Папочка говорит / Dad says

Малфой вскочил с дивана и заключил Скорпиуса в объятья. — Как все прошло? Какими они были? Ты в порядке? — Тедди ПОТРЯСАЮЩИЙ, — взволнованно сказал Скорпиус. — А тетя Андромеда сказала, что я могу прийти еще, когда захочу! Гарри увидел, как Малфой с облегчением закрыл глаза. — О, молодец, дорогой. Ты, должно быть, очень хорошо себя вел. — Он был удивительно вежлив, — сказал Гарри. — Даже когда Андромеда была полным кошмаром. — Манеры — лучшая защита, — сказал Малфой, не глядя на Гарри. Гарри подавил смех. Неудивительно, что Скорпиус половину времени цитировал своего отца, когда он настаивал на том, чтобы говорить афоризмами. Он практически мог видеть, как Скорпиус вбивал себе в голову «Манеры — лучшая защита» для дальнейшего использования. — Тедди сказал, что я хорошо умею летать на метле! — сказал Скорпиус. Малфой просиял, поглаживая мягкие светлые волосы Скорпиуса. — Готов поспорить, ты размазал его по стеночке! — Не совсем, — скромно сказал Скорпиус. — Все еще боишься Хогвартса? — Меньше, — признал Скорпиус. — Тебе ведь правда нравился Хогвартс, не так ли, папа? — У меня были… сложные отношения с ним. Но, как ты знаешь, это была моя вина. — Что насчет тебя, Гарри? Гарри моргнул, удивившись, что к нему обратились. Когда Скорпиус и Малфой так разговаривали друг с другом — когда Малфой называл Скорпиуса «дорогим» — казалось, что весь остальной мир исчезает, и существуют только они двое, объединившиеся против всего мира. Гарри был так увлечен наблюдением за ними, запутался в сложной паутине зависти, которую он невольно ощущал, что почти забыл, что он все еще здесь. — Я любил Хогвартс, — сказал он. — Это единственный дом, который у меня когда-либо был. Они оба посмотрели на него с одинаковым сочувствием, и Гарри пришлось перемотать назад, чтобы понять, что он сказал, чтобы получилась такая реакция. — Я имею в виду, очевидно, что у меня есть дом. Я не бомж. Я живу в доме. Вы были там. Эм. — Дом стал лучше себя вести? — спросил Малфой, любезно меняя тему разговора. — О, да. Ты знал, что у меня есть каток? На шестом этаже. Я даже не знал, что у меня есть шестой этаж. Теперь Малфой смотрел на него своими серебристо-серыми глазами. Упомянет ли он о письме Гарри? Разозлило ли оно его? Понравилось ли оно ему? — У тебя может и не быть катка, — сказал Малфой. — Он просто узнает тебя. Как только он поймет, что тебе нравится, он перераспределит свои ресурсы. Гарри провел рукой по волосам. Он только что вспомнил, что это был последний вечер Малфоя со Скорпиусом, и эта мысль опечалила его по разным причинам. — Магия потрясающая, — сказал он. — В любом случае. Мне нужно идти. Увидимся завтра на вокзале, да? — Останься выпить чашку чая, — вежливо сказал Малфой. — Нет, спасибо, мне нужно домой. Я должен… — замолчал он. Он знал, что по крайней мере Скорпиус в курсе, что ему нечего делать; его никто не ждет. — Поттер, я… — начал Малфой (и Гарри заметил, что было очень трудно думать о нем как о Малфое все время, когда его имя было Драко). Малфой поцеловал Скорпиуса в макушку, задумавшись. — Э-э, — сказал Гарри, глядя на Скорпиуса. — Он в порядке? Он, ну ты знаешь, опять занимается этим странным делом? — Я в порядке, Поттер. Я просто пытался придумать, как мне тебя отблагодарить. Думаю, книжные рекомендации тебе не нужны? — Эм… — Жалко. Что ж, спасибо тебе. — Да, спасибо, Гарри, — сказал Скорпиус. — Действительно ничего такого, — сказал Гарри. — Не для нас, — мягко сказал Малфой. Гарри ничего не мог сказать и ушел. Кингс-Кросс был переполнен, но Гарри заметил Малфоя и Скорпиуса за много миль. Они стояли неподвижно, две стройные светловолосые фигуры с прямой спиной среди бурлящей толпы. Подойдя