Скверное предзнаменование

— Пей. — буднично проговариваю я, пока дисфория изъедает часть твоего сознания. И моего. Нашего. Ты болезненно всхлипываешь, так дерзко и артистично изгибая брови, будто готовая зарезать меня. Вонзить нож в часть моего мягкого тела, находящегося над диафрагмой, раскромсать легкие, чтобы я харкал кровью, неестественно сгибался в предсмертной агонии и взмаливал о помощи, как ты, обесточенная и безнадежная. Только я — раб безнадежной тьмы, а ты — моя рабыня с внешностью грациозной маркизы. Я — самая веская причина твоей апатии и одержимости. Ты смотришь на меня, как на исчадие Ада, но я вижу, как ты усердно прячешь взор зачарованного ребенка. Твои ядовито-нежные руки порождают звон цепей, трезвонят в моем сознании будничным упреком. Я не вижу в этом ничего умопомрачительного или отвратительного, наоборот, я столь привык к твоему присутствию, что уже совершенно позабыл: держать кого-то в неволе — настоящее преступление. Но я не человек, который подчиняется законам. Я монстр, способный только на убийство. Во благо таких же, как ты. — Почему именно я? — небрежно выбрасываешь ты, заставляя меня вздрогнуть. Я — апостат, и ты, как и подобает, несмело дрожишь передо мной. Но все равно смотришь на меня, как на равного. Я — демон из пандемониума, зараженный скверной настолько, что уже не представляю своей жизни без нее; ты — падший ангел, заблудший в моей тьме. Настолько грациозный и чувственный, что я понемногу пропитываюсь жалостью к твоему непорочному телу. Но твоя яркая оболочка не способна обмануть меня. В моих глазах сверкает позолоченное пламя, и оно съест тебя, как дикий волк маленького беззащитного зайца. — Почему из всех людей ты выбрал меня? Не было веской причины. Ты просто оказалась не в то время не в том месте, и я воспользовался этой возможностью, прихватив юное тело с собой. Меня травил голод; я сражался с ним мучительные годы, но он брал меня измором, как некая болезнь. Я привык заменять пищу на более полезную — миндальное тофу, схожее с вкусом самого приятного сна. Но вскоре это не сработало. И мне нужна жертва, которая примет на себя судьбоносный удар. Я съем тебя. Сожру твои мысли, твои вздохи и неаккуратные движения, порождающие в моем теле фриссон. Я буду смаковать тебя неделями, месяцами, чтобы полностью победить крышесносный вирус. Ты станешь Даром, отданным мне за все заслуги, как самому благородному рыцарю. — Иначе я насильно впихну в тебя воду. — мой спокойный тон срывается на нервозный рык. Ты тлеешь в кандалах, но так уверенно дерзишь мне, будто взаперти оказываюсь именно я. Все фибры моей души желают того, чтобы ты приняла свою судьбу, но снова и снова ты противишься моим упрекам, повторяя один и тот же вопрос, как мантру. Ты хочешь пробудить во мне адского мазохиста? У тебя ничего не выйдет. — У меня нет ответа на твой вопрос. Но теперь тебе суждено умереть. Ты строптиво отворачиваешься. Судьба безмолвно ненавидит тебя, подавая в руки хищнику. А вот я ненавижу тебя громче, потому что сопротивление никогда ни к чему хорошему не приводило. Испей же снотворное, дай мне изъесть тебя, но ты уперто не спишь уже третьи сутки. Не ешь и не пьешь, будто так и ждешь подружку Смерть в своей обители. Ты плавишься ядом. Топишь меня в своей отравленной воде, и я добровольно тону. Выхода не остается. Ты не даешь мне и шанса на переговоры. Я предупреждал тебя, но ты снова и снова вынуждаешь меня. Твой извращенный спирит терзает меня день и ночь, и я не могу мириться с таким отношением. Безвольной ты нравишься мне куда больше. А потому я восхваляю цепи, дребезжащие в такт твоим сбитым вздохам. Я наблюдаю за тем, как аррогантно вздымается твоя грудь, как ты надменно бросаешь мне вызов. Что же, я принимаю его. Я наполняю рот снотворным, предназначенным для тебя, а ты самодовольно усмехаешься, чувствуя, как горит на языке победа. Но это твой проигрыш. И звук цепей теперь звучит так же сладко, как твой извергнутый в отчаяние стон. Мои руки крепко сжимают твои скулы, заставляя повернуться лицом ко мне. Сзади тебя — ледяная стена, спереди — мое оскверненное тело. Теперь тебе некуда бежать. Осталось только принять гордо поражение и удивить меня своей стойкой натурой. Пальцы, спрятанные в перчатки, надавливают на твой подбородок сильнее, и ты непроизвольно