50 оттенков красного

- Ну ты даёшь! Идёшь на свидание. Да ещё и с кем. С Хуа Чэном! Ши Цинсюань не унимался вот уже целый час, ходя за Се Лянем хвостиком. Студент, предсказывая такую реакцию друга, решил рассказать ему о встрече в музее только в пятницу за час до выхода. Надо было совсем перед выходом сказать. Лянь накинул на себя любимую рубашку в клетку и, мельком посмотрев в зеркало, остался доволен видом. К чему наряжаться? - Ты пойдёшь в этом? Лянь, ты же знаешь, что я обожаю тебя и твои рубашки, но сегодня особенный вечер. Я тебя в таком виде не отпущу. Раздевайся! Цинсюань с грозным видом волка на охоте подошёл к другу и дёрнул его за ворот рубашки, чуть не отрывая пуговицы. Младший Ши был довольно легкомысленным человеком, но ко всему, что касалось внешнего вида, одежды и моды, он подходил со всей серьёзностью. Пожалуй, серьёзности было даже с избытком. - У нас с тобой один размер. Наденешь что-нибудь из моего, - всё-таки стянув несчастную рубашку, сказал Ши Цинсюань. - А может не надо? Это же просто дружеская прогулка. - Если это дружеская прогулка, то у меня нет вкуса. Ты очаровашка, Се Лянь. Просто прими тот факт, что ты ему понравился, а дальше делай с этой информацией всё, что душе угодно. Думаю, это хорошо подойдёт. Надевай! От этого приказного тона Лянь даже вздрогнул. Если бы у дизайнеров была армия, то Ши Цинсюань быстро бы дослужился до генерала. *** - Чудесно выглядишь. Тебе очень идёт. А почему ты бежал? Хуа Чэн был поражён, насколько Се Ляню шёл строгий стиль. В их прошлые встречи тот всегда был одет достаточно небрежно, по-студенчески. И выглядел при этом поразительно мило. Однако чёрная рубашка и белый жилет смотрелись очень органично на нём, подчёркивая талию и, конечно, уже излюбленные Хуа Чэном ключицы. - Я опоздал. Извините. Это Ши Цинсюань, я бы никогда сам так не оделся. Се Лянь чуть наклонился, пытаясь отдышаться, и неплотно заплетённая коса соскользнула на плечо. Красная лента перевязывала волосы. Хуа Чэн не смог сдержать улыбки. Вряд ли он специально выбрал красную ткань, но мужчина решил потешить самолюбие, и принял эту деталь на свой счёт. - Всего на две минуты. Не стоило волноваться. Пойдём. Хуа Чэн хотел взять Се Ляня за руку, но решил, что ещё рано. Он не хотел сбить настрой Се Ляня. Всё ещё будет. Лянь уже не раз был в здании Художественного музея, но то, что было внутри, действительно поражало. Все картины были с огромным количеством красного. Удивительно, как при схожей цветовой гамме удалось сохранить индивидуальность каждого полотна. Даже свет, видимо, специально для выставки сделали красноватым. - Как красиво. Столько движения. Лянь остановился у одной из картин. Это было огромное полотно с изображением женщины в красном платье, которая танцевала фламенко. Танцовщица расположилась спиной к зрителю, движения ярко-красного платья напоминали всполохи огня. Спина женщины была открыта, но это не делало картину пошлой. Скорее интимной, страстной и такой тёплой. Кажется, что если прикоснёшься к полотну, то почувствуешь бархат загорелой кожи на лопатках. - Рад, что тебе понравилось. Эта одна из моих любимых. Я написал её, когда был в Испании. Чудесная страна. Лёгкая улыбка на лице и порозовевшая от красного освещения кожа делали Се Ляня похожим на одну из картин Хуа Чэна. Так хотелось погладить его по щеке. Мужчина уже представлял, какая она тёплая и мягкая на ощупь. Будь здесь много народу, он мог бы взять его за руку, якобы для того, чтобы не потеряться, но они здесь одни. Отсутствие людей вдруг из плюса превратилось в минус. - Можешь мне об этой рассказать? Можно фотографировать? Лянь знал, что обычно здесь разрешено фотографировать, но решил всё же спросить у Хуа Чэна. Его картины действительно впечатляли: большие полотна, покрытые всеми оттенками красного. Хотелось это запечатлеть и посмотреть ещё раз дома. - Конечно, - отвечая на два вопроса сразу, сказал мужчина. "Тебе всё можно", - эта фраза так и не слетела с губ. Осознание того, что Се Лянь перешёл на "ты" и попросил о чём-то, так странно согревало. Хотелось, чтобы он просил ещё, капризничал и требовал, как дитя. Хуа Чэн был готов дать ему абсолютно всё. Но сможет ли он побороть собственных демонов, что уже тянули свои лапы к Ляню? Понимание того, что он никогда не сможет быть искренним с ним, абсолютно до конца резануло по душе, делая физически