ближе, Гарри заметил, что несколько волшебников в неудачных попытках надеть магловские наряды намеренно врезались в Малфоя. — Привет, — сказал Гарри. — Извините, что опоздал. — Папа говорит, что пунктуальность — это форма уважения, — сказал Скорпиус. — Помолчи, Скорпиус, — сказал Малфой, закатывая глаза. — Знаешь, он много тебя цитирует, — сказал Гарри. Малфой явно забеспокоился. — Но ты же не будешь так делать в школе, дорогой? — Я… я постараюсь не делать этого, — сказал Скорпиус. Сердце Гарри сжалось. Он взял тележку с сундуком Скорпиуса и совой и прошел на платформу. Скорпиус и Малфой последовали за ним. Скорпиус смотрел на Хогвартс-экспресс широко раскрытыми глазами. — Я люблю тебя, — услышал он голос Малфоя, его слова почти не перекрывали звук поезда. Скорпиус повернулся к отцу, и Гарри наблюдал, как они оба брали себя в руки, чтобы скрыть свое горе. Ни один из них не мог справиться с этим. — Если кто-то скажет обо мне что-нибудь, чего ты раньше не слышал, напиши и спроси меня. Я всегда отвечу тебе правдиво, — сказал Малфой. — Я знаю. И я постараюсь не ненавидеть их. — Прилагай усилия. — Я всегда прилагаю усилия. Ты ведь будешь мне писать? — Каждый день. — Скорпиус! — Это был Тедди. Он высунул голову из окна поезда. Скорпиус улыбнулся. — Садись со мной! — Хорошо! Скорпиус повернулся к Гарри и крепко обнял его за талию. — Пожалуйста, не забывай о нашей сделке, — прошептал он. — Конечно, нет, — сказал Гарри. — Раз в неделю. Скорпиус кивнул, бросил на отца еще один страдальческий взгляд, затем стер с лица эмоции. — До свидания, — сказал он. — Увидимся на Рождество, — сказал Малфой. Пустая маска на лице Скорпиуса треснула, но только на мгновение. — Я люблю тебя, — сказал он. — Я тоже тебя люблю, — хрипло сказал Малфой. Гарри пожалел, что пришел. Он явно вторгался в личное. Но когда Скорпиус сел в поезд, Малфой подошел к Гарри на шаг, так что они встали плечом к плечу, и Гарри знал, что Малфой был рад, что он был там. Поезд тронулся. Другие дети высовывались из окон, но не Скорпиус. Гарри подозревал, что подобные вещи ему покажутся недостойными. Малфой следил за поездом глазами, пока тот не скрылся из виду. Платформа освободилась (Гарри знал, что несколько человек фотографировали его стоящего с Малфоем, и знал, что на следующий день он будет в Пророке), но Малфой не двинулся с места. — Когда поезд уходит со станции, что-то разрывается, — наконец сказал Малфой. Пар все еще клубился по платформе, но теперь было тихо. — Я помню, как чувствовал это, когда мне было одиннадцать. Это было похоже на ту резинку, которая растягивается до тех пор, пока не разорвется, и сколько бы писем и посылок ни отправили мои родители, ничто не могло восстановить эту связь. Гарри вспомнил, как Малфой хвастался, открывая свои бесконечные свертки на первом курсе. Гарри так ему завидовал. Ему никогда не приходило в голову, что Малфой мог страдать от чего-то столь же прозаичного, как тоска по дому. Как такое могло случиться с ним? Ему никогда не приходилось скучать по дому. Казалось, Малфой внезапно понял, что он сказал, и кому он это сказал. — Это было необдуманно с моей стороны. Прости, Поттер. Заклинание тишины было разрушено. Малфой прошел через барьер платформы, направляясь к ближайшей точке аппарации. — Все в порядке, — сказал Гарри, догоняя его. — Спасибо, что пришел сегодня. — Конечно. — Нет никакого «конечно» в этой ситуации, ты, идиот, — сказал Малфой, но это не было колкостью. — Тедди позаботится о нем. Малфой кивнул. Теперь они вышли со станции и ждали на перекрестке. — Что, если я совершил ужасную ошибку? — спросил он себе под нос. — Он полюбит Хогвартс, — сказал Гарри. — Астория хотела, чтобы он отправился