heads or tails

      — Я серьёзно.       Ох.       Неужели… это реально?       Минхо не уверен, как долго он был заморожен.       — Эй, всё в порядке, — бросается Джисон, широко раскрыв глаза и паникуя. — Это была глупая идея, — он протягивает руку и извиняющимся жестом гладит Минхо по плечу, переводя взгляд на покрывало старшего, когда на его щеках расцветает румянец. — Прости.       Сейчас бог знает сколько времени, и Минхо лежит в постели, запутавшись в себе вместе с лучшим другом, как и большинство ночей, жалуясь на всё и вся, как это делают лучшие друзья.       Но чего не делают лучшие друзья, так это не просят заняться сексом друг с другом.       Сначала это был относительно невинный разговор — Джисон всё говорил и говорил об их молодом профессоре химии, в которого, по мнению Джисона, Минхо безумно влюблён.       — Ты только и делаешь, что пускаешь по нему слюни! — обвинил Джисон, ткнув Минхо в грудь. — И он благоволит тебе. Когда, блять, всех нас ненавидит.       — Он не благоволит, — усмехнулся Минхо, — и я не пускаю слюни. Хотя он… немного горячий.       — Я знал!       Минхо застонал, одарив своего лучшего друга своим знаменитым пустым взглядом, когда младший раздражённо сжал его щёки, они оба лежали друг против друга, с переплетёнными ногами, ничего необычного.       — Ты чертовски раздражаешь, знаешь это?       Джисон хихикнул, как будто Минхо назвал его очаровательным, и прижался ближе.       — Итак, вот наш план-       — Э-э-э…       — Я ещё ничего не сказал. Итак, план такой: ты спишь с ним, он влюбляется в тебя, видит, что я твой лучший друг на всём белом свете, а потом ставит мне автомат на экзамене.       Минхо поморщился.       — Что ты несёшь?       — Что? Это надёжно!       — Ну конечно, — сухо ответил Минхо, — если не считать того, что он ёбаный профессор, а я ёбаный девственник.       — Да ладно тебе, — Джисон махнул рукой, как бы говоря, что это ерунда! — Профессора такие странные. По крайней мере, у этого нет жены, как у того, с которым переспал Чанбин, чтобы они с Сынмином сдали экзамены-       — Пожалуйста, не напоминай мне, — пробормотал Минхо. — Как мы вообще дошли до этой темы?       — Не знаю, — Джисон продолжал касаться его щеки, заставляя её краснеть. — Ведёшь себя так, будто не жалуешься каждый уик-энд на то, что остаёшься девственником.       Минхо был бы обеспокоен этим, если бы не тот факт, что его лучший друг в таком же затруднительном положении.       — Это ты жалуешься, — усмехнулся он. — Тогда почему бы тебе не переспать с ним?       — Бля, а может, и стоит! — сказал Джисон со смехом. — Чёрт, как же мне всё это надоело. В этот момент я готов трахнуть сам себя.       — Фу.       — Есть идея получше? Говорю тебе, профессор-       — Я не собираюсь терять девственность с профессором, — вздохнул Минхо, хлопнув ладонью по губам Джисона, чтобы блокировать то, что тот собирался сказать, а затем отпрянул, когда младший прикусил его ладонь. — Можешь себе представить? Не хочу быть геем, но мне кажется, что первый раз должен быть хоть сколько-то значимым.       — Ты гей, — сказал Джисон, хихикая. — А разве план, который я тебе предложил, не имеет смысла? Тогда мне больше никогда не придётся сдавать химию. Разве я ничего не значу для тебя?       — Я не это имел в виду, Джисон. Кроме того, он такой…       Джисон глупо ухмыльнулся.       — О, так ты думаешь об этом, да?       — Нет, я просто говорю, что он опытный, а я буквально ничего не знаю о сексе-       — Но ты же смотришь порно-       — Порно на самом деле ни хрена не значит, Джисон, — оборвал его Минхо, легонько подтолкнув. — Я просто… разве ты не предпочёл бы, чтобы твой первый раз был с кем-то, например…       — Ещё с одним девственником? — догадался Джисон.       Минхо кивнул, лицо его потеплело. Конечно, они с Джисоном ближе, чем кто-либо, кого он знает, и у них были всевозможные странные разговоры на протяжении всей их дружбы, но это не делало их менее застенчивыми, когда они так открыто говорили о чём-то таком… личном. Они склонны ограничивать подобные разговоры нытьём и жалобами, так что это уже становилось немного странным.       Однако Джисон вовсе не выглядел смущённым. Вместо этого он улыбнулся мягкой, но коварной улыбкой, в глазах сверкнуло что-то похожее на озорство. Минхо прищурился.       —…Что? — настороженно спросил он.       — Ладно, новый план. Что, если… — Джисон перестал хихикать, потёрся носом о нос Минхо так, что старший снова отшатнулся, — что, если мы сделаем это… вместе?       — А? — Минхо убеждал свой усталый мозг понять, что, чёрт возьми, сейчас делает его друг, но иногда было трудно идти в ногу с хаосом Джисона. — Что сделаем?       — Ну, знаешь… потеряем нашу… — Джисон снова начал хихикать, как какой-то подросток, который только что выучил слово «секс».       — Потеряем девственность вместе? — Минхо рассмеялся при этой мысли и закатил глаза, когда Джисон кивнул. — Что, типа двойного свидания? Я и наш глупый профессор, но с кем ты будешь-       — Нет, — отрезал Джисон, качая головой. — Я имею в виду вместе, типа вдвоём.       Минхо моргнул, и невинная перебранка рассыпалась перед его глазами — или скорее ушами.       Что за…?       — Очень смешно, — сказал он с фальшивым смехом, но почему-то от этой шутки у него внутри всё зашевелилось. Они безумно близки, и это не первый раз, когда кто-то из них так шутит — большинство их друзей шутят о том, что они ведут себя как женатики. Но Джисон говорил так серьёзно, что на мгновение Минхо почти подумал, что он говорит всерьёз-       — Я серьёзно.       Ох.       Этот момент — резкий поворот в том, что первоначально было дразнящим разговором между лучшими друзьями, — вот что оставило Минхо ошеломлённым. Его рот открывается и закрывается несколько раз, и он убеждён, что его уши пылают красным, судя по тому, насколько горячими они стали с тех пор, как слова покинули рот Джисона.       — Эм.       Какого хера? Что за чертовщина?       Он не может придумать, что ещё сказать, кроме «гм», поэтому предпочитает молчать, пытаясь собрать воедино свой мозг.       Секс? С? Джисоном?       Джисон заметно морщится от его ответа.       — Прости, — говорит он во второй раз, и Минхо чувствует себя виноватым, видя каким испуганным выглядит его лучший друг, но у него действительно нет слов. — Я просто… э-э… пошутил.       Я серьёзно.       — Хм, — повторяет Минхо с глотком, быстро моргая в попытке сосредоточиться. — А ты хочешь?       Джисон напрягается.       — Э… Да? Нет? Может быть? — он перекатывается на спину и смотрит в потолок. — Просто… неважно. Давай поговорим о чём-нибудь другом, — он нервно смеётся, вцепившись руками в ткань своей толстовки.       — Я… — вмешивается Минхо, прежде чем он успевает остановить себя, — у тебя были идеи и похуже, — как только он говорит, то смущённо кусает губу, плюхаясь на спину, чтобы отразить позицию Джисона.       Младший снова смеётся, но на этот раз скорее недоверчиво, чем нервно.       — Что?       По правде говоря, Минхо не совсем уверен, почему он заговорил, вместо того чтобы позволить странному предложению исчезнуть из его памяти, как предложил Джисон. Просто какая-то часть его мозга умоляет его хотя бы поддержать разговор, пока он пытается его осмыслить. Он понятия не имеет, что, блять, чувствовать в данный момент, но он, по крайней мере, хочет понять это, прежде чем импульсивно обидеть младшего.       — Я просто хочу сказать, — бормочет он с натянутым смехом, — что ты говорил довольно серьёзно, и я просто… я не знаю. Хочу подумать об этом минуту, так что заткнись.       Он слышит, как рядом с ним Джисон издаёт сдавленный звук удивления.       — Подожди, ты… ты действительно думаешь об этом?       — Я сказал, заткнись, — хнычет Минхо, затем беспокойно перекатывается на бок, лицом к Джисону. — Подожди. Ты шутил? Дерьмо. Блять.       — Нет, нет, не ругайся, — говорит Джисон, снова поворачиваясь на бок. — Я не шутил… а может, и шутил. В зависимости от того, что ты скажешь?       Минхо не в силах сдержать смех.       — Значит, если я скажу «да», ты скажешь, что был серьёзен, а если скажу «нет», ты скажешь, что шутишь.       Джисон бросает на него угрюмый взгляд.       — Ну, теперь ты просто выставляешь меня хреновым человеком.       — Потому что так и есть.       — Нет, — ворчит Джисон, грубо толкая Минхо в плечо, так что тот снова падает на спину.       — Господи, придурок. Может, ты не заслуживаешь того, чтобы трахнуть меня.       Внезапно младший вскакивает в сидячее положение и ползёт так, что нависает над Минхо, глядя на него сверху вниз с потрясением, написанным на каждой черте его лица.       — Так ты всё-таки хочешь?       — Убирайся от моего лица! — смущённо восклицает Минхо, вскидывая руку, чтобы прикрыть глаза. — Я не знаю, ладно? Оставь меня в покое.       — Оставить тебя в покое? — Джисон смеётся. — Так ты не хочешь трахаться?       — Не знаю, — раздражённо ворчит Минхо. — Дай мне секунду, окей? Ты не можешь просто попросить меня заняться сексом и ожидать-       — Ладно, ладно, — Джисон отступает, но остаётся рядом, свернувшись калачиком рядом с Минхо, и протягивая руку, чтобы погладить живот своего друга. — Извини, я немного перегнул. Могу я объясниться?       Минхо вздыхает, мысленно готовясь к тому, что Джисон снова начнёт шутить.       — Вперёд.       — Окей, представь себе, — говорит младший. — Представь, что ты связываешься с нашим профессором и обнаруживаешь, что он порно-звезда.       — Какого хера?       — Послушай, — Джисон замолкает, — ты узнаёшь, что он порно-звезда, а это значит, что у него… очень много опыта. Мол, он, наверное, всё знает, а ты ничего. И поэтому ты понятия не имеешь, что делаешь, и выставляешь себя полным дураком, а потом он заваливает нас на промежуточном экзамене. Представь себе. Разве это не стыдно?       — Да, действительно, — шипит Минхо. — В этом-то и была вся идея. Почему ты заставляешь меня снова это представлять?       — Подожди, это ещё не всё! — Джисон защищается, утыкаясь носом в шею Минхо. — Если бы ты спал с кем-то без опыта, у тебя было бы меньше возможности опозориться, понимаешь? Разве это не лучше?       — Ты буквально повторяешь то, что я сказал, — нетерпеливо отвечает Минхо, готовый вышвырнуть своего лучшего друга из квартиры после того, как тот сильно разозлил его и потряс его мозг.       — Итак, в заключение, — говорит Джисон, подчёркнуто громко, чтобы привлечь внимание Минхо. Он даже хватает за подбородок, чтобы встретиться с ними взглядом, и крепче сжимает его, когда старший со стоном пытается вырваться. — Ты должен переспать со мной.       Минхо смотрит на своего лучшего друга, всё ещё не веря, хотя он уверен, что его щёки пылают.       — Как, блять, ты пришёл к такому выводу?       Джисон фыркает, его собственные щёки краснеют, несмотря на его самоуверенность.       — Я девственник.       — О, да ладно?       — Тихо! — Джисон угрожающе хватает его за шею, заставляя взвизгнуть. — Я девственник и твой лучший друг. Так что теперь тебе больше не нужно беспокоиться о том, чтобы потрахаться с кем-то более опытным, чем ты, или каким-то чудаком.       — Ты и есть чудак, — невозмутимо произносит Минхо, стараясь не выдать того факта, что мысленные образы его и Джисона заставляют его желудок делать что-то странное.       — Боже, ты такой… Окей, тогда я пойду трахаться с Чаном.       — Нет, подожди, — обрывает его Минхо, отчаянно пытаясь поддержать разговор, несмотря на то, насколько ненормальным он был. — Это… вероятно, было бы менее нервным, не так ли?       Он не уверен, что верит собственным словам. Конечно, он чувствует себя более комфортно рядом с Джисоном, чем с кем-либо, но что-то в идее спать со своим лучшим другом заставляет его нервы взлететь до небес.       Тем не менее, он не может не позволить этому кружиться в его мозгу.       — Угу, — соглашается Джисон, выглядя довольным. — Видишь? Тебя я не боюсь. Это было бы странно с кем-то ещё, но если бы мы прямо сейчас потрахались, это было бы совсем не странно, правда.       Но разве это так?       Минхо вздыхает, пытаясь остановить головокружение, чтобы он мог обдумать предложение. Он никак не может решить, что из этого лучше.       После этого Джисон решил замолчать. Он терпеливо ждёт, гладя Минхо по волосам, что заставляет старшего чувствовать себя настолько неестественно взволнованным, что он едва может думать.       — Я не знаю, — в конце концов хнычет он, отчаянно пытаясь превратить всё это в шутку, чтобы успокоить нервы. — По-моему, я не в твоей лиге?       — Эй! — кричит Джисон, нанося удар ему в грудь.       — Шучу, шучу, — Минхо ещё крепче прижимает его к себе. Независимо от того, насколько он дезориентирован, последнее, чего он хочет, — это на самом деле сделать Джисона неуверенным.       — Лучше бы так и было, — бормочет Джисон. Затем он наклоняется и дышит прямо в ухо Минхо, — я знаю, ты считаешь меня сексуальным.       — Эй, какого хрена? — прошипел Минхо, вздрогнув от неожиданной близости, а затем закатил глаза, услышав смех Джисона. — Да, да. Ты чертовски сладкий.       Джисон издаёт удивлённое гудение, но затем отстраняется и окидывает Минхо взглядом.       — Какие шутки. Тебе плохо? Мне уйти?       Он слишком хорошо знает Минхо. Это и благословение, и проклятие.       — Нет, нет, — говорит ему Минхо. — Я просто немного ошеломлён. Просто… пытаюсь думать.       Джисон понимающе кивает и прижимается к шее старшего, закончив дышать ему в ухо и дразнить.       — Как насчёт того, чтобы ты поспал, а нашу судьбу мы решим завтра или когда ты будешь готов?       — Почему… почему ты так выразился? — Минхо скулит, прикрывая глаза рукой, но за его словами следует хихиканье, которое он не может сдержать. — Ты такой неудачник, Хан Джисон. Теперь я действительно не хочу спать с тобой.       — Перестань задевать мои чувства, — бормочет Джисон. Он обнимает Минхо крепче, несмотря ни на что, и издаёт довольный звук, когда рука старшего обнимает его. — Но ты всерьёз думаешь об этом?       — Да, — застенчиво шепчет Минхо. — Я… Я подумаю об этом, когда мой мозг наконец заработает, — он приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на электронные часы на комоде. — Какого чёрта? Сейчас три часа ночи! Разве завтра в восемь у нас не лабораторная по химии? Подожди… почему ты всё ещё здесь?       Теперь у него есть своя маленькая квартирка прямо напротив университетского городка. С другой стороны, Джисон живёт в общежитии со своими друзьями-гремлинами-рэперами Чаном и Чанбином. Он просто обожает эту пару, и Минхо тоже, но чаще всего младший засыпает в удобной кровати Минхо или на его диване. (Разумеется, случайно.)       Как сейчас.       — Не знаю, но я не уйду, — говорит он, зевая, и тянет Минхо, чтобы тот лёг к нему на грудь. — Спокойной ночи.       Минхо вздыхает.       — Ты мне досаждаешь.       Джисон — это большая неприятность, но он также самый любимый человек Минхо во всём мире. Прошло уже несколько лет с тех пор, как они впервые встретились в старшей школе, когда Минхо перевёлся на третий курс, а Джисон — на первый. Однажды они столкнулись друг с другом, когда прогуливали экзамены, дурачась на крыше школы, а потом обнаружили, что вместе провели неделю заключения.       Даже когда Минхо уехал в колледж — а это было не так уж далеко, всего лишь короткая поездка на поезде от дома, — Джисон каждый уик-энд проводил в общежитии. Он даже надрывался, чтобы закончить школу на год раньше, чтобы присоединиться к своему лучшему другу в кампусе раньше, чем ожидалось.       Минхо никогда не думал, что встретит кого-то, кто позаботится о нём так, как это делает Джисон. Как бы они ни любили дразниться, они оба знают, что никогда не встретят такого человека, как они, кого-то, кому они могут доверить всю свою душу. Джисон — самая яркая звезда, какую только можно увидеть, и Минхо считает, что ему повезло, что он освещён этим звёздным светом, хотя вряд ли скажет об этом вслух.       Может быть, потерять девственность с кем-то вроде него — не самая худшая идея в мире.       Нет, возможно, это одна из лучших идей Джисона.

