heads or tails

      На этот раз он правда не просит большего.       Не его вина, что Джисон тёрся об его ногу.       Когда Минхо просыпается, он вздрагивает от страха, что сейчас середина дня, и он проспал все занятия, как он делал это слишком много раз в прошлом. Но затем он видит восход солнца, заглядывающий в его окно, и вспоминает, что сейчас выходные, а затем чувствует, как Джисон обнимает его. Он мгновенно расслабляется.       Затем он снова вздрагивает.       — Что? — выдыхает он, внезапно уловив движение, исходящее от его лучшего друга, который, кажется, всё ещё глубоко спит. Он вздрагивает в третий раз.       Нет ничего ненормального в том, что они с Джисоном вот так обнимаются руками за талию, и переплетая ноги. Они прилипчивые друзья, почти лишённые чувства личного пространства, так что здесь нет ничего необычного.       За исключением того, что чужой член трётся о бедро Минхо.       Он встревоженно приподнимается на локтях и несколько раз моргает, как будто прояснение зрения изменит тот факт, что он может чувствовать стояк Джисона в его спортивных штанах, двигающийся по его бедру.       Джисон крепко спит и трётся об ногу.       Ему требуется около десяти секунд, чтобы понять это, и ещё десять, чтобы начать паниковать.       Что, чёрт возьми, ему делать?       — Джи… — начинает он, но быстро останавливает себя. Не сделает ли пробуждение Джисона ещё хуже? Он не особо хочет начинать первую встречу утром с неловкости.       Но какие варианты у него остаются? Пусть продолжает?       Так будто старший ещё не достаточно напуган, Джисон решает тихо застонать. Ну, технически, это не так уж пугающе, так как он спит, но, тем не менее, это пугает Минхо.       — Чёрт, — шепчет он себе под нос. Может быть, если ему удастся оторваться от Джисона и убежать в гостиную или ещё куда-нибудь, они оба выберутся отсюда невредимыми. Это не первый раз, когда они оба просыпаются с утренним стояком, видя бесконечное количество раз, когда они засыпали и просыпались вместе, но это первый раз после всего произошедшего.       В отличие от первого, жизнь Минхо вернулась в нормальное состояние после того, как они с Джисоном занялись сексом во второй раз. Больше никаких бессонных ночей, сумбурных мыслей и вопросов, терзающих его мозг.       Прошло по крайней мере несколько недель, и он полностью убедил себя, что никогда больше не будет смотреть на своего лучшего друга таким взглядом.       И всё же Джисон здесь, сбрасывает всё это в канализацию. И из-за чего? Влажный сон?       Минхо отрицательно качает головой.       — Невероятно, — бормочет он, внезапно раздражённый тем, что Джисон думает, будто может видеть мокрые сны в постели Минхо, когда ему заблагорассудится. С единственным намерением разбудить его, отругать и сказать, чтобы тот либо исправил свой член, либо решил свои проблемы в душе, он вдыхает и грубо трясёт своего лучшего друга за плечи.       Джисон вздрагивает, в последний раз ударяясь о его бедро и издавая сдавленный вздох, когда его глаза распахиваются. Несколько секунд он просто моргает, как Минхо минуту назад. Минхо задаётся вопросом, переживает ли он то же самое — пытается понять, реальна ли эта ситуация или нет.       — Чёрт, — наконец выдыхает он, переводя взгляд с промежности на Минхо. Ли готов немного подразнить его, может быть, отчитать за то, что он разбудил его таким образом, а потом притвориться, что ничего не было, но его планы резко обрываются. — Извини.       По какой-то причине эти слова обрушились на Минхо, как тонна кирпичей.       Немного поздно он понимает, что если проснётся от влажного сна, возбуждённый и обёрнутый вокруг Джисона с младшим, смотрящим на него, он, скорее всего, умрёт на месте.       — Нет, это… — начинает он, хмурясь, когда Джисон застенчиво распутывает их ноги. Какая-то часть его хочет помешать младшему отстраниться, поэтому он протягивает руку, чтобы схватить его за бедро и удержать на месте.       Джисон смотрит.       Он смотрит в ответ.       Слова вылетают из его рта ещё до того, как мозг успевает всё обработать.       — Тебе не нужно останавливаться.       Джисон снова смотрит.       Он смотрит в ответ.       Зачем он это сказал?       — О? — шепчет Джисон, а затем его губы кривятся, а лицо становится самодовольным, и Минхо сразу же жалеет, что не ругал его, как только тот открыл глаза. — В смысле?       — Я… — Минхо пытается вспомнить, о чём именно он думал, когда говорил Джисону, что он может продолжать, но в конечном итоге ничего не приходит в голову, потому что он не думал. — Ну, я просто… Не знаю. Разве ты не хочешь это исправить?       Зачем он это сказал?       Он пытается не съёжиться, тяжело сглатывая, пока проходят секунды, а Джисон только молча смотрит на него, выпуклость всё ещё задевает ногу Минхо.       Наконец, после неловкого промежутка времени, он пожимает плечами.       — Возможно.       Минхо напрягается от удивления, выпучив глаза. На секунду всё, что он чувствует, — это облегчение, облегчение от того, что Джисон не нашёл его слова такими же странными, как он сам. Но затем он напрягается ещё больше, облегчение сменяется полной тревогой, когда он понимает, что это значит.       Он будет что-то делать. С Джисоном. Опять.       Несмотря на тревогу, его боксеры начинают натягиваться, пусть даже чуть-чуть.       — Да, — шепчет он в ответ, всё ещё пытаясь стряхнуть с себя удивление. — Вполне возможно.       Вполне возможно? Вполне возможно, что?       По крайней мере, их первые два сексуальных контакта имели какую-то цель. Но сейчас они делают что-то только потому, что могут… Что это вообще значит?       Джисон, кажется, находится в том же состоянии ошеломления, что и он, поэтому они проводят солидное количество секунд, продолжая смотреть туда-сюда, прежде чем Джисон снова заговорит.       — Что ты собираешься делать?       Минхо в шоке откидывается назад.       — А? — бормочет он, взволнованный тем, что ситуация внезапно легла на его плечи, когда именно Джисон создал им проблемы. — Что ты собираешься делать?       Джисон одаривает его весёлой улыбкой, и Минхо снова замечает, что на лице младшего почти нет смущения.       — Ну, — говорит он, садясь и отодвигаясь, чтобы его член больше не упирался в бедро Минхо. — Мы уже сделали сам-знаешь-что.       — Ммм… — говорит Минхо, в замешательстве хмуря брови, не понимая, какую связь пытается установить Джисон между тем, что они занимались сексом, и тем, что происходит сейчас.       — Так ты хочешь ещё что-нибудь попробовать?       Глаза Минхо расширяются.       — Что-нибудь… попробовать?       Есть около миллиона вещей, которые он хочет попробовать, но он никогда не думал о них с участием Джисона. Он чувствует, что краснеет, просто думая о том, что делает это с Джисоном.       — Ну да, — говорит младший, пожимая плечами, и Минхо действительно начинает ненавидеть то, как небрежно он может выглядеть во время всего этого.       — Не понимаю, — говорит Минхо. Он лжёт; он прекрасно всё понимает. Тем не менее, его мозг начинает таять по мере того, как различные вещи, которые он хочет попробовать, проносятся в его голове, но он не хочет, чтобы у Джисона было больше власти над ним.       Нет, он хочет, чтобы Джисон покраснел и был застигнут врасплох, проливая слёзы удовольствия, как Минхо всего несколько недель назад. Он хочет, чтобы ему было так хорошо, чтобы он даже не смог попытаться бросить ещё один самодовольный взгляд в сторону Минхо.       У них всегда была дразнящая, взад-вперёд своего рода динамика, поэтому он считает, что это не слишком большой сюрприз — появление подобного контекста. Во всяком случае, это имеет смысл, объясняет, почему кровь в жилах Минхо вдруг забурлила от возбуждения.       — Я спрашиваю, — уточняет Джисон, — если бы ты с кем-то дурачился, что бы ты хотел сделать?       Рот Минхо открывается и снова закрывается. Это не очень сложный вопрос, но так внезапно?       Он цепляется за первую пришедшую ему в голову мысль.       — Я хочу отсосать тебе.       Он тут же отшатывается, понимая, что, возможно перешёл границы, но выражение абсолютного шока, которое проходит по лицу Джисона, дополненное красным оттенком на его щеках, заставляет его почувствовать себя лучше.       Хa!       Несколько раз удивлённо моргнув, Джисон поднимает голову и с любопытством смотрит на него.       — Ты уже сосал член раньше.       Он гримасничает. Это преувеличение.       — Едва ли, — бормочет он, пиная ногу Джисона и отводя глаза. Тот случай, о котором говорит Джисон, был разовым, какими-то жалкими пятью минутами на вечеринке, где пьяный Минхо пытался отсосать ещё более пьяному незнакомцу посреди кухни студенческого братства. Всё закончилось тем, что упомянутый незнакомец заснул на полу, прежде чем Минхо смог даже понять, как правильно использовать свой рот, и, к счастью, приличной потерей памяти из-за того, насколько они оба были пьяны.       Упомянутый пьяный незнакомец так же оказался его партнёром по лабораторной, у которого он купил презервативы несколько недель назад.       — Ты правда хочешь попробовать? — шепчет Джисон. Его голос звучит, по крайней мере, несколько застенчиво.       Минхо энергично кивает ему. Он никогда бы не подумал, что когда-нибудь научится сосать член, используя своего лучшего друга, но после некоторых вещей, которыми они занимались в последнее время, это на самом деле не было чем-то совсем неожиданным.       В любом случае, было бы неплохо иметь кого-то, на ком можно попрактиковаться, верно?       — Не смей судить меня, если я кончу в первые пять секунд, — предупреждает Джисон с застенчивой улыбкой, когда Минхо медленно приподнимается и начинает ползти вниз по матрасу, чтобы оказаться между ног младшего. — Я почти уверен, что почти кончил, прежде чем кое-кто разбудил меня.       — Извини, я должен был позволить тебе сломать мне ногу? — Минхо усмехается, невероятно благодарный за то, что они могут продолжать свои препирательства, иначе его разум был бы сломан из-за того факта, что его пальцы в данный момент покоятся на поясе спортивных штанов Джисона.       Он смотрит вверх, ожидая разрешения идти дальше, затем делает глубокий вдох и просовывает руку под ткань спортивных штанов и боксеров младшего.       Джисон шипит в тот момент, когда его касаются пальцы. Он, вероятно, был близок к тому, чтобы кончить, учитывая, как его член красиво покраснел и истекал, когда Минхо вытащил его. Сначала тот только смотрит, но затем паника начинает охватывать его плечи, когда до него доходит, что он понятия не имеет, как сосать член. На самом деле, опыт с вечеринки нихрена не значит.       Но затем Джисон лениво улыбается ему и говорит:       — Слишком большой? — и Минхо внезапно без колебаний наклоняется, чтобы обхватить его губами.       Тихий стон, который срывается с губ Джисона, уже того стоит. Минхо хочет замереть и испугаться, взволноваться из-за того, насколько он неопытен, насколько неуверен в себе, но дыхание Джисона учащается, напоминая ему, что тот так же неопытен, как и Минхо.       Поэтому он отрывается на долю секунды, чтобы сделать глубокий вдох, а затем снова ныряет вниз, крепко сжимая член Джисона, направляя первые несколько дюймов в рот и проводя языком по всей его длине.       — О, чёрт, — шепчет Джисон. Минхо видит, как он хватается за простыни, что повышает его уверенность в себе достаточно, чтобы продолжить двигаться, засасывая Джисона так глубоко, как только может, прежде чем будет уверен, что задохнётся, а затем снова отрываясь. Младший не произносит ни слова, только тихонько поскуливает и наблюдает широко раскрытыми глазами, как Минхо экспериментально обводит языком головку члена и привыкает к незнакомому вкусу.       Затем он переключается и опускает голову, чтобы облизать его по всей длине, эго растёт, и член твердеет в его боксерах от стона, который покидает губы Джисона.       — Блять, Минхо, — он задыхается, когда Минхо решает вернуться, чтобы пососать только кончик, потому что судя по всему Хану от этого хорошо.       Минхо мычит в ответ, затем замолкает, медленно перемещая своё тело так, чтобы слегка тереться о матрас, пока сосёт.       Похоже всё скоро закончится, потому что с каждой секундой всё больше звуков вырывается из горла Джисона, подстёгивая Минхо. Он издаёт свои собственные звуки, а также всхлипы, приглушённые членом Джисона, которые заставляют младшего задыхаться и извиваться под ним.       Вскоре у Минхо начинает болеть челюсть, но он отказывается сдаваться, пока Джисон полностью не развалится на части, и, судя по звукам, он на полпути туда.       — Ты такой сексуальный, — шипит Джисон. Минхо останавливается, широко раскрыв глаза, а затем начинает сосать интенсивнее. — Минхо, твою мать!       Почти обезумев от того, как звучит его имя, срывающееся с губ Джисона, Минхо с силой опускается ниже, достаточно сильно, чтобы чуть не подавиться членом Джисона. Хотя, по-видимому, близкий к удушью опыт кажется фантастическим для Джисона, потому что он резко поднимает бедра вверх, почти задушив Минхо во второй раз.       — Блять, блять, я… — стонет он, явно пытаясь не шевелиться. — Я сейчас-       Минхо отрывается почти полностью и сосредотачивается языком на самом кончике, медленно посасывая и в предвкушении внимательно наблюдая за Джисоном. Его сердце колотится, как будто приближается его оргазм.       — Минхо, — громко скулит Джисон, бёдра дрожат, когда Минхо снова начинает опускаться, а затем внезапно сперма заполняет рот Минхо. Очень много спермы.       Он удивлённо кашляет, резко отрывая губы от члена Джисона, чтобы проглотить, наблюдая, как младший распадается. На вкус она не слишком приятная, но старшему почему-то нравится.       Ещё больше ему нравится вид Джисона, правда нравится. Прямо сейчас он выглядит таким же разбитым, как и Минхо после того, как его трахнули: грудь вздымается, рука закинута на глаза, рот приоткрыт.       — Твою мать.       — Было нормально? — нервно проверяет Минхо. Джисон поднимает голову и бросает на него нерешительный взгляд.       — Я только что кончил тебе в рот, — говорит он, садясь, чтобы снова натянуть боксеры и штаны, стирая все следы их взаимодействия.       — Ладно, просто проверяю, — хихикает Минхо, отодвигаясь назад и тихонько поскуливая, когда его выпуклость волочится по матрасу. Он напрягается, когда звук слетает с его губ, уставившись на Джисона, как олень, пойманный фарами.       — Ой, иди сюда, — говорит младший, а потом вдруг сажает Минхо к себе на колени и хихикает, когда тот удивлённо вскрикивает. Минхо собирается отчитать его за то, что он напугал его, но тут рука Джисона хватает его эрекцию через спортивные штаны, и ему приходится приложить все силы, чтобы не закричать.       — О, — прошептал он, чувствуя, как его лицо заливает жар от намёка на то, что Джисон хочет помочь ему избавиться от стояка. Он утыкается лицом в шею младшего, чтобы заглушить скулёж, когда ощупывание ускоряется, его бёдра начинают подсознательно качаться вперёд.       Затем Джисон убирает руку.       Минхо отстраняется с хмурым видом, частично раздражённый поддразниванием Джисона, частично обеспокоенный тем, что тот возможно решил, что больше не хочет прикасаться к нему, но вскоре он отвлекается на младшего, хитро ухмыляющегося и перемещающего своё тело, и-       — Ах! — Минхо вскрикивает, когда бедро Джисона прижимается к его выпуклости. Повинуясь инстинкту, он прижимается к нему, вцепившись руками в рубашку. — Ч-что ты делаешь?       Джисон пожимает плечами.       — Тебе хорошо?       Минхо быстро кивает, так что Джисон улыбается и снова тянет его вперёд, так чтобы он оседлал его бедро, а не колени.       — Чёрт, — шипит Минхо, снова прижимаясь к нему и сжимая губы, когда Джисон одаривает его глупо-довольной улыбкой. Однако он чувствует себя слишком хорошо, чтобы смущаться, и бесстыдно начинает двигаться быстрее. — Ох, блять.       Он падает вперёд, прижимаясь лицом к ключице Джисона, обхватив руками шею младшего, пока продолжает тереться. Изо рта вылетают тихие всхлипы, но Ли надеется, что теперь Джисон их не слышит, когда они приглушены.       — Вот так, — шепчет Джисон ему на ухо, руки скользят по заднице Минхо, заставляя старшего вздрогнуть от неожиданности и громко застонать, когда его член сильнее трётся о бедро Джисона. — Сладкий.       Минхо хочет огрызнуться на него за то, что он назвал его таким глупым словом прямо сейчас, но это так трудно сделать, когда он так невероятно близко, когда бедро Джисона под ним, когда его руки сжимают задницу Минхо, когда его дыхание горячее на его ухе.       (А так же когда Минхо в тайне это нравится.)       — Уже собираешься кончить? — шепчет Джисон, самоуверенность в его голосе каким-то образом сводит Минхо с ума. Он не отвечает, только трётся о бедро Джисона быстрее, сильно вдавливая в него член, скуля всё громче и громче в рубашку младшего. — Давай, детка.       Как только эти слова достигают ушей Минхо, по его телу проходит волна жара, настолько сильная, что через несколько секунд он в последний раз прижимается промежностью к бедру Джисона с трогательно громким криком, выходящим из его горла, и сперма покрывает внутреннюю часть его боксеров.       — О, чёрт, — выдыхает он, обнимая Джисона за шею так крепко, что тот, наверное, задыхается.       — Ш-ш-ш, — руки Джисона сжимают его талию, когда он замедляется и выпускает цепочку бессвязных всхлипов в рубашку Джисона. — Хорошо?       Минхо кивает, но когда Джисон пытается сдвинуть его с колен, он протестующе вскрикивает и цепляется крепче, охваченный желанием обниматься, как в последний раз, когда они занимались сексом.       — Подожди секунду, — обещает Джисон, отпуская Минхо, чтобы он мог встать. Вернувшись, он протягивает старшему чистые боксеры и спортивные шорты, вместе с пачкой салфеток.       Минхо прижимается к нему, как только он переодевается, внезапно захлёбываясь в волне благодарности, особенно когда тот крепко обнимает его и напевает в ухо, от чего он снова успокаивается, закрыв глаза.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — шепчет он невероятно мягким голосом.       Минхо, будь у него силы, посмеялся бы над этим нелепым вопросом, но сейчас он чувствует себя настолько спокойным, что может только кивнуть и тихонько промурлыкать.       — Хорошо. Это хорошо.       Почему-то в его груди расцвело тепло. Он улыбается в рубашку Джисона, держа его так крепко, как только может.       Хан Джисон — это всё. У Минхо есть всё.       Чего ещё он мог желать?

