фуражка кгб на анархистском чубе

нежно согревающие всё на своём пути лучики рассветного солнца скользнули по стенам забитых хрущёвок и игриво лизнули окна с приоткрытыми форточками, и в этот момент все часы страны пробили ровно четыре утра. улицы в такое время, очевидно, были совершенно пустыми и безлюдными: советские граждане вставали на работу позже на два часа, умывались, тратили последний зубной порошок, брали дипломаты для статуса и разбредались по учреждениям. сейчас спал даже олег, даже несмотря на то, что ему сегодня предстоит пережить уже два допроса: первый раз ему будет очень громогласно молчать в лицо кузьма, и после этого он снова сможет понаблюдать перед собой наглую мордашку гражданина летова. не день, а праздник. пока олег потихоньку выходил из затяжной фазы быстрого сна, сонно потягиваясь и не открывая глаз, улицей дальше с дерева сорвался лист отцветшей абрикосы. он прокружился в воздухе пару раз, сделал изящный пируэт на ветру и плавно приземлился у худых-худых ног в чёрных резиновых сапогах до колен, делающих их ещё более комичными на вид. единый бодрствующий на всю улицу человек вытер со лба пот плотной рукавичкой, молча удивляясь тому, что у него смогли так быстро устать ноги, а про спину и говорить не надо. ветер снова поднялся и колыхнул помытые впервые за две недели русые с рыжим отливом на солнце локоны. егор потешно зажмурился от проступающего через щели межи пальцами яркого света и потянулся к метле, на которой покоились успевшие прилипнуть за сегодня жвачки от поганой молодёжи. интересно, их вообще учили выбрасывать всякую дрянь в мусорку? или они способны только бездумно выбивать окна, бухать по-чёрному и заниматься другой гнилой ерундой? устало проводив взглядом пробежавшего мимо кота, егор принялся осторожно выметать с тротуара бычки. ш-шурх, ш-шурх. ш-шурх, ш-шурх. размеренные звуки метлы ввели летова в небольшой транс и заставили его заглядеться на низ собственного фартука, пока он усердно очищал пространство вокруг него и погружался в раздумия о предстоящем допросе и лейтенанте. лейтенанте? на языке неожиданно разлился вкус гэбистского чая и отдал где-то на уровне пупка небольшим, но вполне ощутимым трепетом. егора передёрнуло, и он, явно не ожидая таких шуток от собственного тела, невесть от чего смущённо проморгался и лениво потёр пяткой зачесавшуюся лодыжку, но почувствовал лишь неприятное трение резины. он грустно опустил подбородок и побрёл к каморке, чтобы перекусить сделанной наспех гренкой в яйце, подгоревшей в некоторых местах, ибо порхание в желудке сменилось на неумолимый вой хлоридного кита. — ой, здравствуй, рыжик-пыжик, — возле скрипящей двери его ждал, усевшись на заборе, усатый котофей с пушистым хвостом. он прибился к здешнему двору совсем недавно и явно не просто так: видимо, бесчеловечные прошлые хозяева просто-напросто вышвырнули его на улицу по причине "надоел". когда егор увидел его в первый раз, он сидел на дереве и отчаянно мяукал, надеясь на помощь прохожих. тогда-то егор и с лестницей познакомился, и асфальт носом поцеловал, но зато котика спас, такая уж егорова натура. спустя время он стал совсем родным, и егор даже хотел его забрать, но испугался того, что воинственный стёпа мог бы элементарно не поделить с ним территорию, и именно поэтому единственным разумным решением было сделать ему небольшое пристанище в виде дырки в стене и регулярной подкормки. кот хищно зевнул, спрыгнул с забора и залащился к егору, обтирая своей шерстью огромные сапоги. егор наклонился к нему, чтобы погладить этот чудесный комочек шерсти и ощутить мягкую шёрстку даже сквозь перчатки. — ишь, ты! — егор тихо захихикал и снял одну рукавичку, после чего полез рукой в карман штанов за скромным провиантом. он аккуратно снял с него пищевую плёнку и откусил немного, тщательно прожёвывая подсоленный слой яйца на хлебе. в народе бы сказали, что влюбился. заметив уж слишком внимательный взор больших, как два теннисных мяча, глаз, егор перестал жевать и кивнул на гренку, будто рыжик бы его понял: — будешь, пушистый?.. ну, держи, — он широко улыбнулся и отломал мурлыке кусочек, получив в ответ красноречивое и благодарное "мяу". — сам не съем, тебе дам, рыжая ты морда, — летов засмеялся и взъерошил шерсть на спине у животного, совершенно не замечая то, как в арке, разделяющей его улицу и соседнюю, промелькнула фигура судакова не в штатском, всё это время за ним наблюдающая. олег соизволил оторваться от случайного стечения обстоятельств и взглянул со сгоревшими щеками на циферблат наручных часов — шесть часов, на работу бы. окинув егора взглядом в последний раз, он завернул за угол — кгб не ждёт, вот только сидеть ему придётся с проступившим на скулах румянцем. *** олег никогда не думал, что с виду умный юноша сможет довести его до белого каления обычным молчанием. кузьма был в разы хуже, чем маты егора — он