больно. Возможно, он и правда зря это всё затеял? Зачем мучить себя? Лучше прекратить всё, пока не поздно? - Эти картины похожи на тебя. Се Лянь еле слышно засмеялся, но эхо раздалось по огромному залу, вырывая мужчину из мыслей в реальность. Студент почти бегом подошёл к одной из картин и повернулся к Хуа Чэну, ярко и открыто улыбаясь. Коса с красной лентой на конце забавно двигалась за движениями Ляня, словно хвост у кота. Нет. Было уже слишком поздно. Он был очарован. Сердце, разум, тело, даже его тьма тянулись к Се Ляню. - Почему ты так думаешь? Желание прижать его к этой гигантской картине росло с каждой секундой. Наверное, его удерживала только выдержка, выкованная долгими годами в бизнесе, но и она сейчас больше напоминала тонкий волосок, который сдерживал его от безумства. Хуа Чэн понимал, что если пойдёт на поводу у желания, то потеряет возможность даже смотреть на него. Се Лянь больше ему не улыбнётся. Как может улыбка человека, с которым неделю назад не был знаком, стать такой ценной? - Ты не рисуешь лица. На картинах не видно эмоций людей, но чем дольше на них смотришь, тем больше подмечаешь деталей. И в итоге кажется, что они переполнены чувствами. Лянь покраснел, это было видно даже с красноватой подсветкой, но улыбка не покинула его лица. Он, преодолевая смущение, пытался открыться мужчине. Се Лянь не совсем понимал, что происходит между ними, но одно знал наверняка. С Хуа Чэном было интересно, и он не желал ему зла. Остальное пока неважно. "Поцелуй. Хочу всего один поцелуй", - эта мысль билась в голове Хуа Чэна, будто дикая птица, запертая в клетке. *** - Спасибо тебе. Выставка была потрясающая. Несмотря на то что в салоне невероятно дорогой машины Хуа Чэна Се Лянь чувствовал себя не на своём месте, его хорошее настроение это не портило. Конечно, он пытался вежливо отказаться от предложения подвезти, но мужчина буквально за ручку подвёл его к машине и сказал, что очень обидится, если Лянь с ним не поедет. Это была открытая манипуляция. Парень чувствовал, будто его куда-то заманивают. Главное, чтобы потом его выпустили из мышеловки. - Не за что. Я рад, что тебе понравились мои картины. Почему он живёт так близко к музею? Или это Хуа Чэну казалось, что близко? - Они восхитительны. Больше ни одной твоей выставки не пропущу. Мужчина сильнее сжал руль. Как можно говорить такие вещи с такой улыбкой? У Хуа Чэна сердце не выдержит. Он был готов написать картин на сотню таких музеев, чтобы водить туда Се Ляня, если это сделает его счастливым. Мужчину бы точно сделало. Жадность и страсть заполнили сознание Хуа Чэна и уже переливались через край. Собственные доводы, почему ему надо остановиться сейчас, казались мелкими и абсолютно невесомыми. - Спасибо, что подвёз. Лянь уже собирался открыть дверь автомобиля, как его остановили, взяв за руку. Хуа Чэн на секунду подвис, наслаждаясь теплом долгожданного касания. Стало страшно, что этого стало мало так быстро, хотя мгновенье назад хватало с избытком. Нужно было что-то сказать. - Если соберёшься пойти... Не обязательно на мою выставку, на любую, то позвони или напиши мне. Его голос никогда так не дрожал. Это было от неуверенности или от ощущения бархатной кожи Се Ляня под пальцами? Студент этого не заметил. - Конечно. Буду только рад. До свидания. Его ладонь выскользнула из руки Хуа Чэна, оставляя после себя холод. Мужчина уехал не сразу, недолго наблюдая за Лянем. Ши Цинсюань, видимо увидевший его в окно, выбежал навстречу, почти запрыгивая на друга и крепко его обнимая. Хуа Чэн понимал, как это глупо, но чувство зависти подавить было очень трудно. Парень увидел его и помахал рукой, а потом затащил Ляня в дом. Мужчина улыбнулся, догадываясь, что они сейчас будут обсуждать. *** - Се Лянь, рассказывай. Как всё прошло? Вы целовались? Точно нет, это ведь пока первое свидание. За руку хотя бы держались? О чём говорили? Давай! Я умру сейчас от любопытства! Ши Цинсюань усадил Ляня на диван, устраиваясь рядом и обнимая подушку. Его глаза горели, как светлячки ночью. - Ши Цинсюань, одолжи подушку. Парень смотрел на будущего дизайнера будто в прострации. Ши тут же протянул другу требуемое. Се Лянь сделал максимально глубокий вдох и со всей силой проорал в протянутый предмет. - Господи боже, что я творю! Из-за подушки, которой Лянь, судя по всему, пытался себя задушить, Ши Цинсюань с трудом его услышал.