***

      Очевидно, гораздо большего. Так сильно, что последние десять минут он был в отключке.       Он полностью и на все сто процентов винит Джисона.       Есть ещё что-нибудь, что ты хочешь попробовать?       Может быть, если бы Джисон не сказал этого, Минхо не тратил бы нездоровое количество времени, думая о других вещах, которые он хочет попробовать, на этот раз с его лучшим грёбаным другом в голове.       Прошло всего несколько дней с тех пор, как он отсосал Джисону, но эти дни были долгими и болезненными, и Минхо начинает чувствовать, что он вернулся к тому, что было после их первого секса.       Он не может с этим справиться. Правда не может.       Сегодня его разум решает помучить его таким образом, ну, чем-то похожим на то, что они делали в прошлом. Минхо снизу, но и не снизу. Он хочет…       Он хочет прокатиться на Джисоне.       К счастью для него, больше никаких явных снов не было, но нынешнее затруднительное положение может быть таким же плохим, учитывая тот факт, что Джисон рядом с ним, свернувшись калачиком, смотрит видео на своём телефоне, в то время как он свернулся калачиком, думая о том, чтобы сесть на член своего друга.       Джисон хихикает над чем-то, и Минхо мгновенно посылает ему свирепый взгляд. Как он смеет сидеть и наслаждаться своей жизнью, в то время как Минхо застрял в петле сексуально-безумной агонии?       Его глаза ловят свирепый взгляд Минхо, прежде чем старший успевает вернуться к мрачному рассматриванию потолка, а затем он вытаскивает один из своих наушников и щурится в замешательстве.       — У тебя проблемы?       У тебя проблемы? Минхо хочется закричать. Это твоя вина!       Он сглатывает, на мгновение задумываясь над своим ответом. Здесь есть два варианта. Он может отмахнуться от своего лучшего друга или быть честным и, возможно, получить… ненужные мысли вылетели у него из головы.       Может быть, если бы не всё то, что у них было, он выбрал бы первый маршрут. К этому моменту, однако, они уже вычеркнули некоторые из самых неловких ситуаций, в которых могли оказаться два лучших друга, и выжили. Бояться больше нечего.       Минхо почти уверен, что никогда не потеряет Джисона. И в конце концов, он всегда был ужасно нечестен с ним. Он медленно выдыхает, принимая решение.       — Можно я оседлаю тебя?       Джисон мгновенно роняет телефон на кровать. Минхо замечает двух оленей, движущихся по экрану. Он прервал Джисона, смотрящего грёбаное видео с оленями, чтобы предложить грёбаный секс.       — О? Э-э… прямо сейчас?       Лицо Минхо вспыхивает от стыда, но он также чувствует прилив облегчения от признака согласия в ответе Джисона, хотя и недостаточного, чтобы компенсировать тот факт, что он только что спросил друга о чём-то совершенно неуместном, совершенно бесперспективном, пока тот смотрел видео с оленями.       Как раз в тот момент, когда он начинает чувствовать себя каким-то развращённым гремлином, младший ухмыляется ему — лучезарно улыбается, как будто Минхо пригласил его сходить за мороженым.       Он воспринимает это как свой шанс, воодушевлённый очевидным энтузиазмом.       — Ну да?       Джисон улыбается ещё шире.       — Серьезно? — спрашивает он. — Тебе так понравился мой член?       У Минхо отвисает челюсть.       — Заткнись! — кричит он. — Я просто хочу знать, на что это похоже. В прошлый раз у меня не было такой возможности, а на днях ты спросил, что я хочу попробовать, и я… Это твоя вина, ясно? Это ты во всём виноват, Хан Джисон!       — Хэй, всё в порядке, — хихикая, успокаивает его Джисон. — Я беру на себя всю ответственность. Если тебе так хочется попробовать, то вперёд.

***

      Он очень хочет.       Поэтому он заканчивает стонать имя Джисона, как будто это единственное слово, которое он знает, ногти впиваются в плечи младшего и бёдра дрожат.       — Ты ужасен в этом, — говорит ему Джисон, хихикая, когда толкает свои бёдра вверх. Минхо падает вперёд и со стоном утыкается лицом в шею Джисона.       — З-заткнись, — бормочет он, но младший не совсем не прав. Прошло всего пять минут, как его ноги, во всей своей мускулистой красе, подвели его.       Это не его вина, что член Джисона большой и каждый раз задевает его простату.       Несмотря на его жалобы, младший тоже стонет его имя, мягкое ворчание вырывается из его горла с каждым движением бёдер.       — Я… — выдыхает Минхо, пытаясь снова встать на колени, но Джисон толкается каждый раз, когда ему это почти удаётся, заставляя его с криком упасть, — Ты делаешь это нарочно, придурок.       — Может быть, — хихикая, соглашается Джисон, но смягчается и крепко обхватывает Минхо за талию, чтобы помочь ему подняться на колени и попытаться снова взять главную роль.       На этот раз он более успешен, мотивированный поддразниванием Джисона и его собственным глубоко укоренившимся желанием овладеть всем, чем он только может.       — Вот дерьмо, — шепчет Джисон. Минхо, наконец, приходит в себя и начинает тяжело подниматься и опускаться, повторяя движения быстрыми рывками. — Блять.       — Лу-лузер, — пытается насмехаться Минхо, но его голос высокий и хриплый, почти заглушённый удовольствием, бурлящим в животе. — Чёрт, Джисон. Чёрт, я надеюсь, что у следующего человека, с которым я буду заниматься сексом, будет такой же член, как у тебя.       Его уши горят, когда слова слетают с его губ, но Джисон тепло смеётся и крепко обнимает его за талию, слегка подтягивая свои бёдра вверх, чтобы встретить движения Минхо.       — Надеюсь, у следующего человека, с которым я буду заниматься сексом, будет такая же задница, как у тебя.       — Ни у кого нет такой задницы, как у меня.       — И то верно.       После этого они замолкают, если не считать тихих звуков, исходящих из их ртов, руки обвиваются вокруг друг друга, пока они двигаются вместе. Вскоре Минхо начинает понимать, что эта поза отличается не только одним способом, но и тем, что они близки, безумно близки, практически дышат одним воздухом, глотая стоны друг друга.       Это почему-то кажется более интимным, чем первые два раза, и это, по какой-то причине, посылает луч тепла прямо через тело Минхо. Он скулит всё громче и громче каждый раз, когда падает вниз, подпрыгивая на члене Джисона.       Он позволяет своему лбу прижаться к лбу младшего, как это было раньше, и всхлипывает, ошеломлённый ощущениями и близостью, и носом Джисона, задевающим его, и глазами Джисона, закрытыми и остекленевшими от удовольствия, и губами Джисона, медленно приближающимися к его губам-       Они целуются прежде, чем он осознаёт это.       Он ожидает, что почувствует шок, что отшатнётся и уставится на друга недоверчивыми глазами и отвисшей челюстью. Вместо этого он без раздумий наклоняет голову, крепче прижимаясь губами к губам Джисона и приветствуя тёплый язык, который проходит мимо его губ.       Это так хорошо, так естественно, как последний кусочек головоломки к тому, что они делают, и Минхо не может не задаться вопросом, почему они не попробовали это в первые несколько раз. Он помнит, как думал, что это будет странно, но, конечно, это совсем не странно, не тогда, когда это приходит к нему так же легко, как дыхание, и посылает восхитительные искры вниз по позвоночнику.       Старший чувствует, как Джисон тихо стонет ему в рот, когда он сосёт его нижнюю губу и напоминает себе, что нужно продолжать двигаться, поэтому он неуверенно приподнимается и снова начинает тереться, заставляя их обоих скулить друг другу в рот.       — Минхо, — шепчет Джисон прямо ему на язык, прежде чем прикусить губу Минхо, и Ли внезапно чувствует, что он стал на много миль ближе к оргазму.       — Б-блять, — хнычет он, прерывая поцелуй, но их губы соприкасаются, дыша, когда Джисон ускоряется настолько, насколько может, касаясь простаты. — Джисон… Блять.       Руки Джисона сжимают его талию и начинают направлять его, когда его бёдра снова устают, и губы младшего начинают тянуться от рта Минхо вниз по щеке, подбородку, челюсти, горлу, издавая мягкие звуки всё время, и прежде чем Минхо осознаёт это, он с пронзительным стоном кончает, пачкая их торсы спермой.       Прошло меньше минуты, прежде чем Джисон достиг своего пика, время от времени шевелясь в Минхо, в то время как старший спускается со своего пика. Минхо снова соединяет их рты, приглушая свои всхлипы от блаженства и сверхчувствительности, когда наступает оргазм Джисона. Его бёдра снова дрожат, заставляя их обоих вскрикнуть.       — Минхо, Минхо, блять, — задыхается он, ослабляя свою болезненно крепкую хватку на талии Минхо после заполнения презерватива и медленно, осторожно снимая старшего со своих колен.       Минхо нервно сглатывает, лёжа на спине, измученный, и ждёт, когда Джисон вернётся к нему после того, как выбросит презерватив. Его губы всё ещё покалывают от послевкусия Джисона, и он жалостливо задаётся вопросом, попробует ли он их когда-нибудь снова.       Ответ на этот вопрос приходит почти сразу, когда младший заканчивает лениво вытирать их и плюхается рядом с ним. Всё, что требуется, это чтобы они повернулись на бок лицом друг к другу и обнялись после оргазма, и они одновременно наклоняются.       Они долго так лежат, вяло шевеля губами, достаточно долго, чтобы лицо Минхо начало неметь, и к тому времени, как они отстраняются, у обоих поникшие глаза и вялые улыбки на лицах.       Минхо решает, что ему нравится всё, что они делают, каким бы необычным это ни было. Он не может полностью осознать весь этот опыт, но всё это так хорошо, так безопасно.       По его мнению, это лучший вариант. Он робко задаётся вопросом, думает ли Джисон то же самое.