в Шармбатон. Во Франции никто не знает, кто я. Отчасти поэтому у нее… у нее был полис страхования жизни… они не выплачивают стипендии, как Хогвартс. Но… Он вытянул шею, глядя на проезжающие машины. Гарри поймал себя на том, что кладет руку на локоть Малфоя, чтобы поддержать его. Его глаза были дикими, и Гарри волновался, что он может случайно выскочить на дорогу. — … все эти деньги, — продолжал Малфой, — которые, как она думала, достанутся ему, если она покончит с собой… она ​​никогда не была очень организованной… она ​​не рассчитывала на мои долбанные долги… Его лицо стало пустым, и он замолчал. — Малфой? — осторожно спросил Гарри. Малфой не ответил. Он выглядел так, как будто был под Империусом. Папа иногда теряется в своей голове, сказал ему Скорпиус при их первой встрече. Гарри вспомнил, как Скорпиус и Ева звали Малфоя. — Э… Малфой? Ты в Лондоне? Это я, Гарри. Не сработало. Единственным изменением было то, что лоб Малфоя слегка нахмурился. Гарри положил руку ему на плечо и потряс его, но безрезультатно, а когда он попытался заставить Малфоя идти, тот рухнул в руки Гарри. Гарри взял его за талию и наполовину потащил, наполовину поволок к точке аппарации. Когда они добрались до квартиры Малфоя, он порылся в карманах Малфоя в поисках ключей и затащил его внутрь. — Драко? Ева и Флора были в гостиной. Гарри бросил Малфоя на диван. — У него был один из… — сказал Гарри, неопределенно указывая на пустое выражение лица Малфоя. — Драко, — сказала Флора, мягко наклоняясь над ним. — Это я, Флора. Ты в своей квартире в Лондоне. Ты вернешься к нам? Малфой моргнул и сел. Он озадаченно огляделся по сторонам, затем увидел Гарри. — Мне очень жаль, Поттер, — протянул он. — Ты в порядке? — Нормально, — сказал он. — Я сделаю чай, — сказала Флора. — Мне очень жаль за то, что было на днях, Драко, — сказала Ева. — Мы захотели присутствовать здесь, чтобы ты не остался один. — Вы очень любезны, — мягко сказал Малфой. — Мы любим тебя, — сказала Ева. — Безоговорочно. Даже если ты мажористый придурок. — Признаю себя виновным, — сказал Малфой. — Мне пора, — сказал Гарри, потому что ему опять показалось, что он вторгается во что-то интимное. Глаза Малфоя встретились с его взглядом. — Спасибо за все, Поттер. Увидимся, когда Скорпиус вернется на каникулы, если ты все еще… заинтересован. Гарри чувствовал, как кровь приливает к лицу. — Эээ, вообще-то, я вроде как пообещал Скорпиусу, что буду проверять тебя раз в неделю. Ева рассмеялась. — Вот уж хитрюга! — Скорпиус попросил тебя об этом? — осторожно спросил Малфой. — Он знает, что лучше не надоедать тебе с одолжениями. — Ну, я вроде как… предложил? Губы Малфоя дернулись, словно он собирался рассмеяться. — Понимаю. — Итак, эээ, я подумал, что могу просто продолжать приходить на вечер кино. Если это окей? — Флаг тебе в руки, сталкер. Гарри покраснел еще сильнее. — Верно. Что ж. До свидания. — Поттер… останься. Мы собираемся просто напиться и обсуждать всякое дерьмо. Оставайся. К своему удивлению, Гарри обнаружил, что действительно этого хочет, и почувствовал, что Малфой был не просто вежливым. Так что он остался. Он в основном молчал, наблюдая, как комфортно взаимодействуют Ева, Малфой и Флора. Они пили белое вино, ели заказанную пиццу и говорили обо всем, кроме Скорпиуса. Около одиннадцати внезапно из очага вырвалось зеленое пламя, и вылетело письмо. — Что это было, черт возьми? — воскликнула Ева. — Обливиэйт, — быстро сказал Малфой. Флора и Ева моргнули. — Что я говорила? — сказала Ева. Малфой положил письмо в карман. — Что-то о мужчинах, которые не осуждают тебя за то, что ты тайная лесбиянка, — сказал Малфой, и Гарри задумался, как часто ему приходилось изменять воспоминания