — заверил меня он и, уперевшись свободной рукой в бедро, отпил еще виски.       Я помолчал, разглядывая янтарную жидкость в стакане. После чего задержал дыхание и сделал пару горьких глотков, ощущая, как напиток обжигает горло и скатывается в пустой желудок. От его крепости на глазах выступили слезы, и только тогда голову посетила новая мысль, заслоняя собой уже готовый сорваться с языка вопрос.       — Почему у меня нет льда? Я думал, виски пьют слегка разбавленным.       — Так и есть, но я не стал добавлять тебе лед, потому что ты и так замерз.       Мне уже не было холодно, скорее, неприятно от все еще сыроватой одежды. Вздохнув, я отпил еще. По телу растеклось приятное тепло, а в мышцах появились расслабленность и легкость.       — Ну и что мне нужно сделать? — медленно спросил я, часто моргая и стараясь прогнать легкую туманную пелену перед глазами, которая, непонятным образом проникнув и в голову, клубилась там белым облаком.       Лонг улыбнулся, подозрительно напоминая Чеширского кота. Из выреза рубашки выглядывал черный шнурок, на котором, как я знал, висит кулон. Мне стало интересно, почему он с ним никогда не расстается, но я бы не решился задать столь личный вопрос.       Дензил сильно выделялся на светлом фоне комнаты — как внушительной фигурой, так и цветом одежды. И я невольно отметил, насколько ему идет черный, придавая сходство с вампиром или демоном, но в белом он выглядел бы еще лучше: этот цвет осветлил бы его смуглую кожу и сделал глаза и губы ярче, еще больше увеличивая внешнюю привлекательность. Главное — не ляпнуть такое вслух.       — Пообещать не приближаться к Марку, — произнес Лонг, к счастью, не догадываясь, какие мысли сейчас бродят у меня в голове.       — Что? — не понял я вначале, но, спустя мгновение, выразительно закатил глаза. — Боже, да кто он такой, этот Марк? Торговец наркотиками, больной извращенец или опасный мошенник? И этот клуб всего лишь его прикрытие для нелегального бизнеса? Вряд ли у него нет других дел, кроме как заниматься преследованием.       Дензил тихо рассмеялся, и от этого звука по моей спине россыпью разбежались мурашки. И как будто этого оказалось мало, в его глазах появилось то непривычно теплое выражение, с которым обычно смотрят на «милые вещи» наподобие котят, детей, пуховых тапочек и всяких далеких от практичности, но симпатичных безделушек для дома.       Я резко запрокинул голову, допивая остатки виски.       — Нет, он не маньяк, — охотно пояснил Дензил. — И здесь нет никакой подпольной лаборатории или еще чего-то криминального. Насколько я знаю, в этом крыле несколько гостевых комнат и отдельных залов, в одном из них регулярно собираются для игры в покер. Его бизнес связан с инвестициями, а клуб — один из вариантов вложения денег. По слухам он любитель делать красивые жесты и задаривать дорогими подарками, но чрезмерно властный и непостоянный. Не отрицаю, что из близкого общения с ним можно извлечь определенную выгоду, но эта связь всегда краткосрочна и несерьезна. К тому же иногда его интерес не ограничивается только одним объектом. В любом случае это не тот человек, с которым тебе следует общаться. Поэтому просто пообещай этого не делать.       Я задумался. С одной стороны была моя уверенность в том, что Марк забыл о моем существовании уже спустя минуту после того, как я ушел, что делало второй пункт нашего спора бессмысленным. Я мог бы вообще на него не соглашаться. С другой стороны мне хотелось заставить Дензила немного помучиться и отомстить и за Джессику, и за Камиллу, и за беспричинную симпатию Тома, и за бог знает что еще. Это было слишком легко и поэтому особенно заманчиво — преподать ему урок, который он так сразу не забудет. Поэтому я кивнул и протянул руку для скрепления нашего договора.       — Я согласен.       — Тогда договорились, — он пожал мою руку и забрал пустой стакан. — Еще виски?       — Нет, спасибо. Нам лучше поторопиться, а то нас наверняка уже разыскивают.       