***

      Как оказалось, он думает то же самое.       Когда Минхо просыпается час или два спустя, сонный, Джисон полностью проснулся и смотрит на него задумчивыми глазами. Он встревоженно садится и несколько раз моргает, пока зрение и разум не проясняются.       — Могу я тебе чем-нибудь помочь? — хрипит он, щёки заливает жар, когда он вспоминает, как сидел на члене Джисона перед тем, как заснуть… члене Джисона, который всё ещё не прикрыт, так как ни один из них даже не потрудился надеть одежду перед сном.       Джисон, кажется, не слишком много думает. Он обнимает Минхо за талию и сжимает, одаривая своего лучшего друга застенчивой улыбкой, прежде чем заговорить.       — Мне просто интересно, не хочешь ли ты… — говорит он, и Минхо с удивлением (и некоторым удовлетворением) замечает, что щёки младшего порозовели. — Ничего, если мы продолжим? Это же не будет странным?       Глаза Минхо удивлённо расширяются. Он знает, что эта мысль, именно эта мысль, дремала в глубине его мозга в последнее время — вероятно, с их первого раза, хотя он, возможно, ещё не знал об этом, но услышав её от Джисона, его сердце ускоряется.       — Честно говоря, я думаю, что некоторое время назад мы пересекли странную границу, — шутит он, пытаясь скрыть, как радуется мысли об этом.       Что бы это ни было, это заставляет его чувствовать то, что он никогда не чувствовал в своей жизни, заставляет его чувствовать себя ближе к своему лучшему другу, чем он когда-либо мог себе представить, заставляет его чувствовать себя живым.       Если это продолжится, то явно никому не навредит.       — Совершенно верно, — отвечает Джисон, снова сжимая его талию. Он выглядит неестественно застенчивым, и Минхо находит это очаровательным. — Я имею в виду… Это хорошая практика, не так ли? Разве ты не так раньше говорил?       Минхо нетерпеливо кивает.       — Да. Именно так.       — Тогда давай сделаем это, — говорит он, даже не давая себе возможности подумать. Он знает, что должно быть нечто большее, чем то, что они испытали за эти несколько мгновений, и он жаждет чего бы то ни было. Он хочет исследовать его, открыть его. Он хочет всё узнать, всё почувствовать.       И нет никого, абсолютно никого, с кем можно было бы познакомиться с этим лучше, чем с Хан Джисоном. Он в этом уверен.       — Да? — Джисон ухмыляется, затем скользит рукой вниз, чтобы схватить Минхо за задницу, что заставляет старшего пискнуть и шлёпнуть его по руке. — Ты правда не думаешь, что это странно?       Минхо поджимает губы. Хорошо…       — Конечно, я думаю, что это странно, — говорит он ему, потому что это так, — но когда, чёрт возьми, мы были нормальными?       Джисон смеётся над этим, затем наклоняется и прижимается, что кажется нерешительным поцелуем, к губам Минхо.       — Хочешь ещё немного попрактиковаться? — шепчет он. — Потому что есть вещи, которые я тоже хочу попробовать.       Минхо хихикает.       — Продолжай, — подбадривает он. — Думаю, мы можем ещё немного попрактиковаться.

***

      Довольно быстро всё это превращается в гораздо большее.       Список фетишей Джисона, возможно, длиннее, чем у Минхо, и бесспорно более безумный.       — Джисон, если ты, блять, не заткнёшься, — шипит Минхо, шлёпая Джисона по бедру. Его волосы растрёпаны, губы распухли, лицо мокрое от слёз, которые он пролил, давясь членом Джисона.       — Я не нарочно! — заявляет Джисон, поднимая руки в знак защиты и глядя на Минхо, который последние десять минут стоял на коленях.       На коленях в общежитии, которое Джисон делит со своими двумя соседями по комнате, которые оба сейчас дома.       Минхо равнодушно пожал плечами, и всё «плевать», когда младший спросил, хочет ли он попробовать тихо пошалить в его комнате, но сейчас он готов выбить всю дурь из младшего — и не в сексуальном смысле, и не в том, когда на прошлой неделе Джисон каким-то образом заставил Минхо кончить спустя три минуты.       — Держи рот на замке, — предупреждает он, несчастно настороженный после того, как Джисон слишком громко застонал.       — Буду, буду, — обещает Джисон, направляя свой член обратно в готовый рот Минхо и тихо постанывая, как только его губы снова сомкнулись вокруг его эрекции. Минхо бросает на него угрожающий взгляд, но, не колеблясь, продолжает сосать, что ему нравится делать больше, чем он мог себе представить — хотя Джисону, похоже, нравится это даже больше, к удивлению и радости Минхо — и за последние несколько недель он стал справляться с этим намного лучше (по крайней мере, он надеется на это).       К счастью, Джисону удаётся сохранять спокойствие. Сначала.       Минхо быстро теряет себя, отключаясь от пыхтения Джисона и сосредотачиваясь на том, чтобы доставить удовольствие, двигая языком так, как, помнится, младшему нравилось раньше. Он даже начинает издавать свои собственные звуки, тихие всхлипы, приглушённые членом Джисона, но они недостаточно громкие, чтобы вызвать беспокойство.       Особенно по сравнению со стоном, который Джисон испустил секундой позже. Минхо немедленно отстраняется, вскидывая голову, чтобы выстрелить кинжалами в младшего.       — Нет, нет, — громко кричит Джисон, пытаясь притянуть голову Минхо. — Нет, боже, я уже близко!       — Тогда заткнись нахрен! — шепчет Минхо, всё тело переворачивается от обжигающе горячих и ледяных мыслей, что кто-то их слышит. — Ты с ума сошёл?       — О, да ладно, — говорит Джисон с тихим смехом, но всё ещё отчаянно пытается вернуть свой член обратно в рот Минхо. — Никто от этого не умрёт.       — Умрёшь, когда я выброшу тебя в чёртово окно, — угрожает Минхо, но он снова обхватывает член Джисона, прежде чем младший снова может рассмеяться.       Через несколько минут он кончает в горло Минхо с ужасно скрытым скулением, от которого Минхо сильно хлопает его по бедру.       — Ой! Это твоя вина, не моя!       — Заткнись! Клянусь, Джисон, если кто-то из них слышал нас… — Минхо фыркает, покачиваясь. Джисон с лёгкостью ловит его. — Я блять… Я… — он внезапно отвлекается на руку Джисона, потирающую его выпуклость.       — Что ты сделаешь?       — Э-эй, — шепчет Минхо, сдерживая скулёж. Он набирается сил, чтобы отшвырнуть руку Джисона. — Отвали, я серьёзно. Мы больше никогда так не поступим, шумный засранец.       — Ладно, ладно! — Джисон пытается успокоить его. — Больше не будем трахаться на глазах у Чана и Чанбина, — Минхо стонет от его выбора слов, — теперь твоя очередь помолчать.

***

      — Кстати, твоя очередь.       — Моя очередь?       — Да, ну знаешь… — Джисон моргает, как будто не может понять, чего не понимает Минхо. — Мы ведь по очереди, да? Пробуем всё, во что вляпались?       — Ну, наверное, — бормочет в ответ Минхо, прищурившись, — но когда ты так говоришь… Боже, ты такой неудачник.       — Ну, бля. Прости, у меня с собой нет монетки.       Минхо краснеет. Лично он считает, что их монета — его самое большое достояние. Они использовали её много раз, даже для совершенно несексуальных целей, таких как выбор фильма или кто будет выполнять домашние дела, но Джисон всё использует любую возможность, чтобы подразнить его этим.       — Да пошёл ты, — ворчит Минхо. — Ты просто завидуешь, что у тебя её нет.       — Ах, ты поймал меня, — невозмутимо произносит Джисон. — Но я серьёзно. Теперь ты выбираешь.

***

      — Клянусь, если я, блять, каким-то образом застряну здесь, я солью твои ню, — ворчит Минхо через день, когда Джисон привязывает его запястья к спинке кровати шарфом — грёбанным шарфом.       Несмотря на его слова, он раскраснелся с головы до ног ещё до того, как Джисон вошёл в него, и к тому времени, когда они закончили, он кончил сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Джисон наслаждался этим опытом почти так же сильно, и Минхо радостно хвастается тем, что его идеи из списка фетишей намного превосходят идеи Джисона. По его скромному мнению.

