Цветок папоротника

      Они заходят в дом, сбрасывая прямо у порога их седельные сумки.       — Мы вернулись.       — Есть какие-нибудь подвижки? — у порога их встречает Мэрион, приветливо улыбаясь и обнимая Лиу.       — Нет, никаких.       Мэрион улавливает для себя кое-что интересное, без согласия со стороны, она отгибает воротник рубашки Лиу и рассматривает багровые синяки на тонкой бледной коже.       — Дай-ка вспомнить, как это называется… «Не в ту сторону мыслишь», да? — Лиу, как ошпаренная, отодвигается от своей подруги, рукой закрывая от посторонних глаз засосы.       — Нет, это называется «Ничего личного», — подхватывает беседу Моно, и она слышит в его голосе безобидную ухмылку, от которой хотелось выть.       Всё, что было той ночью, она успела залечить, приводя себя и свою кожу в полный порядок, но этот балда чуть ли не на въезде в город самым наглым способом прижал к дереву, осыпая её поцелуями и отметинами. Благо, что дорога была рядом и до большего не дошло. Но с этим она справиться не успела, понадеялась на «авось», и оно не прокатило.       — Вам, может, поставить на комнату печать для хорошего подавления шума? — Мэрион усмехается в ответ на услышанное.       — Нет! — возмущается Лиу, а её щёки предательски вспыхивают.       — Да, если тебе будет не сложно, — более спокойным, но все ещё насмешливым тоном говорит Моно, приподнимая очки и подмигивая девушке, та утвердительно кивает.       — Вы, сволочи, хорошо спелись, я так посмотрю, — цедит Лиу, шагая к лестнице.       — Лиу, тут тебе одно письмо прислали, — Мэрион кивает в сторону тумбы, на которой лежала пачка писем.       Лиу тут же подбегает, роется в них, достаёт то письмо, что было адресовано ей, раскрывает конверт. Но тут сам листок с содержимым письма вытаскивает Моно, делает несколько шагов назад, раскрывая его и вчитываясь в текст.       — Отдай, — Лиу кривит губы, подходит к Моно, пытаясь выхватить у него из рук письмо, но тот лишь поднимает руку, чтобы ей было сложно достать. Она цыкает, не сильно бьёт по коленям, складывая руки на груди и выжидая чудо. Но не дождавшись из-за своей нетерпеливости, подпрыгивает, ухватываясь за его руки. — Отдай, говорю, бестолочь.       Моно на это лишь усмехается, разрешая ей повиснуть на его руках, которые он тут же напряг, как и все остальные мышцы, чтобы не свалиться, продолжил скакать по строчкам, улавливая основной смысл. Чудо случилось: очень быстро Моно вернул письмо, а после потащил её наверх в их комнату.       — Там нет ничего интересного или полезного, можешь даже не читать.       Вдыхает сладкий дурманящий травяной запах, снимает свою куртку, плюхается на кровать. Всё же он начал понимать и воспринимать это место как свой дом, пускай и временный. Лиу с некоторыми опасениями присаживается рядом, всё ещё держа в руках письмо. Кажется, Бриджит что-то да знает о Моно, но говорить и вдаваться в подробности не спешил, лишь подтвердил её слова о том, что он не ящероподобный. На счёт папоротника он поискал информацию, но пока ничего не нашёл. Написал, что добрался до изучения книг на устаревших языках и в случае чего обязательно отпишется, если что-то найдёт. Ну и попросил ей самой писать, если что случится или с Моно будут проблемы. А проблемы и вопросы обязательно будут, в этом можно было даже не сомневаться.       — Лиу.       — Чего?       — Просто хочу напомнить, что в конце месяца мы едем в столицу искать человека, который мог стащить книгу. Как она выглядела, ты не знаешь?       — Ну… — её приобнимают за талию, он заставляет лечь рядом с ним. — Самая обычная, чёрная кожаная обложка с ремешком, по толщине примерно такая же, как и та, что мы добыли. Уголки обиты серебром.       — Я тебя понял, — кивает Моно, снимает маску и быстро целует её в щёку, тут же быстро отстраняясь, непонимающе хмурясь. — Я… Мы её обязательно найдём, — резко подрывается, подходя к окну.       Во рту он почувствовал металлический солоноватый привкус крови и это точно его. Может, где-то успел поранить десну или внутреннюю сторону щеки? Вполне возможно, что он прикусил и не заметил. Моно проводит языком по щекам, проверяя их целостность. Нет ни единой ранки. А кровь он всё ещё чувствовал. Проверяет и дёсны вместе с целостностью зубов. Ему показалось, что один из дальних чуть-чуть шатался и именно из-за него во рту ощущался не самый приятный привкус.       — Что случилось? — спрашивает Лиу, вглядываясь в его обеспокоенное лицо.       — Да так, похоже, что щёку изнутри случайно прокусил до крови, — Моно врёт, надевая тканевую маску обратно, но в душе не уверен в своих собственных предположениях, из-за чего такое могло произойти, хаотично перебирая варианты. Надеялся на не самые худшие варианты развития событий, но всё же подумывает, что стоит теперь ему писать Бриджиту все свои опасения.       Лиу кивает, откидывается обратно на кровать, блаженно прикрывая глаза. Тепло и мягко, как она любила. А не спать на холодной земле. Всё же чувствовалась эта сырость и прохлада даже сквозь одежду Моно, которая по сути не пропускала влагу.       