Назад в прошлое.

Вина отравляла медленно, но верно. Сейчас Гермиона отчетливо понимала, что поступила не совсем по-дружески. Наверное, ей следовало рассказать Северусу об истинной сущности Люпина, как только ей самой стала известна вся правда о нем, но она промолчала, потому что опасалась его возможной реакции. В последнее время Снейп и без того вдруг переменился, стал жестче и суровее, их взаимная неприязнь с Джеймсом стерла всякие ориентиры между «хорошо» и «плохо», и Ремус сделался бы жертвой этого противостояния. Не такой невинной, как выяснилось; но даже при всем этом она не смогла бы предать его доверие. Ведь парень не по годам вдумчивый, печальный и такой одинокий, несмотря не ежечасно окружающих его друзей. Он не заслуживает своей участи, но ведь Северус… тоже. Она бы многое отдала, чтобы в тот вечер встретить своего друга в коридоре и отвлечь его внимание, переубедить, попытаться остановить. Сделать все, чтобы они не оказались там, где пребывают сейчас: Северус — на больничной койке без возможности пошевелиться, не спровоцировав приступ тупой боли, Гермиона, что предсказуемо, в библиотеке, на пару со своей печалью. Не только вина висела над нею дамокловым мечом, но и обида. Как удивительно, что она способна испытывать столь противоположные чувства по отношению к одному и тому же человеку одновременно. А ведь как все мирно начиналось: они с Лили заглянули его проведать, как только узнали о случившемся. Снейп смутился такому к себе вниманию, но воспринял их визит миролюбиво, он еще не успел ответить ни на один из вопросов, когда в палату влетел растерянный Дамблдор. Без учтивых фраз и улыбок директор выставил девушек за порог и велел им вернуться в гриффиндорскую башню. Так они и поступили, а опосля, на свой страх и риск, пробрались обратно в больничное крыло. Только теперь Северус вообще не шел на контакт, поступавшие вопросы огоньком чиркали над фитилем ненависти, пока не подожгли его. Снейп на повышенных тонах послал их куда подальше, но если с Лили он ограничился только этим (рыжеволосая пулей выскочила из палаты, не выслушав дальнейшие напутствия), то на Грейнджер спустил всех собак. Из многочисленных оскорблений ее ранило только последнее признание: что она ему и нахрен не нужна, что милостью будет, если она, наконец-таки, оставит его в покое и перестанет таскаться следом со своей гребанной дружбой. Гермиона не отказала ему в просьбе. На следующее утро, когда она увидела мародеров, как обычно веселых и беспечных, причина, что послужила вчера для Северуса катализатором, стала кристально ясной. Но вот только Гермионе легче не сделалось. Это не отменяло правдивости его слов. Теперь она поняла, почему за прошедшее лето они виделись всего несколько раз, почему Снейп все реже и реже присоединялся к ним в библиотеке (по крайней мере, в те разы, когда там была она), почему все свое свободное время он предпочитал проводить либо за книгами, либо в компании со своими факультетскими приятелями. Но от Лили он также отдалился — наверное, отдалился — эта надежда приглушала собственную боль. Но даже отбросив сантименты и собственную заинтересованность в сторону, Гермиона никак не могла отпустить эту ситуацию. Пускай, Северус и был редкостным засранцем, но все-таки с ним обошлись крайне несправедливо. И даже более того — отвратительно. Судя по болезненной реакции парня, Дамблдор и не подумал облачить просьбу (а ведь это была именно она?) в мягкую форму; скорее всего он просто приказал студенту забыть о происшествии и держать язык за зубами. Разве так поступил бы хороший директор? Или просто хороший человек? Она ни в коем случае не желала отчисления Ремусу, если подумать, он был практически не виноват в случившемся, но по-хорошему он все-таки заслуживал хоть минимального наказания: например, строгого взыскания и месяца каторжных отработок в компании своих дражайших приятелей, какой-нибудь воспитательной беседы, а не целого «ничего». Ни один из его друзей не вынес для себя урока, им снова все сошло с рук, они радовались жизни, пока человек по их вине проводил время в больничном крыле! Только