***

      …хотя, может быть, не все.       Они лежат, свернувшись клубком на диване, когда он закрывает вкладку на своём телефоне, а щёки горят, когда он смотрит на Джисона.       Младший говорит не сразу.       — Могу я тебе чем-нибудь помочь?       — Ты дом?       Джисон начинает задыхаться.       — Я кто?       — Ну, знаешь… — смущённо продолжает Минхо. Честно говоря, он понятия не имеет, о чём говорит, поэтому решил, что стоит спросить. — Ну, например… БДСМ и всё такое? Брось, я думал, ты эксперт в порнографии.       — Нет, я знаю, что это, — со смехом отвечает Джисон. — Просто не думал, что тебе это нравится.       — Ну, я не знаю, нравится или нет. А тебе?       Джисон пожимает плечами.       — Не знаю. Возможно.       — Как думаешь… — нерешительно начинает Минхо, — должны ли мы… Ну, стоит ли нам попробовать? Просто чтобы посмотреть, на что это похоже?       — Конечно, — легко соглашается Джисон, как будто они решают, где взять еду на вынос или что-то в этом роде, похлопывая Минхо по щеке и прижимаясь поцелуем к его груди через рубашку. — И кем ты хочешь быть?       — …Монетка?       Джисон вздыхает.              — Давай.       Полчаса спустя, тяжело дыша, Минхо оседлал распластанного на кровати Джисона и безжалостно трахнул его.       — Чёрт, это слишком хорошо, не могу думать, — выдыхает Минхо. — Но мы делали это совершенно неправильно. Ты ведь должен управлять мной и использовать меня, разве нет?       — О, так вот чего ты хочешь? — Джисон шлёпает его по заднице — не слишком сильно, но достаточно, чтобы подразнить.       — Не знаю, — фыркает Минхо. — Я не знаю, чего хочу. Ты должен быть здесь главным.       — Наверное, ты прав, — говорит Джисон, и через мгновение они оба переворачиваются, а Минхо лежит на спине и кричит. — Значит, ты собираешься просто лежать здесь, как маленький саб, и заставлять меня делать всю работу?       Минхо закатывает глаза в ответ на попытку друга пошутить.       — Конечно, Джисон.       Однако он громко стонет, когда младший начинает трахать его, погружаясь в него с такой скоростью, что у него кружится голова и подгибаются пальцы ног. Вид над ним — вишенка на вершине: глаза Джисона зажмурены, рот открыт, брови нахмурены. Ладно, это определённо приятно. Может быть это была хорошая идея-       — Тебе это нравится, Минхо? Мм? Быть моим маленьким сабом?       Минхо разражается хихиканьем. Джисон резко останавливается.       — Какого хрена ты смеёшься? — он скулит, но всё равно начинает смеяться. — Ну, я стараюсь изо всех сил!       — Я знаю, — успокаивает Минхо. — Извини, я просто… был застигнут врасплох. Чувак, ты смотришь много плохого порно, да?       — Плохого? — Джисон почти кричит. — Я смотрю порно самого высокого качества, ублюдок.       — О, назови меня так ещё раз.       — Иди нахуй.       — Пожалуйста, сделай это, — скулит Минхо своим лучшим драматичным голосом порно-звезды, но затем Джисон выходит и изо всех сил толкается, заставляя его громко стонать, на этот раз совсем не принуждённо.       — Хочешь, чтобы я тебя выебал, маленькая шлюшка? — спрашивает Джисон, покусывая его за ухо. Минхо снова разрывается между смехом и рыданиями от того, как хорошо ощущаются быстрые толчки. — Ты будешь умолять меня позволить тебе кончить, шлюха?       Минхо фыркает.       — О боже, Джисон, — стонет он. Лицо Джисона утыкается в его шею, чтобы заглушить хихиканье, его бёдра снова замедляются.       — Чёрт, я не знаю, что делаю. Просто копирую порно, — признаётся он. — Мы разочаровали БДСМ-сообщество. Нам бы плюнули в лицо.       — Да, я не… не думаю, что мы созданы для этого, — заключает Минхо.       — Я тоже. Давай просто потрахаемся.       Джисон меняет темп, переходя от быстрых толчков к более медленным. Удивительно, но Минхо чувствует себя ещё лучше. Он притягивает младшего к себе, обхватывая руками за шею, зарываясь пальцами в волосы на затылке, обхватив ногами за талию. Джисон нежно целует его в подбородок, одна его рука держится за бедро Минхо, в то время как другая находится рядом с его лицом, чтобы удержать себя.       — Блять, Джисон, блять, — скулит Минхо, ошеломлённый тем, как интимно это звучит. Он не знает, что с собой делать, поэтому захватывает губы Джисона в поцелуй и издаёт тихие стоны, когда удовольствие образует волны внутри него.       Это так приятно.       — Блять, я… не думаю, что долго продержусь, — стонет Джисон, целуя Минхо в шею и заставляя его бёдра дёрнуться вверх, а голову откинуться назад в качестве приглашения.       — Близко, — выдыхает он, высоко скуля, когда Джисон начинает мягко посасывать его ключицу. Его бёдра плотно сжимаются по обе стороны от талии младшего, спина выгибается при каждом устойчивом толчке.       Это кажется нереальным.       — Джисон, — выдыхает он, от экстаза слёзы выступают на его глазах.       У них уже был секс несколько раз, так почему же он вдруг стал таким? Что изменилось?       — Мм, ты можешь кончить, детка. Я тоже, — хрипло бормочет Джисон ему в кожу.       Минхо кончает на месте, либо от мягкого ласкового имени, либо от сильного толчка в простату — или от того и другого.       — Блять! — он плачет, бёдра напрягаются, когда он кончает между ними, видя искры внутри его плотно закрытых век, чувствуя, как они пробегают по всему его телу. — О боже. О боже.       — Боже, Минхо, — стонет Джисон, ускоряя темп всего на несколько секунд, а затем достигая своего пика, когда руки Минхо оказываются в его волосах, а ноги притягивают их тела как можно ближе.       — О боже, — снова выдыхает Минхо. Джисон начинает замедлять свои толчки, целуя шею Минхо, оба они издают всхлипы, когда снова спускаются с облаков.       Минхо приоткрывает глаза. Комната кружится.       — Это… — говорит Джисон, как только начинает выходить, и его голос так тепло звучит в ушах Минхо прямо сейчас; всё так тепло прямо сейчас, — это было намного лучше, чем наша жалкая попытка ролевой игры.       — Согласен, — хихикает Минхо, а потом не может перестать хихикать. Он притягивает Джисона для поцелуя в ту же секунду, как тот полностью выходит, снова сближая их тела, несмотря на сперму на его животе и наполненный презерватив. — Боже, это… — в его глазах всё ещё стоят слёзы, и он прерывает их поцелуи, чтобы сморгнуть их и успокоить дыхание. Он трёт их носы друг о друга, как всегда делает Джисон, абсолютно очарованный искорками, сверкающими в глазах младшего. Как же ему так повезло? — Я так люблю тебя.       Выражение лица Джисона дрогнуло, и у Минхо свело живот.       Он имел это в виду, имел это в виду всем своим сердцем, но быстро понимает, что это, вероятно, не самый подходящий контекст для этих слов.       Когда проходят секунды, а Джисон молчит, приоткрыв рот, он начинает паниковать.       — Я имел в виду… что ты мой лучший друг. И ты это знаешь. Я просто-       — Знаю-знаю! — наконец говорит Джисон, мягкая улыбка на его губах немного успокаивает нервы Минхо. — Я знаю. Я тоже тебя люблю, — он снова трёт их носы друг о друга, и на этот раз Минхо отшатывается с рвотным звуком, как будто он не инициировал тот же жест несколько мгновений назад.       Он снова хихикает, немного непринуждённо, но нервы всё ещё клокочут в его животе, поэтому он перестаёт смеяться и смотрит в глаза Джисону, на мгновение прикусив нижнюю губу.       Несмотря на ободряющую натуру, слова младшего звучали… неубедительно. Он случайно не сделал что-то странное? Он очень надеется, что нет, потому что ему нравится то, что они делают. Он не хочет всё испортить. Он не хочет, чтобы это кончалось.       Он не уверен, что это значит, и нормально ли это, но он боится думать об этом слишком долго, не говоря уже о том, чтобы спросить.       — Клянусь, я не это имел в виду, — шепчет он в отчаянии, его лицо пылает как от полового акта, так и от возможной неловкости, которую он только что спровоцировал.       — Я знаю, — снова говорит Джисон, целуя его в кончик носа и отстраняясь от старшего, чтобы встать с кровати, дабы выбросить презерватив и взять несколько салфеток.       После этого он больше ничего не говорит, просто возвращается к просмотру видео на телефоне и дразнит Минхо, пока тот мучается над курсовой.       Минхо считает, что сейчас всё в порядке, но в комнате всё ещё стоит лёгкий гул, из-за которого ему трудно дышать. Он не уверен, мерещится ли ему всё это, не уверен, что Джисон тоже это чувствует. Он также не уверен, слышит ли Джисон эхо в его мозгу, эхо слов, которыми они обменивались после оргазма, как он.       Он не спрашивает. Вместо этого он заставляет себя дышать, блокирует эхо из своего мозга.       Он больше не хочет об этом думать.

***

      Он думает об этом несколько дней.       Минхо любит Джисона. Конечно, любит. Но он не хотел, чтобы это прозвучало так странно. Он не это имел в виду.       Так почему же он чувствует себя так неловко?       В каждом мгновении, проведённом с Джисоном после того инцидента, он чувствовал то же раздражение, тот же гул в воздухе. Если Джисон и чувствовал это, то отлично скрывал, потому что продолжал обнимать, трогать и целовать Минхо, как будто это самая лёгкая вещь в мире, в то время как Минхо чувствовал, что начинает закрываться в присутствии младшего, погружаясь в мысли, которые он не может понять.       Между ними никогда не было ничего странного, никогда. Слова «я люблю тебя» никогда не оставляли у Минхо ощущения, что он перешёл черту. Чрезмерно нежные прикосновения его лучшего друга, трение носа, поцелуи, никогда не оставляли его со странным чувством внутри.       Единственное объяснение, которое он может придумать, это то, что секс, должно быть, вызывает у него чуму или что-то в этом роде.       Но этого не может быть. До последнего дня всё шло хорошо. Пока они не бросили свою дерьмовую попытку извращённого секса, и Джисон не стал мягче к нему. Пока Минхо не смягчился к Джисону. Вот тогда-то всё и пошло наперекосяк.       Должно быть, так.       Минхо со вздохом облегчения плюхается на диван. Вот и всё. Нет никакой необходимости останавливать то, что они делают. Им просто нужно избежать того, что случилось в прошлый раз, нужно вырезать чувства. Вот и всё.       Вот и всё.

***

      Вот и всё — сначала.       Минхо уверен, что он достиг наивысшего уровня эйфории, когда он лежит с Джисоном верхом на нём, подпрыгивающим на его члене короткими, плавными движениями.       — Твою мать, — ругается он, громкие крики срываются с его губ каждый раз, когда Джисон поворачивает бёдра.       — Чёрт, да, — стонет Джисон, глядя на него сверху-вниз яркими глазами, наполненными звёздным светом. — Боже, ты… ты выглядишь прекрасно.       Это такое неуместное заявление по сравнению с тем, как грубо и властно он мнёт бёдра Джисона, вбиваясь в него. Это заставляет Минхо напрягаться, а воздух вокруг них жужжать.       Он делает вид, что ничего не чувствует.       — Я? — хрипит он, не в силах оторвать глаз от того, как невероятно хорошо выглядит Джисон. Иногда ему нравится поддразнивать, нравится утверждать, что он не в лиге младшего, но знает, что всё это шутка. Прямо сейчас он никогда не видел ничего более захватывающего. — Ты.       Он замечает, что красный на щеках Джисона стал заметно темнее, а затем громко стонет, когда младший протягивает руку и начинает ласкать его соски.       — Шумный даже сверху, — замечает Джисон, и Минхо пытается фыркнуть, но выдаёт ещё один жалобный стон, лишь поддерживая утверждение Джисона. Он приветствует насмешки с распростёртыми объятиями, более чем радостный, что шум, казалось, утих, когда они вернулись к своему стёбу.       …а потом он возвращается в полную силу.       — Я… — стонет Джисон, наклоняясь вперёд и хватая Минхо за бицепс, продолжая сильно раскачиваться. Минхо почти завидует тому, как хорошо у него это получается, как он не устал за пять минут, как это было раньше, но сейчас трудно чувствовать что-то, кроме чистого экстаза.       — Б-близко? — спрашивает он, сдавленно всхлипывая. — Я тоже.       Джисон ухитряется ухмыльнуться на это и убирает руку с бицепса Минхо, чтобы снова потянуть за один из его сосков, каким-то образом всегда способный возбудить старшего, даже когда он находится на грани оргазма.       — Нет, блять… Джисон, — кричит Минхо, поднимая бёдра от дополнительной стимуляции. — Это нечестно.       — Что нечестно, так это то, как ты входишь своим членом в мою задницу, — шипит Джисон, пытаясь удержать Минхо так, чтобы его бёдра больше не поднимались с матраса. — Блять.       Минхо не может сдержать улыбки, радуясь, что Джисон разваливается на части раньше, чем он. Это зависит от дня, от… типа активности, но чаще всего Минхо слишком глубоко погружён в свой оргазм, чтобы полностью засвидетельствовать и оценить оргазм Джисона.       — Давай, Джисонни, — поёт он милым голосом, держа младшего за бёдра и снова двигаясь. — Кончи для меня.       Минхо сияет, когда Джисон достигает своего максимума, громко скуля, как обычно делает Минхо, голова откинута назад, а глаза плотно зажмурены, когда сперма покрывает его торс и стекает вниз по члену.       — О боже, — стонет он, слепо хватаясь за руки Минхо. — Блять, Минхо. Я люблю тебя больше всего на свете.       Минхо чувствует, как шок пронзает его до самых глубин.       — Ох, — это всё, что он отвечает, а затем он видит чёрное или белое, или что-то ещё. То, что он видит, не имеет значения; то, что он чувствует, доминирует над всем.       Пламя лизало его внутренности, мурашки пробегали по спине, электричество гудело по коже.       Он кончает так сильно, что даже не уверен, можно ли это назвать оргазмом.       — Твою мать, — хрипит Джисон. Его голос возвращает Минхо в чувство, но он не делает ничего, чтобы смягчить то, что он только что почувствовал. Он дрожит, задыхается, смотрит на Джисона, пытаясь понять, ангел или демон сейчас у него на коленях.       Ни одно человеческое существо не способно вызвать столь сильное ощущение.       — Т-твою мать, — эхом отзывается он, но его собственный голос сдавленный, далёкий.       Что это была за чертовщина?       Джисон медленно встаёт на колени и слезает с колен Минхо, плюхаясь рядом с ним и лениво улыбаясь, как будто не чувствует, как тот же кайф танцует по его коже.       Кровь Минхо закипает, хотя сердце замирает.       Он и Джисон всегда на одной и той же странице, всегда настроены на одну и ту же идею. Неужели он всерьёз, искренне этого не чувствует?       Неужели Минхо один во всём этом?       — Ты… — он импульсивно задыхается, кусая внутреннюю часть щеки, чтобы не разрыдаться, потому что, чёрт возьми, он так устал, так разочарован в себе за то, что чувствует к Джисону, то, что не должен. Это полностью разрушает весь опыт, и ему это совсем не нравится.       Он хочет, чтобы это никогда не кончалось. (Хотя в какой-то момент, конечно, придётся.)       — Что я? — отвечает Джисон, щипая Минхо за щёку и целуя его в лоб. Его глаза сияют так ярко, что у Минхо перехватывает дыхание. Он не может найти в себе силы притупить свет в глазах своего лучшего друга, затащить его в тот ад, в котором он сейчас находится.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — шепчет он, отчасти искренне, меняя свои первоначальные планы, желая проверить своего друга, несмотря ни на что.       — Я что, плохо выгляжу? — Джисон хихикает. — Ну, моя задница надерёт мне задницу завтра… Подожди, звучит неправильно. Во всяком случае, я более чем в порядке. А ты? Честно говоря, мне показалось, что ты вот-вот расплачешься вместе со мной на твоём члене.       — Вот именно, что показалось, — прошипел Минхо, ещё раз благодарный за приятный стёб, но ему было не по себе, не тогда, когда слова Джисона отскакивали от стен его мозга, туда-сюда, туда-сюда. Он делает глубокий вдох, готовый снова поднять эту тему, посмотреть, как отреагирует его друг. — О, и я тоже люблю тебя.       Джисон только смеётся, только снова щиплет его за щёку. Минхо ждёт «я не это имел в виду», или что-то вроде того, что Минхо сказал ранее.       Ничего не происходит.

