Цветок папоротника

      Озеро Элиана и в правду было красивым, как и описывали в старых преданиях да те немногочисленные путешественники, что смогли выжить после похода в это место. И их путешествие сполна окупало одно лишь созерцание. Белый мягкий песок, появившийся неизвестно откуда, бледно-розовая гладь огромного озера, что было окружено старым, но не усохшим еловым лесом. Ещё и с погодой повезло: тепло, практически полный штиль, на небе лениво ползали мелкие белые облачка. Глаза Лиу буквально блестели при виде этих пейзажей, а Моно, заметив этот взгляд, лишь усмехнулся: оно и в правду стоило того.       — Здесь так красиво… — тихо слетело с её губ, что было роковой ошибкой.       По воде начали расходиться круги, испугано умолкли певчие птицы, как и весь лес. Она в страхе сделала шаг назад, упираясь в грудь Моно.       — Ну и ну, а эта сволочь и в правду слышит сквозь глубину вод, — произносит он, тем самым разряжая обстановку, в которой Лиу уже хотела свалить на себя все грехи человечества. Он смотрит на выныривающего монстра. — Я так погляжу, тебя неплохо так кто-то изуродовал. Где остальные головы растеряла, стерва?       — Как ты смеешь так разговаривать со мной, с-смертный? — шипяще-рычащим голосом произнесла гидра и в следующее мгновение Моно, держа на руках Лиу, пришлось отпрыгивать от огромного хвоста, что ударился о землю.       — Моно, ты дурак? — Лиу напряглась, но удостоверившись, что гидра пока что больше не собирается ничего предпринимать, чуть ли не набросилась на него с кулаками: — Захлопнись, пожалуйста, — оборачивается к озеру, набирает побольше воздуха, чтобы произнести: — Великая Госпожа…       Гидра была огромна, под стать озеру, хотя, глядя на извивающиеся кольца её бардового тела, она не была уверена в том, что в озере той не тесно. Мерно под свой внутренний такт покачивались три змеиные головы, будто успели забыть о присутствие чужаков или не обращали никакого внимания на пришедших. Лиу замечает около того места, где должны были быть другие головы, шрамы от чужих когтей и зубов, что не скрывала чешуя.       — Это вы потревожили лесных духов и русалок? — наконец, спрашивает гидра.       — Да, мы…       — Они пытались мою спутницу уволочь и задушить, а меня использовать для их утех, и ты серьёзно думаешь, что нам нужно было просто пройти мимо? — Моно перехватывает руку, что попыталась дать ему пощёчину, а Лиу подмечает, что он сам не свой. Возможно, те русалки его очень сильно выбесили, и он, увидав гидру, просто начал отыгрываться на ней.       — Вам не нужно было являться в этот лес!       Он снова уворачивается от удара хвостом и падающей сломанной ели, захватив с собой Лиу, свободной рукой обнажает меч.       — А мы посчитали нужным явиться в гости к неблагодарной хозяйке озера.       — Да… И вы с-станете её закуской, — рычит гидра, обнажая свои пасти.       — Побереги свой желудок: закуска очень ос-страя, — передразнивающе произнёс Моно, последнее слово.       — Стоп, стоп, стоп, — Моно замирает, понимая, что Лиу не у него под боком, а где-то впереди, рядом с озером, гордо вышагивая по песку около самой воды. — Я тебя попросила заткнуться, Рэгфилд. Великая Госпожа, прошу простить нас за этого хамло, я не знаю, какие бешеные волки его покусали, но готова лично принести извинения.       — Кто ты такая, чтобы я твои извинения принимала, смертная?       — Может быть… Детская Ведьма?       На неё недоумённо смотрят, после чего одна из голов опускается до уровня воды, рассматривая Лиу. Моно осторожно подходит к ней, не убирая меч. Слышится хриплый издевательский смех:       — Да ты же обычный человечишка.       — Да, но наследство никто не отменял, — невозмущённо отвечает Лиу, всматриваясь в глаза гидры. Холодные, немигающие с узким змеиным зрачком. — Разве так выглядит лицо человека, который врёт? — она знает, что гидры умеют «читать» человека по лицу.       Гидра утробно рычит: это правда, и она не довольна этой правдой.       — Я так надеялась, что вы, жалкий ведьмин народ, забудете про меня, — голова вновь приподнимается, некоторое время молчит. — Когда в последний раз видели дракона?       Лиу ненадолго замялась, пытаясь вспомнить точную цифру, что была у всех на слуху, но на выручку пришёл Моно:       — Более пятидесяти лет назад, — он убирает меч в ножны: к сожалению, не понадобился. — Если быть точным, то пятьдесят пять или пятьдесят шесть лет назад.       — Значит всего пятьдесят зим прошло с моей нетёплой встречи с драконом? Кажется, этот старый хрыч переживёт кого угодно, и он вновь придёт за территорией. Ему стоит насолить… Так чего вы хотели, людишки? — спрашивает одна из голов, пока остальные две тихо перерыкивались, общаясь друг с другом.       — Мы подумали, что вы что-то да знаете по голубым цветам папоротника.       Одна из голов вновь наклоняется к ним, приближаясь, от чего Моно приобнимает Лиу, а второй рукой придерживает ножны, будучи готовым вновь достать меч.       — Люди такие наивные. Открою одну тайну: если существо живёт долго, это не значит, что оно мудро.       — Я… Я…       — Так или иначе у меня есть несколько книг. Посмотрите, может что поможет. И проваливайте из этого леса, не тревожьте мой покой более. Иначе сожру и не посмотрю кто вы: ведьмы, не ведьмы, мне наплевать.       Немного поодаль на песок выплывает сундук, к которому Лиу незамедлительно подходит. Открывает, морщится, но вытаскивает одну из книг, открывая её. Наложено заклинание, не позволяющее книге промокать, а чернилам расплывать и, хоть страницы и были покрыты чем-то слизким, зато всё осталось целым. Быстро перелистывает страницы, откладывая книгу в сторону: не то. Перебирает всё, от страницы к странице, от книги к книге. И всё не то. Моно и гидра что-то там бурно обсуждают за её спиной, но ей не до этого. Ей нужно найти ответы на свои вопросы. Но, кажется, судьба думает иначе, и она ничего толком не находит. Вздыхает: на дне сундука осталась последняя книга. Берёт её в руки, раскрывает, её брови невольно поползли наверх.       — Что за…       Её резко дёргает Моно, утаскивая в лес, да так быстро, что она чуть не выронила из рук книгу.       — Что происходит?! — Лиу смотрит на запыхавшееся лицо Моно, с которого была снята маска, что было немного непривычно.       — Не важно, просто бежим, — он ненадолго замирает, оборачиваясь и натягивая маску обратно. Сзади раздался оглушающий рёв, поднимающий в воздух все стаи птиц в округе. Послышался треск ломающихся деревьев. — Быстрее, шевели задницей.       В следующую секунду он с силой толкает её, отлетая вместе с ней на несколько метров в сторону и падая на землю. Ещё один удар хвостом по тому месту, где они до этого были.       — Ударилась? Больно? — они моментально вскакивают.       — Нет! — Лиу запихивает книгу в сумку, в ушах звенело, а в груди бешено билось сердце. — Потом требую разъяснений этой ситуации.       Моно что-то хотел ответить, но ситуация не позволяла этого сделать, поэтому он лишь качнул головой, и они кинулись наутёк. Не смотря на то, что он давно наблюдал за ней, он никак не мог ожидать того, с какой скоростью она бегала, с лёгкостью меняя траекторию своего движения, огибая стволы, ветки елей, перепрыгивая через их корни. Для него любое человеческое передвижение было довольно медленным, но она смогла его приятно удивить.       То, что они прошли часов за шесть, обратно заняла всего часа полтора или два. Кажется, что отстали, но останавливаться они не собирались. Ещё пятнадцать минут непрерывно бега, и Моно чувствует, как под ногами меняется почва, становясь все более топкой. Они останавливаются, жадно глотая воздух, пытаются сквозь шум в ушах услышать преследование. Никого, тишина и покой, только они на болоте стоят и хрипят.       — Отдышалась? — Моно отпивает немного вина из своего меха, после чего протягивает его Лиу. Она кивает, тоже пьёт. — Отлично, иди ко мне на руки, я тебя перенесу…

