Апокалипсис и ты

10 декабря 2002 г. Звук будильника раздался в холодных стенах. Это означало, что сейчас утро и пора пережить еще один унылый день. Гермиона приподняла веки. Ее тело разваливалось в маленькой ванне, в которой она пряталась. Сейчас оно разваливалось даже больше, когда ванну заполняло два тела. Драко тоже медленно проснулся, его рука потянулась, чтобы схватить руку Гермионы. Он делал это каждый день в течение последнего месяца, чтобы проверить, что она все еще рядом и ее не забрали. Вообще это было утешительно. Иметь кого-то, иметь Драко. «Драко похож на звезду», — подумала Гермиона. Даже в тьме и пустоте Драко все еще находил способ сиять. Он мог смеяться, бегать по дому с улыбкой на лице, мог скрасить жизнь Гермионы. Ты любишь его, Гермиона, он друг и ты любишь его как друга. Но Драко был поврежден: его душа была сломана. Иногда он отказывался смотреть ей в глаза, сидел один на кухне и смотрел в стену, проводя пальцами по шрамам на коже. Он был токсичен, как яд. И все же красивый, словно дождь. Она знала, что в прошлом с ним случилось много вещей, из-за которых он был разбит. И все же она ценила его усилия. Даже понимая, что это ломает его изнутри. Она знала, что он пытается ради нее, ради позитива и надежды. — Доброе утро, — проговорила Гермиона низким и хриплым голосом, пытаясь освободиться из холодной ванны, и потянулась, чтобы сесть. Драко свернулся клубком, наполовину у нее на коленях. Снаружи раздался тихий крик, и Гермиона совершила ошибку, выглянув сквозь разорванные шторы. Она увидела бегущую девушку, прежде чем та исчезла за стеной. Гермиона уже несколько недель не видела другого тела, кроме Драко. Это было странно. — Я голоден, — ответил Драко через минуту, используя бедро Гермионы, чтобы подняться и сесть. Его глаза были припухшими из-за утренней сонливости. Левая сторона лица сияла от света, просачивающегося сквозь занавеску и падающего на него. Он сверкал, как ракушка в океане. Удивительно красив. Редкий. Гермиона восхищалась его внешностью. Она не могла вспомнить, каким был ее тип мужчин или женщин до апокалипсиса. Отношения казались чистым листом, будто эта часть ее мозга была стерта начисто. Она не знала, был ли Драко тем мужчиной, которым она восхищалась. Ты восхищаешься им, Гермиона. — У нас остались фрукты с прошлой недели, — сказала ему, выползая из небольшого пространства и позволяя ногам в носках приземлиться на холодный пол. — Хочешь, чтобы я принесла немного? Гермиона заметила, что его рука обвилась вокруг ее собственной. Она знала, что ей нравится контакт с людьми. До появления Драко это было редкостью. Сейчас это тоже случалось нечасто, Драко знал, что есть границы, но иногда нарушал их. Гермиона любила, когда он нарушал границы и неписаные правила. Она знала, что раньше ей не нравилось нарушать правила. — Я скучаю по курице, — голос Драко был нежным. Его тело добралось до маленького кресла, стоявшего в комнате. Он свернулся, прижавшись лицом к материалу. — Я скучаю по куриному супу, помнишь? — Я помню. Просыпаться холодным утром и завтракать куриным супом, или, болея, попросить родителей принести куриный суп в постель. Это было здорово, — голос Гермионы стал печальным на середине предложения. Вспоминать прошлое было трудно, образ родителей мелькнул в ее голове, но она не могла точно определить их лица. Она только вспомнила, что у ее матери были темно-зеленые глаза, ореховые. У нее нет братьев и сестер, но она знала, что жила с кем-то еще своего возраста. Она считала, что апокалипсис свел ее с ума, заставив забыть о таких сентиментальных вещах. — Не грусти, Гермиона, — Драко заметил блеск в карих глазах Гермионы. Драко знал, что может пересечь пол и большими пальцами вытереть слезы с ее щек. Он знал, что Гермионе нужно утешение, ей требовалось успокоение в моменты слабости. — Думай о прошлом как о счастливом воспоминании, хорошо? Гермиона кивнула. Она знала, что Драко было тяжелее, ведь его потеря произошла недавно. У Гермионы было время, чтобы справиться, она была вынуждена справляться все месяцы, которые провела в одиночестве. Драко тоже все потерял, ей нужно быть сильной. Ради него, Гермиона, будь сильной ради Драко. — Да, хорошо, — Гермиона снова кивнула, ее глаза встретились с взглядом, смотрящем на нее всего в нескольких сантиметрах. Когда они так стояли, воздух казался