Цветок папоротника

      — Комнату на одну ночь. Желательно с двумя кроватями.       Моно кладёт несколько монет на стойку перед хозяином таверны и постоялого двора и, пусть тот и не видел его взгляда, но чувствовал, как авантюрист испепеляет его, отлично понимает, что не стоит заламывать цену, так как её уже знают. И эта фигура в длинной куртке с широкими рукавами чертовски ему знакома.       — Да, конечно, — он быстро бегает взглядом по помещению, осматривая пришедших. Сегодня слишком много народу. — Марта, отведи их, ты слышала их требования.       — Хорошо, мистер Богтер, — она кротко смотрит на пришедших. Странные какие-то, хотя она и не таких видывала, пока работала здесь. Берёт щипцами уголёк из ближайшей печи. — Прошу, за мной, — наигранно улыбается, манит рукой, направляясь к лестнице. Моно и Лиу идут за ней, поднимаются. — Вот ваша комната, — открывает, пускает внутрь маленького помещения, сама зажигает от тлеющего уголька лампу. — Если в лампе закончилось масло, то только скажите и…       — Отлично, — резко перебивает её Лиу, чисто рефлекторно делая «отталкивающий» жест рукой. — А теперь попрошу покинуть эту комнату.       Девушка кивает и, поджав губы от услышанного грубого тона, спешит удалиться, прикрыв за собой дверь. Моно закрывает её на маленький засов, опирается на неё спиной, прислушивается к удаляющимся шагам. В комнате была пара кроватей, столько же стульев, стол, один древний шкаф, такой же сундук, немного различной утвари и парочка бытовых вещей.       — Ты с ней обошлась слишком грубо.       — И без тебя знаю, — она массирует свои виски, жмурится, а после стягивает с себя плащ, кидает на одну из кроватей. — Просто терпеть не могу, когда начинают затягивать шарманку, — вздыхает, распахивает одно из окон, впуская внутрь комнаты лёгкий ветер с приторно-сладким запахом ночных фиалок, что как раз росли в горшках этажом ниже.       Моно кивает, без лишних слов начинает рыться в сумке, достаёт оттуда бутылку вина, ставит на стол.       — Что? Когда успел? — удивлённо выгибает бровь, а после усмехается: — Своровал что ль?       — Нет, вполне законным методом достал её. Купил. Специально для нашего разговора. Нужно же начинать привыкать друг к другу, ведь вляпались мы… Далеко и надолго, — снимает очки, одним движением руки убирает волосы назад, опускает маску. Тут же тянется к кружкам, открывает бутылку. — Доставай, что ты там сама купила.       — Заметил всё-таки, — она криво улыбается, но всё же лезет в свою сумку.       — От меня сложно что-либо скрыть, — он снимает с себя куртку, оставаясь в чёрной рубахе с широким рукавом. — Даже если я отвлечён на беседу с другим человеком.       Лиу достает недавно выпеченный хлеб, деревенский сыр, завернутый в специальную бумагу кусок копчёного мяса. После вытаскивает простенький походный нож, с силой ударяет им по столешнице, от чего он так и остаётся воткнутым в дерево.       — Говорил же, что оплата на мне, — Моно качает головой, разливает вино по кружкам, двигает одну из них в её сторону, сам садится на стул, вытаскивая нож из стола.       — И что, мне теперь каждый раз просить: купи то, купи это? — она злобно скалится, но быстро меняется в сторону безразличного лица, наблюдая, как он режет мясо и сыр.       — Дай мне свой кошель, — Лиу непонимающе смотрит на него, но всё же отцепляет мешочек от пояса, протягивает его. Моно кивает, облизывает пальцы от пряностей и немного жира от мяса, забирает его и, пока она режет большими кусками хлеб, отсыпает ей немного монет. — Вот, держи, — возвращает ей ещё кошель обратно. — Тут немного, но, думаю, на продуктовые запросы должно хватить.       — Кто ты вообще, что так просто раскидываешься деньгами? Я ни разу не видела, чтобы даже самые дерьмовые торговцы разбрасывались деньгами так просто.       — Кто я? — он улыбается, отпивает немного вина. — Авантюрист, контрабандист, вор, волк-одиночка, не имеющий ни двора, ни кола. Только деньги и связи, как хорошие, так и не очень. Берусь за работёнку любого уровня, главное, чтобы хорошо оплачивали.       — Как я вижу, ты ещё страдаешь и самомнением.       — Ну это явно куда лучше, чем преклонение ради выгоды, — Лиу замирает, понимая, что это камень в её огород, предупредительно щурится, но ничего не предпринимает, хотя Моно уверен, что она могла бы ему сломать нос ещё раз.       — У каждого своя тактика ведения боя, — наконец, произносит она, продолжая жевать кусок мяса. Как она и планировала, не самое жирное, солёное и очень вкусное.       — Сама кем будешь?       — Живу и работаю в таверне «Трёх сестёр», что находится в Ктесе. Пару раз в год собираюсь вот в такие путешествия.       — Первый раз — это Шабаш, а второй — ночь Харры, верно?       — Нет, на Шабаше я не появлялась уже чёрт знает сколько, — она ненадолго задумывается. — Может, лет пять уже.       — Как так? Ведьма же, а не волшебница.       — Знаешь ли, об мой характер чёрт ногу сломит, что там говорить про каких-то там людей, — она фыркает, отворачивается, — пусть они и обладают большими запасами маны.       — Это я заметил. И твой дом, значит, совсем рядом со столицей…       — Верно. А какого это: жить без дома?       — Какого? Освобождающе и расковывающе. Всё, что ты видишь и даже больше — в твоей власти. Нет никакой привязанности, никакой ответственности. И, как ты говорила, можно и в правду жить одним днём. Признаю это, грешен.       — Нет привязанности? А как же, допустим, родители?       — Их нет, — Моно пожимает плечами. — А мой учитель умер шесть лет назад. Он придерживался тому же образу жизни, что и я нынче.       — Понимаю тебя, — кивает Лиу и умолкает, полностью погружаясь в трапезу. Впервые за день хоть какая-то нормальная еда, а не перекусы.       Моно вздыхает: повезло, что она своим лицом приглянулась старику Бриджиту, иначе им двоим пришлось бы не сладко. Он злопамятен и слишком горд, поэтому с лёгкостью мог прикончить их двоих, и ему бы никто ничего не сделал, уж слишком он… Авторитетный в этом городе. Беда миновала, но медленно и верно приближалась новая грозовая туча.       — Думаю, нам всё же стоит добраться до столицы или до таверны «Трёх сестёр», а там посмотреть, что к чему и куда метаться. Можно заехать к Вроваку, правда, деньги дерёт он, как бешеная сволочь… — наконец, нарушает тишину Лиу, когда они доели.       — А что на счёт Астриды?       — Я к этой особе при королевском дворе ни за какие коврижки не пойду. Тоже мне, волшебница, — Лиу фыркает. — Даже Роза из королевской стражи лучше неё, пускай и проводит публичные пытки.       — Хоть в чём-то наши мнения сошлись, — живо произносит Моно, осторожно покачивая зеленоватой бутылкой из-под вина. — Будешь допивать?       — Если сам не будешь, то я не прочь, — она слабо усмехается: умеет же, гад, выбирать хорошее вино, не то что она.       Моно кивает, протягивает ей бутылку, а после встаёт, находит тазик, немного воды, вытаскивает из сумки небольшой кусок мыла, стаскивает с себя ботинки и длинные вязаные носки из тонкой шерстяной нити. Моет ноги, блаженно выдыхает, чувствуя накатывающуюся усталость. Прямо босыми мокрыми ногами идёт к пустой кровати, заваливается на неё, смотря в деревянный потолок, закидывает руки за голову.       — Как будем добираться? Найдём себе какую-нибудь повозку по пути? — Лиу ненадолго откидывается на спинку стула, после чего также стаскивает с себя сапоги. — Я твоим мылом воспользуюсь, ты же не против? А то доставать своё слишком лень.       — Да, конечно, пользуйся. И думается мне, что нужно купить нам пару лошадей и езжать напрямую, через Креимор.       — Ты с ума сошёл? Ладно ты, тебя там все боятся, но я без сопровождения туда ни ногой.       — Во-первых, я буду с тобой. Во-вторых, нам нужно зайти ещё в оружейный, — он видит её непонимающий взгляд. — Не пропадать же твоим навыкам, ведь с очень большой вероятностью нас могут попытаться ограбить и прирезать на большой дороге. А мне не хочется оставаться ни с голой задницей, ни с трупом на руках.       — Вот спасибо, утешил, — фыркает она, тоже ложится на противоположную кровать, укрываясь и закутываясь в одеяло.       — Откуда у тебя навыки боя на мечах?       — Да был у нас один постоялец в своё время. Часто приезжал, подолгу гостил, заигрывал с девочками, что были постарше, а меня от скуки этому учил, — бубнит она, и Моно впервые слышит в её голосе какую-то болезненную навалившуюся печаль, которой слишком много для одной этой маленькой комнатки.       — Что с ним случилось? — он приподнимается на локтях, смотрит в её сторону, видит, как она свернулась калачиком и отвернулась к стенке.       — Погиб он, что с ним ещё могло произойти? — увиливает и врёт, как дышит, но всё ещё чувствуется эта грусть. — Не вернулся. Хотя хороший мужик был. Так же, как и ты, путешествовал много, ходил по всяким местам, черта со смертью за нос водил. В шутку сватался к одной моей подруге. В шутку, потому что был уже не самым молодым и понимал, что не пара он ей. Досватался…       Ох, что-то здесь не чисто было, чувствовал он это, ведь даже она не пыталась это скрыть. Но всё же промолчал, не стал докучать ей, выпытывать эту тайну, хотя ответ сам напрашивался. Скорее всего, они его и убили своими руками. Но тогда почему он слышит эту жалость и горечь в её речах? Мотает головой, отгоняя эти мысли: уже не столь важно. Лампа тухнет, Моно моргает, быстро привыкая к темноте. Спать не сильно хотелось, хотя весь организм так и требовал своего заслуженного отдыха до утра. Желательно, до позднего утра. Он крутится, поворачивается в сторону стенки, рассматривает старое сухое дерево.       — Не спишь ещё? — тихо спрашивает он.       — Нет, — тут же отвечает Лиу, от чего Моно вздрагивает: он уж думал, что она давно уснула. — Не спится.       — Какое совпадение, — умолкает, прислушивается. Кто-то быстро прошёл за дверью, шагая дальше по коридору. — Так зачем тебе нужен был цветок папоротника?       Лиу молчит, не отвечает некоторое время, будто собирается с мыслями. Под окном зашумели, выкрикнули пару крепких слов, тут же послышалось неодобрительное шипение, фыркнула уставшая лошадь: кто-то приехал в столь поздний час.       — Знаешь, это уже неважно.