Цветок папоротника

      — Ты выглядишь невыспавшейся.       Лиу потирает тёмные мешки под глазами, недовольно смотрит на Моно:       — Ты храпишь.       — Что? — в его голосе слышится истинное непонимание данной ситуации, он даже остановился посреди дороги. — Я не храплю!       — Да, да, говори больше. Тогда откуда у меня такое прекрасное ночное небо под глазами?       — Да честное слово, я не храплю.       Лиу выдыхает, мысленно испепеляя его.       — Ладно. Может это из-за того, что я тебе нос сломала.       — Может, — утвердительно кивает Моно и успокаивается. — Нам вот в тот оружейный, — указывает пальцем на дверь, что еле была заметна за торговым рядом.       Лиу кивает, протискивается сквозь толпу, они вваливаются внутрь, дружно выдыхая: Моно ненавидел толпу, Лиу же она сегодня просто раздражала. Наверное, из-за недосыпа. Хоть на сегодня и было пасмурно, всё же на улице было теплее, чем в магазине.       — Доброго дня, Рэгфилд и… Леди, которую я впервые вижу, — за прилавком среди холодного оружия стоял подтянутый мужчина средних лет в очках и с короткой тёмной стрижкой.       — Доброго, Трагдаз, — Моно слабо машет рукой, после чего осторожно отодвигает в сторону Лиу, идёт к мужчине, крепко пожимая тому руку.       — Как мой красавец-меч? — Трагдаз приподнимает бровь, немного наклоняется, рассматривая рукоятку меча.       — Лучше некуда, — усмехается Моно, на чуть-чуть вытаскивает меч из ножен, показывая лезвие. — Я бы даже сказал, что идеально, очень удобен.       — Я рад, что тебе он нравится до сих пор. Три года как-никак прошло, — Трагдаз улыбается, а после чего обращается к Лиу, что медленно подошла к прилавку, заинтересовано осматривая каждый выложенный и вывешенный предмет. — Чего желаете, леди? Может, дамский аккуратный кинжал? — он улыбается, уже тянется за ним, но Моно его останавливает:       — Подбери ей меч.       — Что?       — Что слышал, Трагдаз, не заставляй меня повторять ещё раз, ты же не тупой.       — Да… Конечно, сейчас, — мужчина теряется, но быстро приходит в себя, выходит из-за прилавка, подходя к ним. — Что ж… Посмотрим.       Пока они пытались подобрать ей меч, Моно рассматривает арбалеты, что висели на стене, наконец, стаскивает один из них, вертит в руках, пытаясь понять, нужен он ему или нет. Точно знает, что оружие лишним никогда не будет, но не будет ли оно мешать в дальней дороге?       — Рэгфилд, иди сюда, посмотри, какие у нас есть варианты, — он возвращается, видит, как Трагдаз всё это время ошарашено смотрит на призрачную цепь, что тянулась от Моно к Лиу. Кажется, они уже давно привыкли и не замечают этого, ведь им просто нужно держаться на близком расстоянии друг от друга, но вот увидеть это чужому человеку — это и в правду странно. Вчера от них на улице даже спешили уйти, завидев цепь, если они отходили друг от друга достаточно далеко.       — Не обращай внимание, просто вляпались в большое дерьмо. Как-нибудь за кружкой пива в трактире расскажу. Думаю, ты будешь смеяться, — говорит Моно, а сам смотрит на прилавок, на который выложили два меча. Не слишком длинные, не тяжёлые, аккуратно сделанные и хорошо заточены. На одном из них виднеются узоры — явно делал старый мастер, что любил добавить побольше украшений. — Чем они различаются?       — Только тем, что их делали разные мастера. А так даже набор зачарования одинаковый.       — Тогда лучше брать меч нового мастера, — Моно осторожно притрагивается к лезвию второго меча, постукиваем по ним пальцами, а после обращается к Лиу: — Что скажешь?       — Тоже об этом думаю, — Трагдаз кивает, убирает второй меч под прилавок.       — Ещё вот это, — Моно кладёт на стол арбалет, — и стрелы к нему. Можно самые обычные. Про ремни тоже не забудь.       — Как скажешь, Рэгфилд.       