***
Несмотря на поздний час, на улице было довольно оживленно. Как и обычно в центре. Стройная вереница машин, окутанная выхлопными газами, медленно тянулась вдоль улицы как караван механических животных. Солнце не так давно село, и на город опустились сумерки. К вечеру обещали дождь, но весь день отстояла хорошая погода, поэтому казалось, что синоптики в очередной раз ошиблись. Но за какие-то пятнадцать минут, пока я шел до метро, на небо наползли темно-серые тучи, стелясь по земле хищными тенями, и поднялся ветер. Его невидимые лапы гнули стволы деревьев вдоль дороги, точно пробуя их на прочность. Я глубоко вдохнул тяжелый воздух, наполненный резкими запахами города, к которому сейчас примешался сладковатый аромат влаги, но это не помогло: на грудь давило тяжестью, как если бы кто-то невидимый обхватил меня со спины в попытке удержать и не дать сдвинуться с места. Изнутри поднималась дрожь и проходила по телу нервным ознобом, вызывая мышечные спазмы. В какой-то момент заморосил дождь, заставляя меня поторопиться. Посмотрев по сторонам, я прикрыл голову рюкзаком и перебежал дорогу, получив от водителей пару возмущенных гудков. Оказавшись на тротуаре среди случайных прохожих, спешащих в разных направлениях, я двинулся дальше и уже возле самого спуска в метро на секунду задрал голову вверх, зачем-то пытаясь увидеть небо. Холодные капли тут же упали на лицо и повисли на ресницах. Я машинально провел языком по губам, слизывая пресную влагу, и сбежал по лестнице вниз. Мне повезло, и спустя пять минут я уже сидел в вагоне возле окна, поставив рюкзак на колени. Всунув в уши наушники, я включил альбом «Старласт» и с безмерным облегчением вслушался в знакомый бархатистый голос с хрипловатыми нотками. По венам заструились такие привычные и в то же самое время с каждым разом все более сильные электрические разряды: «Я никогда не доверял тебе, моя любимая девочка, моя сладкая детка, свои мечты, потому что они всего лишь отражения мертвых звезд в чернильных лужах ночного города, кривых крышах высотных домов. Но сегодня ночью, только сегодня ночью, я разрисую твое тело своими мечтами, и ты почувствуешь их в себе, как если бы они были твоими. Тебе не убежать, я никогда тебя не отпущу, даже если мне придется все разрушить, чтобы завтра никогда не наступило. А пока ты спишь, я буду называть тебя моей любимой девочкой, моей сладкой деткой. Пожалуйста, никогда не доверяй мне свои мечты — я тот, кто их растопчет, иначе они станут добычей тех холодных звезд, чьи отражения тонут в грязных лужах ночного города…». Аккорды гитары и звуки синтезатора проходились по коже сквозняком и отзывались под ней же землетрясением. Голос певца вибрировал от пьянящей чувственности, пробуждая в памяти откровенные картинки, и мне пришлось на какое-то время прикрыть глаза, чтобы справиться с глупым стихийным возбуждением, от которого приподнялись волоски на теле, и немного закружилась голова. Не в силах выдержать эту пытку, я выключил музыку и убрал наушники. В голове наступила тишина, но в груди, вместе со следами музыки, еще билось приятное волнение, все глуше и глуше, постепенно затихая. Мне внезапно захотелось сохранить эти звуки, впитать в себя, но еще больше — заняться с Дензилом любовью, чтобы услышать их новое исполнение. Чистое безумие, учитывая то, что у меня в руках настоящее сокровище — моя мечта, готовая вот-вот осуществиться. Краем сознания я отметил, как рядом со мной кто-то сел. Судя по массивной фигуре — мужчина. Он положил себе на колени офисный портфель, и тот оказался настолько большим, что занял половину моей ноги. Двигаться было некуда и мне пришлось смириться. Движения поезда отдавались мерным гулом внутри, заставляя тяжелеть веки. Но я упрямо боролся с сонливостью, занимаясь тем, что незаметно рассматривал других пассажиров, время от времени ловя в окне свое собственное бледное отражение. Отвлекал себя, придумывая про них истории: как их зовут, чем они занимаются, куда едут и так далее. Отражения людей, наложенные на стекло, манили своей яркостью и четкостью, которые усиливала темнота тоннеля. Поэтому я не сразу заметил, что у мужчины в