***

      — Ты — самый настоящий дурак сельский, иных слов я подобрать не могу! — они успешно перебрались через болото и теперь ходили по лесу и искали место, где можно ненадолго остановиться, чтобы снять с него пиявок.       — Как это не можешь? Я могу накинуть тебе вариантов, — он с усмешкой смотрит, как она злобно сжимает кулаки, всеми силами пытаясь не врезать ему.       — Захлопнись, мудак…       — Во-от, я же говорю, что ко мне можно много всяких обидных слов подобрать, — Моно перехватывает её кулак: совсем сегодня руки распустила, хотя он и признаёт, что был повод.       — Ты!.. Ты…       — Мне тебя поцеловать, чтобы ты успокоилась? — Лиу тут же вырывает свою руку, делая шаг назад.       — Нет. Давай, поскорее найдём место.       Моно на это лишь хмыкает и следует за ней. Но, не найдя удобного места, как можно скорее отправляются в деревню, в которую уже приходят к вечеру. Заходят на постоялый двор, закрываются в комнате, которую они сняли, перед походом оставив большую часть своих вещей здесь.       — Раздевайся, — Лиу зажигает свечу, что была на столе, вытаскивает из сумки содержимое, разбирая его, пока Моно покорно снимал с себя штаны с рубашкой.       Процедура повторилась: соль, пиявки чуть ли не по всему телу, лечение мелких кровоточащих ранок. Отличие было лишь в том, что Лиу чуть ли не потеряла сознание, но запах зелья, которое она дала Моно, быстро привёл её в чувства.       — А теперь объясняешь, что случилось, и почему нам пришлось удирать от разозлённой гидры? — говорит она, складывая руки на груди, недовольно сверля его взглядом.       — А, ну…       — Извините за беспокойство, — дверь немного приоткрывается, из-за неё выглядывает работница двора. Она ойкает, увидев полуголого Моно: — Извините, я, пожалуй, пойду, не буду вам мешать…       — Нет, останьтесь здесь, — резко останавливает её Лиу, подталкивая к двери ведро. — Тут пиявки. Не знаю, может кому пригодятся, если нет — выкиньте их к чертям собачьим. А ещё принесите нам ужин, еда на ваш выбор, лишь бы тёплым было. И да, что вы хотели сказать?       — Мы слышали рёв гидры. Это ваших рук дело?       — Да, наших.       Работница кивает, забирает ведро, обещая, как можно скорее вернуться с ужином, ускальзывает обратно в коридор, прикрывая за собой дверь.       — Ну так что, будешь говорить?       Моно разводит руками, в полумраке Лиу замечает на его губах ухмылку.       — Гидры такие непостоянные…       — Ты не юли у меня!