***

      Джисон крепко спит всю ночь, едва шевеля мускулами, за исключением невольных ударов, которые он направляет на Минхо во сне, от чего старший устало ругается и толкает его в грудь — и даже тогда тот не просыпается.       Минхо же почти не спит — по крайней мере, сегодня. Джисон действовал так беспечно, когда озвучил своё предложение, и теперь Минхо мечется и вертится, как будто мир подходит к концу.       Его первой мыслью было, что секс с лучшим другом наверняка разорвёт их отношения в клочья. Как, чёрт побери, они смогут уйти от чего-то столь… интимного? Конечно, он не смог бы смотреть Джисону в лицо после того, как тот побывал в его заднице — или наоборот; он не возражает.       Это следующая мысль. Он не возражает. Если не считать его беспокойства по поводу возможных последствий, он не может сказать, что эта идея ему неприятна. Чёрт, если бы Джисон был совершенно незнакомым человеком, которого он встретил на вечеринке, Минхо, вероятно, без вопросов трахнул бы его.       Это странно?       Но есть ещё тот факт, что Джисон не чужой. Он, бесспорно, всё для Минхо. И Минхо не может сказать, хорошо это или плохо. Соглашаясь на что-то подобное, он потенциально рискует всем. Но также…       Разве не было бы лучше, если бы его первый раз был с кем-то, с кем он чувствует себя на сто процентов комфортно? Кем-то, кого он знает вдоль и поперёк? Кем-то, кого он любит?       Это, конечно, риск, но в глубине души он знает, что нет никого лучше, перед кем бы он мог быть уязвимым. Ни незнакомец на вечеринке, ни профессор, ни будущий бойфренд, который, скорее всего, будет временным.       Джисон не чужой. Джисон — не профессор. Джисон не временный. Он останется в жизни Минхо до самой смерти, что бы ни случилось. Минхо это знает. Так что всё, что осталось, — это его собственные чувства.       Хочет ли он этого?       К тому времени, когда его мозг достигает этой части, солнце встаёт, и он бредит от истощения, поэтому сдаётся и позволяет сну овладеть им в течение нескольких оставшихся часов до занятий.       Ведь он уже знает ответ.

***

      Прошло около десяти минут с тех пор, как Минхо получил сообщение «я свободен от ада, открывай дверь» от Джисона, что означает, что младший должен прибыть в любую секунду.       Минхо ходит, потеет, умирает.       Блять. Ему нужно успокоиться.       Хотя это трудно. Он только что принял душ, застелил постель и спрятал презервативы, которые купил, чуть не умерев от стыда, — потому что, конечно, кассир в круглосуточном магазине за пределами кампуса оказался его партнёром по лабораторной. Он всё сделал, но что, если Джисон передумал насчёт того, что сказал прошлой ночью? А что, если он вовсе не собирался этого говорить? В конце концов, было три часа ночи, а Джисон печально известен тем, что делает глупости поздно ночью.       Минхо надеется, что это не просто глупость.       Наконец, что кажется вечностью позже, Джисон врывается в квартиру, бросая рюкзак на диван Минхо с драматичным стоном.       — Нахуй историю искусства, — бормочет он, неуклюже снимая ботинки, прежде чем приблизиться к Минхо и уткнуться лицом в его шею, не подозревая о его состоянии. — Я больше никогда не пойду на занятия. Как прошёл твой день?       Он обнимает Минхо за талию, невинный жест, исходящий от него, учитывая, насколько он обычно нежен, но всё, о чём Минхо может думать сейчас, это то, что Джисон делает это без одежды.       Блять. Они просто должны сделать это, должны избавиться от этого — если Джисон всё ещё хочет, конечно.       Или… Минхо никогда не перестанет думать об этом, он уверен.       Он так поглощён своими мыслями и тревогами, что едва замечает, что ему задали вопрос. Джисон отстраняется и смотрит на него насмешливым взглядом.       — Эй? — он щурится, на его лице быстро появляется тревога. — Хм? Что случилось?       — Ничего… — начинает Минхо, инстинктивно пытаясь прикрыться, но нет. Нет, он должен избавиться от этой мысли. Сейчас. — Правда, ничего.       — Хм? — Джисон хмыкает, отпуская его талию и тыча в кончик носа. — У тебя такой вид, будто ты сейчас обоср-       — Я хочу сделать это, — выпаливает Минхо.       Джисон склоняет голову набок.       — Что сделать?       Ох-ох. Лицо Минхо начинает гореть. Что, если Джисон даже не помнит о разговоре? Сейчас Ли так нервничает, что не может справиться с тем, как сжимается его желудок.       Но он уже разворошил это гнездо — или, по крайней мере, потыкал палочкой. Теперь пути назад нет. По крайней мере, он должен сказать это, признаться Джисону, что доверяет ему достаточно, чтобы сделать это с ним. Будут ли они на самом деле делать это или нет — вопрос следующий.       — Секс, — говорит он, обеспокоенный тем, что его уши краснеют, как это обычно бывает, когда он взволнован. — Я хочу… Я имею в виду, если ты всё ещё…       — О! — Джисон вскрикивает, пугая Минхо. Его глаза широко раскрыты и затуманены мыслями, которые Минхо хотел бы прочесть, но не может. По крайней мере, похоже, что Джисон помнит это предложение. Хоть что-то, да?       — Я не… я имею в виду… — бормочет Минхо и вздыхает. Он никогда не чувствовал себя неловко с Джисоном, независимо от того, насколько странным был разговор, и начинать не хотел. — Ты это серьёзно? Или ты просто был усталым идиотом?       — Эй, — хнычет Джисон. — Я усталый, но не идиот, — Минхо нервно сглатывает, ожидая продолжения ответа. — Конечно, я не шутил. Неужели ты думаешь, что я хожу и прошу всех лишить меня девственности?       — Ты просил об этом всех наших друзей по меньшей мере раз десять, — безапелляционно замечает Минхо.       Джисон фыркает и легонько толкает его.       — Я не это имел в виду, когда просил их, — говорит он, закатывая глаза. Затем его голос затихает. — Я бы не стал лгать тебе.       Минхо чувствует, как его желудок переворачивается, когда он слышит эти слова. Вероятно, это облегчение, облегчение от того, что Джисон имел в виду то, что сказал, что Минхо не просто выставил себя полным дураком перед своим лучшим другом. Или это повышенные нервы — теперь, когда он понимает, что это может действительно произойти, — взрываются по всей его системе, как фейерверк.       Что бы это ни было, это не имеет значения. Важно то, что он, наконец, потеряет девственность.       …с Джисоном.       — Правда? — шепчет он только потому, что не знает, что ещё сказать, не знает, как сказать Джисону, насколько он уже готов к этому. Чёрт, он чуть было не пощупал себя после душа, но остановился, не уверенный, будет Джисон сверху или снизу — если это вообще произойдёт.       — Да, правда, — со смехом говорит Джисон, снова тыча Минхо в нос. — Я же сказал, что не стану тебе лгать. Как думаешь, когда…?       Минхо видит, как на щеках младшего появляется румянец, и нежно улыбается.       — Когда угодно. То есть для меня было бы удобно и прямо сейчас, но я понимаю, если ты хочешь больше времени-       — Сейчас? — взвизгивает Джисон, извиняющимся жестом обнимая Минхо за талию, когда громкость его голоса снова пугает его. — Извини, я просто… то есть, чёрт. Я думал, тебе понадобится больше времени, но, чёрт. У нас ничего нет, — он хихикает. — Я конечно уверен, что у тебя где-то есть смазка, но мы, вероятно, должны использовать презерватив…       — Я купил презервативы.       — Что ты сделал? — губы Джисона раскрываются в шоке. Минхо съёживается.       Не слишком ли нетерпеливо он звучал? Скорее всего, да. Что, блять, с ним не так?       — Ну, — говорит он с нервным смешком, — я просто… Чёрт, я не знаю, ясно? Не смейся надо мной.       — Я не смеюсь! — Джисон берёт его руки в свои. — Ты серьёзно хочешь прямо сейчас?       — Гм… Да? — шепчет Минхо, внезапно смутившись, но Джисон лучезарно улыбается ему.       — Чёрт, ладно! — щебечет он. — Давай сделаем это. Вперёд. Снимай одежду.       Минхо таращит глаза, отталкивая его.       — Ты спятил.       — Что? — хнычет Джисон, смеясь. — Ты сказал, что хочешь сейчас.       — Да, но… — Минхо пыхтит, таща его в спальню, — мы не потеряем девственность в этом чёртовом дверном проёме.       — А почему бы и нет? — бормочет Джисон, а потом драматично ахает, когда они входят. — Твоя кровать… твоя кровать застелена!       — Заткнись, — бормочет Минхо.       — Ты достал презервативы и застелил постель. Есть что-нибудь ещё в рукаве, красавчик? Вставил анальную пробку?       — О боже, — простонал Минхо, отпуская руку Джисона, чтобы потереть виски. — Заткнись. Я передумал.       Нет, вот вообще нет.       — Да ладно тебе, я шучу, — Джисон тянет его, пока они оба не усаживаются на его аккуратно застеленную кровать. — На этой ноте, гм… Ты хочешь… Должен ли я… кто возьмёт в задницу?       — Ты очень красноречив, знаешь? — ворчит Минхо. — Ну, мы оба… Ты же знаешь, что у меня есть пара игрушек, — вообще-то он и раньше засовывал себе в задницу кучу всяких штучек — только не член. — А у тебя есть банановый фаллоимитатор или что-то в этом роде.       — Прошу прощения? — кричит Джисон пронзительным голосом. Минхо улыбается; Джисон понятия не имеет, что он наткнулся на этот конкретный артефакт, когда собирался украсть пару пушистых носков некоторое время назад. — С чего ты взял? Кто тебе это рассказал?       Минхо прикусывает губу, чтобы не рассмеяться при виде выражения ужаса на лице друга.       — Твой туалетный столик.       — О боже, — простонал Джисон. — Ну ты и мерзавец.       — Я не хотел его находить! — защищаясь, говорит Минхо. — Ты просто плохо прячешь вещи. Но серьёзно, банан? Из всех вещей?       — Это… не твоя забота, — бормочет Джисон, отводя глаза и скрещивая руки. — Окей, значит, мы оба можем взять в задницу, не умирая, так что… Что нам остаётся?       — Я… не знаю, — Минхо делает паузу, чтобы подумать об этом, не зная, что ему понравится больше. Он хочет попробовать и то, и другое, если быть честным, но об этом, очевидно, не может быть и речи. Заниматься сексом со своим лучшим другом один раз — это за гранью разумного. Кроме того, они могут потерять девственность только один раз. — Правда не знаю. Давай подбросим монетку?       — Подбросим монетку? Ты сейчас серьёзно, Минхо?       Минхо бросает на него сердитый взгляд, щёки горят.       — Ладно, тогда что? Камень, ножницы, бумага?       — Нет. Ты же знаешь, что если это будет КНБ, мы никогда не доберёмся до секса. Окей, бери свою маленькую, гейскую монетку, которую ты уже приготовил.       — Моя монета не гейская, — защищается Минхо, затем напрягается. — А откуда ты знаешь, что я её приготовил?       Джисон ничего не говорит, только приподнимает бровь.       Ли раздражённо фыркает, потом встаёт и направляется к тумбочке, где спрятал смазку, презервативы и… монету. Честно говоря, он не ожидал, что им понадобится монета, но теперь он рад, что подумал заранее.       Они оба всегда идут одним и тем же путём во всём, что делают, всегда держатся вместе, поэтому решить что-то вроде этого — выбрать стороны, роли или что-то ещё — почти невозможно для них.       — Хочешь подбросить её? — спрашивает Минхо, его руки слегка дрожат, когда он снова садится рядом с Джисоном. Младший пожимает плечами.       — Это твоя монета.       — Хорошо, тогда я, — Минхо кладёт её на большой палец, делает глубокий вдох и делает лучшую попытку подбросить монету…       …Только для того, чтобы встретить мгновенный провал. Тварь соскальзывает и падает на землю.       Он бросает на неё предательский взгляд. Джисон хихикает.       — Ладно, тогда позволь мне это сделать, — раздражённо говорит младший, наклоняясь, чтобы поднять её с пола. — Ты мог бы просто сказать мне, что не умеешь подбрасывать монетку.              — Я умею, — защищаясь, шипит Минхо. — Я просто нервничаю, окей?       Джисон замолкает, поворачивается, берёт старшего за руку и внимательно смотрит.       — Ты уверен, что хочешь…?       — Полностью, — Минхо отмахивается. — Лучше ты, чем какой-нибудь незнакомец или… не знаю. Мы будем девственниками, пока не попадём в дом престарелых.       Джисон смеётся над его драматизмом, балансируя монетой на большом пальце свободной руки.       — В точности мои мысли. Великие умы мыслят одинаково, да?       — Или глупые умы, — бормочет Минхо, но его глаза сосредоточены на монете, которую Джисон наконец подбрасывает. Его дыхание прерывается, когда он наблюдает, как она кувыркается в воздухе, а затем плавно приземляется на плоскую ладонь Джисона, гораздо более плавно, чем в его собственной попытке.       Решка.       Погоди-ка, а что значит «решка»?       — Минхо… — говорит Джисон, моргая и глядя на свою ладонь. Он оглядывается, явно сдерживая смех. — Мы не решили, у кого «решка», а у кого «орёл».       Минхо медленно встречает его взгляд, а затем мгновенно взрывается смехом над их коллективной глупостью, несмотря на нервы, строящие гнездо внутри него.       — Да, я… я только сейчас это понял.       Джисон присоединяется, голова падает на его плечо с раздражённым вздохом, прежде чем он снова берёт себя в руки. Он колеблется в течение нескольких секунд после того, как их смех стихает, и у Минхо возникает ощущение, что младший так же нервничает, как и он, даже если он хорошо скрывает это.       — Окей.       — Окей, — эхом отзывается Минхо, тоже успокаиваясь. — Эм. Орёл — Минхо сверху. Решка — Джисон?       — Звучит неплохо, — соглашается Джисон, затем недоверчиво качает головой. — Не могу поверить, что мы подбрасываем монетку, чтобы определить, как мы теряем девственность, Минхо, какого хрена?       — Ну, может быть, если ты просто выберешь за нас… — Минхо начинает ныть, но Джисон уже подбрасывает монету, прежде чем он успевает закончить. Они оба задерживают дыхание, их тела замирают, как камни, когда монета падает вниз, снова идеально приземляясь на ладонь Джисона.       Орёл.       Ох, чёрт.       — Ох, чёрт, — говорят они одновременно, приподнимая брови, когда результаты оседают в их головах. Они медленно поворачиваются, чтобы посмотреть друг другу в глаза, а затем снова начинают смеяться, то ли от явной нелепости ситуации, то ли от отчаянной попытки удержать неловкое молчание.       — Теперь ты счастлив? — спрашивает Джисон, бросая эту штуку в Минхо, который с визгом уворачивается.       — Вообще-то, ты сам её подкидывал, — шутит Минхо, пытаясь успокоиться, но, боже, он собирается трахнуть своего лучшего друга — типа, реально трахнуть его. — Гм, так ты не против? Ничего если-       — Что ты меня трахнешь? Не против, — успокаивает Джисон, смеясь уже тише. — Меня это вполне устраивает, — он ерошит Минхо волосы. — А ты? Не пора ли нам раздеться?       — Господи, успокойся, — бормочет Минхо, краснея. — Я не знаю… мы начнём прямо сейчас? Может, нам…? — он нерешительно протягивает руки к Джисону, держа его за талию, как будто они собираются обниматься, его сердцебиение ускоряется от видений того, что должно произойти.       Глаза Джисона заметно расширены, но он предлагает успокаивающую улыбку.       — Делай, что хочешь. Помни, я так же как и ты не знаю, что делаю.       Минхо тихо смеётся.       — Ладно, давай, э-э… может, снимем рубашки?       Через несколько секунд Джисон стягивает через голову толстовку, заставляя Минхо замереть, как будто он не был тем, кто предложил эту идею. Он удивляется ещё больше, когда Джисон тянется за его рубашкой, застенчиво подтягивая её вверх по туловищу, и осторожно наблюдая за его глазами.       — Окей?       — Да, — выдыхает Минхо, позволяя Джисону без сопротивления стянуть её с себя, оставляя их обоих без рубашек.       В прошлом они часто видели друг друга голыми, но видеть его лучшего друга без рубашки прямо сейчас, когда они собираются сделать это, в миллион раз отличается. Он медленно протягивает руки к голой груди Джисона.       — Могу я… прикоснуться к тебе?       — Ну, естественно.       — Заткнись, — шепчет Минхо, затем пытается обрести уверенность, садясь на колени и придвигаясь ближе, проводя пальцами по прессу Джисона. На самом деле это не так уж странно — они оба относительно прилипчивые друзья, — но контекст делает всё в десять раз более интимным, чем обычно.       — Позволь мне тоже прикоснуться к тебе? — тихо спрашивает Джисон. Минхо кивает, останавливая свои пальцы, когда Джисон тоже встаёт на колени, ставя их лицом к лицу. Его руки быстро находят талию Минхо, притягивают чуть ближе и втирают большие круги в обнажённую кожу, вызывая толчки тепла.       Минхо тяжело сглатывает, пытаясь сохранить ясную голову, когда его пальцы скользят вверх по груди Джисона, едва касаясь сосков, прежде чем положить руки ему на плечи. Он замолкает, встречая взгляд друга, застывший и неуверенный.       — Должен… Могу ли я…? — пытается он, но понятия не имеет, о чём спрашивает, в голове пусто. Джисон мягко улыбается и убирает руку с его талии, чтобы ущипнуть его за щеку, заставляя поморщиться и на мгновение забыть о том, как он нервничает.       — Делай, что хочешь, — говорит ему Джисон. — Правда. Я просто скажу тебе, если будет слишком.       — Хорошо, — бормочет Минхо, всё ещё неуверенный в себе, но он следует своему внутреннему инстинкту и мягко отталкивает Джисона на спину, чтобы он мог как бы оседлать его. — Заставляешь меня делать всю работу.       Джисон хихикает, но его щёки начинают краснеть, а губы раскрываются, когда Минхо скользит руками вверх по груди, прежде чем снова остановиться, сердце колотится.       Он хотел бы, чтобы было какое-то руководство под названием «Как заниматься сексом со своим лучшим другом», потому что сейчас он совершенно ничего не понимает. Весь смысл того, что они переспят вместе, а не с другими людьми, заключался в том, что им будет легче с кем-то, кого они знают, с кем-то, кто находится на том же уровне опыта, что и они.       Минхо не в своей тарелке. Его глаза обшаривают каждую часть тела Джисона, разум лихорадочно работает, пока он пытается решить, где прикоснуться. Он знает, что Джисон с энтузиазмом дал ему разрешение, но что, если он передумает в ту же секунду, как Минхо тронет его пальцем? А что, если он поймёт, что Минхо не тот человек, с которым можно провести первый раз? Что, если ему противно? Что если он ненавидит-       — Почему ты так странно себя ведёшь?       Минхо напрягается, на время вырываясь из своих панических мыслей.       — Нормально я себя веду, — возражает он, но знает, что его высокий голос выдаёт его. — Я просто… не знаю, нервничаю?       — Всё ещё нервничаешь? — Джисон хмурится, и Минхо чувствует, что краснеет от стыда. Как, чёрт возьми, Джисон может выглядеть таким собранным, в то время как он чувствует, что его мозг плавится?       — Ну… я просто… — начинает он, потом стонет. — Блять, Джисон, мы собираемся заняться сексом в первый раз. Ты совсем не нервничаешь?       — Ну, конечно, нервничаю, — бормочет Джисон, задумчиво наблюдая за ним и беря его за руку. — Но это же ты. А ты — это ты.       Минхо растерянно моргает. Простые слова делают его неестественно эмоциональным, и он почти чувствует себя плохо из-за того, как роботизированно, как безлично он вёл себя. Джисон не просто парень, с которым он собирается заняться сексом, он его лучший друг. Его человек.       Он смягчается.       — Ты прав. Иди сюда, неудачник.       Какими бы успокаивающими ни были слова Джисона, он всё ещё чувствует, как его сердце колотится, когда тянет младшего к себе на колени, отодвигается назад и смотрит на него широко раскрытыми глазами.       — Я не неудачник, — ворчит Джисон, но в его словах нет злобы, и его глаза сосредоточены на том, как руки Минхо скользят по его поясу, когда он пытается понять, как, чёрт возьми, он собирается соблазнить своего лучшего друга. Он глубоко вдыхает, проводя пальцами по промежности Джисона.       — Давай, — бормочет младший, вероятно, чувствуя его осторожность.       Минхо сглатывает, затем сдаётся и кладёт ладони на член Джисона. Он уже наполовину твёрд. На самом деле, это не так уж странно, что кто-то из них уже возбуждён; они похотливые студенты колледжа, к тому же девственники, собирающиеся заняться сексом в первый раз. Но всё же ощущение выпуклости Джисона каким-то образом заставляет нервное напряжение уйти из его тела.       — Забыл, какой у тебя большой член, — шепчет он через мгновение, ухмыляясь, когда Джисон громко смеётся. Непринуждённая атмосфера придаёт ему уверенности, поэтому он с любопытством обхватывает пальцами член, ощупывая его через штаны.       — Как ты мог забыть? — дразнится Джисон, а потом тихо ахает, когда Минхо сжимает сильнее. Минхо мгновенно вскидывает голову и смотрит на младшего широко раскрытыми глазами, застигнутый врасплох тихим шумом. Джисон смотрит в ответ, лицо его краснеет. — Что? — восклицает он, явно смущённый. — Ты лапаешь мой член.       — Просто удивился, — взволнованно смеётся Минхо, хотя он счастлив, что их нормальное подшучивание присутствует даже с его рукой на промежности Джисона.       — Угу. Как насчёт того, чтобы я потрогал твой член, и мы посмотрим, как ты будешь спокоен? — бормочет Джисон, падая на спину, прежде чем Минхо успевает ответить, и снова усаживая старшего верхом. Минхо взвизгивает от шока, а затем издаёт сдавленный звук, когда рука Джисона касается его промежности.       — Хa.       — Н-не смейся надо мной! — взвизгивает Минхо, но не может найти в себе силы разозлиться, когда Джисон касается сильнее, посылая жар по спине.       — Когда в последний раз кто-то прикасался к твоему члену?       — Не могу вспомнить, — со смехом говорит Минхо, застенчиво подталкивая бёдра вперёд и стараясь не обращать внимания на то, что он трётся о руку Джисона. — Пьяный, на вечеринке, в какой-то момент.       — Неудивительно, что ты такой чувствительный.       — Да пошёл– ах.       — Что это было?       Минхо шипит как от пальцев Джисона, обхватывающих его через спортивные штаны, так и от насмешки.       — Когда в последний раз кто-то прикасался к тебе, а? — спрашивает он, зная, что ответ — никогда, и самое большое, которое Джисон когда-либо проходил с кем-либо — это потирание одеждой, пьяный, на вечеринке.       Боже, даже их совместный опыт — отстой.       — Тридцать секунд назад, — парирует Джисон с дерьмовой ухмылкой. Его улыбка становится шире только тогда, когда Минхо слишком взвинчен, чтобы продолжать, и уже на полпути к двери натыкается на руку Джисона.       Затем он решает, что дал младшему слишком много власти, поэтому он следует своим внутренним инстинктам и немного отступает назад, так что парит прямо над промежностью Джисона, поставив колени по обе стороны от талии младшего. Джисон бросает на него любопытный взгляд, рука на мгновение останавливается, пока Минхо успокаивается, а затем тихо вскрикивает, когда он давит на него.       — Блять.       — Всё не так плохо, — шепчет Минхо, закрывая глаза. Он чувствует, как его желудок переворачивается от резкого дыхания Джисона, которое вырывается из лёгких каждый раз, когда Минхо двигается у него на коленях.       — А ты ожидал, что будет плохо?       — Нет, — хихикает Минхо, снова открывая глаза. Он испытывает облегчение, когда обнаруживает, что всё ещё может спокойно смотреть Джисону в лицо, даже в этой позе. — Но, брось, не говори, что не беспокоился обо всём этом.       — Ну, наверное, — говорит Джисон, мягко глядя на него и слегка улыбаясь, когда тихо стонет от очередного жёсткого прикосновения к его промежности. — Но почему ты согласился, если так волнуешься?       Существует около миллиона ответов на этот вопрос, и Минхо, вероятно, не знает и половины из них. Он останавливается на наименее неловком.       — Я… лучше унижу себя перед тобой, чем перед сексуальным профессором или кем-то ещё, — бормочет он, отчасти говоря правду. Он сдерживает слова «я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было», и «нет никого, с кем мне было бы удобнее сделать это». — К тому же ты такой же неловкий, как и я, если не больше.       — Эй, — пыхтит Джисон, но его голос слишком хриплый, чтобы звучать раздражённо, когда Минхо продолжает давить на него, заставляя его становиться каменно-твёрдым под ним. — Чёрт, как же хорошо. Ты хорошо выглядишь. Отлично смотришься верхом на мне.       Минхо поднимает брови и замирает, жар ползёт по шее от неожиданной похвалы.       — Хочешь снова подбросить монетку?       — Нет! — смущённо смеётся Джисон, отмахиваясь от него. — Нет, я просто говорю. Ты можешь сделать это с тем, с кем в следующий раз переспишь, — он подмигнул.       — Верно. Я найду кого-нибудь в доме престарелых, чтобы покататься верхом.       — Да ладно тебе, — Джисон хлопает его по бедру. — Этого не случится. Ты горячая штучка.       Минхо знает, что он горячий, но, услышав это прямо сейчас, он всё равно немного стесняется.       Джисон откидывает голову назад, когда он поворачивает бёдра, с любопытством представляя, что сказал младший. Вскоре Джисон постукивает его по бедру.       — Окей, мой член достаточно твёрдый, и твой тоже. Вперёд, посмотрим на что способны эти штуковины. Если только ты не хочешь продолжать тянуть время? — дразнится он, хотя скрытая тревога в его голосе более чем очевидна.       Минхо тянет время, но не потому, что сомневается в своём решении. В основном потому, что он думает, что может потерять сознание, если увидит твёрдый член своего лучшего друга, твёрдый из-за него.       Он кивает.       — Конечно. Давай сорвём пластырь.       Джисон насмехается над его формулировкой.       — Я что, урод, что ли?       — Заткнись, — говорит Минхо между смешками, медленно слезая с его колен. — Ты чертовски сексуальный.       — Вот так-то лучше.       Он садится, широко раскрыв глаза, наблюдая, как младший, не теряя времени, стягивает штаны и боксеры.       Он твёрдый и истекает, и блять.       Это действительно происходит прямо сейчас?       — Что? — Джисон вскрикивает, когда Минхо продолжает таращиться, выпучив глаза. — Разве не таков был план? Мы что, должны были трахаться в одежде?       Минхо смущённо отводит глаза.       — Нет, я просто любовался твоим большим членом. Извини.       Джисон фыркает.       — О, ладно. Спасибо. Дай-ка мне взглянуть на твой.       Минхо прикусывает губу, встаёт с кровати и подходит к тумбочке, чтобы взять смазку и презерватив, чтобы потом не пришлось — и так же пытается не торопиться, пока Джисон не увидит его голым. Это его лучший друг, с которым он сделает это, но он не может не быть неуверенным, несмотря на это.       Эта неуверенность рассеивается в тот момент, когда он возвращается к кровати и медленно стягивает свои собственные спортивные штаны и боксеры, уши горят при виде открытого рта Джисона.       — Господи, — шепчет младший. — Вот это ты горячая штучка.       — Стой, — взволнованно скулит Минхо, хотя эти слова одновременно и успокаивают его, и посылают его эго прочь из вселенной. Он с трудом сглатывает, заползая обратно на кровать, ещё более застенчивый, чем раньше. Как он может не быть таким? Он в постели со своим лучшим другом, голый. — Должен ли я… — начинает он, указывая на бутылку смазки, но его прерывает вздох, исходящий из его собственного горла, когда Джисон обхватывает пальцами его член. — Блять!       — Прости, что ты сказал? — дразнится Джисон, выглядя одновременно удивлённым и благоговейным, не сводя глаз с эрекции Минхо. Ли только тихо скулит, бёдра дёргаются вперёд без его разрешения. И снова он забывает нервничать, погружаясь в окружающее его наслаждение.       — Боже, как ты меня раздражаешь, — фыркает он. — Ты хочешь… чёрт, Джисон, прекрати. Ты хочешь сам себя растянуть или лучше мне?       Джисон наконец отпускает его член и косится на него.       — Я думаю, что ты, — говорит он. — Или ты собираешься просто сидеть и смотреть? Разве ты не хочешь этого?       — Нет, не в этом дело, — Минхо отводит глаза. — Я просто… раньше я никого не растягивал.       — Эй, всё в порядке, — успокаивает Джисон, хватая его за руку и переплетая их пальцы. — Никто меня раньше не растягивал. Мы оба грустные, жалкие девственники, помнишь?       Минхо не может не рассмеяться над попыткой подбодрить его. Он сжимает пальцы Джисона в ответ в знак молчаливой благодарности.       — Пожалуй, ты прав. Просто скажи мне, если я облажаюсь.       — Я уверен, что ты справишься, — с улыбкой говорит Джисон, небрежно откидываясь на подушки. — Как часто ты сам себя трогаешь? Вероятно, достаточно, чтобы знать, что ты делаешь.       — Это не твоё дело, — ворчит Минхо и добавляет. — Я знаю, что делаю.       — Я так и думал, — ухмыляется ему Джисон. — Ладно, вперёд. Я возбуждён.       Тело Минхо горячо вспыхивает от того, что это начинает развиваться из «давай трахаться, чтобы мы могли сказать, что мы больше не девственники», в «давай трахаться, потому что мы возбуждены, и нам будет хорошо». Странно, очень странно слышать эти слова от своего лучшего друга, видеть его таким, но он почему-то чувствует себя в безопасности.       Он начинает понимать, что не просто хочет забрать девственность Джисона в качестве одолжения или удобства; он хочет, чтобы тому было хорошо, поэтому видеть, как с члена младшего течёт по животу, доставляет ему удовольствие.       Глубоко вздохнув, он начинает размазывать смазку по пальцам, не торопясь разогревая её и убеждая себя, что больше не боится ничего испортить.       Он боится испортить, но когда ноги Джисона приглашающе раздвигаются для него, демонстрируя гладкую, выбритую кожу бёдер и дырочку, в которой будет член Минхо, он перестаёт колебаться.       — Ты такой красивый, — невольно бормочет он и улыбается, видя, как напряглись в ответ бёдра Джисона.       — Я точно знаю, что ты не просто так назвал мою задницу красивой.       — Эй! — Минхо смеётся, отрывая взгляд от задницы Джисона, чтобы посмотреть на него. — Ты красивый. Не только твоя задница.       — Спасибо, — сухо отвечает Джисон, но он заметно более застенчивый, чем был, когда они только начали. — Хочешь засунуть пальцы в мою красивую попку?       — Боже, — стонет Минхо, хмурясь от выбора слов, — ты действительно нетерпелив. Ты же знаешь, что я могу просто бросить тебя и пойти трахаться с нашим профессором.       — Ты этого не сделаешь, — рычит Джисон, пиная Минхо в бедро. — Ты сейчас твёрдый, и это восхитительно.       — Эй! — хнычет Минхо, его тело напрягается, хотя он не может этого отрицать. Он решает, что лучший способ заставить Джисона замолчать — это заняться делом, поэтому он робко пробирается вперёд, чтобы встать на колени между бёдрами Джисона, и осторожно раздвинуть их своей чистой рукой. — Можно?       — Вперёд, — мягко говорит Джисон, извиваясь, когда Минхо опускает пальцы к дырочке, сначала просто поглаживая её, а затем резко вдыхая, когда чувствует, как Джисон напрягается от его прикосновения. — Чёрт.       — Окей?       — Да.       Минхо делает глубокий вдох, прежде чем медленно скользит одним пальцем внутрь, одним пальцем в задницу своего друга, и заинтригованно наблюдает, как он легко входит. На мгновение он просто пребывает в шоке, но затем Джисон тонко двигает бёдрами, чтобы протолкнуть его глубже, напоминая ему о его миссии.       Он начинает осторожно двигать рукой, в тайне задаваясь вопросом, было бы менее неловко, если бы они включили музыку или что-то еще, но когда дыхание Джисона ускоряется и немного замирает, он решает, что тишина просто прекрасна.       — Я могу взять два, — вскоре говорит ему Джисон. Минхо осторожно анализирует выражение его лица, сначала не веря ему, но после ещё нескольких нежных толчков он нерешительно проскальзывает вторым пальцем и с приоткрытыми губами наблюдает, как он входит почти так же легко, хотя сейчас растяжка более заметна.       — Чёрт, — говорит он себе под нос. — Ты нашёл этому банану хорошее применение, да?       — Ох, заткнись блять, — со смехом выдыхает Джисон, откидывая голову назад, но тут же тихо стонет, когда Минхо начинает вводить два пальца. Минхо вздрагивает от этого шума; он почти уверен, что никогда не привыкнет слышать его из уст своего лучшего друга.       — Хорошо себя чувствуешь? — бормочет он, на этот раз не шутя. Джисон с энтузиазмом кивает, поэтому он продолжает двигать пальцами внутрь и наружу, немного ускоряя их, зная по личному опыту, что он, вероятно, ещё не чувствует большой стимуляции. — Интересно, как быстро я смогу найти твою простату?       — Твоими крошечными пальчиками? Скорее вообще не сможешь, — говорит ему Джисон с усмешкой, заставляя его остановиться и сердито посмотреть на младшего.       — Вызов принят, — говорит он, склонив голову набок и плотно сжав челюсти. Он начинает толкаться более уверенно, сохраняя умеренный темп, но сосредоточенно хмуря брови, экспериментируя с разными углами. Всё равно не везло. Джисон хихикает над его побеждённым вздохом, который только делает его более решительным.       — Всё в порядке, глупыш, — говорит он, беря Минхо за свободную руку. — Это и так приятно.       — Неважно, — бормочет Минхо, начиная ускорять свои толчки, в основном просто следуя тому, что он обычно делает, когда кончает. — Тебе не больно?       — Нет, — говорит Джисон. — Всё хорошо. Наверное, с нашим профессором всё прошло бы хорошо, если бы он… Ведь это он нагнёт тебя, да?       — Пожалуйста, просто забудь это, — стонет Минхо, прищурившись. — Я не хочу представлять это прямо сейчас.       — Я не просил тебя представлять это, — нахально говорит Джисон. — Чувак, если ты будешь стонать его имя, пока мы трахаемся, я обижусь.       Лицо Минхо пылает; он понятия не имеет, как Джисон может так говорить, так небрежно о том, что должно произойти.       Неужели Джисон просит его простонать его имя? Он думает об обратном, о своём собственном имени, слетающем с языка младшего, и чувствует шок в сердце настолько сильный, что его пальцы дёргаются, и Джисон действительно стонет его имя.       — Блять, Минхо, — выдыхает он, скорее шипя, чем постанывая, но тем не менее глаза Минхо вылезают из орбит. — Боже. Блять. Я исправляюсь.       — Хах? — Минхо хмыкает, отвлекаясь на звук своего имени, вылетающего из уст Джисона, но затем он ощупывает вокруг пальцами и понимает, что нашел то, что искал. — Ага!       Он победно ухмыляется, не теряя времени, прижимая пальцы к этому месту. Гордость наполняет его с головы до ног, когда Джисон кричит громче, бёдра судорожно сжимаются.       — Ладно, ладно, третий палец, — фыркает младший. — Я маленький девственник, помнишь? Не заставляй меня кончать.       — Это так приятно? — спрашивает Минхо с неподдельным любопытством. Конечно, он и раньше делал что-то сам, но он предполагает, что это должен быть совершенно другой опыт с кем-то другим. И снова его мысли блуждают по смене ролей, но он отмахивается от этой мысли, пытаясь сосредоточиться на настоящем.       — Да, тупица.       Минхо подчиняется, втягивая третий палец, открыв рот в шоке от того, насколько интенсивнее растяжка. Он останавливается на полпути, обеспокоенный тем, что Джисону больно, но младший только ободряюще улыбается ему.       — Больно?       — Нет, это просто… растяжка, — отвечает Джисон, его дыхание становится тяжелее. — Только не торопись.       — Понял, — говорит Минхо. Остальную часть пути он осторожно вставляет пальцы, поражаясь окружающему его жару. — Ух ты, как туго.       — Ну, на то и задница.       Минхо смеётся, сосредотачиваясь изо всех сил, когда снова медленно двигается, пытаясь прицелиться в пучок нервов Джисона, чтобы ему было удобнее, несмотря на то, что он утверждает, что чувствует себя хорошо.       К счастью, он находит его быстрее, чем в прошлый раз. Джисон скулит, выгибая спину над кроватью, когда он впервые задевает её, снова заставая Минхо врасплох. Он подсознательно замедляет движение пальцев, с восхищением глядя на довольное лицо Джисона.       — Не останавливайся! — Джисон взвизгивает и толкается бёдрами вниз. Минхо напрягается, встревоженный тем, в каком отчаянии вдруг оказался младший по сравнению с тем, каким собранным он был.       — Окей, окей, — торопится он, осторожно двигая пальцами, но без колебаний сгибая их.       Звуки, срывающиеся с губ Джисона, тихие вздохи и стоны, заставляют его внутренности завязываться в узлы. Он полагает, что это, должно быть, гордость за то, что он смог заставить Джисона чувствовать себя хорошо, что он зашёл так далеко, ничего не испортив.       Тем не менее, он относительно опытен в дрочке, по крайней мере, самостоятельно. С другой стороны, он никогда не обманывал себя, поэтому, когда дело дойдёт до следующей части, он уверен, что будет невежественным.       — Так хорошо, — стонет Джисон. Он слегка ёрзает, бросая на Минхо свирепый взгляд. — Прекрати, блять, тереть мою простату, пока я не кончил и не сорвал наши планы.       Ах да. Их планы.       — Что же мне тогда делать? — бормочет Минхо, пытаясь отодвинуть пальцы подальше от чувствительного места, но всё ещё уверенно толкаясь, испытывая облегчение от того, что растяжка не кажется такой пугающей, как вначале.       — О, даже не знаю, засунуть туда свой член?       — Уже? — задыхается Минхо. Его сердце внезапно начинает колотиться, тот факт, что он, вероятно, в нескольких минутах от потери девственности, поражает его, как поезд. — Просто… ещё несколько минут, хорошо?       Джисон одобрительно хмыкает, но наклоняет голову, внимательно глядя на Минхо.       — Передумал?       — Нет, — уверенно отвечает Минхо. — Нет, я хочу. Просто… твою мать, понимаешь?       — Думаю, да, — хихикает Джисон. — Это какое-то безумие, да?       — Ты только сейчас это осознал?       — Эй, мы правда не обязаны это делать прямо сейчас, — голос Джисона суров, когда он снова сжимает руку Минхо. — Я думаю, что это гениальная идея. Но если ты не готов или не хочешь делать это со мной, всё в порядке. Просто скажи мне, и я пойду дрочить в твою ванную или ещё что.       — Нет, нет, нет, — говорит Минхо, качая головой. — Я правда хочу. Просто пытаюсь осознать тот факт, что завтра мы проснёмся грустными, жалкими не девственниками.       (Плюс тот факт, что он трахнул своего лучшего друга.)       — Мы отпразднуем! — Джисон радостно шипит, когда Минхо снова случайно касается пальцами простаты. — Бери столько времени, сколько тебе нужно.       Минхо смущённо смеётся над энтузиазмом Джисона даже в этом контексте. Он решает перестать избегать неизбежного, делая ещё несколько толчков для собственного комфорта — не желая причинять боль Джисону — и медленно убирает пальцы.       — Ничего не выйдет, — шепчет он, чувствуя, как в животе бурлит смесь волнения и нервозности, и ползёт за презервативом.       — Минхо, серьёзно, — говорит Джисон с осторожным смешком, — ты говоришь так, словно идёшь к своей могиле. Ты уверен в этом?       Минхо роняет презерватив, чтобы встретиться взглядом с Джисоном.       Нервы и всё такое, но он никогда в жизни не был так уверен в своём решении.       — Я уверен, — говорит он, пытаясь передать все свои чувства взглядом. — Я очень, очень рад.       — Хорошо, — шепчет Джисон, явно ошеломлённый столь интенсивным ответом. — Я тоже. Тогда тащи сюда свой член.       — Нет, забудь об этом, — шутит Минхо, но уже разрывает упаковку презерватива и натягивает защитное покрытие на свой член. Затем сглатывает.       Твою мать.       — Ты такой милый, когда нервничаешь, — комментирует Джисон, в то время как Минхо начинает смазывать себя смазкой. Он поднимает глаза и свирепо смотрит на младшего, но похвала тем не менее подстёгивает его. Он глубоко вздыхает, закрывает крышку бутылки и снова садится между ног Джисона.       Твою мать.       — Чёрт, какого хрена я делаю? — бормочет он, переводя взгляд со своего члена на задницу Джисона. Он не дурак, он клянётся в этом, но сейчас он вдруг не может понять, как, блять, он собирается это сделать.       А Джисон, распростёртый под ним, наблюдающий за каждым его движением, совсем не помогает прояснить голову.       — Я могу перевернуться.       На мгновение Минхо хочется закричать «да, да!». Такая позиция не позволит Джисону смотреть на него, успокоит его нервы, поможет ему пройти через это более успешно.       Но он помнит, что сказал накануне вечером о том, как это должно быть осмысленным.       Положив Джисона на живот, или на колени, или ещё как-нибудь, чтобы избежать встречи с ним и общей реальности ситуации… Это лишило бы всё всякого смысла.       — Я думаю, тебе лучше остаться так, — тихо говорит он. — Только если ты не против. Как думаешь, это будет неудобно?       Джисон качает головой.       — Нет, но в порно это выглядит удобно.       — В последний раз повторяю: порно не настоящее.       — Оно настоящее! — спорит Джисон. — Но если серьёзно, я останусь так. Это больше, не знаю, пошло. Разве ты не этого хочешь?       Минхо краснеет.       — Разве не ты этого хочешь?       — Хочу, — говорит ему Джисон, улыбаясь. — Иди сюда, маленький девственник.       — Заткнись, — шепчет Минхо, всё ещё отчаянно пытаясь понять, что он делает. — Э-э… Подушка?       — Подушка, — соглашается Джисон, протягивая руку и хватая одну из подушек Минхо, чтобы положить её себе под поясницу. — Всё готово?       Минхо кивает, сердце скользит вверх по горлу, когда он приближается к Джисону, держа себя на одной руке, в то время как другая обхватывает его собственный член.       Твою мать. Ебатьблять.       — Извини, если я отстой, — шепчет он. — Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.       — Эй, — говорит Джисон с нежным смехом, протягивая руку, чтобы сжать одно из плеч Минхо. — Никогда. Ты мой лучший друг во всём мире, понял? Честно говоря, нет никого, с кем бы я предпочёл это сделать.       У Минхо перехватило дыхание, слова Джисона в точности повторяли его мысли. Это всё, в чём он нуждается, чтобы убедить себя, что он готов сделать это, что он должен сделать это.       Он отвечает застенчивой улыбкой, затем перемещается на коленях, опуская бёдра, чтобы он мог прижать кончик своего члена.       Твою мать, твою мать, твоюмать.       — Ох, блять, блять, — выдыхает Джисон, снова повторяя мысли Минхо. Его рука всё ещё сжимает плечо старшего, ноги ещё больше раздвигаются. — Продолжай.       Минхо прерывисто выдыхает, зажмурив глаза, когда давит ещё сильнее, потому что Джисон такой тугой и горячий, и Минхо уже убеждён, что это та самая эйфория, которую он никогда не испытывал.       — О боже, — шепчет он, опускаясь на локти и утыкаясь лицом в шею Джисона, совершенно ошеломлённый. Он застрял между тем, чтобы остаться похороненным там навсегда, вечность обнимая своего лучшего друга, или двинуться и вытрахать им двоим мозги.       Он выбирает первый вариант, без вечности. Ему потребовалась не меньше минуты, чтобы вспомнить, как двигаться, как думать о движении, и, судя по частому дыханию, Джисону нужно столько же времени, чтобы приспособиться.       — Чёрт, — выдыхает младший, обвивая руками талию Минхо. Его ноги раздвигаются чуть дальше, каким-то образом втягивая Минхо глубже и заставляя их обоих тихо скулить. — Тесновато, да?       — Очень, — говорит Минхо ему в шею с хриплым смехом. Он набирается сил, чтобы отстраниться и посмотреть Джисону в глаза. — Это больно?       — Вовсе нет, — говорит Джисон, и лицо его пылает сильнее, чем Минхо когда-либо видел. — Просто… очень много.       — Да, — соглашается Минхо, и вдруг на его губах появляется глупая улыбка. Он уже забыл, каково это — нервничать. Чёрт, он даже не шевелился, но это самое лучшее, что он когда-либо чувствовал.       — Чего ты ухмыляешься, тупица? — Джисон смеётся, обнимая его.       — Мой член у тебя в заднице.       Джисон откидывает голову назад с ещё более громким смехом.       — Боже! Не могу поверить, что это тот парень, с которым я теряю девственность.       — Никаких отступлений, — поёт Минхо. — Ты застрял со мной на всю жизнь.       — Как будто я хочу этого, — говорит Джисон, снова встречаясь с ним нежным взглядом. — Попробуй пошевелиться.       — Хорошо, — шепчет Минхо, снова немного нервничая, но начинает задыхаться, когда отодвигается, всего на дюйм или два, и пробует снова. — Ох, чёрт.       — Боже, — шепчет Джисон. — Боже, ладно. Дай мне собраться с мыслями.       — Не торопись, — отвечает Минхо, сам не собравшись с мыслями.       — Мм, просто… вот, — Джисон закидывает ноги на бёдра Минхо, практически вцепившись в него, как коала, и использует свои бёдра, чтобы притянуть его ближе, заставляя их обоих застонать. — Просто немного двигай бедрами, не выходя полностью.       Минхо подчиняется, слегка двигая бёдрами, и твою мать.       — Вот… блять, — выдыхает он. — Это очень приятно.       — Угу, — соглашается Джисон, закрывая глаза и просовывая руку между их телами, чтобы обхватить свой член, в то время как Минхо продолжает слегка двигать бёдрами. — Ах, блять.       — Позволь мне прикоснуться к тебе, — предлагает Минхо, снова приподнимаясь на одной руке и отталкивая руку Джисона в сторону, чтобы он мог обхватить своими пальцами член младшего. — Тебе так удобнее?       — Думаю, да, — говорит Джисон, точнее, стонет. — Чёрт, окей, двигайся. Ты можешь двигаться.       Минхо глубоко вдыхает, снова выходя на несколько дюймов, а затем толкаясь внутрь, громко вскрикивая.       — Блять.       — Боже, Минхо, — шепчет Джисон, всхлипывая, когда старший продолжает гладить его член. — Ладно, ладно. Перестань меня трогать, или я кончу через десять секунд.       Минхо тихонько хихикает, но радостно отстраняется, чтобы держаться на обеих руках. Он стонет от плотного ощущения, и Джисон тоже вскрикивает.       Почему, чёрт возьми, они не сделали этого раньше?       — О боже, — выдыхает он, начиная уверенно двигаться. Он убеждён, что делает дерьмовую работу и выглядит абсолютно нелепо, нависая над Джисоном вот так, но с другой стороны, младшему не с чем сравнивать. За исключением порно, может быть.       — Ты… ты отлично справляешься, — говорит ему Джисон, словно читая его мысли. Похвала заставляет его заскулить и вонзиться сильнее, заставив голову Джисона откинуться назад, а тихий крик сорваться с губ.       — Ты тоже, — отвечает он, несмотря на то что Джисон в основном просто лежит и ничего не делает. И всё же он воображает, что тот чувствует себя намного, намного лучше, чем с банановым дилдо. — Ты можешь поверить в то, что мы больше не грустные, жалкие девственники?       Джисон стонет после особенно быстрого толчка, хотя всё ещё ухитряется ухмыляться.       — Нет, мы всё ещё девственники. Не считается, пока мы не кончим.       — Это вызов? — Минхо скрипит зубами, возвращаясь на локти, когда его руки начинают болеть.       — Сделай всё, что в твоих силах, — отвечает Джисон с лёгким смехом. — Боже, я долго не продержусь. Впервые в жизни чувствую что-то такое.       — Взаимно. Люди делают это каждый день?       — Ненормальные. Боже, я щас сдохну-у-у.       Минхо ласково улыбается, чувствуя, что теперь, когда он опустился, ему легче контролировать свои толчки. Он чувствует, как его горло сжимается, когда Джисон снова открыто смотрит на него. На мгновение он останавливается, внезапное желание поцеловать младшего поражает его — не в романтическом смысле, просто как своего рода дополнение к опыту.       Но он уверен, что это сделает вещи странными — более странными, чем они уже есть. У него есть предчувствие, что так и будет, поэтому он просто спрашивает:       — Можно я поцелую тебя в шею?       Джисон удивлённо моргает, но быстро кивает.       — Дерзай.       Он не теряет времени даром, утыкаясь носом в шею Джисона, трахая его с большей уверенностью теперь, когда он беспорядочно целует его кожу.       — Минхо, блять, — стонет Джисон, конечности сжимаются вокруг его торса, ногти впиваются в кожу. — Твою ж мать.       Он скулит, когда слышит своё имя, слетающее с губ Джисона, мягко посасывая его шею, чтобы отвлечься.       — Чёрт, — выдыхает он. — Внутри тебя так хорошо.       Джисон только издаёт какой-то звук, тихий, быстрый, который Минхо едва не пропускает.       Он отстраняется от шеи младшего, чтобы снова встретиться с ним взглядом, почти задыхаясь от того, насколько более яркими стали его щёки.       — Б-быстрее?       Джисон нетерпеливо кивает, поэтому он подчиняется, толкаясь в два раза быстрее и постанывая смущающе громко, хотя он не так уж смущён, учитывая, что Джисон не менее громкий.       — Ох, блять.       — Джи-Джисон, — простонал он, на мгновение задумавшись, оказывает ли произнесённое имя Джисона на младшего такой же эффект, как и на него, а затем улыбнулся про себя, увидев, как его зрачки расширились, а рот открылся.       — Так приятно… блять! — Джисон хнычет, зажмурив глаза. Минхо хнычет в ответ, опускаясь, чтобы прижаться лбом к младшему, слишком ошеломлённый, чтобы удержаться на ногах. Джисон задыхается, но не выказывает никаких признаков протеста, только впивается пальцами в кожу Минхо и снова кричит.       Ли тяжело сглатывает, продолжая толкаться и теряя себя в плотном жаре, окружающем его. Он закрывает глаза, боясь, что в конце концов сделает что-то, о чём пожалеет, если увидит Джисона так близко, но он держит их лбы вместе, позволяя их дрожащему дыханию смешаться.       Это интимнее, чем целоваться, думает он про себя, от этого у него сердце бьётся чаще и желудок переворачивается.       Боже, Джисон — его самый любимый человек в мире.       — Я… я не думаю, что долго протяну, — признаётся он, пытаясь рассмеяться, но это больше похоже на всхлип. Честно говоря, это мягко сказано; он использует все свои силы, чтобы не кончить прямо здесь и сейчас.       — Я тоже, не волнуйся, — шепчет в ответ Джисон, и его тёплое дыхание касается губ Минхо. У Минхо возникает ощущение, что глаза младшего больше не закрыты, поэтому он осмеливается открыть свои, и внезапно его лёгкие отказываются работать.       Глаза Джисона там, прямо там, стеклянные и смотрят прямо в его. Его щёки пылают, кожа блестит от тонкого слоя пота, лоб обжигает и удобно прижимается к Минхо, кончики их носов слегка соприкасаются с каждым толчком.       Прежде чем он осознаёт это, Минхо стонет, резко и пронзительно, его бёдра сильно дрожат, когда он кончает в презерватив, намного раньше, чем ему бы хотелось.       — Блять, блять! — хнычет он, слёзы подступают к его глазам из-за сильной волны, которая проходит по телу, заставляя его рухнуть на Джисона, хотя он пытается оставаться на месте.       — Твою мать, Минхо, — выдыхает Джисон. Его рука скользит вниз, чтобы подрочить, но Минхо опережает его, крепко обхватывая его член и поглаживая жёстко и быстро, в то же время продолжая трахать младшего, переживая свой оргазм — самый мощный, который он когда-либо испытывал. — Блять.       — Давай, — уговаривает Минхо, поглаживая член Джисона и скуля от того, насколько чувствительный он внутри младшего после того, как кончил. — Джисонни.       — Минхо, — всхлипывает Джисон в ответ, выгибая спину и запрокидывая голову назад, заставляя лицо Минхо снова опуститься на его шею. Он оставляет ещё больше поцелуев там, когда младший резко и обильно кончает на его руку, ноги сжимают его бёдра так сильно, что это причиняет боль, пока ногти впиваются в кожу.       Минхо задыхается, чувствуя, как кончает снова, просто из-за ощущения того, как кончает Джисон.       — Твою мать.       Он, наконец, перестаёт двигать бёдрами, испуская самый длинный вздох, когда-либо покидавший его рот, практически слюнявя шею Джисона в этот момент. Джисон тоже молчит, тяжело и горячо дыша ему в ухо, когда приходит в себя после оргазма.       Собрав всё своё мужество, которое он может найти, Минхо сглатывает и подталкивает себя на свои руки, обе трясущиеся, и одна из которых покрыта спермой, но всё, о чём он может заботиться в данный момент, — это его лучший друг.       Его лучший друг, с которым он только что занялся сексом.       — Эй, — выдыхает он, а затем широко улыбается, когда видит блаженную улыбку Джисона. Одна слеза скатывается по щеке Джисона, вероятно, появившаяся во время достижения оргазма, и Минхо изо всех сил пытается удержаться одной рукой, чтобы вытереть её. — Как ты себя чувствуешь?       — Потрясающе, — стонет Джисон через мгновение. — Ты?       Минхо молча кивает, вызывая смех у младшего.       — Должен ли я… должен ли я выйти прямо сейчас?       — Медленно, — инструктирует Джисон, раздвигая ноги, чтобы Минхо было легче выскользнуть. — Чёрт. Это было безумие.       — Хороший вид безумия? — проверяет Минхо, беспокоясь, что лучшее, что он когда-либо испытывал, было далеко не так хорошо для его друга.       — Да, хороший, — отвечает Джисон. — Иди сюда.       Он едва дождался, пока Минхо закончит выходить, прежде чем прижать его к груди и крепко обнять. Минхо вскрикивает от удивления, но тает рядом с ним, тепло разливается по всем частям его тела.       — Это было так приятно, — шепчет он в шею Джисону. Он даже не может найти в себе силы смутиться из-за того, каким нуждающимся он был, или из-за того, что кончил раньше Джисона, или из-за того, что сейчас он прижимается к своему лучшему другу, как большой ребёнок. — Так хорошо.       — Очень хорошо, — шепчет Джисон, ласково поглаживая его по голове. — Кстати, я больше никогда не смогу ходить, так что, когда у тебя будут работать ноги, принеси мне воды.       Минхо смеётся.       — Сейчас.       Минут через пятнадцать они снова обнимаются, на этот раз чистые, одетые, на диване Минхо.       — Простыни в стиральной машине, — измученно объявляет старший и берёт чашку рамена, которую он разогрел всего несколько минут назад. Джисон уже наполовину доел свой.       Как было заявлено ранее, Джисон не сделал ни единого шага, требуя, чтобы Минхо отнёс его в ванную, чтобы привести себя в порядок, а затем на диван. Они оба одеты, Джисон в своих боксерах, которые он когда-то оставил у Минхо, и одолженной рубашке с длинными рукавами. Минхо в боксерах и ничего больше, тело всё ещё горячее как обогреватель.       — Твою мать, — говорит он в сотый раз, ставя свою чашку с раменом на кофейный столик, и опускает голову на плечо Джисона. — Это действительно произошло.       — Ага? — Джисон хмыкает, обнимая Минхо за талию. Минхо чувствует, как он напрягается. — Ты ведь не жалеешь об этом, правда?       — Шутишь? — Минхо поднимает голову, чтобы прижать их лбы друг к другу. — Нет. Нисколько. Мне сейчас так хорошо, что я всё ещё чувствую себя эфемерным.       Джисон улыбается, потирая их носы друг о друга так, что обычно Минхо отстраняется с хмурым видом, но сейчас он слишком эмоциональный и цепкий.       — Тогда слава богу за меня и мой гениальный мозг.       — Не бери на себя всю ответственность, — ворчит Минхо, ложась на спину и увлекая за собой Джисона. — Презервативы купил я. И монетка.       — Боже, твоя дурацкая монета, — стонет Джисон, утыкаясь носом в шею Минхо. — Эта монета предназначалась для того, чтобы поиметь мою задницу. Даже не знаю, успеют ли мои ноги прийти в норму к завтрашнему уроку.       — Серьёзно? — спрашивает Минхо. — Да ладно тебе, хватит драматизировать. Держу пари, тебе просто нужен повод, чтобы я таскал тебя по кампусу, как в тот раз, когда ты притворился, что растянул лодыжку.       — Эй, это правда больно! — защищается Джисон. — И я не драматизирую, ты, кусок дерьма, — он щиплет Минхо за бок, заставляя его взвизгнуть. — Почему бы нам не подбросить эту чёртову монетку ещё раз и не посмотреть, как ты попытаешься действовать после того, как твоя задница будет уничтожена? — он усмехается. — Боже, тебе будет ещё хуже, держу пари.       Минхо почти говорит, почти спрашивает, могут ли они попробовать это. Но он может сказать, что Джисон только шутит, и он не хочет испортить настроение, спрашивая что-то подобное, особенно когда он чувствует себя таким радостным, поэтому он прикусывает язык и хихикает.       — Не важно, — говорит он. — Я понесу тебя, если тебе правда это нужно. Но ты в порядке?       — Лучше не бывает, — успокаивает Джисон. — Спасибо тебе за… за это. Спасибо, что доверяешь мне.       — Лучше ты, чем профессор, верно? — шутит Минхо, пытаясь избавиться от комка в горле. Его эмоции сейчас вне стен, вероятно, в результате близости, которую он только что испытал. Это раздражает.       — Иди нахуй, — Джисон усмехается, без особого энтузиазма ударяя его кулаком в грудь. Минхо только хихикает, крепче обнимая своего лучшего друга.       Но он не шутил. Нет никого в мире, лучше для него, чем Джисон. И прямо сейчас это знание крепко обволакивает его, душит самым лучшим образом. Он благодарен, более чем благодарен.       Больше ему ничего не нужно.