портфеле что-то настойчиво вибрирует, ритмично вжимаясь в мою ногу. Так как у меня не оставалось другого выбора, я решил потерпеть. Под воздействием внешнего раздражителя сон отошел на второй план, и осталась только усталость. Между тем давление на ноге становилось все сильнее. В какой-то момент я не выдержал и поднял рюкзак, а после на несколько секунд впал в ступор, глядя на чужую руку на своем колене. Прежде чем я успел что-либо сказать или сделать, мужчина вскочил и стал торопливо пробираться к одному из выходов: поезд как раз подошел к остановке. Пару раз беспокойно оглянувшись, наверное, чтобы проверить — не последую ли я за ним, он вместе с потоком людей вывалился наружу, и двери сомкнулись. Чувствуя себя злым и униженным, я все еще пытался оправиться от шока: в первый раз в жизни ко мне приставали, причем никто иной как мужчина. У меня что, с некоторых пор на лбу написано, что я в активном поиске партнера с целью разнообразить свою сексуальную жизнь новым опытом? После этого происшествия я уже был не в состоянии дольше сидеть, а потому поднялся и остался стоять возле одного из поручней, где посвободнее. Не сумев успокоиться, вышел на несколько станций раньше, чтобы пройтись пешком. Меня до сих пор трясло от ярости и отвращения. Первый шок прошел, но эти чувства становились только сильнее. А еще я ощущал жгучий стыд, как будто я каким-то образом был виноват в случившемся. На улице лил все тот же монотонный дождь, пропитывая одежду сыростью и распространяясь холодом по всему телу. И я уже мерз не только внутри, но и снаружи — температуры сравнялись. Синие джинсы неприятно облепили ноги, рубашка и куртка вымокли. Не знаю, отчего больше меня трясло — от дождя или от переживаний. Я ускорил шаг и, ссутулившись, спрятал ладони под мышками, пытаясь хотя бы немного согреться. Вспомнил, что не имею понятия, есть ли у меня что-то на ужин, но сил думать еще и об этом не оставалось. Если что, всегда можно было воспользоваться услугами круглосуточной доставки. Зайдя в подъезд, я взбежал по лестнице и застал возле своей двери пухлую тушку Тома — прямо на коврике. По-детски обрадовался, что хотя бы одному живому существу я не безразличен, и, подхватив кота на руки, зашел в квартиру, скидывая рюкзак на пол. На кухне достал из холодильника молоко, подогрел в микроволновке и перелил из стакана в персональную миску, спонтанно приобретенную на днях в местном универмаге: Тому повезло, что у него такое распространенное имя. Поставив миску на пол, я пару минут постоял, слушая уютное чавканье рыжего зверя, пока мысленно не заставил себя встряхнуться. Но получилось это у меня только после половины стакана рома, который хранился в одном из нижних шкафчиков в качестве заначки, припрятанной мной на всякий случай. Видимо, как раз такой, как сегодня. Почувствовав себя лучше, я включил кофемашину и, поставив кружку на подставку, запустил приготовление черного кофе. Потом направился в ванную, где развесил на встроенной в стену сушилке мокрую одежду, и наконец забрался под горячий душ. От прилившей крови кожа порозовела, влажный и густой пар мешал дышать, распространяясь по всей ванной. Я с опозданием вспомнил, что забыл включить вытяжку, но выбираться наружу не было никакого желания. Не знаю, сколько я простоял под обжигающими струями воды, но в какой-то момент согревающее чувство сменилось тошнотой, давая понять, что пора заканчивать. В комнате я натянул домашние штаны в серую клетку и белую майку и накинул на плечи полотенце, чтобы стекающая с волос вода не намочила одежду. От приятного аромата кофе, плавающего в воздухе, тело наполнилось дрожью предвкушения. Но прежде чем я успел добраться до кружки, раздался звонок в дверь. Сердце неверяще взбрыкнуло и с восторгом дернулось, готовое сорваться в лихорадочный бег при мысли, что это Дензил. И хоть я и пытался убедить себя в том, что мне все равно, но оказался не готовым увидеть на пороге кого-то другого, пусть даже Мэйли: меня оглушило сильнейшее разочарование, и следом накрыли мучительные угрызения совести. Чтобы не расстраивать Мэйли, я убедительно разыграл радостное удивление, в который раз за