просто сидел на табуретке, рассматривал свои коленки и повторял одну фразу: "игоря не сдам", замолкая после этого на минуты две. видимо, егор был действительно прав: молчать им было хорошо только друг с другом, ибо олег так же молча указал дрожащим от злости пальцем на дверь, не выдержав и половины часа на допрос. — волен, можешь делать, что угодно, хоть кверху головой бегать да в небо ссать, но чтобы твоей ноги здесь больше не было... — сквозь зубы сцедил олег перед тем, как дверь в его кабинет опять захлопнулась под звуки хитрого кузиного гигиканья. — заноза... он перебрал пальцами кузино дело и дело егора, попутно отметив, что у них обоих нет фотографии, что надо бы исправить в следующий их приход. неудобно, конечно, что они по отдельности бегают, но так нужно было, ибо по одиночке у них была возросшая вероятность раскрыться. была. — пиздец... — с небольшим рыком в голосе выдохнул судаков и уловил краем уха еле слышный стук в дверь. скорее всего, под конец дня егор всё же заявился, — войдите. догадки были абсолютно правильными: перед ним стоял, переминаясь с ноги на ногу и держа что-то в авоське, егор. — чифирь тебе в сладость, лейтёх, — хохотнул над "блатной" фразой егор и почесал бок шеи. — я тебе тут, ну... мандаринов принёс... — кота покормил, теперь и меня прокормить решил, а? — улыбнулся во весь рот олег, — умно, ничего не скажешь. — видел меня, что ли? — как ты меня сейчас видишь, так и я тебя увидел. — и не поздоровался? — в голосе летова пробежалась тень грусти, как бы тот не старался её скрыть. — эх, ты-ы... тут олег замялся. он же и вправду мог подойти и скрасить егору тяжёлый рабочий день даже просто своим присутствием, и тут причиной был далеко не страх постыдиться перед людьми, что он смирненько ведёт беседу с тем, кого должен сплавить на работу, нет... он просто побоялся надокучить. и почему такие чувства у олега вызывает именно он?.. — да, сглупил я чего-то... ты уж извини, исправляться буду, — олег стыдливо скрыл виноватый взгляд за перебиранием цитрусов в руках, на которые егор, наверное, потратил последние рубли. — дорогие? может, денюжку отдам... — вот скажи мне честно, ты совсем дурак? я тебя не для того угощал, чтобы ты со мной ещё и рассчитывался, — егор выпалил это настолько непосредственно, что судаков даже не успел обидеться на "дурака". разом летов изменился в лице, увидев наступающие сумерки за окном, — единственное чё, спать так хочу... ног и хребта вообще не чувствую. — начальство, конечно , не поприветствует, но... — олег затих, — если хочешь, можешь лечь у меня, кимарнуть недолго, — и указал ладонью на поодиночке стоявший в углу, как бедный родственник, достаточно жёсткий диванчик с деревянной основой. — да ну, будешь ещё только из-за одного болвана местом своим жертвовать, ха... — егор немного покачнулся, невольно показывая всем своим видом, что ему срочно нужно прилечь даже сквозь свой отказ от гэбэшной софы. — мир на этом клином не сойдётся, уж поверь, — судаков привстал со своего места, сбросив китель на спинку стула. — ты ложись, а я сейчас приду... егор недоверчиво прищурился: — даже допрашивать не будешь? — ну а что делать, коль устал ты... так, всё, — слегка повысил тон олег и погрозил егору пальцем, — буду сейчас. — а куда идёшь хоть? — плед тебе достану, — олег в очередной раз сильно смутился, — не спать же тебе вот так, без ничего. с этими словами он развернулся на пятках и ретировался из кабинета, направляясь по привычному маршруту в "покои" майора. он не может его не понять, да и из всего отдела олег ближе всех был исключительно с ним. он прошёлся по тёмному коридору и свернул ко второй двери направо, всё же вежливо стучась — мало ли, и у майора какие-нибудь панки сидят. из-за двери послышалось глухое "да-да", и олег, облегчённо выдохнув через нос, зашёл вовнутрь. — а-а, так это ты, голубь, — мешков теребил в руках какую-то книгу в твёрдом переплёте, стоявшей на небольшой полочке, где находились ещё несколько представителей литературы, но, завидев приятеля, положил её на принадлежащее ей место и улыбнулся, — зачем стучишься? — да я подумал, может, занят, — даже работая в кгб, олег отличился скромностью и тёплым отношением ко всему. — я чё тебя попросить хотел... — он упёрся рукой в стену, нетерпеливо постукивая носком туфли по полу, — я могу у тебя покрывало какое-нибудь взять? — а тебе для чего? или, может быть, для кого? — да так, для игоря... на словах про некого "игоря" у мешкова челюсть отпала сама: — ах, ты его уже по имени... ну ясно, ясно... — он лукаво залыбился уголком рта, изучая олега загадочным взглядом, — для игоря, значит... — он, сохраняя выражение лица, потихоньку выводящее олега на краску, снял со своего стула клетчатый плед и вручил его судакову. он нерешительно начал: — да ну не смотри ты на меня так... — ой, ладно тебе, герой, иди уже, — махнул на него рукой