Назад в прошлое.

И в мыслях у нее не было с кем-то соревноваться, тем более в таких щепетильных делах. Она и не думала сравнивать себя с другими, но почему-то все равно это делала. Непроизвольно. Вероятнее всего по причине того, что открытие било по ее самооценке, которая у Гермионы и без того, честно сказать, подхрамывала. Казалось, абсолютно у всех отношения развиваются намного быстрее, чем у нее. Они встречались с Северусом уже несколько месяцев, дружили несколько лет, но оставались ровно на том же этапе, с которого и начинали, не продвигаясь вперед. Гермиона не могла сказать, что готова к большему, что хочет большего, но… То, что Снейп не проявляет к ней интереса подобного рода, неимоверно огорчало. Невольно, а задумывалась Грейнджер на тему того, что с ней не так: ну, кроме галлюцинаций и загадочных снов. На ум не приходило ничего дельного. Возможно, она как-то слишком неумело целуется, но ведь Снейп ни разу не выказал недовольства ее техникой, тогда как можно об этом узнать наверняка? Или же, быть может так, что она не привлекает его в этом плане. Довольно быстро Гермиона перебрала в памяти те несколько эпизодов, когда Северус был настроен на нужный лад, пытаясь вспомнить собственное поведение и манеры и разгадать, что именно могло спровоцировать его или сподвигнуть. В трех случаях из четырех присутствовало алкогольное опьянение — его или ее. Мертвецки пьян слизеринец был только единожды на ее памяти, но даже тогда он не распускал рук, и физическая реакция случилась непреднамеренно, во сне, что опять же говорит не в пользу ее флюидов. Во второй раз он выпил совсем немного, и его спровоцировало, отнюдь, не крышесносное обаяние Гермионы, а… Хм, звуки и визуальная картинка, воспроизведенные Люциусом Малфоем и его девушкой. Правда, Снейп тогда ее заверял, что случилось это по ее вине, дескать, непозволительно близко стояла и «прижималась» к нему, хотя это было случайно! В третий раз он возбудился, когда уже она была мертвецки пьяна и пребывала в помутневшем рассудке. Она самолично приставала к нему (на что Гермиона никогда не решится в трезвом состоянии, как бы сильно того вдруг не возжелала). Тогда удалось добиться потрясающих успехов, он отреагировал, как и должно, но после вдруг отверг ее. Четвертый опыт случился сразу после третьего — на следующее же утро. И она чувствовала себя так неуверенно, оказавшись вдруг на нем, чувствуя его теплые мягкие губы на своем теле. Дрожь пробила сразу, смешала все мысли в кучу. Прийти в себя сразу тогда не удалось, как и не удается сейчас проанализировать то воспоминание, опираясь лишь на свой аналитический склад ума. Больше Северус не оказывал ей подобного внимания. Ни разу. Они, конечно, целовались, и целовались практически каждый день, но это были другие поцелуи, лишенные страсти и такого волнительного вожделения, впрочем, и от них по телу расползались томительные мурашки. Гермионе нравились эти медленные исследующие движения его губ и языка, ей нравилось, то что их поцелуи не были мокрыми и липкими (об этой проблеме некоторых парней неволей она наслышалась и в общей комнате, и в своей спальне), но ей совершенно точно не нравилось ледяное спокойствие слизеринца, который лишний раз старался даже не прикасаться к ней. Все эмоции его и желания извечно были скрыты под непробиваемым панцирем, поэтому Грейнджер не чувствовала себя уверенно, находясь в неофициальном статусе его девушки. В последнее время в спальне она старалась появляться ближе к комендантскому часу: шептания соседок по комнате были невыносимы. С наступлением ясных мартовских дней все разговоры их крутились только вокруг одной темы. Даже имей Гермиона какой-нибудь практический опыт в этом, она бы все равно не стала участвовать в подобных