один Люпин хоть немного, но выглядел подавленным и печальным, пока Поттер на полном серьезе гордился своим героическим поступком; именно до совести первого из них Гермиона и постаралась достучаться, вызвав того на откровенный разговор. Ей показалось, что тот увенчался успехом, но время близилось к вечеру, а Ремус так и не сделал ни одного шага в направлении палаты Северуса. Он не отступал от своих друзей и выглядел донельзя смущенным, когда натыкался на разочарованный взгляд однокурсницы. Если он надеялся, что Грейнджер не рискнет окликнуть его у всех на виду и отозвать в сторону, то он плохо ее знал. Собственно, так оно и было. Именно поэтому за час до отбоя, шатен стоял перед ней, покаянно опустив голову вниз. — Ты заходил к Северусу? Конечно же, нет. Ремус со вздохом ответил: — Я тут подумал… Посовещался с ребятами и понял, что это бессмысленная затея. Ну, что я ему скажу? «Мне жаль, что я тебя чуть не убил. Я не хотел.»? — Именно! — Гермиона, это глупо! — возразил он. — Если Снейп не дурак, а он себя позиционирует именно так, он знает, что это была непреднамеренная попытка. И я… Ну, не контролирую себя в эти минуты. — Так ему и скажи. — Во-первых, он меня и слушать не станет… — Это не значит, что не стоит попытаться! — Во-вторых, это бессмысленно. Он как ненавидел меня, так и продолжит. — Конечно, особенно, если ты продолжишь делать вид, что это штатная ситуация! — В-третьих, ну, Снейп же и сам виноват? Зачем он следил за Сириусом, и вообще… — Ты, правда, так думаешь?! Тогда нам вообще не о чем больше разговаривать, — пораженно фыркнула Грейнджер. Такого ответа она услышать точно не ожидала. — Я была о тебе гораздо лучшего мнения! Гермиона собиралась уходить, когда почувствовала нерешительное прикосновение чужой ладони к лопатке. Она обернулась. — Я не снимаю с себя вины, но… — Тогда поговори с ним. Пожалуйста, — попросила девушка вкрадчиво. — Зачем? Ремус совсем не хотел заходить к Снейпу, они никогда не были друзьями, скорее наоборот. Сам Люпин не чувствовал к нему неприязни, но его дружба с Сириусом и Джеймсом вверяла определенные обязательства, которым он был вынужден подчиниться. И теперь сама идея просить прощения у Северуса казалась абсурдной, он только сделает хуже — для всех сторон. Джеймс сказал, что это еще сильнее раззадорит Снейпа и заставит его желать мести, Блэк (к уколу совести) и вовсе заявил, что жаль, что слизеринец, дескать, остался жив. Потом, правда, он вспомнил о неминуемых последствиях, которые понесла бы за собой эта смерть, и устыдился собственных слов, с виной посмотрев на близкого друга. — Потому что его жизнь тоже чего-то да стоит. — Что ты имеешь в виду? — То, что его чуть не убили, а все отнеслись к этому как к должному! Дамблдор мало что его запугал, так еще и выставил виноватым, — прошипела девушка гневно: она не сомневалась в истинности своих слов, — а люди, стараниями которых он оказался на больничной койке, и вовсе ходят и веселятся, и даже не думают подойти к нему и по-человечески извиниться! Ты понимаешь, как Северус теперь себя чувствует? Он думает, что он — долбанная игрушка для битья, с которой каждый считает возможным обходиться так, как заблагорассудится! Что он вообще ничего не стоит в глазах окружающих и… — Я понял, — перебил ее взволнованный Люпин, устало моргнув. — Но я не думаю, что мои извинения что-то изменят. — Это лучше, чем ничего. — Но ты… Эм-мм… Составишь мне компанию, ведь правда? — голубые глаза посмотрели с такой завораживающей надеждой, что Гермиона вздохнула, прежде чем твердо ответить: — Нет. — Нет? Почему? — Потому что он ублюдок, — честно ответила шатенка и вцепилась пальцами в лямку сумки. — А я думал, вы с ним встречаетесь. — Что?! — она возмутилась слишком громко, чем привлекла к себе несколько любопытных взглядов. — С чего ты это только взял?! Северус — несносный, грубый и… В общем, они совсем-совсем не встречаются. Ремус раскраснелся, голос его слегка дрожал, когда с губ срывалось признание: — Джеймс сказал, что видел, как вы целовались. И… Ну, вы ведь с ним так часто проводите время наедине и все такое… Вот