фуражка кгб на анархистском чубе

ПРОТОКОЛ ОСМОТРА старший следователь следственного отдела КГБ при СМ СССР старший лейтенант СУДАКОВ, в соответствии со ст. ст. 85, 190, 191 и 195 УПК СССР в присутствии понятого ИЩЕНКО А.И. провёл осмотр документов, изъятых во время обыска 9 июня 1984 года в квартире ЛЕТОВА Игоря Фёдоровича, проживающего на ул. Осьминина 5 г. Омска. в соответствии со статьёй 127 УПК СССР понятому разъяснено его право присутствовать при всех действиях следователя во время осмотра, делать заявления по поводу тех или иных его действий, а также его обязанность удостоверить своими подписями факт, содержание и результат осмотра. ОСМОТРОМ УСТАНОВЛЕНО: изъятые во время обыска документы были упакованы в конверты формата А4, перед осмотром повреждены не были. конверты раскрыты в присутствии понятого, изъятые материалы представляют собой: 1. письмо на государственном языке, исполненное на полулисте белой канцелярской бумаги красителем синего цвета, начинающееся словами: "3 января 1983 г. надеюсь, ты в добром здравии"... и заканчивающиеся словами "...пошло оно всё [к чёрту]. и. летов". документ в целом идейно-вредного содержания. 2. письмо на государственном языке, исполненное красителем фиолетового цвета на одном листе бумаги в клетку, повреждённом с левой стороны, начинающееся словами: "Омск 10.02.84 большой тебе привет, валентин!"... и заканчивающееся словами: "...выживем, прорвёмся, победим". отдельные слова зачёркнуты, взамен дописаны другие. в целом документ клеветнического характера. 3. рукописный текст, исполненный чернилами чёрного цвета, начинающийся словами "никакой добровольности здесь нет и не будет"... и заканчивающийся словами "...но не будем отчаиваться. они [потерпят провал], мы победим! и. летов". в целом текст идейно-вредного содержания. 4. книга из раздела запрещённой литературы "окаянные дни" и. бунина в твёрдом переплёте. 5. книга из раздела запрещённой литературы "мы" е. замятина в твёрдом переплёте. 6. книги из раздела запрещённой литературы "собачье сердце" и "мастер и маргарита" м. булгакова в мягком и твёрдом переплёте соответственно. 7. книга из раздела запрещённой литературы "доктор живаго" б. пастернака в мягком переплёте. 8. рукописный текст, исполненный на обрывке тетрадного листа в линейку. все слова, кроме последних двух ("мне пусто"), были зачёркнуты. запись из разряда интимной лирики. 9. письмо, исполненное на листе формата А4 красителем синего цвета, начинающееся словами: "дорогой игорь, я думал, ты на этой неделе уже и не напишешь..." и заканчивающееся словами: "...береги себя и не трать сбережение на спирт. твой брат". в целом письмо бытового характера. осмотр проводился с 8 часов утра до 10 часов. осмотр произвёл и протокол составил старший следователь следотдела при СМ СССР лейтенант СУДАКОВ 9 июня 1984 г. олег устало потёр глаза указательным и большим пальцами и отложил авторучку в сторону: записей на сегодня было более чем достаточно. он мельком посмотрел на часы и, увидев часовую стрелку на цифре "восемь", тяжело выдохнул через нос. что ни говори, а труд в любом обличии — сущий пиздец, ибо спустя несколько часов за протоколом обыска лейтенант уже не чувствовал руку и даже собственный мозг, преисполненный полученной за день информацией. её было относительно немного — ушедший три часа назад летов упорно отвергал все попытки подступиться, но этого было достаточно для такого умственного штурма, да и материалы допроса оформить нужно было просто позарез. — вот же чёрт лохматый... — позволил себе выругаться сквозь зубы судаков и снова взял ручку. она привычно легла на соединение фаланг безымянного пальца и, казалось, за всё время его работы здесь уже успела оставить за собой след в виде красной мозоли, потому что олег писал действительно много: этого требовала служба. к слову, почерк олега всегда был ценен ещё со школьной скамьи — слишком аккуратный, с небольшим наклоном влево, в чём и была его особенность, с небольшими завитушками и округлостями; по таким воздушно выведенным буквам и не скажешь, что его обладатель был человеком строгих нравов. или, может, это всего лишь гэбистский облик?.. лейтенант старательно вывел каждое слово в письменном оформлении собственного вопроса, но когда пришло время писать ответ на него, он слегка замялся, ибо вместо хоть какого-то разумного объяснения олегу пришлось написать лишь пять слов: "отвечать на вопрос обвиняемый отказался". дело дрянь. он не глядя швырнул предмет для письма на стол и нервно провёл ладонью по своим волосам, даже уже забыв про то, что они так в разы быстрее засалятся. судакова на данный момент волновало только то, что он задал егору всего-то десять вопросов, что было довольно скуповато, но даже на них он не получил никакого ответа, кроме злостного