беседах. Потому что это было личное — действительно личное! — и выносить свои постельные или околопостельные дела на общее рассмотрение — последнее инстанция. Или же это она была слишком зажатой, потому что другие, и правда, не видели ничего такого в том, чтобы поделиться с подругами своим новоприобретенным опытом. В комнатах гриффиндорских мальчишек явно это тоже обсуждалось, только с более скабрезными подробностями. О, черт возьми, некоторые из них не стеснялись выставлять свои успехи даже в школьных коридорах! Гермиона точно знала, что не хотела бы стать подобным предметом обсуждения — и потому иногда задумывалась о повседневных буднях слизеринцев: поступают ли и они точно также? В школьные часы они вели себя безукоризненно, пошлости слетали с их губ в соотношении 2/10 в сравнении с ее факультетскими однокурсниками, но ведь это не означает, что они также ведут себя в подземельях, оставаясь без всевидящего ока. Но Северус бы не стал ее обсуждать с приятелями, даже не называя конкретного имени не стал бы, она твердо это знала. Хотя бы потому, что и обсуждать-то было нечего. — С ним явно что-то не так, — задернутая занавеска, к сожалению, дополнительно не создавала звуковой барьер. Грейнджер хотела наложить привычные чары, но что-то ее остановило. — Вы же встречаетесь уже почти три месяца! — И что? — она узнала смущенный голос Мэри. Ей тоже не нравилась подобная тематика, но… Она была слишком слабовольной, чтобы заявить об этом прямо. Подруг светловолосая девушка заводила с трудом и… по правде сказать, постоянно шла у них на поводу, лишь бы не лишиться благ светлой «дружбы» и не остаться по итогу одной. — И ты серьезно хочешь сказать, что он ни разу за все это время не попытался… — О, Мерлин, Дэнни просто робкий, — перебила Сьюзи Лили. — То, что он не пытается залезть к ней под юбку, не означает, что с ним что-то не так! Они же не год встречаются. Это абсолютно нормально. — Ты хочешь сказать, что Джеймс стал бы столько… — Во-первых, причем здесь Джеймс? — резко возразила Эванс. — Во-вторых, его и с натяжкой не назовешь скромным. В-третьих, я не собираюсь обсуждать наши с ним отношения. Без обид. — Я к тому, что Мэри хотя бы могла как-то убедиться, что у него там все в порядке, иначе она просто-напросто потратит уйму времени на какого-то… Грейнджер раздраженно взмахнула палочкой, погружая кровать и полог в кокон тишины. Блаженная тишина не длилась долго, скоро его аккуратно отдернули и в личное пространство вторглась Лили. — Ты еще не спишь? — Нет, — и вряд ли скоро уснет. Сны были такими же тягостными, как и явь. Теперь еще и новую тему ей так неосторожно подкинули: не стоило слушать чужие разговоры. Тем более она была почти уверена в том, что с Северусом в этом плане все в порядке, когда он прижимался к ней… — Дай, пожалуйста, взглянуть на твою работу по трансфигурации, я посмотрю только заключение, — вывела ее из нескромных размышлений (и слава богу!) рыжеволосая подруга. Гермиона протянула ей свиток со своим домашним заданием. — А ты, Гермиона? — обратилась к ней Сьюзи. — Что, я? — Ты считаешь, что это нормально? Она, мигом поняв, о чем речь, быстро опустила голову, скрывая предательский жар на щеках. — Да, — прозвучал непоколебимый голос. — Ладно, — хмыкнула Хэнскам. — Я сама виновата: нашла у кого спросить. — И что это значит? — теперь шатенка вспыхнула совсем по другой причине. — Ну, ты же ни с кем никогда не встречалась, следственно, ты не знаешь, как парни ведут себя в отношениях. — Вообще-то, она кое с кем встречается, — Лили лишила ее шанса ответить самостоятельно. — И уже достаточно давно. — Это с кем? Гермиона праведно возмутилась, услышав недоверчивую интонацию девушки, поэтому ответила немного грубее, чем задумывалось: — А самой