***

      Однако то, что происходит, является самым ужасным пробуждением за всю жизнь Минхо. Всё начинается со звонка и заканчивается тем, что он плачет в объятиях Джисона.       Всякий раз, когда Минхо не знает, что делать, он звонит Сынмину. Поэтому он делает это и сейчас.       Это оказалось весьма прискорбным решением.       — Алло?       Его бывший сосед по комнате отвечает монотонным голосом, который в равной степени облегчает и обременяет Минхо. С одной стороны, он знает, что может шутить с младшими, как обычно. С другой стороны, он не знает, есть ли сейчас повод для шуток.       — Привет, Ким Сынмин, — мягко отвечает он, откидываясь на подушки и подбрасывая монету в руке. Каким-то образом это стало для него привычкой, своего рода успокаивающей техникой.       — О боже, что случилось?       Он замирает.       — Что ты имеешь в виду?       Он слышит вздох.       — Ты правда думаешь, что я не знаю, когда что-то не так? Эй! Мы два года жили в одной комнате, помнишь?       Минхо закатывает глаза, хотя тот факт, что Сынмин так легко распознаёт его эмоции, заставляет его горло немного сжаться.       — Ну… — бормочет он. Боже, ему нужно начать писать сценарии своих телефонных звонков. Обычно он беззаботно говорит всё, что приходит в голову, но в последнее время дела приняли такой серьёзный оборот, что он постоянно теряется в словах. Он ненавидит это. — Просто…       На другом конце гудит Сынмин.       — Всё в порядке, Минхо, просто выкладывай. Это же я. Кому я расскажу? — он делает паузу. — Я не скажу Чанбину, ты же знаешь, он не держит язык за зубами. Я бы не посмел.       Минхо тихо смеётся. Он доверяет Сынмину, правда доверяет, несмотря на их почти постоянные ссоры. Если есть человек, с которым он может быть полностью честен и ожидать полной честности от него в ответ, то это его бывший сосед по комнате в колледже.       — Ну, — снова начинает он, сглатывая, — мы с Джисоном начали спать вместе.       Понятно, что на несколько секунд воцаряется тишина.       — А разве вы до этого не спали?       Минхо задыхается, действительно задыхается. Этого он не ожидал.       — Блять, нет! — кричит он. — Ты сейчас серьёзно?       — Немного, — бормочет в ответ Сынмин. — Ну, неважно. Никаких доказательств, просто догадка. Значит, теперь вы спите, да? И ты ловишь чувства?       Минхо снова задыхается.       — Я что?       — Разве не поэтому ты звонишь?       Его сердце начинает бешено колотиться.       — Неужели я настолько предсказуем? — он что-то бормочет, потом отшатывается от собственных слов. — Подожди, нет, нет, я ничего не ловлю. Какого хрена? Это не то, о чём я хотел поговорить. Ну, точнее, хотел, но-       — Я посижу здесь минутку и дам тебе подумать.       Минхо напрягается. Нахуй Сынмина. Почему он позвонил Сынмину?       Прежде чем он успевает посидеть минуту и подумать об этом, его отвлекает громкий шум.       — Какого хрена? — шепчет он, на мгновение задумавшись, не напился ли кто-нибудь из его соседей, но тут за дверью раздаётся другой шум.       — Йо-хуу!       Желудок Минхо переворачивается, и тогда Джисон, тот самый Джисон, который беспокоит его разум, оказывается в его комнате.       — Ты ещё думаешь? — спрашивает Сынмин.       — Нет, — шипит Минхо. — Джисон здесь.       — О?       Джисон с любопытством поднимает голову, заметив телефон у уха Минхо.       — Ой, я помешал? — он шевелит бровями.       — Да, я занимаюсь сексом по телефону с Сынмином.       Джисон морщится.       — Он и так достаточно много раз делает это с Чанбином.       — Эй, я всё слышу!       — Мне не нужно было этого знать.       — Наверное, — хихикает Джисон, — рассказываешь ему, что мы трахаемся?       — Не вздумай лгать.       Минхо считает, что врать не стоит.       — Да.       — Так и знал, — Джисон снова смеётся. — Ладно, я уйду и позволю вам вдвоём посплетничать. Надеюсь, ты не скажешь ему, что мой член никуда не годится.       — Я бы не стал лгать, — говорит Минхо.       — Это отвратительно, ребята.       — Чертовски верно. Увидимся-              Минхо хватает его за запястье, прежде чем он успевает выйти, брови сходятся.       — Погоди, зачем ты сюда вломился? Всё хорошо?       — О, — лицо Джисона краснеет. — Ха, ну. Это глупо, но у меня есть кое-что для тебя, — он роется в кармане своих спортивных штанов и достаёт… подвеску?       — Смотри! — он смеётся, кажется, несколько застенчиво. Глаза Минхо расширяются, когда младший протягивает ему аксессуар.       Эта подвеска, чёрный шнурок с… монеткой?       С него свисает чёртова монетка.       У Минхо начинают дрожать руки. Он переворачивает её снова и снова.       — Это кошка, — говорит Джисон, как будто Минхо не видит.       Это золотая монетка с выгравированной на ней кошкой — голова кошки с одной стороны и спина, то есть хвост, с другой.       — Орёл или решка, понял?       Минхо понимает, что не произнёс ни слова, и откашливается.       — Мне нравится, — бормочет он, стараясь не расплакаться, и смотрит на Джисона. — Это для меня?       — Мне пришлось заплатить какому-то чудаку в интернете, чтобы он выгравировал это, а то я смог найти только с собакой. Кого, блять, волнуют собаки? Но да, тебе нравится? — Джисон тычет себя в грудь, и всё, что Минхо может сделать, это смотреть на него, благоговейно и безмолвно. — Ты и твоя гейская монетка.       Джисон, кажется, не замечает, что его лучший друг находится в полной неисправности, или, по крайней мере, делает вид, что не замечает.       — Ладно, наслаждайся своим сексом по телефону, милый, — говорит Джисон, поглаживая его по голове, а затем повышает голос, чтобы сказать, — Сынмин, детка, я так скучаю по тебе.       — Он видел меня вчера…       — Джисон, — выдыхает Минхо, в таком шоке, что едва может пошевелить мускулом. Его голос не должен быть достаточно громким, чтобы достичь ушей Джисона, потому что младший прижимает короткий поцелуй к его губам и поворачивается, направляясь к двери и забирая с собой всю душу Минхо.       Всё рушится, всё сразу.       Это была ужасная ошибка.       Он хочет забрать всё назад, всё. Плевать на то, как хорош секс, как комфортно ему сейчас, как много у него опыта. Он предпочёл бы остаться девственником на всю жизнь, чем знать то, что знает сейчас. Он хочет вернуться.       Он снова переводит взгляд на подвеску с монеткой, и его желудок тут же сжимается.       — …я только что слышал, как вы целовались?       Минхо прерывисто вздыхает, когда слышит, как закрывается дверь квартиры, хотя он едва слышит её из-за жужжания, невыносимого жужжания. Оно почти оглушает, и он больше не знает, как его заглушить.       Он не знает, сможет ли.       — Ты в порядке? Что там только что произошло?       Он долго молчит, а когда говорит, его почти не слышно.       — Думаю, я люблю его.

***

      Он надеется, что это не так.       Нет, это безнадёжно… он просто не может.       Если в словах Сынмина была хоть капля правды, если Минхо действительно, серьёзно, искренне испытывает чувства к Джисону-       Его тошнит от одной мысли об этом. Нет, это невозможно. Наверное, это просто кошка, да? Это всего лишь из-за кошки.       У него и так достаточно чувств к Джисону, наверное, ровно столько, сколько человек может испытывать к своему лучшему другу. Он чувствует себя в безопасности рядом с ним. Он чувствует себя самим собой рядом с ним, и, честно говоря, он, вероятно, вообще не был бы самим собой без него. Он чувствует, что впервые в жизни у него есть кто-то, кого он любит, кто любит его так же сильно в ответ. Ему кажется, что всё, что он чувствует, чувствует и Джисон. Он чувствует, что они всегда переплетены, всегда на одной волне.       На самом деле они родственные души. Нет одного без другого, и нет даже намёка на будущее, где они не будут ими, не будут Минхо и Джисоном.       Чёрт, они практически влюблены, только за вычетом части влюблённости.       Но это не делает их возлюбленными.       Всё не так.       Но Минхо становится всё труднее и труднее поверить в обратное, когда Джисон лежит рядом с ним, и ему кажется, что он горит в аду. Либо у него серьёзные чувства, с которыми нужно разобраться, либо он ненавидит общество своего лучшего друга.       Он никак не мог ненавидеть Джисона, так что это не оставляло ему места для выбора.       На этот раз они в общежитии Джисона; Чан и Чанбин на каком-то музыкальном мероприятии, на котором должен был присутствовать Джисон, но пропустил, потому что утверждал, что Минхо плохо звучал. Да. Он остался только для того, чтобы лежать и утешать своего лучшего друга весь день.       Минхо хочет выкопать себе могилу.       — Минхо-о, — хнычет Джисон, тыча его в спину. В настоящее время Минхо перевернулся на бок, лицом в сторону, зарывшись в одну из подушек Джисона. Он делает вид, что спит. — Детка. Детка, детка, детка.       Он мгновенно напрягается, выдавая себя.       — Ты проснулся! — со смехом говорит Джисон. — Лжец. Поговори со мной, маленький отшельник.       Минхо тихо стонет, затем неохотно переворачивается, чтобы посмотреть Джисону в лицо, одаривая младшего своим лучшим пустым взглядом, чтобы скрыть своё состояние.       Джисон, похоже, не совсем убеждён.       — Минхо, мой милый мальчик, что творится в твоей хорошенькой головке?       Минхо морщится. Сегодня Джисон слишком сильно проявляет свою привязанность.       — Не называй меня так, — ворчит он. Он говорит серьёзно, хотя и не по тем причинам, о которых думает Джисон.       — Ну, я уйду, если ты не поговоришь со мной, — по-детски хнычет Джисон. — Минхо, прелесть моя-       Минхо наклоняется и целует его в отчаянной попытке заткнуть, и через несколько секунд он тонет в сожалении.       Он тут же отстраняется и пытается отдышаться, грудь вздымается, несмотря на то, что поцелуй едва ли тянет на большее. Джисон на мгновение заглядывает ему в глаза, что-то нечитаемое появляется на его лице, а затем он внезапно тянет Минхо обратно.       И Минхо просто не может устоять. Он не может перестать шевелить губами, не может перестать сжимать руками рубашку Джисона, несмотря на то, как сильно его внутренности начинают жечь.       Младший задумчиво мурлычет себе под нос, но не слишком долго, а потом отступает на сантиметр или два.       — Ты хочешь… ну, тебе будет лучше, если мы… — он протягивает руку, чтобы сжать бедро Минхо, и за этим жестом скрывается явный незаданный вопрос.       Ошеломлённый Минхо отстраняется ещё больше. Конечно, у них было много секса, но всегда есть какая-то цель — что-то, что они хотят попробовать, что-то, что им нужно попрактиковать. Если не считать того единственного раза, когда Джисон проснулся со стояком, и они сказали «к чёрту всё» и дурачились — хотя на самом деле у них не было секса в тот день — на самом деле не было момента, когда они занимались сексом просто для того, чтобы заняться сексом.       Или утешить Минхо, в данном случае, если это то, к чему клонит Джисон.       Это буквально предложение секса, но по какой-то причине его сердце колотится где-то в горле, как будто это предложение руки и сердца.       Он изучает лицо Джисона в поисках любого признака того, что его лучший друг — плод его воображения. Затем, отчаянно пытаясь что-нибудь сделать, чтобы ослабить напряжение в груди, он садится и забирается на колени младшего, вцепившись в воротник его рубашки и втягивая того в поцелуй.       К счастью, они запаслись презервативами в общежитии Джисона после того, как в первый раз закончились презервативы у Минхо. (И Минхо правда не знает, как относиться к тому факту, что они уже использовали десять упаковок презервативов, когда он ожидал, что будет использована только одна).       Джисон тихо смеётся ему в губы.       — Это значит «да»?       Минхо кивает без всяких сомнений.       Может быть, это поможет, станет своего рода проверкой реальности. Может быть, это убедит его, что он ошибается, докажет ему, что это всего лишь секс-кайф, который ударил ему в голову, что он никогда не сможет так относиться к человеку, который должен быть его лучшим другом.