Воспользовавшись тем, что Лонг отвернулся, чтобы вернуться к бару, я направился к кровати, на ходу расстегивая и стаскивая с плеч пиджак. Удивительно, как его помощнице удалось за столь короткое время раздобыть костюм нужного размера, да еще и комплект нижнего белья в придачу.       Я насколько получилось быстро снял штаны и боксеры, меняя их на новые. Когда пришел черед рубашки, я накинул ее на плечи и только после этого обернулся, сбавляя темп и неторопливо застегивая пуговицы, наивно считая, что самая сложная часть программы выполнена.       Лонг стоял возле глянцевой барной стойки, всунув руки в карманы брюк, но даже на таком расстоянии я заметил, как потемнели его ореховые глаза, и заострились скулы. Он буквально пожирал меня глазами, не деля на кусочки, а словно заглатывая всего целиком — столько откровенной жадности было в его взгляде.       Постаравшись не показывать смущение, я подобрал пиджак и отошел к одному из зеркал, чтобы разорвать наш зрительный контакт, заставший меня врасплох. Внутри поднималось непривычное волнение, и, казалось, если прислушаться, то можно расслышать потрескивание электрических искр от собравшегося в воздухе напряжения.       Всунув руки в рукава, я натянул пиджак на плечи и механически оправил полы, после чего провел руками по растрепавшимся прядям, приводя волосы в порядок. И тут же напрягся, стоило Дензилу оказаться у меня за спиной. Он просто стоял, не пытаясь коснуться, тем не менее его близость вызывала смутную тревогу.       — Нет, — сказал я твердо, когда наши глаза скрестились в зеркальном отражении.       Но я никак не ожидал, что вместо того, чтобы отступить, он развернет меня к себе за плечи и прижмет к гладкой поверхности.       — Отпусти, — выдохнул я, пытаясь оттолкнуть его от себя, но легче было сдвинуть с места статую.       — Я представлял себе это той ночью, когда остался у тебя ночевать, — прошептал он, пристально вглядываясь в мое лицо, пока его глаза вдруг не замерли на одной точке. — Ого, твои веснушки настоящие, — с удивлением пробормотал он, побив свой же собственный рекорд по возможностям меня поразить.       Я лишь ошарашено моргнул, сразу не найдясь с ответом, и этой секундной заминки оказалось достаточно, чтобы Лонг прижался лицом к моей шее, шумно выдыхая.       Застыв, я втянул воздух, чувствуя знакомый аромат парфюма, в котором смешались горечь и свежесть, тепло его кожи и запах виски. Мои пальцы сжались на его плечах, и одновременно я ощутил, как он накрыл мой пах ладонью. От выпитого немного кружилась голова, и желание сопротивляться куда-то исчезло. Во всем происходящем было так много запретного, что уже через несколько уверенных движений мой член отвердел, заставляя меня внутренне сжиматься от стыда и желания.       В этот раз, чтобы отпустить себя, мне потребовалось гораздо больше усилий, чем для прыжка в бассейн. И когда я почти закрыл глаза, Дензил опустился на пол и стал лихорадочно расстегивать мои брюки, выбивая из легких последний воздух. Приспустив их вместе с боксерами, он обхватил губами член и задвигал головой вверх-вниз. Чтобы удержаться на ногах, я судорожно схватил его за волосы, от чего он ненадолго замедлился, сбившись с ритма. Время остановилось, и окружающий мир исчез вместе со всеми ориентирами, схлопнулся в черную дыру. Ничего не осталось кроме ощущения мягкого давления и грохота пульса в ушах.        Я закусил губу, чтобы не стонать — это был самый классный минет в моей жизни. Не в плане профессионализма, а потому, что это делал именно он.       Губы Дензила влажно скользили по моей плоти, смешивая слюну и выделявшуюся смазку, и от каждого движения у меня в животе поджимались мышцы, а сердце пропускало удар. Его пальцы неосознанно сильно впивались мне в бедра, удерживая и причиняя легкую боль, не давая полностью раствориться в происходящем. Из-под полуопущенных ресниц я видел, как тусклый свет ложится на его лицо, подчеркивает правильные и немного грубоватые черты. Смотрел на разметавшиеся в беспорядке волосы, ловил наши размноженные отражения в зеркалах, и терялся между сводящими с ума картинками и жаром чужого рта.       — Стой, — прохрипел я, не узнавая собственный голос, и потянул за длинные пряди.       Я чувствовал, что еще чуть-чуть и взорвусь.       С пошлым звуком Дензил выпустил член изо рта, достал из кармана серебристый квадратик, надорвал зубами и натянул на меня презерватив. Резко поднявшись и попутно укусив меня за кожу на бедре, он сильно сжал мои волосы на затылке и впился в губы голодным поцелуем, шаря языком у меня во рту и продолжая мне надрачивать сильными рывками. Я прижался к нему, ощущая свой собственный солоноватый вкус, и провел рукой по ремню. Опустив ее ниже, надавил на выпирающую выпуклость, дернул за молнию и, просунув ладонь под резинку боксеров, обхватил пальцами горячий пульсирующий член, выпуская его наружу. После чего задвигал рукой, подстраиваясь под быстрый темп и слизывая с его распухших губ низкие стоны.       — У меня больше нет резинки, — прерывисто выдохнул Лонг, толкаясь бедрами в мою руку. — И запасного костюма.       — Предлагаешь мне остановиться? — прошептал я и провел языком по его шее, чувствуя пряный вкус пота.       — Ни за что, — Дензил издал короткий смешок и, наклонив голову, сдавленно попросил: — Возьми их оба…       Я сделал, как он просил, и тогда Дензил обхватил мой затылок двумя руками и, с силой вдавливая меня в зеркало, раздвинул мои губы, врываясь внутрь и сталкиваясь зубами. От его преднамеренной грубости мое возбуждение достигло пика, в глазах потемнело. А последовавший затем укус за губу помог перешагнуть ставшую такой тонкой грань. По телу разлилась пьянящая истома, напитывая каждую клеточку пронзительным удовольствием и пробегая по нервам крупной дрожью.       Мой рот наполнился металлическим привкусом крови и чужим гортанным низким стоном. В отместку я надавил ногтями на кожу у Дензила на боку, провел до болезненно чувствительного после разрядки члена и сдавил его, выжимая последние капли и размазывая их по его плоскому животу.       — Ты мне совсем не помогаешь, — хрипло рассмеялся он, прихватывая зубами меня за подбородок.       — Наш спор все еще в силе, — произнес я заплетающимся языком, запрокидывая голову и прикрывая глаза.       — Мм, я всегда стараюсь играть честно, — пробормотал Дензил, щекотно потираясь кончиком носа об открывшуюся шею. — Сейчас я проиграл и готов понести справедливое наказание…       — Это ничего не значит, — тут же предупредил я, высвобождаясь из его объятий.       — Конечно, — едва ли не мурлыча, охотно согласился он и отошел на несколько шагов, чтобы оценить весь масштаб катастрофы и привести себя в относительный порядок. Растрепанный, с поплывшим взглядом, в помятой рубашке и повисших на бедрах брюках, Дензил выглядел чересчур довольным и расслабленным, как сытый хищник. И совсем не казался проигравшей стороной, скорее наоборот.       — Побуду джентльменом и пропущу тебя вперед в ванную, — сказал вдруг он, возвращая меня к реальности. Мне повезло, что Дензил был слишком занят собой и не заметил, как я его разглядываю.       На нетвердых ногах я отправился в нужном направлении и, закрыв дверь, в изнеможении прислонился к ней спиной.       Конечно, поддавшись искушению, я испытал сильнейшие эмоции, удивившее меня самого, но постепенно удовлетворение сменялось смущением и растерянностью, запуская сложный механизм запоздалых реакций. Среди них не было сожаления, но мысли все равно хаотично носились в голове, набирая скорость и пробуждая сомнения. Которые снова и снова подводили меня к старому, как один и тот же повторяющийся долгие годы кошмар, страху — боязни показаться недостаточно хорошим и быть отвергнутым.       Я был уверен, что это неизбежно. И, что бы я не решил, рано или поздно все обязательно закончится и вот тогда мне будет по-настоящему больно.