я и решил, что… — Нет! — фыркнула Гермиона. Они не так уж и много времени проводили вдвоем, чаще всего… Ладно, Лили зачастую была занята своими делами, и они волею судьбы оставались наедине, но они просто разговаривали и даже больше ни разу не целовались. Снейп не проявлял к этому занятию никакого интереса. Не то, чтобы Гермиона хотела с ним целоваться, вовсе нет! В общем, они оба даже не думали об этом! Что за глупости в головах окружающих? — Отдай ему, пожалуйста, вот это. Только не говори, что это я передала, скажи ему, что это твое. Грейнджер всучила бедному худощавому парню целую стопку пергаментов, тетрадей и даже пару книг. Он согнулся под весом. — Что это такое? — его глаза округлились. — Как что? Лекции, которые Северус пропустил. — И зачем ему они? — Ты с ума сошел?! — Гермиона шире распахнула глаза. — Вообще-то мы в этом году сдаем СОВ! — Ох… А разве он не узнает почерк? — Нет, я воспользовалась быстропишущим пером. — Сколько ж времени тебе пришлось это надиктовывать? — справедливо заметил Ремус. — Мне сегодня ночью не спалось. Люпин покачал головой. Безумие чистой воды. — Пойдем, я тебя провожу до палаты, пока ты не передумал? В общем, парню не осталось ничего, кроме как плестись следом за бойкой одногруппницей. Был ли он слишком ведомым человеком? Возможно. Через несколько самых долгих минут в его жизни, он, наконец, воодушевленный исполненной задачей буквально на крыльях вылетел из палаты и тут же врезался в Гермиону, пришлось потирать ушибленный лоб ладонью. — Ауч! — Вы поговорили? — слишком напористая на его взгляд. — Конечно. — И как прошел разговор? — Вполне в дружелюбной манере. Я распинался минуты три, подбирал красноречивые обороты, а Снейп ограничился коротким «Ага», и был таков, — пожаловался Ремус. — А конспекты ты ему отдал? — Да, он поблагодарил тебя и попросил передать, чтобы ты зашла к нему, как появится свободная минутка. — Что? Зачем ты ему вообще рассказал, что я здесь? И что это я передала?! — ни на кого нельзя положиться в этом бренном мире. — Я ничего ему не говорил, он сам догадался, — обиделся парень, который, и правда, был нем как рыба. — Так… — он махнул головой в сторону двери в немом знаке. — Нет, — у нее все еще есть гордость. Грейнджер оставалась гордой ровно двое суток. Она могла бы продержать и дольше, если бы уже и Лили, с которой Снейп помирился через день после ссоры, мимолетом не упомянула ей про просьбу парня. Разве можно отказывать больному, даже если этот больной — беспардонный хам? Гермиона решила, что нет, но все-таки отложила время визита на более позднее. Северус раздраженно цокнул при виде нее, и девушка… Опешила будет слишком мягким словом по отношению к тому чувству, которое она испытала в эту секунду. Вот зачем она пришла? Чтобы еще раз проехались по ее уязвленной самооценке? — Наконец-то! — пренебрежительно выдал парень, откладывая книгу в сторону. Он подтянул подушку к изголовью койки и сел. — И как это называется? — О чем ты? — она балансировала над решением уйти, хлопнув дверью, и остаться и выслушать череду нелицеприятных слов в свой адрес. Выбор был очевиден, но принять его почему-то никак не получалось. — Ты так и будешь стоять? — повелительный тон соединился с взмахом руки, указывающим на шероховатый деревянный стул подле него. Грейнджер нервно стрельнула в Снейпа глазами и недовольно поджала губы; заметив это, он сменил гнев на милость и сбавил тон, разъясняя ей собственный выпад как маленькой глупой девочке, коей она никогда не была: — Не логично ли, что если ты ожидаешь услышать извинения, ты должна встретиться со своим обидчиком лицом к лицу? Я, конечно, понимаю, что по правилам хорошего тона должен был подойти к тебе первым, но меня не выпускают из этой долбанной палаты из-за вот этой неглубокой раны, — в доказательство брюнет подцепил пальцами низ серой футболки и задрал ее вверх, демонстрируя вышеозвученное повреждение, притаившееся в межреберье. — Это… Люпин? — только теперь при всем своем уме, у нее промелькнули мысли о возможных необратимых последствиях нанесенных травм. — Нет. — А кто тогда? — груз