сегодняшний день чувствуя себя глупо. — Ого, какой приятный сюрприз! На девушке был ярко-желтый дождевик, в котором она выглядела значительно моложе своих лет. Эдакий цыплёнок, позавчера вылупившийся из яйца: поймать и тискать. — Привет! — Мэйли сияла подобно зеркалу, на которое попал луч света. — Я случайно увидела тебя на улице полчаса назад, звала, но ты не слышал. Было похоже, что ты чем-то расстроен, поэтому я решила заглянуть в гости и принести твое любимое блюдо из картошки. Ты один? — она отклонилась в сторону, с любопытством заглядывая мне за спину, потому что разница в росте исключала для нее возможность проделать то же самое с моим плечом. Продолжая улыбаться, я посторонился, пропуская ее внутрь. — Я не один, со мной мой приятель Том, — закрыв дверь, я забрал из ее рук пакет. — Ты зря беспокоилась, у меня все хорошо. Просто немного устал за долгий день. Как я и надеялся, вышедший встречать гостью Том перетянул ее внимание на себя: громко мурлыча, он начал усердно тереться о ноги Мэйли, наталкивая меня на коварные мысли использовать его для выработки электричества. — Ах, какая лапочка! Откуда у тебя кот? Как и многие девушки, Мэйли обожала животных, поэтому не было ничего удивительного в том, что они оба пришлись друг другу по душе. Присев на корточки, она начала его наглаживать, не обходя вниманием пузо, и я спокойно оставил их вдвоем, чтобы отнести еду на кухню. — Он не мой, а соседки, но иногда любит меня навещать. Будешь ужинать? — спросил я, повысив голос. — Нет, спасибо. Я буквально на минутку. Наверное, меня внизу уже ждет мама: мы пришли вместе, потому что она собиралась зайти в магазин за кое-какими специями, которые у нас закончились. Едва она успела договорить, как в дверь снова позвонили. — Открой, пожалуйста. Это миссис Эштон — хозяйка Тома. Расставляя контейнеры на столе, я абсолютно точно слышал звук открывшейся двери. А дальше наступила гробовая тишина, и я, недоуменно хмурясь, поспешил в прихожую, чтобы понять ее причину. И едва не сбился с шага, когда увидел на лестничной клетке вместо тощей фигуры соседки — высокий и широкоплечий мужской силуэт. Если это миссис Эштон, то я поющий бурундук. Несмотря на дождь и поздний вечер, лицо Дензила закрывали солнечные очки. Черная толстовка с капюшоном мягкими складками обволакивала рельефные мышцы груди, а светло-серые джинсы подчеркивали узкие бедра. С наглой улыбкой на губах он удерживал на сгибе локтя бумажный пакет. Мое сердце замерло, пропустив несколько ударов. Судя по потрясению, в котором пребывала Мэйли, ей удалось его узнать. Как и Тому, только не как звезду, а как свой персональный массажер-чесалку: моментально переключившись, он прилип к ногам Лонга, с явным удовольствием избавляясь от лишней шерсти. — Оу, у тебя вечеринка? Что ж ты не предупредил, я бы захватил с собой колу и чипсы, — весело поинтересовался Дензил, снимая очки. И всунул мне в руки пакет. — Там твои любимые пончики. — Он протянул Мэйли ладонь и стоило ей, словно во сне, потянуться навстречу, как он обхватил ее пальцы и, наклонившись, поцеловал в щеку. — Дензил, приятно познакомиться. Я оценил шутку Лонга про пончики — это была отсылка к его сну, о котором он мне рассказывал. И уже собирался отнести пакет на кухню, но после такого, конечно же, передумал, вместо этого пристроив его на полке под вешалкой. Ну а вдруг Мэйли понадобится помощь, если она упадет в обморок? Залившись краской до кончиков ушей, она робко представилась. — Прости, что не сказал о наших совместных съемках. Я планировал устроить тебе сюрприз, — соврал я, потому что просто не знал, как еще ей объяснить, почему не рассказал обо всем раньше. — Дензил с удовольствием даст тебе автограф, правда? — предложил, запинаясь под насмешливым взглядом карих глаз. — Автограф? Это же так банально. Как насчет свидания? — протянул он и подмигнул ей. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — поспешно пообещал я, вспоминая, как ревновал Мэйли к нему, только на этот раз все было с точностью наоборот. Ничего не подозревающая девушка счастливо улыбнулась и, еще больше засмущавшись, стала пятиться к выходу. — Это было бы здорово! Как жаль, что мне уже пора. — Вернем Тома хозяйке, пока она не начала волноваться, — предложил я и, подхватив кота на руки, последовал за ней на лестничную площадку. — Я сейчас, — сказал я уже Дензилу, подтолкнув его в квартиру. Нажав на кнопку звонка соседней двери, я отдал кота, потом проводил Мэйли до улицы, помахал ее матери и, едва сдерживая волнительное нетерпение, вернулся обратно, перепрыгивая через ступеньки. — Я пришел извиниться, — торжественно заявил Лонг, не сдвинувшись ни на шаг из прихожей. — Да хоть провиниться. Мне все равно, — я схватил его за ворот толстовки и прильнул к полуоткрытым губам. Дензил застыл на долю секунды, потом попытался что-то сказать, но вышло лишь невнятное мычание, которое я решил расценивать как согласие. Проведя ладонями выше, я обхватил его за шею и сцепил пальцы в замок, сплетаясь языками и жадно впитывая источаемое чужим телом тепло вместе с приятной смесью из разнообразных тонких запахов: горечи парфюма, свежести ночи и прохлады дождя, напоминающей одновременно талый снег, мокрый асфальт и опавшую листву. А еще от Дензила пахло солнцем, наверное, из-за того, что его, как и меня, переполняло желание. Его руки опустились на мою талию и с силой сжались, привлекая к себе до тех пор, пока не вдавили меня в мощное тело, затрудняя процесс дыхания, которому и без того мешал слишком темпераментный поцелуй. Но мне было так непередаваемо хорошо, так свободно, что больше ничего не имело значения. Выгнувшись в пояснице, я сам прижался к бедрам Дензила и потерся о твердую выпуклость, а после в голове промелькнула сумасбродная мысль. — Что ты делаешь? — выдохнул он, когда я опустился на колени и задрал его толстовку до груди, придя в восторг от того, что под ней ничего нет. — Заткнись, пожалуйста. Решив не отказывать себе в приятном, я провел кончиком языка по кубикам пресса. Дернул молнию и, взявшись за пояс его джинсов, стянул их вместе с бельем. Перед моим лицом оказался ровный и широкий ствол, перевитый венами, с крупной и гладкой головкой. Обхватив у основания, я дотронулся до него языком, банально представляя, что это мороженое на палочке. Смешно, но мне было так проще справиться с волнением. Я старался не думать ни о чем другом, отодвигая подальше стыд и неуверенность и концентрируясь на удовлетворении проснувшегося любопытства. Немного освоившись, я поднял глаза и, вобрав головку в рот, заскользил губами по члену, пытаясь сомкнуть их по возможности плотнее. И даже начал получать удовольствие от своей смелости, но особенно от задыхающегося лица Дензила: закусив губу, он откинул голову и прикрыл глаза. Темные ресницы трепетали, тонкие ноздри раздувались, несколько прядей живописно упали на лоб. Судя по напряженным чертам, он пытался сдерживаться, но лихорадочный румянец на скулах выдавал его с головой. И он был настолько прекрасен в этой борьбе, что мне захотелось вылезти из кожи, но сделать ему еще приятнее. Поэтому я с удвоенным усилием продолжил посасывать упругую плоть, позабыв про себя, и блаженствуя от ощущения его длинных пальцев в своих волосах. Против ожидания они не заставляли и ни к чему не принуждали, в их прикосновениях не прослеживалась жестокость, вызванная нетерпением, или эгоизм. Все было совсем иначе: пальцы Дензила дрожали, когда он перебирал мои волосы, и часто замирали, мягко надавливая подушечками на кожу головы. От подобного проявления страсти и сдержанной заботы во мне поднялась целая буря эмоций. Сильные и обжигающие, они ошеломляли и вызывали безотчетный страх. Я вдруг осознал, насколько быстро и глубоко увяз во всем этом, становясь слишком зависимым и уязвимым. Но сейчас было не время и не место для подобных мыслей, поэтому я постарался выкинуть их все из головы и сосредоточиться на том, чтобы довести начатое до конца. Расслабив горло, я вобрал член еще глубже, и теперь при каждом движении твердая головка упиралась в заднюю стенку горла. Пульс тяжело отдавался в ушах, заглушая тот влажный звук, с которым напряженный ствол скользил внутрь и наружу, оставляя на языке солоноватый привкус. Мои губы распухли и саднили в уголках, нижнее белье и штаны