Клочок тишины

      В этот момент вокруг Мидории образовалась плотная стена пыли, загораживающая обзор. Она шелестела, как сотни змей, касаясь земли, и тяжело поднималась вверх единым целым. Изуку уже не мог видеть, что находится перед ним, а что — за ним и вокруг, когда, вытянув руку вперёд, осторожно коснулся постоянно перемещающейся части потока и понял — перед ним вовсе не пыль. Стена отреагировала на прикосновение, потянувшись за пальцами Мидории, но он успел вовремя их убрать. Растирая между подушечками оставшиеся на них частицы, Изуку осознал, что дальше иметь дело придётся с песком.       Дышать становилось труднее. Сыплющийся вниз песок попадал в нос, рот, глаза, а стена, преграждающая путь, свернулась в кольцо с постепенно сужающимся радиусом. Даже зная, что следует предпринять, Изуку чувствовал себя в ловушке. Действие чужой причуды путало мысли, замещая их непрерывным шумом тысяч песчинок, кажущимся с приближением потока грохотом водопада. «Наверное, Каччан чувствовал себя так же», — подумалось Изуку. Он до сих пор помнил нападение грязевого злодея на Кацуки, видел просящий о помощи взгляд. Бакуго уже почти не мог дышать, и Изуку едва не выворачивало наизнанку от знания, как это мерзко, когда в твоё тело пытается проникнуть говорящий ком грязи. Как эта грязь заползает в нос и рот, проникая прямо в лёгкие, заполняя их изнутри зловонной жижей; как она опутывает твои конечности, и ты остаёшься один на один с тем, что не поддаётся твоему контролю, а тебе всего пятнадцать и ты хочешь жить. Мидория тогда нёсся вперёд, а внутри всё замирало, сжималось в тугой комок, сокращаясь до одной мысли: «Только бы успеть». Успеть? Что он должен был предпринять? Как поступить? Беспричудный и жалкий, он хватался за грязь, постепенно захватывающую тело Кацуки, пытаясь счистить её тонкими и слабыми руками. С остервенением цепляясь за жизнь того, кого считал другом.       Находясь на грани между воспоминанием и настоящим моментом, Изуку поднял руку и активировал причуду. Даже несильный Детройтский удар помог разбить кольцо песка, чтобы глотнуть свежего воздуха и увидеть наконец, чьих же это рук дело. Но прежде Деку с непониманием посмотрел на собственный кулак — причуда уже давно не калечила его тело, к тому же Изуку привык применять боевые техники с использованием ног и корпуса, но сейчас вся тыльная сторона его ладони была в кровоточащих ссадинах. Словно удалось на мгновение вернуться в самое начало пути. Когда тело ещё было слабым, а отношения с Каччаном складывались далеко не лучшим образом. «Как будто сейчас иначе», — горькая мысль привела в чувство, и Изуку в самый последний момент успел заметить, как злодей, чьё лицо оказалось похожим на сморщенную сушёную сливу, в прямом смысле слова осыпался в канализационную решётку. Крупные шрамы исказили некогда правильные черты, а глаза, видимо, из-за возраста помутнели. Больше Мидории не удалось ничего разглядеть. Злодей оставил в переулке участок зыбучего песка, из которого торчала только чья-то рука с зажатой между пальцами фотографией. Одним скачком оказавшись рядом, Изуку успел ухватить её за самый край, после чего зыбучий песок исчез, не оставив на асфальте ни следа, ни причин вызывать героев или полицию. «Вечером, — решил Деку, — я сообщу в ближайшее отделение. Вечером». Сейчас его чувства находились в смятении. Кем бы ни был злодей, он явно не собирался сражаться с Изуку открыто и предпочёл держать его на расстоянии.       Почему-то Деку казалось, что всё это происходит не с ним — из-за его медлительности погиб человек, а в голове было пусто-пусто. Тогда Изуку представил, что этим человеком мог быть Каччан, и сердце зашлось от болезненной тревоги. Такое вот избирательное беспокойство. Подсознательная радость, что горе приключилось не с тобой и не с теми, кого ты любишь. На мгновение Изуку стало стыдно, а потом он на всякий случай набрал номер Бакуго. К его удивлению, послышались гудки: сначала длинные, между которыми сердце замирало от волнения, а затем короткие, означающие, что звонок был сброшен вызываемым абонентом. Мидория сжал пальцы в кулак, но, услышав хруст сминаемой бумаги, опомнился. Он всё ещё держал в руках чудом уцелевшую фотографию — единственную улику. Район принадлежал агентству Бест Джинса, и расследовать произошедшее у Изуку не было ни причин, ни необходимости. Однако, бросив быстрый взгляд на фотографию, Мидория понял: сегодня ни агентство, ни полиция не узнают о случившемся — у него самого есть несколько вопросов к одному человеку.