теплым. Близко, человек. — Спасибо. — Не за что, — сказал Драко, сделав кое-что неожиданное — он поцеловал Гермиону в щеку. Это было мягко, его губы казались теплыми на ее коже. Гермиона бессознательно жаждала этого с самого начала. — Теперь еда. Гермиона мысленно рассмеялась и, шаркая, открыла холодильник. Ее встретили несколько бананов (Гермиона не думала, что их следует хранить в холодильнике, но Драко утверждал, что холодными они вкуснее) и свежие овощи, которые Гермиона украла из сада через несколько домов ниже. Она вытащила морковку и несколько помидоров, которых осталось немного. Она знала, что Драко их любит. Гермиона чувствовала непоколебимую потребность защитить его. Хотя знала, что он не нуждался в защите. Шрамы на его ребрах и большая рваная рана на предплечье говорили, что он достаточно хорошо защищался, пока не добрался туда, где оказался. С ней. И все же это было необязательным. Может быть, и не нужно защищать его… хотеть защитить его. Определенно, это был неудачный повод для завтрака. Гермиона хотела подать ему блин, политый сиропом, и чашку кофе. Тем не менее, небольшой тарелки моркови, помидоров и холодного банана должно хватить. Драко все равно был благодарен и ел, не жалуясь. Пока Драко завтракал, мысли Гермионы начали блуждать. На мгновение она подумала, что несмотря на проведенные дни в этом доме с Драко, она мало знала о его прошлой жизни. Лишь то, что он сбежал из Лондона один, не имея ничего, кроме небольшой сумки на плече. Она хотела узнать, услышать о его матери, братьях и сестрах, может быть, даже о домашних животных, спросить, чему он учился в школе и играет ли он на каких-нибудь инструментах. Она не могла решиться и позволить словам ускользнуть с языка. — Гермиона, на что ты уставилась? — спросил Драко, с легкой ухмылкой на губах. Гермиона почувствовала, как ее щеки вспыхнули красным от того, что ее поймали за разглядыванием. Она не осознавала, что смотрела на Драко, пока тот ел, наполняя рот небольшими порциями, прежде чем проглотить. Пялилась на его тонкие пальцы, сжимающие вилку. Гермиона заметила, что было тихо. Она могла слышать ветер снаружи. — Я просто задумалась, — ответила Гермиона, наклоняясь вперед, чтобы поставить локти на стойку. О тебе. — О прошлом? — Драко вздохнул, бросая вилку в пустую миску. Гермиона осторожно кивнула, она не хотела расстраивать его, не хотела отпугивать его или делать ситуацию слишком неловкой. — Что ты хочешь знать, Гермиона? Все. — Были ли у тебя домашние животные? — Драко рассмеялся, его глаза сузились. — У меня был пес по имени Фред, он убежал однажды ночью, когда начался пожар, поэтому я предполагаю, что он не ушел далеко, — он сделал паузу, прежде чем заговорить снова. — Я не могу вспомнить, почему я назвал его Фредом. Но это имя звучало у меня в голове, когда я смотрел на его лохматый оранжевый мех. Гермиона хмыкнула, думая о том, где сейчас мог быть ее старый кот. Она знала ответ: он был мертв. Однако она не хочет так думать, поэтому представила его сидящим на бархатной подушке и играющим с игрушкой, что было более приятным образом. — Мой брат, по-видимому, привел собаку, — снова заговорил Драко, отвечая на вопросы, которые Гермиона не надеялась услышать. — Моя мать сказала мне, что я плохо его помню. Я, должно быть, был маленьким. — У тебя был брат? — спросила Гермиона. — Как его звали? — Тео, — ответил Драко. Коротко и кратко. В груди стало тяжело. Слеза, катившаяся по фарфоровой щеке Драко, заставила сердце Гермионы рухнуть в живот, она вытерла ее большим пальцем, ничего не ответив на слова Драко. Драко снова всхлипнул от ее прикосновения. — Видимо, отец сдал нас охранникам, — Гермиона могла видеть, как его руки сжались в кулаки на столе. — Он убил мою мать посреди ночи, пришел в черном плаще и украл ее из комнаты. Губы Гермионы округлились. Обними его, дура. Драко растворился в прикосновении, его голова уткнулась в тепло ее груди. Он погладил ее по волосам, прижимая к себе, когда звук летящего над ними самолета сотрясал дом. Она не осознавала, что тоже начала плакать. Драко прошептал, что все будет хорошо, и что его мать и брат присматривают за ним, чтобы они прошли через это. Они просидели так, казалось, час. Гермиона всхлипывала в грудь Драко, намочив его зеленый джемпер. Когда они распутали свои тела, она поняла: жизнь была бы отстойной без Драко.