сделались влажными от смазки, но я упорно цеплялся за окаменевшие бедра Дензила. В какой-то момент я по-настоящему увлекся и не сразу заметил, что глаза Дензила полуоткрыты: совсем черные, они блестели в тени ресниц. Губы были искусаны до сочного малинового цвета, грудь судорожно вздымалась и опадала, и по всем этим признакам я понял, что он уже на грани. Мне стало безумно приятно, ведь это я довел его до невменяемости, и от меня зависело его удовольствие. — Тайрон, — позвал Дензил с никак не сочетающейся с его образом растерянностью, в первый раз назвав меня полным именем, и провел пальцами по моим щекам, убирая волосы с лица. — Ты можешь остановиться... Но вопреки предупреждению в его жадном взгляде, прикованном к моим губам, читалось нежелание, чтобы я прекращал. Мне самому хотелось узнать, на что похожа сперма по вкусу, но я едва не подавился, когда, вздрогнув, Дензил кончил. Его горячая плоть пульсировала и сокращалась, наполняя мой рот густой терпкой жидкостью, и, чтобы не захлебнуться, мне пришлось все проглотить, но часть все равно проскользнула наружу и потекла по подбородку. Так как ничего другого под рукой не оказалось, мне пришлось воспользоваться любимой майкой. — О боже, из-за тебя я совсем теряю голову, — глухо произнес Дензил надо мной с той непередаваемой жертвенной интонацией, которую используют, когда кому-то уступают. — Извини за принуждение. Больше не дождешься, — сердито прошипел я, поднимаясь на ноги. — Эй, не кипятись. Давай я тебе помогу, — ехидно промурлыкал Лонг мне на ухо, без труда поймав за талию и притянув к себе спиной. А все потому, что я замешкался, не сумев определиться, что сделать в первую очередь: вытолкать его за дверь или сбежать в ванную, чтобы привести себя в порядок. Положив подбородок мне на плечо, он запустил руку в мои штаны. Пара уверенных движений в сочетании с зубами, неожиданно сильно прикусившими кожу в основании шеи, и я с протяжным стоном излился, сжимаясь от сладкой боли и головокружительной разрядки. Ну вот и все, меня только что вырезали из привычных декораций и вклеили на новую страницу, обязывая примириться с тем, что я пытался игнорировать все это время — своими чувствами. Только вот они ничего не меняли, потому что еще раньше я принял решение согласиться на предложение Марка. Я сколько угодно мог отрицать связь между ним и моим спонтанным порывом, но в глубине души знал правду — это была лицемерная попытка договориться со своей совестью ради мечты. Потому что если мне придется выбирать между личной жизнью и карьерой, я выберу последнее.Глава 16
26 апреля 2021 г. в 15:38
Я хмыкнул и скрестил руки на груди.
— Нет, так не пойдет. Я готов тебя выслушать, но больше ничего обещать не могу.
Марк молча стащил галстук, расстегнул и снял пиджак, и перекинул их через руку. Потом указал свободной рукой на кожаные диваны в зоне бара.
— Хорошо, давай расположимся там. Прежде чем мы перейдем к делу, позволь предложить тебе выпить.
— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь.
Под его удивленным взглядом я пересек кабинет и опустился в кресло для посетителей напротив рабочего стола, таким образом давая понять, что я здесь исключительно по делу. И принялся терпеливо ждать, пока ко мне присоединится сам хозяин, улавливая за спиной тонкое дребезжание стекла и звон от удара кубиков льда о дно бокала.
За исключением этих звуков, ничто больше не нарушало установившуюся тишину, нависшую под потолком подобно серым тучам. Вопреки крепкому телосложению, Марк умудрялся двигаться легко и бесшумно, поэтому я невольно вздрогнул, когда он вдруг появился рядом, обходя стол и ставя со своей стороны круглый бокал на коротенькой ножке. По его форме становилось понятно, что золотисто-коричневая жидкость внутри — это бренди.
Устроившись в кресле, Марк положил ладони на подлокотники и поднял на меня серо-голубые глаза. Невзирая на отсутствие галстука и пиджака, он не стал казаться проще или ближе. Его внешность, от аккуратно подстриженных светло-русых волос до легкой небритости на лице, по-прежнему выдавала высокий статус, где материальное благополучие шло рука об руку с силой и уверенностью.