бормотания и бесконечных посылов в пешее эротическое. — есть хоть что-то, от чего ты, стервятник, не отказываешься?! — сегодняшний день довёл олега до второго ругательства подряд и до раздражённого, но, благо, не слишком сильного удара кулаком по столу. он откинулся на спинку стула и по затёртой до дыр привычке начал считать до двенадцати: почему именно это число его успокаивало, осталось загадкой, но факт этого подтвердился, когда красноватые пятна, обычно обозначающие недавний приступ агрессии, постепенно начали сходить с лица. рубашка молочного цвета, пропитанная липким потом, предательски прилипла к спине, а олег мысленно проклинал всё, что приходило в голову, в том числе и чересчур жаркое начало лета, заставшее его постиранные накрахмаленные вещи врасплох. если бы вместо бетонного пола под ногами лейтенанта (жаль, не майора) был бы обыкновенный асфальт, то он бы уже давным-давно был бы окроплён смачным олеговским плевком, но обстоятельства решили задержать олега с этим подлецом-неформалом и документами по его делу и делу его вечно играющего в молчанку дружка до неприличия надолго. в такие моменты у кгбшника появлялось стойкое желание бросить всё к ебеням и, сунув сигарету в зубы, отмолчать своё на улице, но стоило только ему заглянуть в карман, оказалось, что пачка "столичных" зияла пустотой. вот чёрт. — вот же сволочь... — считай, товарищ сам себя наказал: вышмалил пачку за три рабочих дня и горюет, как же так получилось. олег сдвинул кустистые брови и отбросил ненужный коробок в небольшое мусорное ведро под столом, затем собрал сегодняшние труды и, убедившись, что сложенны они от корки до корки, вышел из помещения для допросов, ещё и сердито хлопнув дверью. ещё с институтских пор олег тесно дружил с извечным оратором и просто чудесно организованным парнем вовой и, кажется, они бы вместе прошли минное поле, если захотели бы, но только за счёт ободряющих шутеек володи. время шло, и энергичный всеобщий любимец вовочка перерос в майора мешкова владимира васильевича. олегу не так повезло с продвижением, но он был полностью доволен тем, что имеет и старым другом под боком, к которому он грешил частыми захаживаниями помимо всех его поручений и дел. услышав знакомый скрип двери, попыхивающий папиросу прямо в кабинете мешков радостно улыбнулся и жестом ладони пригласил олега присесть. — рад видеть тебя на рабочем месте, олег, — он отбросил пятернёй отросший чуб назад и выпустил дым тонкой струёй, — как там у тебя дела с тем буйным? — говорить честно? — ну естественно. — хреново, — прохрипел олег и уселся на указанный стул, напряжённо сцепив руки в замок. — сигареты есть? он беззвучно протянул олегу начатую пачку и принялся наблюдать, как судаков затягивается один-единственный раз и кладёт на стол длинный тлеющий бычок. — нда-а... и что же помешало тебе его захомутать? отсутствие силы духа? — прежде чем олег успел открыть рот, мешков поспешно добавил: — ну, ты, олежик, не отчаивайся! — майор затянул остатки табака в себя и выплеснул их густым клубом дыма. — это не последний твой допрос, ты его ещё за яйца схватишь, или он тебя, во всех смыслах, хе-хе... — ну ты и чуда-ак, майор... — олег упёрся носком в пол, чуть приподнимая колено, — вроде и легавый, а на сто двадцать первую так и просишься. — так я ж шучу! — ну, знаешь ли, лет так сорок назад за такие "шутки" свинец в живот пускали, — с уверенностью в голосе бросил он, — или жетон на стол и будешь, как летов, у меня в карцере сидеть и на вопросы сразу и за антисоветщину, и за нарушение общественного порядка отвечать. — я вижу, ты иногда забываешь, что я не просто твой друган институтский, а майор кгб, — нахмурился привыкший к таким наглостям мешков и раздавил окурок в пепельнице. — не тем дерзишь, дорогой, ой не тем... — а кто сказал, что я с тем упырём сюсюкался? встречный вопрос искренне рассмешил майора: — мне кажется, это и мёртвый поймёт. первый допрос только, а ты с ним, как с дитём малым... — он покачал головой и обернулся к олегу всем корпусом, — голубь, если ты и дальше так будешь, мне придётся тебя отстранить от дела, понимаешь? олег промолчал, сосредоточенно упёршись взглядом в стену и неожиданно вспомнив, как он со словами "даю тебе пять минут на то, чтобы ты написал, что ошибался" положил перед егором ручку и чистый лист, но в ответ лишь получил фразу: "ёбнутый?" и небольшой румянец на скулах как ненавистный бонус. — даже если тебе он как человек и нрав... — да не нравится он мне, блять, абсолютно! — олег сорвался на крик, — я не больной педераст, чтобы из-за человека работы лишаться, ещё и мужика! ещё чего! — ну-ну... — наблюдая за стучащим лакированными туфлями по полу олегом, чьи уши даже издалека походили цветом на буряк, мешков бросил в пепельницу незатушенную олегом сигарету.