упал с сердца, и Гермиона слабо вздохнула. — Понятия не имею, там вообще-то было темно, — слова мало успокаивали. — Но Люпин однозначно, если хотя бы ты, разумеется, доверяешь моему слуху, стоял в другой стороне. Рядом со мной стоял только Поттер. — Почему ты не рассказал этого мадам Помфри? — Я рассказал, но она сказала, что рана нанесена не человеком, хоть и имеет под собой явный магический след. Поэтому я здесь… ради успокоения совести всех властьимущих… — процедил Северус, —… проведу еще несколько дней и даже встречу следующее полнолуние при свидетелях, вызывающих доверие. Но в любом случае сейчас я хотел поговорить совсем не об этом. Вернемся к тебе? Какого дьявола ты ко мне не заходила так долго?! — Ты сам мне сказал, что… — Ты прекрасно знаешь, что все, что я тогда сказал было ложью, к чему такие глубокие обиды? — Все? — обсидиановые глаза обжигали лицо. — Мне так не показалось, ты был очень убедителен! — Гермиона, — виноватый вздох попал в самую цель, — я просто злился и сорвался на тебе. Извини. — Факты говорят об обратном, — голос звучал слишком жалко, и Гермиона прокашлялась, опустив голову в слепой надежде, что он не услышал ни единого слова. — Какие факты? Ну, почему ей так не везет? Претензии слишком детские и глупые: — Я же вижу, что ты отделяешься от меня… От нас с Лили, — вмиг исправилась девушка. — Мы практически не виделись летом. — Потому что ты уезжала. А потом… У меня были кое-какие дела, но по возможности я встречался с тобой — и с Лили, — дополнил Снейп, смутившись. — Да, а в школе? — А в школе я трачу львиную долю времени на подготовку к экзаменам, а еще у меня… Эм… Всякие внутрифакультетские мероприятия. — Какие, например? Северус ничего не ответил. Тайны, тайны, тайны… Он совсем не по-мастерски постарался перевести тему разговора: — Ну, мы же видимся каждый день, Грейнджер, да я не могу тратить на тебя — на вас — все свое свободное время, ну, и что с того? Ты же тоже не всегда для меня доступна, то есть свободна. Вот сейчас я немного подосвободился, и если хочешь, можешь… — Какое потрясающее предложение! Она бы оскорбилась и, возможно, но маловероятно, даже ушла, но Снейп предпринял другую попытку замять неугодную тему, более удачную. Он передвинул руку, лежащую прежде на накрахмаленной простыне, на ладонь девушки, покоившуюся прямо на ее колене. Северус не поднял глаз, когда обвел большим пальцем выступающие костяшки. Грейнджер старалась утихомирить вырывающееся вперед сердце. Как она должна реагировать на подобное? — Гермиона, пожалуйста… Я пытаюсь с тобой помириться, а не рассориться окончательно. Мир? — он сжал пальцы крепче. Боковым зрением она заметила стремительно распахивающуюся перед рыжеволосой подругой дверь. Северус тут же разнял их руки, но сделано это было слишком медленно. Лили проследила движением быстрым взглядом и на одну сотую долю секунды поджала губы, но уже потом лучезарно улыбнулась взволнованным друзьям. — Привет, — она поприветствовала парня. — Вы, как я смотрю, помирились? Снейп украдкой посмотрел на Гермиону, дожидаясь вынесения вердикта. Уголок его губ приподнялся вверх, едва она согласно кивнула. — Вот, спасибо, — Лили вернула парню его учебник по зельеварению, и он кивнул. — Все прошло, как надо? — Да. Грейнджер нахмурилась. Теперь ей стало понятно, почему зелье, которое еще на прошлом занятии казалось им обеим невыполнимым, сегодня самым неожиданным образом сработало только у одной из них. Это было… Несправедливо. — Сев, на прошлой неделе Слизнорт нас с Гермионой пригласил на рождественскую вечеринку, хочешь пойти со мной? — Я? — а вот теперь он засомневался в своем исключительном слухе, но смелый кивок рыжеволосой девушки развеял его опасения. — Да, конечно, — поспешил согласиться парень. Ранее Малфой назначил ему встречу и совсем не тонко намекнул о месте, где она должна случиться — клуб Слизней. Как будто бы Слизнорт надумал бы приглашать туда мальчишку без влиятельных родственников, этот чертов индюк даже ни разу не похвалил его за исключительные успехи на Зельях, что говорить о большем. — А ты? — вдруг спросил