Если бы меня спросили, что его во мне зацепило, то я бы не нашелся с ответом. Мы были слишком разными. Что же касается меня, то я чувствовал себя рядом с ним некомфортно: его возраст, опыт, ум и деньги делали из него серьезного участника любой игры, особенно той, где на кону моя карьера. Я прекрасно понимал, что при его содействии мои шансы добиться большего выше, тогда как, пренебрегая его вниманием, наоборот, рискую здорово попортить себе жизнь.
Прежде чем что-либо сказать, Марк поднял бокал, глухо столкнув кубики льда, и сделал глоток. От этого движения на его горле под кожей проступил кадык, остротой линии напоминая стекло. Отставив напиток в сторону, Марк задумчиво провел указательным пальцем над четко-очерченной верхней губой.
— Я сожалею о том, как началось наше знакомство. В тот вечер я был немного зол, поэтому повел себя грубо. Обычно меня сложно вывести из себя.
— Всякое бывает. Я уже забыл об этом.
Сохраняя внешнюю невозмутимость и собранность, я испытывал самое настоящее волнение, только вот вряд ли бы смог назвать хотя бы одну объективную причину. Мы находились в офисе и, несмотря на время, вокруг оставалось полно людей, Марк вел себя вежливо и даже приветливо. Но я ничего не мог с собой поделать: от беспокойства холодели кончики пальцев, и по телу растекалась ватная слабость. Чтобы выбраться из этого состояния, нужно было уйти, но меня что-то останавливало. Наверное, желание узнать — для чего все это.
Я всегда избегал подобных людей, чья аура подавляла, стараясь ограничиваться деловым общением и сторонясь всего, что выходило за его рамки. С Дензилом было по-другому: в нем тоже присутствовала сила, но она меня не пугала, а, наоборот, еще больше привлекала наравне с непредсказуемым темпераментом и яркой харизмой. Вопреки внешним и внутренним отличиям, наши стихии совпадали и перетекали одна в другую точно также, как воздух наполняется влажностью, чтобы затем пролиться дождем в воду. С Марком же мы были словно с двух разных планет, причем возраст не имел никакого значения: проще говоря, он родился бизнесменом, а я — актером.
Тем временем на пепельно-синем небе за стеклом проступили фиолетовые и розовые полосы. Закатное солнце зависло над линией горизонта, его медный диск было хорошо видно в просвет между высокими небоскребами, блестевшими в оранжевых лучах. С моего ракурса казалось, будто они специально выстроились так, чтобы создать проход и иметь возможность каждый вечер церемонно провожать солнце, отслеживая завершение светового дня. Его мягкий свет лился в помещение, обволакивая предметы и удлиняя их тени, с каждой минутой становясь все прозрачнее.
Собравшись с духом, я спросил прямо:
— Так зачем ты меня пригласил? И прислал такой дорогой подарок? — не дожидаясь ответа, я наклонился к рюкзаку на полу возле ног и, достав пакет, поставил на стол, отчасти радуясь, что все так удачно сложилось: у меня не нашлось времени заехать домой, но оставлять столь ценную вещь на работе я побоялся, поэтому взял часы с собой. И, как оказалось, не зря. — На самом деле, я все равно собирался их вернуть, но, раз уж мы встретились, делаю это сейчас.
— Тай, — позвал Марк и, подавшись вперед, облокотился о столешницу, обволакивая приятными и вкрадчивыми интонациями голоса: — Я не хочу, чтобы ты обманывался на мой счет — это всего лишь знак внимания и ничего более. Возможно, кому-то он покажется излишним, но для людей моего круга в этом нет ничего неприличного, — откинувшись на спинку кресла, он тихо выдохнул. В кабинете не горел свет, только подсветка на барной стойке и настольная лампа на письменном столе. Поэтому, чем темнее становилось снаружи, тем сильнее белела его рубашка, все остальное постепенно размывалось, теряя четкие очертания и сливаясь в одно целое. — Поверь, я ничего не жду в ответ. Но мне будет приятно, если эта вещь, вне зависимости от исхода нашей сегодняшней встречи, останется у тебя, скажем, как память.
Я против воли усмехнулся.
— Все это, конечно, очень подкупающе, но ты не ответил на мой вопрос — почему я здесь?
К моему сожалению, по лицу Марка ничего не удавалось прочесть. И мне приходилось полагаться исключительно на его слова. Однако мне все еще мешали сомнения, их по-прежнему было слишком много. Они занимали почти все место в голове и из-за этого мне становилось трудно дышать. Сердце часто-часто билось в груди.