раскрываешь уста, к которым я прильну за долю секунды. Форсируя все преграды, я оставляю отпечаток своих губ на твоих, непорочных. Ты издаешь стон животрепещущей силы, чувствуя, как снотворное проникает сквозь ряд белоснежных зубов. Твои руки старательно бьют по моей вздымающейся груди, но я отпускаю твою голову, прижав ее к стене, чтобы ты не отвернулась, пока мои руки фиксируют твои запястья над головой. Как змей искуситель, ты строптиво извиваешься под моим давлением, но я уверенно сплетаю наши пальцы, продолжая вливать в тебя живительную воду. В твоих глазах истлели небесные искры, а надежда утерялась в предрассветном сумраке. Теперь ты превратилась в хищницу, утеряв всю свою веру. Мое волчье томление, которое я усердно прятал за раздражением, превратилось в неистовость адского цербера. Часть снотворного капала по твоему подбородку, прячась за ворохом открытого декольте, как и бусинки пота, вальяжно скатывающих с прожилок на шее. Но я потерялся в твоих мыслях и ненависти, чувствуя сладкий вкус, которым ты приманивала меня долгие минуты. Ты безвольно выгибалась навстречу моему поцелую, судорожно вздрагивая, словно ненавидя себя за это. Твои губы — наркотический цветок, к пыльце которого я неизлечимо пристрастился. Мне понадобилась лишь секунда, чтобы осознать: я желал этого момента с первой нашей встречи, но не верил самому себе. Твои тонкие пальцы болезненно впивались в ненавистные тобою ладони. Когда снотворное заканчивается, я разъединяю поцелуй, от которого ты была не в восторге. Между нашими губами, как мед, растеклась тонкая слюнная нить, и я не смог сдержать вожделения: хотелось снова утонуть во влаге твоего рта, ощутить, как неизлечимо вянет мое сердце, болезненно бьется и напоминает, что все еще живет. Все мое тело необъятно горело в твоей ненависти, но вместо отвращения я ощущал непреодолимую радость. Тебе хотелось кричать и рыдать, умоляя меня исчезнуть, не трогать тебя, но я не могу сдержаться, чтобы снова не вкусить чарующий аромат, исходящий от тебя, как от распускающейся лилии. Ты лишь успеваешь сделать два вдоха, как я снова проникаю языком сквозь твои острые зубы. Они с ненавистью покусывают мои омертвленные губы, стараясь вызвать во мне жгучее негодование. Но металлический привкус пробуждает во мне мужчину: хочется чувствовать тебя еще ближе, ощущать, как разгоряченное дыхание опаляет мою кожу. Я скрепляю твои руки над головой, а моя освободившаяся ладонь проглаживает твой стан, заставляя вздрогнуть. Но, не бойся, я не насильник. Я не терплю любовный контакт, сливаясь плотью воедино. Один лишь поцелуй заставляет потерять все самообладание. Я хочу оставить тебя непорочной. В мыслях я представлю, как мои губы испробуют каждую часть твоего тела. Языком и зубами я помечу тебя, как свою собственность, но в жизни лишь робко поцелую, напоминая, что ты — прекрасная Афродита, горделиво склонившая на колени самого дьявола. Импульсы приятного тока выстреливали по клеткам, но я прервал поцелуй, пока не позволил себе зайти слишком далеко. Мои губы горели и кровоточили, а ты безобразно слизывала мою кровь с собственных уст. Я покраснел. Мое тело непроизвольно дрожало, а руки неприятно изнывали в желании впечатать тебя в стену, как и секунду назад. Но я отпускаю тебя. Ты — пища, обреченная на смерть. И я позволю тебе прожить последние дни, ощущая себя поистине любимой. Я никогда не целовался. Даже не вступал в какой-либо контакт с другими женщинами, но стоило только вдохнуть аромат твоего тела, как все мое естество знало, что делать. Я хочу тебя. Хочу так же сильно, как Архонты свою бесполезную власть. Для меня ты — самый искусный подарок, который я только смог найти. Но для тебя я являлся не спасением. Я был самым отвратительным маньяком, от которого ты мечтала сбежать. Я дарил тебе поцелуи ежедневно. Даже когда ты начала добровольно пить снотворное, я продолжал эту сладкую пытку, изводя тебя быстрее, чем хотелось. Ты ненавидела меня. Желала Смерти, как заклятому врагу. Но я любил тебя. Любил так сильно, что хотелось поскорее убить. Потому что меня все ненавидят. Никто не позволит демону овладеть его сердцем. И от этого становилось тошно, неприятно, больно. Но ты все равно в моей власти. А пока умирай и смотри. Смотри за тем, как я дарю тебе поцелуи. И наслаждайся.