Северус, повернувшись в сторону Грейнджер. — А что я? — Кого ты пригласила? — Никого, — что за неуместный интерес? — Гермиона, я же серьезно. Или это секрет? — Я никого никуда не приглашала! Я вообще не собираюсь туда идти. *** Гермиона надеялась, что Северус успокоится и оставит ее наконец в покое: в чем проблема если она пропустит эту помпезную вечеринку? Для нее предпочтительнее провести время в одиночестве за интересной книгой и горячим напитком. Но чем ближе был день икс, тем настойчивее становились его уговоры. — Может, все-таки да? — Северус. Я. Не. Хочу. — вот что он к ней привязался? Ответ был прост: он не хотел там остаться в одиночестве. Люциус придет неизвестно когда, и все это время ему придется чем-то себя занимать. Вряд ли он найдет среди местной элиты интересного себе собеседника, вероятнее всего в один прекрасный момент он просто-напросто останется стоять один среди шумной толпы. Лили упорхнет в неизвестном направлении уже спустя несколько минут личного общения, она любила новые знакомства и веселье. В общем, противоположные ему вещи. А Гермиона… А Гермиона наотрез отказывается идти, что заблаговременно сделает вечер паршивым. — Если дело в том, что у тебя нет партнера… Просто пригласи кого-нибудь, — предложил Северус. «И желательно кого-нибудь нелепее, чем он сам». — Никто не откажется составить тебе компанию. — Смелое заявление, — не удержалась Гермиона. Она никогда не пользовалась особой популярностью у противоположного пола. Пышная грива чаще всего торчала черт пойми как, а тратить по утрам время на тщательную укладку Грейнджер считала лишним. А вот формы… Формы, наоборот, не отличались пышностью, если сравнивать ее с другими одногруппницами, она с большой вероятностью проиграет им в изгибах бедер и округлостях груди, несмотря на то что практически на год пошла позже них в школу… Никакой справедливости! — В смысле? Я же сказал правду, — Снейп искренне пребывал в недоумении. Гермиона раскраснелась, когда его оценивающий темный взгляд для пущей достоверности вдруг начал ласкающими волнами омывать тело. — Ты очень… Хм… Ну, ты же симпатичная, — а вот голос его не отличался той силой и уверенностью. — А если еще вспомнить про твой интеллект, то и вовсе… — свернул он на безопасную тему и замолк, заприметив мимолетную улыбку. «То и вовсе не останется шансов» — подумалось Гермионе. Интеллект был еще одной отталкивающей ее чертой, парни не любили зазнаек. — В общем, ты можешь смело кого-нибудь пригласить, — Северус окинул взглядом коридор, заполненный разнокалиберными студентами, и крепко задумался. Это совсем не понравилось девушке, дурное предчувствие сковало горло. — Например, Люпина. Он точно согласится. — С чего ты взял? Грейнджер совсем не хотела проводить время в компании Ремуса в качестве его спутницы; парень, конечно, нравился ей как человек, но как… В общем, эти часы получатся для них двоих крайне неловкими. — Потому что он на тебя запал, — буркнул Снейп с какой-то неприязнью. — Не придумывай, — какая глупость! — Я и не придумываю, он постоянно возле тебя ошивается. — Северус, то, что мы на некоторых парах сидим за одним столом, не означает, что он возле меня ошивается! — Ага, и в библиотеке он тоже всегда оказывается рядом с тобой чисто случайно? — Нет, я помогаю ему с некоторыми предметами. — А ты не задумывалась, отчего у него вдруг только на шестом году стали появляться какие-то трудности с учебой? — Не неси бред! — огрызнулась девушка. — И извиняться ко мне он тогда пришел исключительно из личной инициативы. Крыть было нечем. Но он, и правда, не был в нее влюблен! Это только больная фантазия Северуса… — Эй, Люпин, — Снейп вдруг окликнул парня, — можешь подойти на минутку? Ремус обернулся через плечо. Его светлые брови были приподняты в немом удивлении. Потом он посмотрел на остальных мародеров, словно заручаясь их негласным разрешением. — Северус! Что ты вообще… — прошипела Гермиона. Ей пришлось замолкнуть, когда шатен к ним нерешительно приблизился и посмотрел на брюнета. Напоследок она дернула его за рукав мантии. — Что? — Ты бы не хотел составить Гермионе компанию