Марк приподнял брови, демонстрируя такое искреннее недоумение. Но я ему не поверил, потому что в серо-голубых глазах его не было и в помине.
— Ты сам знаешь. Во всяком случае, тебе должен был сказать твой менеджер. Если коротко, то в будущем году начнутся съемки одного художественного фильма и для него нужен актер на главную роль.
— Но как ты с этим связан? Разве ты занимаешься инвестированием в кинопроекты?
— У меня широкий круг интересов. Но речь идет не только обо мне: среди моих партнеров есть люди, готовые вложиться в данное предприятие, но при условии, что за него возьмутся действительно опытные специалисты, настоящие мастера своего дела. — Марк сделал паузу и, взяв бокал, взболтнул темную жидкость на дне. На этот раз бесшумно, так как весь лед уже растаял. — Я знаю, что у тебя совсем небольшая фильмография, но готов гарантировать, что эта роль достанется тебе. Твое дело — решить, хочешь ты этого или нет. Как я уже сказал, съемки запланированы на следующий год. Они будут весьма интенсивными и пройдут за границей, их продолжительность от года до полутора лет. Соглашаясь, ты должен понимать, что ни о каких параллельных проектах не может быть и речи — на это просто не останется времени.
Я задумался, пытаясь понять — в чем подвох. В сказки я, в силу возраста, уже не верил.
— Хм, признаюсь честно — это весьма заманчивое предложение. Но почему именно я?
— Сценарист — мой хороший друг. Еще до нашей встречи я собирался оказать ему финансовую поддержку в реализации его идеи. Но, как и любой деловой человек, прежде чем согласиться — я изучил материал и прочитал сценарий. На мой взгляд, ты идеально подходишь на главную роль, — Марк невозмутимо пожал плечами. — Считай это редкостным везением.
Я никогда не выигрывал в лотереи и лично не знал никого, кому бы это удалось. Самое простое объяснение — меня хотят купить, но разве я стоил таких денег и усилий?
— Хорошо, а что взамен? — медленно спросил я, глядя в его глаза, в сгустившемся полумраке потемневшие на пару оттенков. Мне показалось, что небрежная бесстрастность в их глубине сменилась на задумчивый интерес и еще какое-то чувство, похожее на азарт, но я ни в чем не был уверен. Темнота, усталость и беспокойство мешали мне оставаться объективным.
— Ничего. У нас будут исключительно деловые отношения. Не стану отрицать, что ты мне нравишься. И секс выступил бы приятным бонусом, но я не собираюсь на нем настаивать. Договор и ничего более. Кстати, если захочешь, то можешь проконсультироваться либо с нашими экспертами, либо со своим юристом. В нашем контракте не к чему придраться: все условия прозрачны и учтены малейшие нюансы.
— Я не хочу тебя обидеть, но в такое трудно поверить, — сухо рассмеялся я, складывая руки на животе. — Так в чем замысел?
— Его нет, — Марк привстал и, взяв с края стола папку, положил ее передо мной. — Вот договор. Возьми его с собой, чтобы изучить. Думаю, для принятия решения недели достаточно. Внутри моя визитка. Если ты не на машине, то мой водитель отвезет тебя.
— Я лучше своим ходом, — ответил я, убирая договор в рюкзак. И вскользь подумал о том, что мне бы сейчас пригодилась способность читать мысли. Похоже, Марк обладал этим талантом в совершенстве — как еще объяснить мою непонятную убежденность в том, что его пронзительные глаза перехватывают на лету каждую мысль и эмоцию? Пожалуй, для одного дня было более, чем достаточно, поэтому я поднялся и, на долю секунды замешкавшись, уточнил: — Если это все, то я пойду.
— Да, это все, — в голосе Марка проскользнуло сожаление. — Может быть, все же передумаешь насчет часов? — когда я покачал головой, он тоже поднялся. — Хорошо, тогда я тебя провожу.
Мы в молчании дошли до дверей. Марк обошел меня спереди и, положив ладонь на дверную ручку, посмотрел в глаза. От его близости кольнуло в груди и по спине пробежал холодок.
— Я рад, что хотя бы цветы остались у тебя. Жаль, что как воспоминание они годятся только пока свежие.
Ничего не ответив, я просто нажал на свободную ручку, раскрывая вторую половину дверей, которая удивительно легко поддалась, и вышел в приемную. Мне-то казалось, что натуральная древесина весит немало, но внешность иногда бывает обманчива.