***

      Ему нужно нечто большее.       Сначала он пытается не обращать на это внимания. Проходит неделя после того, как он и Джисон теряют девственность друг с другом, и, несмотря на все глубочайшие страхи Минхо, они полностью в порядке, даже лучше, чем в порядке. Даже после всего, через что они прошли, Минхо никогда не чувствовал себя так близко к своему лучшему другу.       Он считает, что это как-то связано с тем, что он по самые яйца зарывался в него.       Тем не менее, что-то ползёт по спине Минхо, зуд, от которого он не может избавиться. И чем дольше он пытается не обращать на это внимания, тем больше это его беспокоит.       — Привет.       Он резко вздыхает при звуке голоса Джисона, доносящегося из его телефона, затем напрягается, не зная, что сказать.       Он весь дрожит. Дрожащий и твёрдый.       Он думал, что отлично делает вид, что никакого зуда нет, но после того, как он задремал всего на несколько минут во время учёбы, и проснувшись, истекая в свои тренировочные штаны, понял, что попал.       Понял, что хочет быть выебанным.       Поэтому, не задумываясь, он взял телефон, набрал номер Джисона и стал ждать в тягостном молчании.       — Минхо? Ты здесь?       Тут же возникает сожаление из-за его импульсивности.       — Эм, привет, — выдыхает он. Это всё, что он может сделать, прежде чем его мозг отключится.       — Что случилось? — спрашивает Джисон, и Минхо чуть не стонет от того, как легко младший может читать его мысли.       — Ну… — говорит Минхо.       Блять. Блять. Почему он не продумал, что скажет, прежде чем позвонить?       Нет, зачем он вообще звонил?       — Да ладно тебе, ты меня пугаешь, — со смехом говорит Джисон, но в его голосе не слышно веселья. — Серьёзно, в чём дело? Просто скажи мне.       Минхо прерывисто вздыхает.       Как именно он скажет своему лучшему другу, что его подсознание случайно наколдовало что-то явное, и теперь он чувствует, что сойдёт с ума, если они снова не займутся сексом?       Как? Как он ему скажет?       — Э-э, — повторяет он. — Ну, я просто подумал…       На самом деле он не думал. Нисколько.       — О чём?       Есть около миллиона различных вещей, которые Минхо мог бы сделать, чтобы избежать этой ситуации. Он мог бы подрочить, принять холодный душ и покончить с этим. Или он мог бы вообще не засыпать, видя, что именно это привело его в нынешнее затруднительное положение.       Он вообще мог не заниматься сексом с Джисоном.       Но он не жалеет об этом. Всё, о чём он сожалеет, — это болезненное молчание в трубку и ещё более болезненное давление в боксерах.       Он вспоминает, что чувствовал, когда неделю назад сказал Джисону, что хочет заняться сексом. Джисон спросил его, сам подал идею, и Минхо всё ещё чувствует, что в одном шаге от того обморока, когда сказал ему, что хочет это сделать.       Теперь, без предложения Джисона, без малейшего признака того, что младший хочет сделать больше, он чувствует, что в одном шаге от смерти.       — Ну, просто…       После этого он замолкает.       — Детка, в чём дело? Ты хорошо себя чувствуешь? Тебе нужен врач?       Минхо не отвечает на вопросы, отключается в ту же секунду, как «детка» ударяет по ушам. Джисон всегда называет своих друзей «детками», каждый день без исключения, и Минхо не является исключением из этого списка.       Но прямо сейчас? Когда он твёрдый в своих тренировочных штанах, а в голове возникают образы, которые он никогда не ожидал увидеть?       Он почти стонет.       — Минхо? Ты здесь?       — Я… я в порядке. Просто забыл, что должен был сказать, — он заставляет себя рассмеяться, а затем продолжает говорить, прежде чем Джисон сможет обнаружить его ложь. — Ах, я так устал. Пойду спать, — он кладёт трубку.       Он ничего не забыл и не устал.       Но что, блять, он должен был делать? Бросить всю осторожность на ветер? Сказать Джисону, что он хочет сделать это снова, и надеяться на лучшее?       Он не из тех, кто бросает осторожность на ветер.       Боже, он хочет зарыться в свои простыни и никуда не выходить, просто думая о допросе, который ему устроит Джисон, как только увидит его.       Но он столкнётся с этим препятствием завтра. Сейчас всё, о чём он может думать, — это дрочить до тех пор, пока не перестанет думать, а потом отсыпаться от бреда, который свил гнездо в его мозгу с тех пор, как он перестал быть девственником.       Бросив телефон через всю комнату, решив, что если он его не увидит, то полностью забудет о почти катастрофическом взаимодействии, которое только что произошло между ним и Джисоном — с глаз долой, из сердца вон — он бросается скинуть посуду в раковину и откладывает свою курсовую работу на следующий вечер. У него есть более серьёзные проблемы, которые нужно решить прямо сейчас, и он боится, что если немедленно не решит их, то в конечном итоге снова в тумане наберёт Джисона и на этот раз действительно предложит секс.       Он не может позволить себе снова пойти на такой риск, независимо от того, насколько успешным был результат в первый раз. А пока он будет с кем-то, кто не является его лучшим другом, — ему придётся довольствоваться собственной рукой.       Когда он ложится обратно и обхватывает себя ладонями, немного раздражённый тем, что он всё ещё твёрд, даже после того, как бегал по поручениям в течение пяти минут, он ненавидит себя ещё больше за то, что только что пытался втянуть Джисона в свои иллюзии. Конечно, его рука не сравнится с тем, что он чувствовал, зарывшись в задницу Джисона, и это, вероятно, не сравнится с тем, что он чувствовал бы, если бы Джисон был похоронен в его заднице, но это работает.       Поэтому он с тихим стоном откидывает голову назад, едва не сбросив спортивные штаны и боксеры, и вдруг останавливается как вкопанный.       Хлоп.       — Минхо?       Нет.       Нет.       У Минхо отвисает челюсть при звуке голоса Джисона в его квартире, и он едва успевает оторвать руку от промежности и принять сидячее положение, прежде чем младший врывается в его комнату.       — Минхо? — снова окликает он и издаёт драматичный громкий вздох облегчения, когда его взгляд падает на старшего. Именно тогда Минхо приходит в голову, что получить звонок от своего лучшего друга, который звучит так, будто находится на смертном одре, а затем тот просто вешает трубку, прежде чем ты успеваешь понять, что случилось, вероятно, граничит с ужасом.       На долю секунды он чувствует себя ужасно, понимая, что, вероятно, напугал Джисона до полусмерти, но тот факт, что Джисон находится в его комнате, пока он находится в таком состоянии после того сна, пугает его не меньше.       — Хм, — говорит он, напрягаясь, когда Джисон бросается на него, сбрасывает ботинки и забирается на кровать. Он внезапно оказывается в личном пространстве Минхо, его глаза широко раскрыты и обеспокоены, и, к счастью, не направлены на выпуклость в его спортивных штанах.       — Боже, ты меня напугал, — говорит младший, тряся Минхо за плечи. — Что, чёрт возьми, случилось? Поговори со мной.       Рот Минхо открывается и закрывается.       Он ведь не может сказать ему, верно? Он не просто так повесил трубку.       Но он так твёрд, а Джисон прямо здесь, и он жаждет чего-то, что его рука не может дать ему, чего-то, что он дал Джисону всего неделю назад.       — Минхо, что случилось?       Он чувствует себя плохо из-за того, как волнуется младший.       — Я просто… э-э…       Он не может этого сделать. Не может.       Джисон хмурится так искренне, что это больно.       — Я что-то сделал?       — Нет, нет, я просто… — Минхо бросается вперёд, внезапно сосредоточившись на том, чтобы избавить Джисона от беспокойства, написанного на его лице, а не на том, чтобы заглушить его смущающие мысли. — Мы можем потрахаться?       Он съёживается в ту же секунду, как слова слетают с его языка.       Это был не самый красноречивый способ задать такой волнующий его вопрос.       —…Что?       Он снова съёживается, крепко зажмурив глаза.       — Нет, я… — он замолкает, прежде чем успеет сказать что-то ещё менее красноречивое, и делает глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. Затем он неохотно открывает глаза, сердце замирает, когда он видит растерянное выражение лица Джисона. — Это… я просто хочу… э-э…              — Ты хочешь… сделать это снова?       Джисон не выглядит обеспокоенным или что-то подобное, поэтому Минхо заставляет себя продолжить. В любом случае, он не может взять свои слова обратно.       — Ну, мы не должны, правда… Чёрт, я не знаю, почему спрашиваю об этом, — он стонет, невероятно злясь на себя. Почему ему не хватило одного раза?       Секс с его лучшим другом был самым блаженным опытом в его жизни, и всё же, как бы он ни старался, он не мог не задаться вопросом, что бы он почувствовал, если бы монета перевернулась в другую сторону, если бы он был под Джисоном, а не наоборот.       Он хочет знать, на что это похоже.       — Эй, эй. Всё в порядке, — успокаивает Джисон, сжимая плечи Минхо. — Просто спроси.       Минхо медленно вдыхает через нос и отводит взгляд.       — Ты… как думаешь, ты мог бы… э-э… трахнуть меня?       Губы Джисона приоткрываются; Минхо видит это краем глаза.       — Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?       Он застенчиво кивает, испытывая облегчение от того, что, по крайней мере, Джисон не кажется полностью сбитым с толку вопросом.       — Типа… засунул свой член тебе в задницу?       — Да, Джисон, — прошипел Минхо, выдавив из себя болезненный смешок. — Извини, просто… Я правда просто… Чёрт, прости. Я просто хотел попробовать, понимаешь? Попробовать…       — Хочешь попробовать быть снизу? — Джисон мягко улыбнулся. — Ты уверен?       Минхо быстро кивает.       — Да, да.       Глаза Джисона медленно опускаются к его тренировочным штанам, и прежде чем Минхо успевает что-то сделать, чтобы прикрыться, на лице младшего расплывается дерьмовая ухмылка.       — Так вот почему ты ведёшь себя как бешеное животное, — бормочет он.       — Что… я не… — Минхо пытается защититься, но вместо этого вскрикивает, когда Джисон протягивает руку и проводит пальцами по его выпуклости, на которую у него не было ни времени, ни ума «убрать», прежде чем вошёл младший.       — Хм, — задумчиво хмыкает Джисон, — почему?       Минхо замирает. Почему?       Боже, если бы он знал ответ на этот вопрос, то чувствовал бы себя намного лучше.       — Хм, — бормочет он, убеждённый, что его уши красные, как свекла, и надеясь, что Джисон их не видит. — Ну, я не знаю, — он ломает голову в поисках какого-нибудь объяснения, чего-нибудь достаточно нормального, чтобы убедить и его, и Джисона. — Я просто… просто хочу попробовать, — стонет он. Этого недостаточно. — Я имею в виду, это было бы хорошей практикой, не так ли? Сделать это в обоих направлениях? — да, да. Так-то лучше. В этом есть смысл.       Что, если однажды он окажется в постели с кем-то, кто планирует быть сверху? Что он будет делать? Выставит себя дураком?       Он и Джисон, возможно, избавились от титула девственников, но технически они всё ещё девственники, так? Это же так работает?       Как бы то ни было, им нужно сделать это ещё раз.       Джисон косится на него.       — Практика?       — Да, практика, — говорит Минхо, отчаянно цепляясь за объяснение, на которое наткнулся. — Ну, что если ты когда-нибудь окажешься с кем-то сверху? Было бы неплохо иметь некоторый опыт в этом, так? Или ты хочешь выглядеть идиотом-девственником, Джисон? М?       — Охренеть, остынь, — со смехом говорит Джисон, похлопывая Минхо по щеке. Минхо отшатывается, вне себя от смущения. Джисон — наименее спокойный человек, которого он когда-либо знал в своей жизни, поэтому слышать подобное от него — это красный флаг.       Он уже готов перевернуться и задохнуться в подушке, притвориться, что последних нескольких минут не было, когда Джисон снова заговорил.       — Ты хочешь сделать это прямо сейчас?       Минхо чуть не выпрыгивает из собственной кожи.       — Серьёзно? Ты правда хочешь? — спрашивает он, его сердце взволнованно колотится, отвлекая его от того, как смущающе отчаянно он звучит.       — Да, правда, — подтверждает Джисон, смеясь над его энергичным ответом. — Ты вроде как прав. То, что мы не девственники, ещё не значит, что мы не грустные и жалкие, — Минхо хихикает, ударяя младшего по плечу. — И всё же, что привело тебя к этому? В час ночи?       Минхо перестает хихикать, затем неловко откашливается. Он считает, что рассказать своему лучшему другу о том, что ему просто приснилось, как младший нагнул его, не может быть и речи, поэтому вместо этого он загадочно пожимает плечами и надеется, что этого достаточно.