на рождественской вечеринке у Слизнорта? — без обиняков поинтересовался, чем заслужил слабый удар по спине. — Она была бы рада, если бы ты… — Конечно. — Не была бы! В унисон прозвучали их голоса. Улыбка Люпина сползла с лица, и он покраснел. Реакция Гермионы мало чем отличалась — она тоже сгорала со стыда, вызванным одним неловко брошенным словом. — То есть, Ремус… Я бы… — она возненавидела себя за мягкосердечие, грозящееся испортить ей вечер. — Конечно, я была бы более, чем рада, если бы ты на этот вечер согласился стать моим спутником. Оборотень расплылся в довольной улыбке и удалился. — А говорила, что ни за что не согласишься пойти на вечеринку, — Северус даже не чувствовал себя виноватым! — Ты чертов придурок, Снейп! *** — Завязывай с этим. Сириус подошел слишком близко, как на взгляд Гермионы, и сразу же протянул ей бокал с шампанским. — С чем именно? Она сделала мелкий глоточек и посмотрела ему прямо в глаза. Этот вечер просто не может стать еще хуже. Она старалась как можно любезнее общаться с Ремусом, отвечать на пустые приветствия и веселиться, но все это было таким неискренним, что желание сбежать с каждой минутой сигнализировало все сильнее. Вот теперь Блэк. — Со Снейпом. Мы тут и часа не провели, а ты уже несколько раз посмотрела в его сторону. — Ты за мной следишь? — ну, посмотрела раз или два… Это ведь не страшно? В конце концов, он ее друг, так что естественно, что именно его она и выискивает взглядом в толпе. — Мерлин упаси! Просто совет: присмотрись лучше к Ремусу, дай ему шанс, он отличный парень. Да, у него, конечно, есть один небольшой недостаток, но он явно не перевешивает многочисленные достоинства. А со Снейпом все наоборот, и всегда так будет. Включи голову, ты же умная, — прошептал он, наклонившись к уху. Грейнджер поморщилась от такой близости. — Северус — мой друг. — Друг? Он просто использует тебя, чтобы вызвать ревность у Лили, это же, черт возьми, очевидно! Ты, разумеется, можешь обождать еще минут пятнадцать, пока Джеймс к ней подкатит, и тогда твой наилюбимейший Се-ве-рус, — нараспев произнес Блэк с похабной улыбкой, — вновь вспомнит о твоем существовании и одарит своим вниманием. Или ты можешь забить на него и провести отличный вечер с Люпином. Он застенчивый только в самом начале, а потом, когда раскроется… — Знаешь, если ты настолько без ума от Люпина, то сам с ним и встречайся! Гермиона стремглав выскочила из праздных комнат: она и без того провела в них слишком много времени. К глазам подступали слезы, но девушка старательно их сдерживала и только изредка шмыгала носом, стремясь к винтовой лестнице. Почему она чувствует все вот это? «Снейп друг» — пришлось напомнить ей себе в очередной раз. Само собой он ей не безразличен, он дорог ей как… друг. И он ее совсем не использует в своих целях. Грейнджер вскрикнула, когда почувствовала неожиданное прикосновение к своему плечу, и немного испугалась, извлекая из рукава платья волшебную палочку, стоило неизвестному подтолкнуть ее в глубины алькова. — Тебя кто-то обидел? — теплые пальцы легли на влажные дорожки. Глаза, не привыкшие еще к темноте, не видели лица, но она безошибочно узнала его славный голос и отрицательно покачала головой. — Тогда почему ты плачешь? — резонно спросил Северус, не отнимая рук от ее кожи. — Что ты здесь делаешь? — Тебя искал. Ты как-то слишком резко сбежала, и я решил убедиться, что все в порядке. — А где Лили? — Еще на вечеринке, к ней подошел… Гермиона фыркнула и утратила всякий интерес к его словам. Сириус был прав. Господи, какой отчаявшейся она выглядит! Она развернулась, чтобы уйти, сохранив остатки своей самооценки, когда услышала приближающийся к ним стук каблуков. Им вторили мужские шаги. Грейнджер понимала, что ей — им — следует выйти и обозначить свое присутствие, и желательно быстро. Она почти сделала этот решительный шаг, когда увидела лица этих людей. Девушку она помнила смутно, а вот ее спутника — подтянутого блондина с холодными серыми глазами — узнала сразу. Люциус Малфой. На вечеринку он пришел в сопровождении зеленоглазой брюнетки, но сейчас же он с