***

      Он не убеждается и не доказывает свою неправоту.       Очевидно, его желание переключить их сексуальную рутину на грубый, бесчувственный трах полностью ускользнуло от сознания Джисона, потому что младший делает абсолютно противоположное.       Медленно и осторожно. Нежные прикосновения и осторожные поцелуи.       Ощущение потрясающее, но Минхо сходит с ума.       — Джи-Джисон, — хнычет он, откидывая голову назад, когда Джисон подтягивает бёдра старшего к талии, чтобы легче ударять по его простате, скользя туда и обратно, как чёртов профессионал. — Блять.       — Хорошо себя чувствуешь? — шепчет Джисон, но прежде чем Минхо успевает ответить, он соединяет их губы в глубоком поцелуе, который никак не может остановить смятение, которое укоренилось внутри него и продолжает расти, расти так сильно, что его тело едва может сдерживать его.       Он только всхлипывает, а потом задыхается, когда Джисон идеально поворачивает его бёдра.       — Ш-ш-ш, — выдыхает Джисон ему в рот, и Минхо знает, что он, скорее всего, успокаивает его, только потому что на этом этаже есть другие студенты, но его мозг, его глупый мозг, воспринимает это как утешение.       Джисон заставляет его чувствовать себя в безопасности.       Его руки обхватывают лицо Минхо, губы мягко скользят вдоль подбородка, и он шепчет что-то, что звучит так красиво, и Минхо не может остановить слёзы, которые бегут из его глаз. Не тогда, когда Джисон обращается с ним, как с чем-то драгоценным.       Когда он отстраняется и видит мокрые щёки Минхо, то перестаёт толкаться, его глаза расширяются в тревоге.       — М-мне остановиться?       Минхо уже несколько раз плакал от удовольствия, но он считает, что на этот раз всё должно выглядеть немного иначе, учитывая тот факт, что ну, в его голове настоящий кавардак.       — Нет, нет, не останавливайся, — хрипит Минхо, потому что он так хорошо себя чувствует, но также и потому, что боится, что кавардак в его голове разорвёт его на части, как только отвлекающий фактор исчезнет. — Просто… не останавливайся.       — Ш-ш-ш, хорошо, — напевает Джисон, целуя его в лоб и вытирая влажные щёки. — Слишком ошеломлён? Хочешь что-то поменять?       Минхо кивает.       — Ты можешь просто… э-э-э… двигаться сильнее?       Это должно сработать, по крайней мере сейчас.       Джисон повинуется в течение нескольких секунд, кладя руки по обе стороны от головы Минхо и сильно толкаясь. Минхо всхлипывает, с удовольствием обнаруживая, что смена темпа достаточно сильна, чтобы отвлечь его от того липкого чувства, которое начало овладевать им.       — О боже, — восклицает он, поджимая пальцы ног, когда бёдра Джисона ускоряются, когда он восхитительно жёстко втрахивает его в матрас. Это всё, что ему сейчас нужно, чтобы заглушить эхо, которое не даёт его мозгу ни минуты покоя.       — Как тебе? — Джисон дышит ему в ухо, прежде чем поцеловать в шею, останавливаясь, чтобы покусать некоторые места, что только приближает Минхо ещё ближе к оргазму. А потом Джисон подталкивает себя вверх, чтобы протянуть руку вниз и обернуть её вокруг его члена, поглаживая сильно и быстро, чтобы соответствовать толчкам, и Минхо без предупреждения кончает.       Он чувствует, как что-то внутри него ломается, когда он всхлипывает имя Джисона, но он слишком отвлечён, чтобы понять, что это, слишком погружён в жар своего оргазма — что, как он полагает, хорошо.       Однако он не менее интенсивен, чем в прошлый раз. У него осталось ощущение, что он потерял все чувства, и это сходство выбивает его из колеи, заставляет опасаться, как он может отреагировать, когда отвлечение пройдёт.       Джисон хихикает ему в ухо, явно довольный тем, как быстро он смог довести Минхо до оргазма, хотя это длится недолго. Минхо отодвигает в сторону ошеломляющие эффекты его собственного кайфа и крепко обхватывает ногами талию Джисона, приподнимая бёдра с той энергией, которая у него осталась, и дёргая младшего за волосы так, что он понял, что ему это очень нравится.       — Минхо, твою мать. Ох, блять, — стонет Джисон, и через несколько толчков он кончает в презерватив, а бёдра дрожат. Никаких других слов наподобие «я люблю тебя больше всего на свете» он не произносит. Минхо не знает, лучше ему от этого или хуже.       Они остаются в густой тишине, прижавшись друг к другу и глубоко дыша, по крайней мере, в течение минуты, прежде чем Джисон заставляет себя подняться и уйти, чтобы он мог провести их типичную ленивую процедуру уборки.       Минхо тем временем лежит неподвижно, онемевший и напряжённый, пока Джисон вытирает сперму с живота и бросает салфетки. Его сердце начинает бешено колотиться, страх переполняет его, когда младший возвращается, чтобы лечь и поцеловать Минхо в лоб.       О боже. Он не чувствует себя лучше. Он не чувствует себя лучше-       — Как ты себя чувствуешь, детка? — спрашивает Джисон, нежно проводя рукой по волосам.       Он заливается слезами.       — Минхо? — Джисон задыхается. — Детка, что с тобой?       — Перестань меня так называть! — хочет закричать Минхо, но не может вымолвить ни слова.       — Эй, — бормочет Джисон. Его голос звучит почти сломлено, и Минхо не осмеливается открыть глаза и посмотреть, как он выглядит. — Иди сюда, милый, — сердце Минхо болезненно переворачивается. — Я сделал тебе больно? Почему ты мне не сказал-       — Нет, — наконец выдыхает Минхо. Он может чувствовать себя обременённым чувствами, которые вызывает Джисон, но когда дело доходит до этого, ни в чём из этого нет его вины. Никто не винит его. Только Минхо за то, что он позволил этому случиться. — Н-нет, дело не в сексе, — он икнул, чуть не задохнувшись от собственных слёз. — Пожалуйста, не думай… не думай, что это ты.       — Хорошо, хорошо, — бормочет Джисон, пытаясь успокоить его. — Не секс, понял. Иди сюда, дай мне обнять тебя.       Минхо позволяет притянуть себя к коленям Джисона, позволяет младшему держать его удушающе крепко, как будто он пытается приклеить его к себе. Он не может, но усилия всё равно ценятся.       — Я рядом, — шепчет Джисон, прижимаясь поцелуями к его волосам и слегка покачивая его. — Рядом, — он немного сдвигает его в сторону и тянется за чем-то, а затем натягивает толстовку через голову Минхо.       Толстовку Джисона. Минхо начинает плакать ещё сильнее.       — О, детка, ш-ш-ш, — шепчет Джисон. Минхо отчаянно хочет, чтобы он мог утешить его, растопить тревогу в его голосе, но нет.       Ему нездоровится. Он не в порядке.       — Прости, — только и смог выдавить он. Он знает, что Джисон не примет извинения, но всё равно чувствует тошноту, заставляя его быть свидетелем этого.       Не то чтобы он никогда не плакал, никогда не срывался. Он не каменный. Но он, по крайней мере, старается держать это подальше от людей, которые ему дороги, пытается справиться с этим сам.       — Не смей, — бормочет Джисон, проводя пальцами по следам слёз на коже. — Я люблю тебя, окей?       Минхо смущённо всхлипывает.       — Я делаю только хуже? — Джисон пытается шутить, но Минхо видит, что он говорит серьёзно. Он качает головой, утыкаясь носом в шею младшего, надеясь, что это немного успокоит. — Ты устал? Хочешь прилечь?       Он перекатывается так, что они лежат на матрасе, Минхо лежит у него на груди. Джисон совершенно голый, но ему, кажется, всё равно; вскоре они оба накрыты одеялом, и пальцы в волосах Минхо.       Минхо кивает и крепче обнимает его. Да, он устал, но не так, как думает Джисон.       Он устал чувствовать то, что не может определить, устал путаться. Устал гадать, не принял ли он худшее решение в своей жизни. Он больше не знает, что происходит, и даже если бы знал, у него есть ощущение, что это полностью вышло из-под его контроля.       Он просто хочет, чтобы это прекратилось.

***

      Оно не прекращается.       Когда он просыпается, Джисон ещё спит под ним, поэтому Минхо находит время, чтобы полюбоваться, как красив его лучший друг.       Лучший друг.       Он пытается не говорить себе, что всё разрушил, что он теряет связь с самым важным человеком в своей жизни, но боль, которая, кажется, никогда не покидает его внутренности, далека от успокоения.       Сейчас, однако, он будет восхищаться видом, упиваться красотой этого человека, просто на случай, если дела повернутся не в самую приятную сторону.       Он проводит пальцами по боку младшего и улыбается, когда тот ворочается во сне, издавая тихое гудение, а затем-       Глаза Минхо расширяются. Боже, неужели он уже твёрдый?       Ему удаётся рассмеяться, несмотря на то, как дерьмово он себя чувствует, и внезапно он чувствует желание позаботиться о младшем.       — Джисонни, — бормочет он хриплым от слёз голосом. Он прочищает горло и пытается снова, впиваясь пальцами в бока Джисона для дополнительной помощи. — Хан Джисон.       — Что за… прекрати, — простонал Джисон, медленно открывая глаза и косясь на него. Он вырывается из щекочущей руки Минхо и замирает, переводя взгляд на свою эрекцию. — Ах, чёрт.       Минхо мягко улыбается, проводя пальцами по животу Джисона. Что-то в его лучшем друге вызывает у него сейчас такую невероятную привязанность. Может быть, дело в том, что он обнимал его, пока тот плакал. Или, может быть, дело в том, что это Джисон.       — Можно мне прикоснуться к тебе? — шепчет он, медленно опуская руку. Джисон краснеет, внимательно глядя на него.       — Эй, ты… уверен, что готов?       — Да, — выдыхает Минхо. Ему нужно, чтобы Джисон чувствовал себя хорошо прямо сейчас, ему это нужно, как воздух. Ему нужен способ показать ему всё то, что он не может сказать словами.       Поэтому он обхватывает рукой член Джисона и наклоняется, чтобы соединить их губы.       — Чёрт, — выдыхает Джисон в рот, подёргивая бёдрами вверх. — Боже, возьми смазку или ещё что-нибудь. Твоя рука слишком сухая.       Минхо хихикает, обожание разливается по его венам, несмотря на жалобы младшего.       — У меня есть идея получше.       Он передвигается, чтобы обхватить губами член Джисона, вытягивая вздох из младшего. Он легко берёт его в рот, опускаясь вниз и теряясь в приятных звуках, наполняющих воздух. Они — музыка для его ушей.       Через минуту или около того он отстраняется, чтобы перевести дыхание, тем временем надрачивая Джисону, внимательно наблюдая, как тот разваливается на подушках, явно всё ещё чувствительный.       Он такой красивый.       — Ты такой красивый, — бормочет Минхо, а затем улыбается, когда Джисон издаёт тихий стон. Он продолжает дрочить, счастливый от того, что делает то, что заставляет Хана хорошо себя чувствовать, то, что передаст, как сильно он его любит. — Ты прекрасен.       — Минхо.       Минхо подползает к нему, чтобы снова поцеловать, посасывает его язык и дрочит быстрее. Его даже не трогают, но он чувствует всё настолько сильно, что снова готов расплакаться.       — Я… я серьёзно долго не протяну.       — Всё в порядке, — Минхо целует его в щеку, в подбородок, в шею. Боже, он совершенен. — Ты… ты само совершенство.       Джисон стонет, бёдра дрожат под руками Минхо.       — Блять.       Минхо отстраняется, чтобы посмотреть на его лицо, когда ускоряет движения руки, почти замирая от того, насколько нереальное зрелище перед его глазами. Джисон выглядит таким красивым, таким нереальным, таким переполненным наслаждением. Нижняя губа Минхо дрожит.       Он — всё.       — Ты — всё, — говорит ему Минхо, и тогда Джисон кончает, его спина выгибается над кроватью, рот открывается с придушенным звуком.       Минхо встаёт с кровати, прежде чем снова заплачет, хватает полупустую коробку из-под салфеток и возвращается, чтобы убрать беспорядок. Джисон молча наблюдает за ним.       — Ты правда имел это в виду? — тихо спрашивает он, когда Минхо снова садится на кровать. — Или ты просто хотел, чтобы я быстрее кончил?       — Я не шутил, — без тени сомнения отвечает Минхо. Конечно, он не шутил.       Джисон улыбается ему, как будто он для него — всё, и внезапно Минхо чувствует, что его утащили обратно в ад.              — Хочешь, я отвечу тебе взаимностью? — спрашивает Джисон, поглядывая на его полустояк. Он быстро качает головой.       — Слишком чувствителен, — врёт он.       Это не его член слишком чувствительный.       — Такой малыш, — поддразнивает Джисон, и всё тело Минхо загорается огнём. — Ладно, пойду разогрею еду. Хочешь чего-нибудь?       Минхо снова качает головой, не решаясь заговорить.       Почему это происходит с ним?       Как только Джисон выходит из комнаты, на его щеках снова появляются слёзы. Он яростно вытирает их, не веря в отсутствие контроля сегодня, каждый день. То, что случилось раньше, не может повториться.       Он не знает, как он пройдёт через этот круг ада из чувств, которые он не понимает, но у него нет другого выбора, кроме как выяснить это как можно скорее, чтобы всё не разрушить.       Чтобы не потерять всё.       Это пугает его больше всего, поэтому он всхлипывает ещё раз.       Он не может этого допустить.