володя, очень заметно ему подмигнув. — я тебе обещаю, я когда-нибудь точно тебя за сто двадцать первую загребу, — олег, услышав в свою сторону лишь добродушный смешок, покачал головой и зашагал обратно к себе, внимательно рассматривая рисунки на пледе и стараясь этим унять постепенно алеющее лицо. — ты уже сп... — первым, что увидел зашедший в помещение лейтенант, был свернувшийся в калачик егор. все старания скрыть прилившую кровь прошли зря, но олег на долю секунды отвлёк себя мыслью, как же он уснул на таком твёрдом быльце? кажется, и правда устал. судаков беззвучно подошёл к спящему работяжке и заботливо накрыл его пледом, очевидно хорошо держащим тепло, и подоткнул под бок, чтобы ещё теплее. он постоял над ним немного, заглядевшись на чёткий профиль, ниспадающие на скулы волосы и миловидные ресницы, потому что просто укрыть его было бы явно невозможным действием. ему вспомнилась сказка про "спящую красавицу", и от таких дум олег зарделся ещё больше, ибо вопрос всё тот же: почему подобного рода ассоциации происходят именно тогда, когда он смотрит на этого юношу? безобидный во сне, ярый на допросе — какой контраст чувств. олег попятился к столу в нежелании переставать смотреть на сие чудо, прямо сейчас лежащее перед ним на софе. он заставил себя зажмуриться, отогнав всё сердечное на задний план, и в конце-концов сесть за рабочее место, потому что допросы допросами, а некоторые формальности заполнить надо. следующие два часа пролетели назло олегу слишком быстро просто потому, что его глаза то и дело прыгали на закрытые веки егора в надежде, что он сейчас откроет их, посмотрит мягко и улыбнётся, показав милый "клык", точно отличавшийся от остальных особым шармом. такое внимание к деталям внешности собственного подопечного пробуждало в олеге слишком много противоречивых раздумий, но остановить столь резко хлынувший поток гормонов по отношению к нему, как ни крути, он не мог. кажется, ему стоит обдумать это позже, ибо у судакова потихоньку начали плыть буквы перед глазами. противиться сну он тоже был не в силах, так что спустя мгновение он уже смирненько посапывал в сидячем положении, сложив под себя руки в качестве подушки. наручные часы олега показали без двух минут одиннадцать. в помещении царила абсолютная тишина, но иногда можно было услышать размеренное тиканье и глубокие вдохи-выдохи обоих мужчин. через какой-то недолгий промежуток времени идиллия нарушилась шуршанием пледа, из-под которого тут же показались большие радужки бутылочного цвета, сверкающие глазными белками вокруг них куда-то в еле освещённое пространство. егор спросонья сначала и не понял, где он находится, но всё встало на свои места, стоило ему увидеть слезшую набок, как оказалось, приличной шевелюры фуражку и её хозяина, видевшего десятый сон. — нихуя себе... — почти без звука сказал себе летов и неуклюжим движением ладони заправил себе волосы за ухо, да и это его не особо спасло: вымытые сегодня патлы уже беспорядочно лежали на его плечах. он бережно сложил плед ровным квадратом на край диванчика и, скрипя пружинами, встал. от резкого звука он поморщился с пониманием, что этими проделками старого матраца он может без проблем разбудить лейтенанта, что, возможно, вообще впервые за долгое время смог нормально уснуть. вдруг подсознание егора дало ему пинок под зад таким образом, что он оказался возле лейтенантского рабочего стола прямо над ним же спящим. он особенно внимательно разглядел высокий лоб и отросшие каштановые волосы с небольшими завитками: видимо, судаков лёг спать с мокрыми волосами. "айя-йя, кто же так делает? волосы же портятся!" — мысленно наругал его летов и неожиданно перевёл взгляд на собственную руку. подавленный свет с настольной лампы очертил линии сухожилий и лучевых костей, тонких и длинных от игры на гитаре пальцев и нестриженый ноготь на мизинце. а что, если... действия опережали мысли, и вот егор, крайне осторожно, чтобы не нарушить сон стража порядка, погладил его по волосам; слегонца зарылся кончиками пальцев в них, прокрутил волнистую прядку на указательном и заодно спираль где-то на уровне желудка. пиздец, просто пиздец, что с ним творится. кузьма, наверное, дал бы ему подзатыльник за такое. егор подметил, что у олега был чересчур шелковистый волосяной покров и для себя запомнил, что надо бы при случае спросить, каким ополаскивателем он пользуется. руку убирать явно не хотелось, но нужно было хотя бы просто потому, что летову уже пора домой выжидать завтрашнюю смену и накормить стёпу, а про сам факт того, что только что он с хуя зелёного потрогал волосы, казалось, врага, стоило вообще промолчать. он слабо кивнул в знак прощания ничего не подозревающему олегу и вышел из кабинета со странным, но приятным жжением на лице и в груди, прикрыв входную дверь. в этот момент где-то с неба, оставляя за собой белёсый хвост, свалилась яркая звезда.