своих друзей. — В этом есть смысл, — сказала Ева. — Простите меня, — сказал Малфой, и Гарри последовал за ним на кухню, где Малфой вынул письмо и просматривал его. — Что там? — Рейвенкло, — сказал Малфой. — Он в Рейвенкло. — Это великолепно, — сказал Гарри. — Ага, — немного грустно сказал Малфой. — Да уж. — Ты бы в любом случае разочаровался, не так ли? Малфой печально улыбнулся. — Не говори Скорпиусу, — сказал он. — Он подходит для Рейвенкло. — Каждый Малфой был слизеринцем последние пятьсот лет. — Малфой нахмурился. — Держу пари, он просил Шляпу не распределять его туда. — Я так и сделал, — сказал Гарри. — Правда? — потрясенно спросил Малфой. Гарри кивнул. — Можешь себе представить, — мечтательно сказал Малфой. — Мы могли бы быть друзьями. Комната закружилась, и Малфой подходил ближе. — Мы теперь друзья, — сказал Гарри. Гарри почувствовал дыхание Малфоя на своем лице, когда он усмехнулся. — Ты пьян, — сказал Малфой. — Ты тоже, — выдохнул Гарри. — Ммм, — сказал Малфой и закрыл глаза. Гарри уставился на него, гадая, какая его часть делала его таким привлекательным. Бледные брови? Фарфоровая кожа? Острый нос и подбородок? Какая-то комбинация всего этого? Малфой снова открыл глаза, выглядя странно разочарованным. — Я в говно, — сказал он и вышел из кухни. Когда Гарри проснулся на следующий день, он знал три вещи. 1. У него было сильное похмелье. 2. Его влюбленность в Драко Малфоя выходила из-под контроля, и 3. Ему нужно поговорить с Гермионой. Он едва мог вспомнить, как ночью добрался домой. Он знал, что они в конечном итоге посмотрели несколько серий шоу под названием «Еще по одной», и Гарри был совершенно очарован, узнав, что Малфой знает все строки наизусть. Флору вырвало в цветочный горшок, а Ева в пьяном виде схватила Гарри за воротник и сказала, что он будет секси, если перестанет носить толстовки. Но когда он проснулся и принял антипохмельное зелье (оно стояло на прикроватной тумбочке в хрустальном флаконе, любезно предоставленное домом), он не мог перестать думать о том, как Малфой терялся у себя в голове. Это напугало Гарри, и он не понимал, что это значит, и почему он не смог до него докричаться. Ева и Флора вели себя так, как будто ничего особенного не происходит, что, как беспокоился Гарри, означало, что это происходило часто. Гермиона всегда знает, что делать. Он намеревался не обращаться к ней, пока у него не хватит энергии написать ей длинное письмо с извинениями, но сейчас на это не было времени. Он хотел знать, что происходит с Малфоем. Он написал небольшую записку с вопросом, может ли он прийти на ужин, и получил ответ почти мгновенно. Дорогой Гарри, Да! Да, это было бы прекрасно! О, Рон будет так доволен! Увидимся вечером! Люблю, Гермиона Обычно такой ответ заставил бы Гарри почувствовать себя настолько виноватым, что он бы отменил планы в последнюю минуту. Но нужно было подумать о Малфое. Что, если бы он был один, когда это случилось с ним? Его могло выбросить на улицу и переехать. Его могли убить! Гарри понял, что прошло много времени с тех пор, как он всем был нужен. Раньше весь волшебный мир нуждался в нем, но после победы над Волдемортом никто в нем больше не нуждался. Рон и Гермиона были друг с другом. Джинни никогда не была счастливее. Невилл любил свою работу, а Луна (что невероятно) женилась на Миллисенте Булстроуд. В течение одиннадцати лет люди жалели его или восхищались им, но никто от него не зависел. Без этого постоянного давления он почувствовал, что расслабляется и теряет управление. Малфой наверняка громко возразит против идеи, что Гарри ему нужен. Это не имело значения. Дело в том, что Драко нуждался в нем, и было так приятно осознавать, что он кому-то нужен.