***

      К счастью, этого оказывается достаточно, потому что через несколько минут Минхо оказывается распростёртым на своём матрасе трясущимся телом с двумя пальцами в заднице.       — Твою мать, — выдыхает он высоким и дрожащим голосом. — Твою мать.       — Мм, ты уже говорил это, — поддразнивает Джисон, но нависает над Минхо с голодным взглядом в глазах, пальцы двигаются медленно, несмотря на то, что ему сказали, что он может ускориться.       Минхо быстро пришёл к пониманию того, насколько по-другому он чувствует себя, когда снизу. Как уязвимо, как неосознанно, как неуправляемо.       Он также понял, что любит это.       — Я… я же сказал тебе ускориться, — агрессивно шипит он, делая всё, чтобы скрыть, как он возбуждён.       — Такой нетерпеливый, — стонет Джисон, и Минхо смотрит на него, но ему также нравится, как непринуждённо это звучит, почти нормально.       Это совсем не нормально, но пока он притворится.       Конечно, когда Джисон, наконец, ускоряет свои пальцы, он случайно задевает простату Минхо, и прежде, чем он может удержаться, Минхо откидывает голову назад со смущающе громким стоном.       — Нашёл, — поёт Джисон, как будто мир Минхо не перевернулся с ног на голову. Он инстинктивно сжимает простыни в кулаки, стискивая зубы, чтобы сдержать любые потенциальные будущие шумы, в то время как Джисон продолжает касаться этого места и поглаживать его внутренности.       Он не очень хорошо умеет сдерживаться. Требуется всего несколько толчков пальцев Джисона, чтобы начать устойчивый ритм, а затем Минхо скулит всё громче, напряжённые звуки вырываются из его горла с каждым вдохом.       — Джисон, — выдыхает он. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким голым — конечно, он голый, но сейчас он чувствует это не только на физическом уровне. Лежать перед Джисоном вот так, ощущая его пальцы внутри себя, — это одно из самых сильных переживаний в его жизни.       И это будет только усиливаться.       — Хочешь ещё? — шепчет Джисон, скручивая пальцы и улыбаясь Минхо, когда тот издаёт ещё один тихий стон. — Я могу остановиться на двух, если ты не готов.       — Попробуй, — выдыхает Минхо. — Это ерунда.       Он говорит это сейчас, но через несколько секунд он задыхается от ощущения третьего пальца Джисона, входящего в него вместе с первыми двумя, растягивающего его намного лучше, чем когда-либо его собственные пальцы. Нет большой разницы в размерах их рук, но пальцы Джисона немного длиннее, чем у Минхо, и общее ощущение того, как кто-то другой прикасается к нему, сводит с ума.       Новые крики срываются с его губ прежде, чем он успевает их остановить.       — Это ерунда, — усмехается Джисон, и Минхо чувствует, как его лицо горит от насмешки. Младший замедляет движения, затем голос смягчается. — Не слишком много?       — Нет, пожалуйста, продолжай, — торопится Минхо. Его кожа горит ещё жарче, когда он понимает, как звучат его слова, и дерзкий блеск, который проходит по радужкам Джисона, ни в малейшей степени не помогает ему остыть. Он ничего не говорит, только хмыкает и слегка разводит пальцы.       Минхо тяжело сглатывает, зажмурив глаза и пытаясь контролировать дыхание. Это слишком хорошо, учитывая, что это даже не главное событие. Уже не в первый раз он сожалеет о том, что провёл первые пять лет своей взрослой жизни девственником.       Зачем он сделал это, когда мог сделать подобное?       Это потому, что Джисон — это другое, но для его мозга сия мысль странная, поэтому он старается не обращать на неё внимания. Он и Джисон конечно неразлучны, но настанет день, когда в его жизни появится кто-то другой, кто сделает это с ним, не Джисон. Возможно.       Он не будет думать об этом прямо сейчас, особенно когда пальцы Джисона внезапно сгибаются, чтобы снова подразнить его комочек нервов, и он издаёт самый неловкий вскрик, который когда-либо могло издать его горло.       Он крепче зажмурился, даже не желая представлять себе выражение лица Джисона после этого. Он так же не хочет видеть выражение собственного лица.       — Боже, — шепчет Джисон, пальцы замирают, — тебе это реально нравится.       В его голосе не слышно насмешки, только удивление. Это достаточно успокаивает Минхо, чтобы открыть глаза, и взгляд чистого благоговения в глазах Джисона только усиливает ощущение, которое он чувствует в своём сердце. Выражение его лица было бы милым, если бы его пальцы не были погружены в задницу Минхо.       — Не останавливайся, — выдыхает Минхо, нетерпеливо дрыгая ногами. Было бы ужасно неловко, если бы он кончил прежде, чем они смогли бы пойти дальше, но его тело чувствует себя так хорошо прямо сейчас, всё, о чём он может думать, это больше, больше, больше.       — Повтори?       Глаза Минхо расширяются. На мгновение он думает, что Джисон собирается заставить его умолять, но потом видит ухмылку младшего и расслабляется, закатывая глаза.       — Заткнись, — шепчет он, смущённый тем, что какая-то часть его готова это сделать.       — Никаких манер, — бормочет Джисон, но начинает двигать пальцами быстрее. Он больше не дразнится, касается пальцем простаты Минхо и с любопытством смотрит на него, пока его тело извивается на матрасе.       — О, боже, блять, — хнычет Минхо, откидывая голову в сторону и снова закрывая глаза. — Джисон, блять!       Он с трудом может осознать тот факт, что стонет, как камбой с пальцами своего лучшего друга в заднице, когда ощущения, стреляющие по его телу, достаточно интенсивны, чтобы заставить его плакать.       — Б-блять, пожалуйста.       Он также не замечает мольбы, слетающей с его губ. Джисон тоже не упоминает об этом.       — Тебе хорошо? — спрашивает младший, и Минхо ненавидит дразнящую мелодичность, которая вернулась в его голос, но он не может винить Джисона за это, когда сам извивается и скулит, как будто это его первый оргазм.       Это не так, правда не так, но это чертовски похоже на то, когда пальцы Джисона начинают безжалостно тереться о чувствительное место внутри него, и он неумышленно выгибается, нечаянно издавая громкий, пронзительный стон и в одно мгновение кончает на свой торс.       Чёрт.       Это не входило в план. Вот прям совсем.       — О, — это всё, что он слышит от Джисона. Он держит глаза закрытыми, сжимая их так сильно, что видит, как узоры танцуют на внутренней стороне век. Он готов скатиться с кровати в гроб, тело вибрирует от последствий тока, который только что прошёл через него, когда младший снова говорит. — Ты такой милый.       А?       Его глаза распахиваются, на щеках появляется румянец.       — Я что? — фыркает он. Неожиданная похвала заставляет его почувствовать частично теплоту, частично обиду.       Джисон одаривает его искренней улыбкой, медленно убирая пальцы из задницы Минхо и чуть приподнимая брови, когда Минхо инстинктивно всхлипывает. Ноги сходятся вместе, как будто не давая ему вытащить их полностью. Он смущённо кашляет, стыдливо раздвигая их снова.       — Мило, — повторяет Джисон. — Я и не подозревал, что так сильно давлю.       Честно говоря, он и не давил. Минхо в прошлом был намного жёстче к себе, либо своей собственной рукой, либо… другими способами. Какой бы демон ни завладел его телом и ни довёл его до оргазма гораздо раньше, чем он намеревался, он был создан Джисоном.       Естественно, он не собирается так много рассказывать своему другу.       — Конечно, нет, — выдыхает Минхо, но сарказма почти не слышно, каждая клеточка его тела слишком занята, пытаясь не растаять от угасающего удовольствия, чтобы сосредоточиться на чём-то ещё. — Чёрт.       — Я не хотел, — хнычет Джисон, успокаивающе потирая бёдра Минхо. — Ты, наверное, слишком чувствителен, чтобы трахаться сейчас, да? Прости, что сорвал наши планы потерять девственность, часть вторая.       Глаза Минхо выпучиваются, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на Джисона.       Он чувствителен, и он может просто умереть, если Джисон хотя бы на дюйм погрузит в него свой член, но он отказывается засыпать ещё одну ночь, чувствуя, что не хватает кусочка этой головоломки.       Он хочет этого больше всего на свете.       — Ты что, думаешь, я не смогу снова его поднять? — обвиняет он, заставляя себя приподняться на локтях, хотя снова чуть не падает на спину. Джисон выглядит так, словно сдерживает смех.       — О? — Младший задумчиво оглядывает его. — Ну, если ты готов…       — Принеси мне салфетки и воду, и тогда эта задница твоя, — говорит Минхо, кайфуя от оргазма и похвалы Джисона и слишком блаженный, чтобы смущаться собственных слов.       Джисон от души смеётся, сжимая его бедро.       — Уже бегу.       К тому времени, когда Джисон возвращается со стаканом воды, Минхо снова твёрд, полностью в сознании и дрожит.       О боже. О боже, он вот-вот получит член своего лучшего друга в задницу.       Как, блять, они оказались в такой ситуации? Опять?       — Ты в этом уверен? — бормочет Джисон, присаживаясь на край матраса, в то время как Минхо практически осушает весь стакан одним глотком.       Он резко кивает, чуть не задыхаясь.       — Уверен, — хрипит он.       Это ещё мягко сказано.       Пока Джисон возится с презервативом, Минхо протягивает руку и хватает подушку, чтобы подсунуть под поясницу, точно так же, как младший, когда он был снизу. Джисон внимательно смотрит на него, сжимая нижнюю губу между зубами, как будто он глубоко задумался.       — Что? — спрашивает Минхо, мгновенно испугавшись, что младший больше не хочет его трахать. Чёрт, он бы тоже не захотел. Он ведёт себя так нелепо возбуждённо, что он сам бы не стал себя трахать.       — Скажи «нет», если тебе это не нравится, — быстро говорит Джисон, и губы Минхо приоткрываются, когда он видит, как покраснели щёки младшего, — но ты не хочешь попробовать перевернуться?       Минхо напрягается от этого предложения. Он вспоминает, как Джисон предлагал то же самое в прошлый раз, вспоминает, как отказал ему, потому что чувствовал, что это было слишком безлично для их первого секса.       Впрочем, это не первый раз. Так что это бессмысленно.       Если отбросить всю сентиментальную чепуху, его более чем заинтриговала идея оказаться лицом к подушкам. Это, вероятно, будет более удобно, менее неловко, менее нервно под взглядом Хана.       И, несмотря на то, как много он говорит Джисону, что порно не настоящее, это действительно выглядит многообещающей позицией из того, что видел Минхо.       — Да, — говорит он без раздумий, слишком заинтересованный, чтобы сказать «нет». И, боже, он был таким шумным всё время, пока Джисон трогал его, таким неуправляемым. Может быть это поможет ему сдержаться.       Джисон одаривает его довольной улыбкой.       — Ты уверен?              Минхо кивает и, прищурившись, смотрит на друга.       — Но почему ты так настаиваешь? Твоя любимая позиция в порно?       Младший смущённо отворачивается, всё ещё ухмыляясь.        — Одна из многих.       Минхо усмехается.       — Ты отвратительный, — говорит он, но, вероятно, краснея, как школьница, когда толкает себя дальше и начинает поворачиваться, а затем замирает, когда понимает, что вся его задница теперь выставлена на всеобщее обозрение.       — Окей? — спрашивает младший, обнимая Минхо за талию, чтобы помочь ему. Его пальцы втирают успокаивающие формы в его кожу, успокаивая его достаточно, чтобы перевернуться полностью, в то время как живот устроился на матрасе, а его задница остаётся поднятой.       Это так странно, но он так сильно этого хочет.       — Окей, — шепчет Минхо в ответ, сдерживая шипение, когда его член касается простыней. Его сердце колотится в предвкушении, когда он быстро понимает, что теперь, лёжа на животе, он имеет мало представления о том, как выглядят движения Джисона позади него.       Через несколько секунд рука оказывается на его заднице, и он задыхается, когда кончик смазанного члена Джисона задевает его дырочку.       — Эй, эй, — мягко говорит младший, сжимая его задницу так, что, по мнению Минхо, должно успокоить. — Постарайся не напрягаться, ладно? Просто расслабься.       Минхо хочет огрызнуться на него за то, что он говорит как профессионал, когда его единственный сексуальный опыт — это дерьмовое порно и трахнувший его Минхо, но его мозг работает со слишком большим количеством мыслей, чтобы соединиться с его ртом.       Господи, а что, если он опять неожиданно кончит? Что, если он вообще не кончит? А если будет больно? Что, если ему на самом деле это совсем не понравится?       Все вопросы, все миллион или около того из них, растворяются в ту секунду, когда Джисон начинает давить.       — О, чёрт. Твою мать, — выдыхает Минхо, его глаза смехотворно широко раскрыты, взгляд прикован к стене, челюсть отвисла. Он тугой, не слишком отличается от того, что он чувствовал бы, используя фаллоимитатор, но он узнал, что секс сам по себе находится на совершенно отдельной планете от реальных вещей.       Джисон только на полпути, догадывается он, и он уже чувствует себя наполненным.       — Блять, — ругается Джисон, и Минхо в какой-то мере понимает, что тот чувствует, живо вспоминая, как крепко младший сжимал его на прошлой неделе. — Блять.       — Блять, — эхом отзывается Минхо, закрывая глаза, когда Джисон продолжает скользить внутрь, пока его бёдра не оказываются вплотную к его заднице. — Блять, блять, блять.       — Ты в порядке? — проверяет Джисон, с лёгкой паникой в голосе. — Может, мне выйти?       — Нет! — взвизгивает Минхо. Ему это уже начинает нравиться, он хочет знать, насколько больше ему это понравится, когда он, наконец, достаточно приспособится, чтобы Джисон мог двигаться, втрахивать его в матрас, как в его подсознании. — Чёрт, нет, это… приятно.       — Хорошо, — шепчет Джисон, проводя пальцами по спине Минхо и вызывая мурашки по коже. — Хорошо. Только не кончай сразу.       — Заткнись, — шипит Минхо, слегка отстраняясь назад в том, что он считает прекрасной формой возмездия, но это движение только вызывает мягкий вздох из горла Джисона и совершенно неловкий скулёж из его собственного.       Твою мать. Слишком поглощённый угасающим ощущением, чтобы сосредоточиться на шуме, который только что вырвался из него, он повторяет действие и снова кричит. К счастью, на этот раз не так громко.       — Чёрт, Минхо, — выдыхает Джисон. — Могу… могу я пошевелиться?       — Весь твой, — отвечает Минхо, вцепившись пальцами в подушку.       Он делает глубокий вдох, слушая, как Джисон поворачивается на коленях, чтобы наполовину выйти, а затем воздух мгновенно выбивается из его тела, когда младший резко толкается.       — Твою мать, — почти визжит он, уткнувшись лбом в подушку. Один толчок — и голова кружится, внутренности горят.       Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Больше, он хочет больше.       — Прости! — пискнул Джисон, явно удивлённый собственной силой. Он успокаивающе сжимает бёдра Минхо. — Слишком грубо? Было больно?       — Нет, — шипит Минхо, снова отталкивая Джисона. Если он не почувствует того, что только что произошло, он может сойти с ума. С другой стороны, он может сойти с ума, когда почувствует это снова. — Нет-нет, продолжай.       — Дай мне знать, если тебе нужно, чтобы я притормозил, — неуверенно бормочет Джисон, поэтому Минхо ободряюще кивает, немного приподнимаясь на коленях, чтобы его задница была более доступной.       А потом, опять же без предупреждения, Джисон толкается, на этот раз быстрее, и на долю секунды Минхо думает, что он снова кончит.       Это не то же самое, что фаллоимитатор.       — Твою мать, — шепчет Джисон, озвучивая мысли Минхо. — Твою мать. Безумие.       — Знаю, — отвечает Минхо с хриплым смехом. — Теперь ты собираешься кончить?       Дразнить Джисона — это то, что естественно для него, но он быстро понимает, что это не в его интересах, когда член Джисона в его заднице.       — А ты? — парирует Джисон, выходя и входя обратно, и Минхо издаёт что-то похожее на рыдание, пальцы хватают подушку, в которую он уткнулся лицом, и крепко сжимают её.       — Ты в порядке? — спешит Джисон. — Я не хотел так сильно. Должен ли я-       — Ради всего святого, Джисон, — кричит Минхо, слишком возбуждённый, чтобы нормально соображать, — пожалуйста, продолжай, пожалуйста. Я в порядке. Хватит останавливаться.       Он слышит удивлённый вздох, и следующие несколько секунд тишины начинают убеждать его, что он немного перегнул палку, а затем Джисон начинает отступать полностью, и тогда он начинает паниковать-       А потом Джисон вонзается обратно, достаточно сильно, чтобы Минхо увидел звёзды.       — О боже, — кричит он громко и высоко, снова зарываясь лицом в подушку. Наконец, Джисон перестаёт сомневаться в своих движениях; он не выходит полностью, но его толчки достаточно быстры и устойчивы, чтобы ошеломить Минхо стимуляцией.       — Минхо, блять, — стонет он, крепко сжимая пальцами бёдра Минхо. — Чёрт, чёрт, это так здорово. Тебе хорошо?              Минхо хочет ударить его. Он совершенно уверен, что то, как он плачет в подушку, как какое-то бешеное животное, как сказал ранее Джисон, свидетельствует о том, как «хорошо» он себя чувствует, но он помнит, как нервно было лежать сверху, и поднимает голову с подушки, чтобы немного потешить эго своего друга.       — Лучше, чем хорошо, — выдыхает он, поскуливая, когда Джисон вновь прижимает свои бёдра к его. — Блять!       — Ш-ш-ш, — хихикает Джисон, но его голос звучит слишком ласково, чтобы Минхо мог рассердиться. — Могу я перевернуть тебя обратно?       — Конечно, — не задумываясь, соглашается Минхо, всхлипывая, когда Джисон медленно выходит, после чего старший переворачивается и плюхается на спину, устало нащупывая подушку, чтобы опереться бёдрами.       Только сейчас до него доходит, что теперь у него нет возможности заглушить любые унизительные звуки, вылетающие из его рта, нет возможности скрыть свою чрезмерную реакцию от Джисона. Вдобавок ко всему, он не может себе представить, как ужасно выглядит сейчас.       — Я долго не протяну, — говорит Джисон с застенчивым смехом, когда опускается, чтобы снова направить свой член между раздвинутых ног Минхо. Его лицо и шея раскраснелись, волосы взъерошены, губы влажны от слюны, мышцы напрягаются, когда он принимает нужную позу.       Он так чертовски привлекателен, что Минхо не может не чувствовать удовлетворения оттого, что именно он лишил Джисона девственности. Хотя, честно говоря, он всегда самодоволен по отношению к младшему. Когда в твоей жизни появляется кто-то вроде Хан Джисона, это просто происходит с тобой.       — О, — выдыхает Минхо, его глаза расширяются, когда Джисон снова начинает скользить внутрь, теперь уже легче. Он не уверен, обеспечивает ли сама поза большую или меньшую стимуляцию, но с нависшим над ним Джисоном, тёмными от возбуждения глазами и сосредоточенно нахмуренными бровями, бицепсами, сгибающимися по обе стороны головы Минхо…       Короче говоря, опыт немного другой.       — Это… нормально? — проверяет Джисон, как только полностью вошёл, держась на руках. Минхо может только кивнуть, всё ещё застигнутый врасплох зрелищем над ним. Он почти забыл ощущения, которые испытывал минуту или около того назад, пока Джисон не воспринял его кивок как сигнал, чтобы снова начать толкаться, и твою мать.       Минхо не смог бы остановить стон, который сорвался с его губ, даже если бы попытался. Его руки хватаются за простыни, сжимая материал, в то время как Джисон начинает неуклонно двигаться. Это даже не быстрый темп, и он ещё не слишком груб, но по какой-то причине возможность видеть, как всё это происходит, заставляет его голову кружиться.       — Джисон, — выдыхает он, а затем задыхается, когда младший толкается немного сильнее. Он выглядит до смешного хорошо с нижней губой между зубов и закрытыми глазами, руки слегка дрожат, пока он набирает скорость. Он ничего не говорит, явно сосредоточенный на своих движениях, но с его губ доносятся мягкие звуки, которые творят чудеса с эго Минхо, а так же разжигают огонь в его животе.       — Я… я сейчас кончу, — предупреждает Джисон, прежде чем опускается на локти, и горячее дыхание ударяет в кожу шеи Минхо, в которую он утыкается носом в течение минуты, пока переводит дыхание. На мгновение Минхо восхищается тем, насколько симпатичен его лучший друг, но затем угол его бёдер меняется, и весь мир Минхо снова переворачивается.       — Блять! — прошипел он, торопливо обхватив ногами туловище Джисона в попытке заземлиться. Он почти на девяносто процентов уверен, что член Джисона теперь выровнен с его простатой, а это означает, что если он сдвинется даже на дюйм, Минхо, скорее всего-       Джисон отстраняется от его шеи с широко раскрытыми глазами, губы приоткрыты, когда он видит Минхо внизу. Старший мгновенно зажмуривает глаза и зажимает нижнюю губу, прежде чем он сможет выставить себя абсолютным дураком, но его усилия оказываются бесполезными, когда Джисон выходит почти полностью, как и раньше, и толкается обратно.       — Боже, — кричит Минхо, мотая головой в сторону и выгибая спину.       Он даже не помнит, как чувствовал толчки Джисона до этого, не помнит, что вообще чувствовал до этого.       — О? — шепчет Джисон, звуча где-то между поддразниванием и лаской, затем толкается один, два, три раза.       Минхо издаёт смущающе громкий всхлип, обхватывая ногами Джисона так крепко, что у него сводит мышцы. Его пальцы отпускают простыни, как только он решает, что их недостаточно, чтобы стабилизировать его, поэтому он слепо протягивает руки и вплетает их в волосы Джисона.       — Продолжай, пожалуйста, продолжай… блять! — Минхо плачет, всё тело содрогается, когда Джисон мгновенно подчиняется. Он чувствует, как мышцы в животе Джисона напрягаются, когда тот двигается, чувствует дыхание младшего, бьющее его в лицо, чувствует каждую часть его тела повсюду.       Это не передать словами.       — Внутри тебя так хорошо, — стонет Джисон, внезапно прижимаясь лбом ко лбу Минхо, как это было, когда Минхо был сверху неделю назад. Глаза Минхо распахиваются, и всё, что он может сделать, это всхлипнуть, когда видит, что Джисон смотрит на него самым тёмным, самым напряжённым взглядом, который он когда-либо видел, в то время как он продолжает беспорядочно толкаться.       Минхо молится, чтобы младший вежливо забыл о неловких звуках, слетающих с его губ прямо сейчас, потому что к этому моменту он потерял над ними всякий контроль, слишком сосредоточенный на том, чтобы не потерять сознание от удовольствия.       — Чёрт, — выдыхает он, снова закрывая глаза и морщась, пока Джисон бьёт его простату сильными толчками, один за другим. Он пытается подавить пламя, разъедающее его внутренности, но это безнадёжное дело, когда Джисон внезапно встаёт на колени, хватает ноги Минхо и перемещает их к груди.       — Окей? — проверяет он, когда Минхо снова смотрит на него, выпучив глаза от новой позы. Всё, что он может сделать, это кивнуть, слишком глубоко погружённый в удовольствие, чтобы спросить, что, чёрт возьми, планирует мозг Джисона под влиянием порно.       Тогда Джисон прижимает его бёдра почти вплотную к груди, прежде чем снова толкнуться, и этого достаточно, чтобы Минхо вновь увидел звёзды.       — Блять, Джисон, — хнычет он. Хан не даёт ему шанса оправиться от интенсивной волны удовольствия, которая только что омыла его, мгновенно вдалбливаясь в него, издавая непристойные хлюпающие звуки, когда он снова и снова врезается в задницу Минхо. — Боже! О боже.       — Я… я больше не протяну, — с придыханием говорит Джисон, его кожа блестит от пота, а лицо искажается от удовольствия, когда он вонзается быстро, сильно, пальцы, вероятно, оставляют отметины в местах, где они впиваются в бёдра Минхо.       Минхо быстро забывает всё, что знал о мире.       — Джисон… — кричит он, запрокидывая голову, чтобы обнажить горло, стоны слетают с его губ прежде, чем он даже понимает, что они приближаются. — Джисон, твою мать. Блять!       Джисон только стонет в ответ, бёдра начинают дрожать после каждого толчка. Минхо дёргает простыни — и они по-прежнему нихрена не делают, чтобы заземлить его, не тогда, когда он чувствует, что всё его тело улетает в другое измерение.       — Так чертовски хорошо, — скулит Джисон, толчки становятся жёсткими и неряшливыми, неконтролируемыми, когда он, кажется, приближается к оргазму, но почему-то это только делает ощущения ещё лучше.       — Пожалуйста, чёрт, пожалуйста, Джисон, — кричит Минхо. Позже он будет смущён тем, сколько раз он простонал имя своего лучшего друга, после того, как испытает лучший оргазм в своей жизни. — Пожалуйста, я сейчас-              — Я тоже, — говорит Джисон, замедляясь на мгновение, чтобы освободить бёдра Минхо от его груди, так что они обхватывают талию младшего. Затем он тянется вниз и дёргает Минхо за запястья, пока тот не отпускает простыни и не смотрит в шоке, смущённый, как Джисон переплетает их пальцы и прижимает его руки по обе стороны от головы старшего. Ох.       Его сердце начинает наполняться нежностью от этого жеста, но затем его живот наполняется жаром, когда Джисон наклоняется над ним и начинает толкаться, как будто от этого зависит его жизнь. Грубые движения, которые сдвигают Минхо на матрасе от их силы. Руки Минхо немеют от того, как крепко сцеплены их пальцы, и он уже точно знает, что не сможет сделать ни шагу после того, как всё это закончится, но всё это не имеет значения, когда Джисон пригвождает его простату, как будто это его сотый секс, и тяжело дышит с расширенными зрачками, и приоткрытыми губами.       — Я сейчас… блять, — хрипит младший. Несколько быстрых толчков спустя, он издаёт сдавленный крик, который эхом отдаётся в ушах Минхо ещё долго после того, как он покидает губы Джисона, и жёстко вжимается в Минхо, когда его охватывает оргазм. Минхо задыхается от ощущения наполняющегося внутри него презерватива, зажмурив глаза.       Он ждёт, что Джисон вытащит член и подрочит ему или ещё что, но этого не происходит. Вместо этого он отстраняется и сильно двигает бёдрами, вырывая оглушительный стон из горла Минхо и заставляя всё его тело сжиматься от шока и удовольствия. Затем он делает это снова, и снова, маленькие, чувствительные всхлипы слетают с его губ с каждым толчком, и прежде чем Минхо осознаёт это, он плачет, его зрение затуманивается от слёз и спермы, стреляющей по его животу, гораздо сильнее, чем это было, когда его трогали пальцами.       — Джисон, — всхлипывает он, совершенно не в силах понять, что он сейчас чувствует. — Блять, боже, чёрт.       Чёрт.       На несколько секунд всё блокируется, всё, кроме раскалённого добела пламени, лижущего его внутренности, но медленно отступающего, а затем на лице Минхо появляются руки, вытирающие слёзы, и тёплый голос в ушах.       — Ли Минхо-о, — поёт Джисон, лицо его так близко к лицу Минхо, что он чувствует дыхание младшего на своём ухе. — Ты жив?       Минхо моргает, открывая глаза, и не уверен, должен ли он ужасаться или радоваться после того, что только что пережил. Он практически потерял сознание, и ему хочется уползти и спрятаться от осознания того, что Джисон был свидетелем этого — вызвал это — но младший улыбается ему так сладко, что он меняет своё мнение.       — Я же не убил тебя?       На губах Джисона игривая улыбка, но Минхо знает, что он обеспокоен и, возможно, не уверен в себе, поэтому он откашливается и выдаёт саркастическое «нет».       Джисон хихикает, роняя голову и потирая их носы друг о друга, и Минхо ненавидит себя за то, что с каждым разом становится всё терпимее к этому вызывающе слащавому жесту. В этот момент он не может позволить себе гримасничать; всё, что он хочет сделать, это свернуться калачиком рядом с Джисоном и спать в течение следующих десяти лет.       — Вот, — говорит младший, прижимая почти пустой стакан к губам Минхо после того, как он встал с кровати, чтобы выбросить презерватив. Он использует другую руку, чтобы помочь старшему принять сидячее положение и тщательно очищает сперму с его торса, в то время как Минхо делает маленькие глотки воды и пытается вернуть себя к реальности. — Хочешь принять душ?       Наверное, нужно было бы, но он думает, что упадёт в обморок, если сделает хотя бы один шаг, поэтому качает головой и протягивает стакан воды обратно Джисону. Как только он опускается, Минхо протягивает руки, чтобы обнять младшего, не в силах остановиться. Он кончил дважды и сейчас вообще не в силах нормально думать.       — А кто у нас тут большой ребёнок, м? — Джисон со смехом бормочет ему в шею, одной рукой сжимая талию Минхо, а другой откидывая назад его потные волосы. — Я даже не стану спрашивать, что тебе больше понравилось.       Минхо задыхается от этого, и если до этого его щёки не краснели до предела, то теперь…       — Заткнись, — стонет он хриплым голосом.       Джисон хихикает.       — Похоже, эта монета нам больше не понадобится, а?       — Заткнись, — повторяет Минхо, а затем напрягается, когда его мозг улавливает подтекст.       Это был намёк на то, что… они сделают это снова?       Прежде чем мысли Минхо начинают кружиться по спирали, Джисон прижимает поцелуй к его макушке и отстраняется.       — Не возражаешь, если я приму душ?       Минхо одобрительно кивает и медленно переворачивается на бок, чтобы свернуться калачиком, всё ещё слишком не в себе, чтобы думать о том, что он голый. Он чувствует, как Джисон набрасывает на него одеяло и благодарно хмыкает, закрывая глаза, пока тот выходит из комнаты и направляется в ванную.       Часть его хочет лежать и обдумывать то, что только что сказал Джисон, но его усталый мозг списывает это на шутку. Возможно, сейчас он ведёт себя как полный беспорядок, но он уверен, что Джисон почти так же не в своем уме, как и он.       В конце концов, они уже сделали это в обоих направлениях. Обе стороны медали. Минхо занимался сексом со своим лучшим другом в два раза больше, чем он когда-либо ожидал, и всё это за неделю.       Насытившись и чувствуя, что не сможет стоять на ногах в течение следующего месяца, он решает, что не жалеет об этом ни в первый, ни во второй раз. Не после того, как он почувствовал то, о чём никогда не думал, то, что, как он думал, невозможно было ощутить сполна. Ему трудно поверить, что он когда-нибудь сможет чувствовать себя лучше, но он не против. Он всё ещё благодарен.       На этот раз он правда больше ни о чём не может просить.