глубоким отчаянием преследовал блондинку. Выражение ее лица было отчаянно холодным, но вот в глазах застыли невыплаканные слезы. Кажется, не только ее вечер пошел насмарку. — Цисси, ну же… — он подтолкнул ее в сторону окна напротив альковов и прижал к себе. Ласкающий слух тембр сочился интимностью. — Катись к черту, Малфой! — прошипела Нарцисса Блэк — теперь Гермиона вспомнила ее имя. Парень вжался в ее губы, остервенело сминая их и покусывая. — Я тебе клянусь, что скоро поговорю с отцом и расскажу ему о тебе. О нас. Но я не могу просто так — прямо сейчас — сказать что хочу расторгнуть помолвку, которую он планировал с самого моего рождения! Ты же знаешь его! — между укусами срывались трепетные обещания. — Это только слова. — Я ни разу и пальцем к ней не притронулся! Нарцисса, я поговорю с ним уже через две недели! Осталось подождать всего ничего! Он будет неимоверно горд, когда узнает, чего я добился и пальцем не пошевелив, слышишь? И он примет тебя в нашу семью, не сможет не принять… А не примет… Так плевать я хотел на этого заносчивого мудака! Волдеморт и без того принесет нам богатство, славу и силу. Грейнджер закрыла глаза, услышав неизвестное имя; оно отдавало вязкой топью. Она открыла глаза и снова их закрыла, едва заприметила, как ладонь Люциуса прокралась под платье своей любовницы. — Просто великолепно, — зло прошептал Северус в воздух. Девушка развернулась к нему и прикусила губу: хуже ситуации и не придумать. — Может, мы могли бы сейчас выйти и… — Ты не считаешь, что мы уже пропустили тот момент, когда могли просто выйти? Или ты считаешь, что их разговор не дотягивает до конфиденциального? Гермиона ненавидела то, что он был прав. А вдобавок у нее ужасно болели ноги. Она отвернулась к противоположной стене и наклонилась, чтобы стянуть с себя туфли на высоком каблуке. Когда она в первый раз случайно оступилась и толкнула бедрами парня (здесь, правда, было слишком тесно), он мужественно промолчал. А вот во второй уже зашипел сродни змеи: — Может, достаточно ко мне прижиматься?! — Я и не прижимаюсь! — заговорило в ней шампанское. — Если я тебя и задела, то не специально! Уж извини, что я посмела до тебя дотронуться без разрешения! Стон, прозвучавший вторым фоном, им совсем не помог. Оба чувствовали себя ужасно смущенными и взволнованными. — Просто отойди от меня и все. — Куда? — в нише два на два не так уж легко разойтись! — Я не понимаю, в чем твоя проблема! — В чем моя проблема? — глумливо переспросил он, убирая прядь смоляных волос за ухо. — Да. — В тебе. — Знаешь, если я вызываю у тебя такое отвращение, то зачем ты вообще со мной общаешься? — О, нет, в данный момент ты вызываешь у меня отнюдь не отвращение, скорее наоборот. — И что же тогда? — Ты, правда, хочешь это знать? — его улыбка выглядела немного пугающей, но при этом и воодушевленной. — А почему нет? Гермиона глубоко вздохнула, когда его большая рука надавила на ее поясницу, привлекая к себе. Ей в живот явственно уперлась каменная эрекция. Руки, перебравшиеся на талию, слегка подрагивали, щеки Северуса заливал румянец. О цвете своего лица Грейнджер старалась и вовсе не задумываться. Она предприняла попытку оттолкнуть парня назад и вырваться из плена, но потерпела поражение: спина Северуса и без того уже была плотно прижата к стене. Он опустил руки вниз и позволил взволнованной девушке отступить, что она сразу же и сделала, становясь к Снейпу боком. А дальше… Дальше Грейнджер не совсем понимала, что ей следует делать и как реагировать. Малфой и Блэк неведомо когда успели уйти. — Гермиона? Северус вновь сократил между ними расстояние. Его теплое дыхание щекотало щеку. В первом поцелуе его губы почтительно прижались к виску, после — клюнули в щеку. Парень склонился ниже и замер в миллиметрах от ее губ, он никак не решался преодолеть это расстояние. Если бы Снейп вдруг дотронулся до неглубокого выреза на ее спине, то мог бы почувствовать снующие там туда-сюда мурашки, пронзившие девичье тело точным ударом, но его рука все это время лежала на ее плече и поэтому не раскрыла постыдного секрета. Грейнджер качнула головой.