Некоторое время они молчат, Лиу просто продолжала лежать, а Моно разбирал и раскладывал их вещи, которые они брали в этот небольшой поход. Принял часть седельных сумок от Аделин, поблагодарил и спросил на счёт бани. Девушка в ответ лишь кивнула и сказала, что она освободиться только вечером, и напомнила, что очень скоро будет обед. Он оборачивается, услышав, как сзади ворочаются, подходит к Лиу, всматриваясь в её лицо, а после возвращает обратно к Аделин:       — Мы не придём на обед, она заснула, — тихо произносит он, слегка подталкивая её к двери.       — Может, тебе тогда принести? Или ты тоже спать ляжешь?       Моно ненадолго задумался, а затем утвердительно кивает:       — Если не сложно, то можешь принести.       — Без проблем. Только потом обязательно заставь Лиу спуститься поесть.       — Как скажешь.       Он продолжает разбирать вещи, достаёт из сумки Лиу книгу, усаживается на стул. Пытается уловить хоть какой-то смысл с помощью обрывков фраз и знакомых слов, параллельно проклиная эту книгу, которая явно была написана на нескольких языках. Кладёт её на стол, достаёт пару листов бумаги и перо с чернилами, аккуратно копирует текст с первой попавшейся страницы. Нужно будет приложить к письму Бриджиту и спросить, что это такое и с чем есть. К Кровавой Ведьме они до самой середины октября не попадут, потому что в это время она особенно несговорчивая, по словам Лиу, и гонит всех прочь.       А вот Бриджит, хоть и ненавидел Моно, но всегда, скрипя зубами, помогал. А проблемы были и порой очень серьёзными. Не везде ты сможешь просто взять и на ощупь найти правильное решение. Порой, правильных решений и вовсе не было, а вот мешки с котами и ещё неизвестно с какими чертями и подводными камнями существовали всегда. И тогда приходилось обращаться к старшим и своим знакомым. Они ругались, проклинали его, желали смерти прямо в глаза, но всё же помогали, не смотря на то, сколько проблем он им причинил. Тот же Бриджит до сих пор ненавидит его за своего пропавшего сына…       Рука вздрагивает, перо неприятно скрипит, оставляя небольшую кляксу. Плевать, всё равно он уже дошёл до края листа и перерисовывать заново не собирается.       Обдумывает структуру письма и о чём лучше написать и спросить, как в комнату тихо вплывает Аделин, принося поднос с едой.       — А, это ты, — шёпотом произнёс он. — Спасибо.       Аделин кивает, оставляет поднос, присаживаясь рядом на самый краешек второго стула.       — Я так поняла, вы переспали? Мэрион попросила меня поставить печать на подавление шума вокруг вашей комнаты. И ты бы видел, как она улыбалась… Я давно не видела у неё такого лица.       — Всё верно, — Моно кивает, снимая маску и ненадолго откидываясь на спинку стула, чтобы мышцы спины хоть немного передохнули. — Мы переспали, — он возвращается обратно в нормальное положение, закрывает книгу, откладывает всё в сторону, пододвигая к себе поднос.       — Я тебя поняла, — Аделинда встаёт, подходит к выходу. — Мы ещё наблюдаем за тобой. Детскую Ведьму не дадим в обиду, разорвём на кусочки, если увидим, что хоть что-то будет не так.       О да, Моно не раз слышал эти угрозы и даже верил в них, смотря на то, сколько людей они за раз погубили в Кровавой Ведьме, дабы продлить ей разумную жизнь.       — А печать я поставлю сегодня вечером, ты не беспокойся.       Дверь закрывается, Моно приступает к еде. Обычно на кухне, предназначенной, как для них, так и для посетителей таверны, бытовалась Мэрион, следя за поварами, номами и за каждым приготовленным блюдом, поэтому всё было очень съестно и даже вкусно. На первое была густая наваристая похлёбка с каким-то мясом, похожим на говядину, и перловкой, второе — варёный картофель и небольшой кусок жареного мяса. И обязательно козий сыр, пара свежих овощей, эль, простой и имбирный хлеб, который здесь почему-то все подряд превозносят. Впрочем, он понимал, почему его так все любили, ведь он и в правду был вкусный. Правда, Моно ещё долго не мог привыкнуть к его вкусу, ведь обычно ел только самую простую еду без всяких заморочек и редких специй, которые порой даже по его меркам стоили дорого.       Он быстро ест, мысленно отмечая, что девочек стоит отблагодарить, возвращается к написанию письма. Но вкус крови во рту так и не пропадал. Проводит языком по зубу: точно шатается. Такое ощущение он ни с чем не перепутает. С молочными зубами он расстался ещё очень давно и рано, когда ему и девяти не было выпал последний, а потом… Моно закрывает глаза, перо жалобно скрипит в сжавшейся руке. Нет, он всё ещё даже сам не готов копаться в воспоминаниях.       Его шею мягко обвивают чужие руки, Лиу сонно зарывается носом в его волосы.       — Ты мёртвого разбудишь этим скрипом. Всё нормально?       — Да… — от неожиданности он запнулся, почувствовал, как Лиу кладёт свой подбородок ему на плечо, спешит убрать с глаз долой письмо. — Просто задумался, как лучше написать, вот и не обратил внимание на скрип. Извини.       — Ничего страшного, — она ненадолго замолкает, трёт глаза. — Кому пишешь?       — Тоже Бриджиту. И даже не думай прочитать, я тебе письмо не отдам. И кстати, тебе нужно поесть.       Лиу выдыхает, как-то недовольно причмокивает, пытается уложить рукой свои волосы.       — Хорошо. Ты прав. Идём.