***

      Всё происходит быстро, слишком быстро.       Теперь он напуган, потому что то, на что он изначально надеялся, не было правдой… но, это становится всё труднее и труднее опровергнуть.       Губы Джисона на его губах, мягкие, тёплые и сладкие, в основном полный контраст с условиями внутри Минхо.       Остро, холодно, горько.       Он больше не плакал, и благодарен за это. Но чувства внутри так давят, что он почти хочет заплакать вновь. Не чувствовать, как его внутренний страх надувается, как воздушный шар, угрожая лопнуть в любой момент. Он не знает, что произойдёт, если он лопнет. Это причинит боль ему? Или Джисону?       Он не может позволить себе причинить вред Джисону. Уж это-то он знает.       И по этой причине он издаёт тихий смех у губ Джисона вместо прерывистого крика, притягивает его ближе, вместо того, чтобы оттолкнуть и спрятаться навсегда, как он хочет.       С каждым днём становится хуже. И становится ещё хуже, когда Джисон появляется в его квартире посреди ночи, потому что слишком холодно, чтобы спать в одиночестве, когда Джисон посылает ему каждое видео с кошкой, которое находит в интернете, когда Джисон выходит, чтобы купить им закуски, пока Минхо дремлет из-за истощения после оргазма. Становится ещё хуже, даже когда Джисон делает вещи, говорит вещи, которые он уже делал до того, как всё это началось.       Становится ещё хуже, когда Джисон тянет его к себе на колени и нежно проводит пальцами по спине, под рубашку. Никаких грубых, бесчувственных прикосновений, которые ему нужны, чтобы вырваться из этого.       Хотя, честно говоря, он даже не уверен, что грубость поможет в этом вопросе.       Всё, что они сделали за последние десять минут, это обмен нежными поцелуями, но он чувствует, как Джисон начинает твердеть под ним в течение нескольких секунд. Это неоправданно мило.       Джисон неоправданно мил.       Он подавляет тошноту, которая постоянно держится в животе, и инстинктивно убирает руку вниз, к выпуклости Джисона.       — Хочешь…? — бормочет он. Он не знает, сколько прикосновений от Джисона потребуется, чтобы шар внутри него лопнул, но он предполагает, что может быть эгоистичным и получить столько, сколько сможет, прежде чем это произойдёт.       Джисон бросает на него странный взгляд и качает головой. Горло Минхо мгновенно сжимается. Он никогда не отказывал ему вот так, с таким выражением лица. О боже, неужели он хочет прекратить встречаться? Вот так просто? Может, это и к лучшему. Но всё же-       — Ты сегодня неважно себя чувствуешь, — уточняет младший. Дыхание Минхо застывает в лёгких. — Я это вижу.       Он смотрит на него секунду, приоткрыв рот, а потом смаргивает слёзы. Каким-то образом он был ещё более взволнован, чем когда Джисон предложил секс. Честно говоря, может быть, в тот раз Минхо напугал его своими слезами, поэтому он и отверг его сейчас, но он ничего не может поделать с теплом, которое почти болезненно быстро пронзает его сердце.       Джисон прав. Сегодня он чувствует себя неважно. Но в последнее время он никогда не чувствует себя хорошо, так что то, как он себя сегодня чувствует, не имеет большого значения.       — Минхо.       Минхо сглатывает, понимая, что, должно быть, на некоторое время ушёл в себя.       — Хм?       Но Джисон ничего не говорит. Нет, он обхватывает ладонями лицо Минхо и целует его.       Это самый нежный поцелуй, который он когда-либо получал. Он резко вдыхает прямо в рот Джисону, его сердце бешено колотится, когда младший прижимается губами к его губам чуть крепче, хотя и нежно, как всегда, а затем отстраняется, чтобы потереться носами.       Удушающе.       — Всё хорошо, — бормочет он. О, чёрт, лучше бы он остановился, пока Минхо снова не заплакал перед ним. — Я не знаю, что с тобой происходит, но что бы это ни было, я здесь. Ладно?       Минхо крепко зажмурился, тело внезапно стало горячим.       Не плачь.       — Минхо.       Не делай этого.       — Посмотри на меня.       Не надо.       Он рискует и открывает глаза, чтобы встретиться с сияющими глазами Джисона, и, конечно же, его слёзные протоки почти сразу предают его. На этот раз Джисон не пугается, не отстраняется, встревоженный. Он только продолжает смотреть на Минхо с надутыми губами и серьёзным выражением лица, как будто он ожидал этого.       Минхо стал таким эмоциональным, что Джисон больше не удивляется.       — Детка, — шепчет он очень тихо, проводя большими пальцами по горячим слезам. Нижняя губа Минхо дрожит. — В чём дело?       Вот оно. Это его шанс сказать Джисону, что он больше не может этого делать. Сказать ему, что то, что они делают, мешает их дружбе. Он может опустить ту часть, где он уверен, что влюбляется в него, но он может рассказать ему всё остальное.       Только он этого не сделает. Он вообще ничего ему не скажет, пока внутри него всё рушится.       — Я просто плохо себя чувствую, — выдавил он через мгновение. Джисон явно не купился на это, но и не настаивал.       — Ладно, — осторожно говорит он. — Просто… я никогда не видел, чтобы ты так плакал.       — Прости.       Джисон качает головой и снова целует его в губы.       — Я не просил извинений. Лишь спрашиваю, всё ли с тобой в порядке. Я хочу, чтобы ты был в порядке… нет, мне нужно, чтобы ты был в порядке, — Минхо сдерживает рыдание. — Я могу чем-нибудь помочь?       Он многое может сделать.       Он может перестать смотреть на Минхо, как на вселенную, перестать прикасаться к нему со всей осторожностью в мире, перестать нежно целовать его и ещё более мягко говорить с ним. Он может перестать быть самым совершенным человеком, которого Минхо когда-либо знал, перестать быть Хан Джисоном.       Но Минхо никогда не захочет, чтобы он перестал быть Хан Джисоном.       Руки Джисона опускаются с его щёк прежде, чем он успевает ответить, и его сердце сдувается, уже скучая по прикосновению, несмотря на то, как сильно оно жалило.       — Это из-за секса?       Минхо напрягается. Он уже сказал Джисону, что дело не в сексе, но, возможно, его слова прозвучали неубедительно.       — Ты хочешь остановиться?       Хочу, не хочу, да, нет. Ему нужно остановиться. Им нужно остановиться. Они должны остановиться, прежде чем Минхо потеряет полный контроль, прежде чем шар внутри него лопнет. Им нужно остановиться.       Но он не хочет останавливаться. Прямо сейчас он хочет Джисона так сильно, так эгоистично, как бы это ни жгло, ни жалило, ни мучило его. Он хочет его на ещё немного. По крайней мере ещё раз.       Ещё раз. Он позволит себе заполучить Джисона ещё раз.       — Пока нет, — вот на чём он, наконец, останавливается.       Ещё раз.       — Хорошо, — снова говорит Джисон, а потом ложится и переворачивается, чтобы Минхо мог свернуться на нём калачиком, как он делал это слишком часто в последнее время. Он звучит так душераздирающе расстроенно, что Минхо не может не обхватить его лицо ладонями и прижать поцелуй к щеке в попытке успокоить его. В любом случае, скоро он не сможет сделать даже этого. Не сможет так целовать Джисона, касаться его, видеть его в самом открытом и уязвимом состоянии.       Он позволит себе испытать это ещё раз.       Только ещё один раз.

***

      Ещё раз. Вот что он пообещал себе.       Он лежит на кровати, перебирая пальцами монетку; подвеска, закрепленная у него на шее, осталась там с тех пор, как Джисон подарил её ему.       Кстати, о дьяволе, Джисон написал ему минут пять назад.       «У тебя ещё остались презервативы?»       Минхо громко расхохотался над его совершенно неумелой попыткой предложить секс, а потом у него перехватило горло.       Им нужно остановиться. Это его окончательный ответ, его решение беспорядка, захлёстывающего его лёгкие.       Тем не менее, прочитав текст, он встаёт с кровати и заглядывает в ящик. От трёх упаковок, которые он купил несколько недель назад, остался лишь один презерватив.       Боже, они так часто это делают.       Он будет скучать по этому.       Несколько минут он переминается с ноги на ногу, глядя на презерватив, словно ожидая, что тот скажет ему, что делать. Он застрял между тем, чтобы солгать, сказать Джисону, что его нет дома, чтобы он мог отложить неизбежный разговор, который им придётся закончить, или пустить всё на самотёк, и пусть как идёт, так и идёт.       Он не думает, что заслуживает ещё одного раза, особенно учитывая, как нечестно он ведёт себя в плане эмоций, которые даже не может назвать. Но он слаб из-за Джисона, и всегда был таким.       Теперь он вертит монетку в руке. Это глупо, но он не доверяет себе в самостоятельном решении вопроса. С таким же успехом можно оставить всё на волю судьбы.       Затем он подкидывает её, зажмурив глаза на пять секунд, чтобы не видеть результатов. Он неохотно открывает их.       Решка.       Орёл всегда принадлежал ему, решка — Джисону.       Чёрт. Хорошо.       Он не позволяет себе задерживаться на этом ещё мгновение, переписываясь с Джисоном так быстро, что делает две опечатки, а затем растягивается на кровати, как морская звезда, совершенно неподвижно, стараясь не думать о надвигающейся гибели. По крайней мере, он хочет насладиться этим последним разом, довести себя и Джисона до высшей точки эйфории, прежде чем его утащат обратно в ад.       Часть его надеется, что, может быть, что-то изменится; может быть, на этот раз он вернётся к нормальной жизни, останется на земле, поймёт, что попал в ловушку какого-то заблуждения. Однако большая часть его знает, что этого не случится.