Они расплачиваются, спешат покинуть лавку, ведь сегодня им предстоит много дел, бодро шагают по улице. Моно замечает, что, как бы Лиу не возмущалась покупке ей меча, на её лице сейчас была искренняя детская радость, а рука крепко сжимала рукоятку её нового меча, будто боялась потерять. Он усмехается, но ничего не говорит: пусть радуется. Они доходят до части рынка, где продаются лошади, Моно тут же присматривает одного продавца, к которому они и подходят.       — Добрый день. Чего изволите желать?       — Двух ездовых лошадей, — сухо произносит Моно, кладёт продавцу свою руку на плечо, злобно шипит: — И если вдруг, каким-то неведомым образом, хотя бы в одной лошадиной заднице окажется имбирь, я обещаю, что найду вас, найду на рынке самый большой корень имбиря и засуну вам в жопу, — приподнимает очки, щурится, глядя тому прямо в глаза, а после совершенно спокойным голосом произносит: — Так что, подберёте?       — О-обратитесь к тому торговцу, — он испуганно шепчет, показывая пальцем в сторону, от чего Лиу и Моно одновременно криво презрительно улыбнулись: никто не хочет подвергать лишний раз себя опасности, а вот подставлять своих покупателей — всегда пожалуйста. — Там всё чисто, честное слово.       — Если там окажется также, то участи вам всё равно не избежать.       Продавец нервно сглатывает, утвердительно кивает и только после этого Моно убирает руку.       — Нужно рассказать об этом кому-нибудь, а то так и будут у него покупать, — говорит Лиу, когда они удаляются от него на достаточное расстояние.       — Раз ты хочешь, то можем об этом рассказать, — Моно вновь надевает очки. — Мне-то всё равно. Главное, чтобы у нас были нормальные лошади, а на остальных я клал кое-что.       — Ты не исправим, — она закатывает глаза.       — Какой есть… Здравствуйте, нам бы двух ездовых лошадей, примерно с одинаковыми скоростями.       Продавец молчалив, скуп на слова, без лишнего разглагольства показывает двух белых лошадей в крупное рыже-коричневое пятно. Моно они нравятся, он что-то спрашивает, говорит, торговец нехотя, но по делу отвечает. Лиу остаётся лишь молча наблюдать за тем, как Моно ощупывает каждую мышцу, заглядывает им в рот, рассматривая зубы, осматривая копыта и ноги, осторожно и с даже некоторой любовью поглаживает по шеям, всё ещё живо переговариваясь с продавцом. Наконец, договаривается, быстро утаскивает Лиу к другому торговцу, где они покупают несколько седельных кожаных сумок, возвращаются. За это время торговец лошадей успевает надеть на них сёдла и обуздать. Прикрепляют сумки.       — Умеешь же на лошадях ездить?       — Немного, — кивает Лиу, цепляется ногой за стремя, с некоторой заминкой запрыгивает, удобнее устраиваясь на седле.       Моно тут же подгоняет под её ногу стремя с путлищем, после чего расплачивается с торговцем, благодарит, сам запрыгивает на другую лошадь, быстро переглядывается с Лиу и разрешает лошади двигаться вперёд. Лиу всё же находит стража правопорядка и тихо сообщает ему о случившемся с первым продавцом.       — У тебя раньше была лошадь? — спрашивает Лиу, когда они выезжают с рынка и прошли добрую часть города. Ровняется с ним, ибо широкая дорога позволяла это сделать.       — С чего ты взяла?       — Знаешь, как выбрать кобылу, — она пожимает плечами: сама не знает, из-за чего ей такой вывод пришёл в голову. — Ты же буквально каждую мышцу прощупал.       — Если быть честным, то да, у меня была однажды лошадь, — кивает Моно, притормаживая свою лошадь, дабы повозка, что шла им навстречу, смогла пройти. — Не скажу, что она мне так сильно нужна была. Скорее, это был просто друг, чтобы скрасить одиночество после смерти учителя. Но умерла она, к сожалению, очень скоро. Забрели случайно в чащу леса, а зима была, голодное время. Вот и напала на нас стая очень голодных и злющих волков. Что ж, случается и не такое.       