***

      На секунду, однако, он уверен.       Джисон сегодня удивительно яркий. Он, конечно, всегда такой, но сегодня всё по-другому. Ослепительный. Достаточно яркий, чтобы осветить тьму Минхо.       Он полагает, что нет лучшего способа покончить с этим.       Внутри него только один палец, и он уже с трудом соображает, почти ничего не чувствует, кроме нахлынувших на него вспышек удовольствия.       — Сегодня попробуем эджинг, — сказал ему Джисон, как только вошёл в комнату Минхо. Ли хотел возразить, пренебречь их списком фетишей на этот раз, в их последний раз. Не то чтобы он не хотел попробовать, но, как и в первый раз, он чувствует, что последний раз должен быть значимым.       Но это, вероятно, будет больно, а он устал от боли. После этого у него будет достаточно времени, чтобы прочувствовать боль. Возможно, вся жизнь, если дела пойдут так плохо, как он думает.       Поэтому он сказал «окей», решив позволить Джисону в последний раз сделать с ним всё, что он хочет, позволить ему ползти между его ног и целовать все чувствительные части его бёдер, дразня. Может быть, попытка чего-то нового поможет ему избежать эмоциональных сбоев.       Он не хочет, чтобы это закончилось, но у него нет выбора, кроме как позволить этому случиться.       — Чёрт, — шипит он, запрокинув голову. — Боже, как ты это делаешь?       Джисон хихикает.       — Я знаю тебя насквозь, Ли Минхо.       Минхо судорожно вздыхает. Слова обжигают, но только на мгновение, потому что палец Джисона снова касается его простаты. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти её; вот как хорошо он теперь знает тело Минхо. Насквозь.       Жаль, что это последний раз, когда ему понадобятся эти знания.       Однако Минхо не думает об этом, он думает только о том, как хорошо растягивается, когда Джисон добавляет ещё один палец. В руках Джисона он чувствует себя удивительно хорошо, хотя это последний раз, когда он чувствует себя так хорошо в руках своего лучшего друга.       Нет, об этом он не думает.       — Джисон, — хнычет он, пытаясь сжать два пальца, но его быстро прижимают к матрасу.       — Не двигайся, — приказывает Джисон, но его голос только поддразнивает. — Ты сам напросился, помнишь?       Минхо только фыркает, а затем скулит от шока, когда рот Джисона внезапно оказывается на его эрекции, прижимаясь влажными поцелуями к длине. Младший убирает пальцы, чтобы сосредоточиться на своей новой работе, одной рукой обхватывая член Минхо, а другой сжимая бедро.       — Ох, чёрт, Джисон, — кричит Минхо, извиваясь под ним. — Чёрт, да ладно тебе.       Джисон мычит и продолжает. Даже когда бёдра старшего яростно дрожат, он посасывает головку члена и качает головой. Он отрывается только через минуту, чтобы спросить:       — Хочешь трахнуть меня в рот?       — Нет! — немедленно протестует Минхо. Его тело кричит «да!», и он знает, что это то, что Джисон любит делать ненормально много, но он не продержится долго, если сделает это. Это должно продлиться, по крайней мере, немного дольше. — Ты хочешь, чтобы я кончил через тридцать секунд?       — Фу. Ты совсем не весёлый, — ворчит Джисон, но потом снова опускается и быстро, опасно быстро качает головой, практически запихивая член Минхо себе в глотку.       Ли кричит, выгибая спину и фактически трахая рот Джисона, не намеренно. Джисон стонет вокруг его члена, посасывая сильнее, не обращая внимания на громкие стоны и крики Минхо.       — Трахни меня, пожалуйста, — выдыхает он, вцепившись руками в простыни. — Я долго не протяну.       Джисон, наконец, отстраняется и предлагает ему сладкую улыбку.       — Нет.       А потом в него скользят пальцы, на этот раз три. Его спина снова выгибается, бёдра дрожат от резкого ощущения. Он не стал снова просить Джисона поторопиться, немного стыдясь того, какой он шумный. В любом случае, это последний раз, когда он такой.       — Ты так красиво звучишь, — шепчет младший, и эти слова абсолютно ничего не делают, чтобы ослабить растущее давление в животе Минхо.       — Боже, — восклицает он, пытаясь пошевелить бёдрами и усилить стимуляцию, но затем Джисон снова убирает пальцы и скользит языком внутрь. Минхо взвизгивает, поджимая пальцы ног. — Блять, Джисон, пожалуйста. Пожалуйста.       Это уже второй раз; в первый раз Джисон довёл его до оргазма так быстро, что с тех пор Минхо не предлагал этого из чистого смущения.       Он не хочет, чтобы это повторилось. Он хочет, чтобы это продолжалось, чёрт побери.       К счастью, Джисон поднимает голову, прежде чем Минхо успевает кончить, и подползает, чтобы соединить их губы. Минхо ощущает на языке цитрусовую смазку, которую младший убедил его купить, но всё равно ощущает под ней естественную сладость Джисона.       Он будет скучать по ней.       Прежде чем он может попробовать ещё что-то, Джисон опускается, губы прижимаются поцелуями к его торсу, останавливаясь, чтобы оставить засосы, отметины, которые останутся на несколько дней, но в конце концов исчезнут, оставив Минхо без доказательств того, что когда-либо всё это было реально.       Наверное, это к лучшему.       А потом его губы внезапно снова обхватывают член Минхо, вызывая сдавленный вздох из его горла.       — Джисон, — предупреждает он, поднимая бёдра с кровати, но младший легко опускает их. Он скулит, расстроенный. — Джисон.       Они сделали довольно много всего за время своих исследований, но он клянётся, что это самое большое внимание, которое он когда-либо получал. Похоже на то, что Джисон намеренно не торопится, проявляя особую заботу, чтобы стимулировать Минхо всеми возможными способами, заставить его чувствовать себя так хорошо, как только может.       Это интимно, ошеломляюще, много.       Может быть, будет лучше, если это не продлится долго. Может быть, будет лучше, если пластырь снимут до того, как Минхо упадёт сильнее и поранится ещё сильнее, а возможно, и они оба.       Когда Джисон отрывается от члена, чтобы глотнуть воздуха, у него появляется надежда, что он наконец-то закончил со своими поддразниваниями, но затем на его бёдрах появляются губы, целующие, облизывающие и оставляющие следы на всех точках, которые, как знает младший, наиболее чувствительны.       Откуда он так хорошо знает Минхо? Как это случилось?       — Джисон, — это всё, что Минхо может сказать в этот момент, такой возбуждённый, такой расстроенный, такой полный любви, что не может выпустить.       — Ш-ш-ш, — отвечает Джисон, большими пальцами натирая круги на коже Минхо, когда создаёт больше засосов, как будто он намеренно пытается пометить каждый дюйм его тела.       Минхо хотел бы, чтобы это было правдой. Он также хотел бы, чтобы следы никогда не исчезали.       Он хотел бы, чтобы это длилось вечно.       Минхо настолько захвачен этим катастрофическим вихрем мыслей и эмоций, что едва замечает, как Джисон снова входит в него пальцами, пока они не сгибаются, посылая электрический разряд через него и вызывая жалкий скулёж с его губ.       — Чёрт! — он зажмуривает глаза, чтобы не заплакать. — Джисон, блять, пожалуйста.       — Ты такой милый, знаешь?       Минхо почти рыдает.       — Мм, ты идеальный.       Почему? Почему он делает это с ним?       — Н-нет, — пытается возразить Минхо, вздрагивая и постанывая, когда пальцы Джисона продолжают целенаправленно ударять по простате. Потом губы на его шее, пальцы на сосках, ещё больше похвал, шепчущих в его кожу. Он долго не протянет. Не сможет. — Джисон, я… — его спина выгибается, рот открывается с громким криком. — Я сейчас… пожалуйста.       Джисон успокаивает его ещё больше, целуя все отметины, которые разбросал по торсу Минхо, как будто у них есть всё время в мире.       Но у них его нет.       Минхо вот-вот кончит, и тогда они больше никогда этого не сделают.       — П-пожалуйста, — шепчет он, отчаянно желая в последний раз почувствовать себя ближе к Джисону, эгоистично взять всё, что он может получить от человека, которого любит больше всего на свете. — Джисон, пожалуйста. Пожалуйста, ты мне нужен.       Он имеет в виду эти слова больше, чем хотел бы признать.       Джисон снова останавливается, и Минхо в отчаянии дрыгает ногами, слёзы текут из уголков его глаз.       — Пожалуйста.       Младший не произносит ни слова, не двигается ни на дюйм. Минхо чувствует, что теряет самообладание.       — Джисон, ну же. Пожалуйста, ты уже достаточно меня подготовил. Ну же.       Честно говоря, он не очень-то помогал ему, но Минхо так сильно нуждается в нём, что он не может прожить и секунды, не чувствуя его.       Когда Джисон всё ещё не отвечает, он поднимает голову и смаргивает слёзы, чтобы увидеть, как его лучший друг смотрит на него, как будто он только что упал с неба. Как будто он никогда в жизни его не видел.              Что?       Неужели он сделал что-то странное?       — Джисон? — бормочет он, нервно сглатывая, возбуждение начинает покидать его тело. Но прежде чем он успевает продолжить, Джисон подползает к нему и крепко хватает его лицо руками. Он потрясенно смотрит на младшего. — Что такое-       — Заткнись, — обрывает его Джисон, широко раскрыв глаза от отчаяния. Душа Минхо вылетает из его тела, оставляя его ледяным. О боже, это была последняя капля, да? О боже, он облажался. Он облажался. Он-       — Я должен тебе кое-что сказать.       Он моргает, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, пытаясь разобраться в ужасающе резкой смене настроения.       — А?       Неужели Джисон собирается разорвать отношения? В разгар секса, ещё до того, как у Минхо появится возможность-       — Я люблю тебя.       Ох.       Минхо снова моргает. И ещё раз.       Он ведь не это имел в виду, верно? Конечно же нет-       — Я имею в виду именно это, — он видит, как Джисон сглатывает. — Я серьёзно.       Ох.       Ещё больше слёз покидает глаза Минхо. Губы Джисона растягиваются в виноватой гримасе, пальцы двигаются, чтобы стереть влагу.       — Мне очень жаль, Минхо.       Минхо качает головой, пытаясь сказать Джисону, что он плачет не потому, что расстроен.       Нет, он плачет, потому что вся тошнота, смятение, боль — всё это, каждая унция этого, просто исчезло из его тела в течение секунды, оставив его бездыханным, безмолвным, благоговейным и настолько переполненным эмоциями, что он не может пошевелить ни одним мускулом.       Джисон… любит его?       Нет, не любит. Нет, это невозможно.       — Я… — Джисон снова сглатывает, и в уголках его глаз появляются слёзы, и Минхо хочется закричать на него, умолять не плакать. — Я собирался покончить с этим. Я не хотел… делать это сегодня. Я хотел, чтобы последний раз был последним, но я так слаб.       Минхо недоверчиво смотрит на него. Он чувствует, как ещё больше слёз пропитывает его кожу, и делает всё, что в его силах, чтобы вспомнить, как двигаться, как думать, как говорить. Только когда он видит, что искорки в глазах Джисона начинают исчезать одна за другой, он находит в себе силы.       — Я тоже.       Джисон резко вдыхает через нос. Он ничего не говорит, только смотрит на Минхо, нахмурив брови.       — Я слаб, — продолжает Минхо, задыхаясь от собственных слов, но ему нужно выпустить их, прежде чем он сможет обработать слова Джисона, — я не хотел, чтобы это случилось. Я, блять… — он перестаёт смеяться, — я подбросил монетку, потому что не знал, что делать: то ли покончить с этим сейчас, то ли…       Джисон всё ещё выглядит таким растерянным, что Минхо фыркает и тянет его вниз для поцелуя.       — Я люблю тебя, — бормочет он в губы Джисону, и именно так он чувствует, как разбивающиеся волны в его груди сглаживаются в мирную рябь. (Неужели это всё, что ему нужно было сделать, чтобы приручить их?) — Я имею в виду именно это.       Он чувствует, как Джисон вздрагивает, а затем младший отстраняется и снова смотрит на него глазами шире, чем вся планета.       — Ты что?       — Не заставляй меня повторять это снова, — стонет Минхо, но снова шмыгает носом, и в его глазах снова появляются слёзы, счастливые слёзы.       Джисон любит его. Джисон любит его. Джисон любит его.       — Ты?       — Я люблю тебя.       Глаза Джисона в шоке бегают по его лицу, и Минхо может только хихикать над тем, как восхитительно комична его реакция.       Боже, он любит его.       А потом его лицо утыкается в шею Минхо, слёзы смачивают его кожу.       — Джисонни… — бормочет Минхо, не в силах сдержать улыбку, и крепко обнимает младшего. — Ты, плакса, знаешь об этом?              Джисон издаёт приглушённый смешок.       — Слышать такое от тебя…       Минхо не возражает, только крепче обнимает его.       — Я люблю тебя, — повторяет он.       — Твою мать, — бормочет Джисон в его кожу, затем отстраняется. — Я так тебя люблю, — он на секунду целует Минхо в губы. — Но я не это хотел тебе сказать. Мне действительно не следовало начинать всё это. Я чувствовал себя таким эгоистом всё это время, потому что должен был сказать тебе раньше-       — Ха? — восклицает Минхо. — Что значит «раньше»?       Джисон смущённо опускает голову.       — Раньше? — повторяет Минхо. — До этого?       — Эм. Извини.       — Ты лжёшь, — шепчет Минхо. — Ты лжёшь. Я… Я, блять, сходил с ума, Джисон, а ты всегда был таким спокойным. Ни за что. Нет-       — Со временем становится легче, — говорит Джисон, пожимая плечами.       — Со временем? — у Минхо глаза на лоб полезли. — Временем? Сколько?       — С тех пор, как… С тех пор, как ты уехал в колледж?       Минхо резко садится, сбивая Джисона с колен.       — Ты грёбаный… Пять лет?       Джисон сердито смотрит на него.       — Мы были знакомы тогда три года, тупица.       — Это… математика не имеет значения, — выдыхает Минхо. — Какого хрена?       Джисон любит его. Джисон любил его всё это время.       — Ага, — хмыкает младший, как всегда холодно, ложась и подтягивая Минхо на себя. — Твоя очередь. Когда ты…?       — Чёрт, я даже не знаю, — смеётся Минхо. — Гораздо дольше, чем я думаю. Я был так смущён. Честно говоря, я не мог понять, почему так себя чувствую…       Джисон смеётся.       — Тебе повезло, что я терпелив.       — Заткнись, — выдыхает Минхо. — Я не могу в это поверить, — он наклоняет голову, чтобы снова встретиться с губами Джисона, и двигается, чтобы оседлать его.       — Лучше поверь, — шепчет в ответ Джисон, прежде чем крепко поцеловать Минхо, сжимая его талию. — Я так тебя люблю.       Минхо всхлипывает ему в рот, потом снова, когда его эрекция, которая частично, но не полностью опустилась, касается бедра Джисона.       — А теперь ты позволишь мне кончить? — бормочет он в губы младшему. — Не думаю, что мне так уж сильно нравится эджинг. Я слишком нетерпелив. Хотя, может, тебе понравится.       — Возможно, — соглашается Джисон. — Подожди… — он отстраняется и прищуривается. — Ты действительно об этом думаешь? Так нетерпится?       — О, прекрати, — хнычет Минхо, лицо его пылает. — Разве ты не хочешь заняться любовью? — он краснеет ещё больше, когда слова слетают с его губ. Он спешит продолжить. — К тому же, знаешь, теперь это будет что-то значить.       — Это всегда что-то значило, — говорит Джисон. Минхо чувствует, как его сердце бьётся быстрее, а шар страха внутри него мягко сдувается.       — Верно, но мы были слишком тупы, чтобы признать это.       — Мы всё ещё тупы.       Минхо пыхтит, но не может перестать улыбаться, хоть убей.       — Ты хочешь трахаться или нет?       Джисон хихикает от его нетерпения, и меньше чем через секунду Минхо уже лежит на спине, прижавшись губами к его губам. Однако вскоре младший отстраняется, глаза его мрачны.       — Подожди, мы… — он замолкает и на мгновение прикусывает нижнюю губу. — Мы, типа, ну, ты знаешь…?       — Что? — спрашивает Минхо, пытаясь сдержать смех. Он точно знает, о чём спрашивает Джисон, но всегда приятно поддразнить его. В последнее время он не очень-то был способен на это, слишком поглощённый своими чувствами.       — Ладно, ладно, — фыркает Джисон. Он берёт лицо Минхо в ладони. — Ты будешь-       — Подожди! — взвизгивает Минхо. — Я хочу это сделать.       — Какого хрена? — Джисон прищуривается. — Нет, я. Я тот, кто-       — Ну, мне всё равно, — обрывает его Минхо. — Теперь моя очередь. Ты будешь… Куда ты, блять, собрался?       Джисон внезапно слез с него, полностью соскочив с кровати.       — Где эта чёртова монетка?       — Что? — Минхо смеётся. — Зачем нам моя монетка?       — Потому что мы никогда не доберёмся до свиданий, если не уладим это, — ворчит Джисон. — Где она?       — Она… — Минхо прикусывает губу и переворачивает одну из подушек, — вот.       Джисон приподнимает бровь.       — Ты спишь с ней? У тебя есть какие-то чувства к ней или что?       — Всё совсем не так! — Минхо хмурится, но обнимает Джисона, как только тот снова оказывается на кровати, и нежно целует его в губы. — Клянусь, мне ты нравишься. Только ты.       Он получает и закатывание глаз, и дополнительный поцелуй в ответ, а затем Джисон отстраняется и берёт его за руку, пока балансирует монеткой на большом пальце, как и в самый первый раз.       — Орёл или решка?