Лиу кивает, направляет лошадь к воротам из города, они выезжают, тут же разрешая лошадям идти куда быстрее, ведь вероятности задавить кого-то теперь куда меньше. Лиу щурится, внимательно разглядывает небо, после чего накидывает на свою голову капюшон, кутается в плащ:       — Скоро может пойти небольшой дождь.       Моно ничего не отвечает, даже не надевает капюшон от своей куртки. Вскоре и в правду пошёл небольшой дождь. Он слышит, как она тихо сквернословит, видит, что пытается получше укутаться, чтобы на неё не попала вода. Ей не шибко нравятся дожди, а вот он их просто обожает, да и куртка со штанами у него непромокаемые, поэтому он мог находиться под проливным дождём столько, сколько влезет, особенно если дело происходит летом. Тёплая капля бьёт по носу, заставляя его очухаться, выйти из круговорота своих мыслей. Всё же надевает капюшон: не хочет, чтобы вода затекла ему под куртку через воротник. Смотрит на Лиу. Та неприязненно морщится, вытирает лицо от воды, но молчит, не просит ни остановиться, ни спрятаться хотя бы на время от дождя. Медленно двигаются дальше. Дорогу медленно размывало, под копытами неприятно хлюпала грязь. Хоть дождь и небольшой, зато шёл он очень долго, час так точно, но уже начали появляться некоторые просветы на затянутом серыми облаками небе. Дождь понемногу прекращался, пахло давно ожидаемой свежестью, сырой землёй, впервые за несколько дней дышалась легко и спокойно. Моно и полюбил северную часть их страны только за то, что летом здесь редко бывало сухо и жарко, не чувствовалась эта земляная пыль в воздухе, что обжигала лёгкие и горло, оставаясь неприятным ощущением сухости на языке, требующее срочно его чем-нибудь запить. Лиу снимает капюшон, вглядывается вдаль. Рубашка и штаны, что так и не удалось полностью скрыть от дождя, местами прилипли к телу, но, кажется, она этого уже давно не замечает, хотя видно, как её кожа на руках покрылась крупными мурашками и сама она вздрагивает, чувствуя сырую прохладу.       — Может, ты переоденешься? — Моно останавливает лошадь, Лиу останавливается чуть дальше, после поворачивает назад, останавливаясь, поравнявшись с ним. Осматривается, никого, кроме них, после кивает. — Я отвернусь, не беспокойся, — соскакивает с седла в противоположную от Лиу сторону, для пущей уверенности отворачивается даже от лошади, рассматривая зелёное оживленное после дождя поле.       — Чёрт с тобой, — цыкает она. — Ладно, хорошо. Переоденусь.       Он слышит, как она соскакивает, стаскивает с себя плащ, закидывая на круп лошади, звяканье открывающейся сумки. Она что-то недовольно бубнит, возится некоторое время с поясом, к которому был прицеплен меч, кошель и, как раньше он приметил, маленькая бутыль с какой-то плещущейся в ней прозрачной жидкостью, про который Лиу ни разу не говорила и даже не притрагивалась. Наконец, Моно слышит, как ей удаётся его снять, она кладёт его на седло и дальше, если он правильно понял, стаскивает с себя одежду, переодевается.       — Уже можешь развернуться. Доволен? — он разворачивается, обходит лошадей спереди, осматривает её. Одежда ничем не отличается от предыдущей, разве что рубашка была с длинными рукавами и более мелкими пуговицами, с которыми она возилась, застегивая их в области груди, что была обвязана и скрыта под эластичной лентой. — Хотя какая тебе разница? — наконец, она справляется с пуговицами, стаскивает пояс, надевает его. — Правильно: никакой, — следующими идёт сумка и плащ.       — Ты можешь простудиться в мокрой одежде, ведь многого для этой болезни не нужно. Останавливаться ради твоего лечения я не горю желанием, — наблюдает, как она пытается запрыгнуть на лошадь: из-за того что им пришлось поднять стремя, ей теперь не так просто и легко залезть в седло. Маленькие люди всегда проблемные. Без лишних слов помогает ей забраться, после чего сам залезает на свою лошадь, и они двигаются дальше.