догадаться так сложно? Как можно быть такой слепой и глухой?! Они с Северусом проводят вместе львиную часть суток! Неужели ни у кого это не вызывает логичных предположений? — Со Снейпом что ли? — мисс Хэнскам нахмурилась еще сильнее: лиц мужского пола в окружении Грейнджер больше не сыскалось. — А с кем же еще?! — Извини, но вы совсем не смахиваете на пару, — пожала она плечами, наматывая блестящую темную прядь на палец. — Снейп всегда держится на расстоянии от тебя. Не смотрит на тебя, не трогает тебя, и вообще… Ты уверена, что вы встречаетесь? — Более чем. Спокойной ночи. *** Профессор, эффектно взмахнув полами мантии, навис над нею безмолвной тенью. Атмосфера вокруг них накалилась мраком и безнадежностью. Холодный страх дрожью сотрясал кости. Слезы, катящиеся по щекам, застывали на нежной коже льдинками. Белоснежный платок небрежно швырнули на воздушный розовый шифон. Грейнджер посмотрела на лицо Снейпа и тут же поняла, какую катастрофичную ошибку допустила: интенсивность направленной на нее ненависти в силах была обратить ее в пепел. Мужчина брезгливо поморщился. Такой ничтожной прежде она никогда себя не чувствовала. — По какому праву, мисс Грейнджер, вы считаете допустимым сотрясаться рыданиями в общественном месте? — риторический вопрос, безразличный и пустой, заставил ее шмыгнуть носом и уткнуть лицо в колени, лишь бы Снейп замолк и оставил ее в покое. Так сильно она сейчас понимала Гарри. — По какому ничтожному поводу вы пятнаете репутацию Хогвартса? — Что? — удивилась она, отвлекшись лишь на мгновение от буйства чувств. — Причем здесь Хогвартс? — При том, мисс Грейнджер, что вы являетесь его студенткой. И пока вы находитесь в этом замке, соблаговолите вести себя достойно, а не заливаться слезами вперемешку с соплями прямо на выходе из Большого зала! — почему он обязательно должен быть таким жестоким к ней? — Или вы привыкли все делать на публику? Следуете примеру своего приятеля? — Профессор… — Переживайте свои мелкие детские драмы в кабинке туалета или, что еще лучше, в своей комнате. Я уверяю вас, никто не хочет становиться свидетелем ваших гормональных всплесков. — Я не… — Помолчите! — рявкнул брюнет, оскалившись. — Вы ведете себя возмутительно безнравственно! — Что? — Гермиона вытерла платком влажные щеки и посмотрела на взбеленного профессора. Она напомнила себе, что он не ученик Хогвартса, что она не может сейчас открыть рот и выпалить ему все, что думает. Что она должна проглатывать молча предвзятое к себе отношение. Но, черт возьми, что он о себе думает? Зачем окончательно портит и без того отвратный день? С неприязнью и яростью посмотрел Снейп на нее и открыл рот, чтобы громогласно ответить, но вдруг замолк и посмотрел себе через плечо. Взмахнул крыльями необъятной иссиня-черной мантии, скрывая хрупкую фигурку молодой девушки, сидящей на ступеньках. Невербальная магия довершила дело и тонким плетением заволокла притихшую гриффиндорку. — Северус… Бархатный голос, обычно режущий собеседников льстивыми нотками, теперь переливался безотчетным страхом и отчаянием. Гермиона узнала его, но, несмотря на одолеваемое любопытство, не постаралась выглянуть из-под раскинутой мантии и выдать свое присутствие. Холодный, проницательный взгляд этого мужчины пугал ее и без того, а если он вдобавок поймет, что раскрыл свою слабость перед маглорожденной студенткой, съест ту живьем. Снейп пугал ее намного меньше. Безотчетно, но доверяла она ему. Он в силах сделать ей больно только словами. — Мы обсудим это позже, Игорь, — равнодушно молвил профессор. — Позже? Неужели ты не чувствуешь, что наше время… — он подошел ближе, сокращая расстояние до минимума. Гермиона могла чувствовать его туалетную воду с ароматом кедра и табака. Он пробивался через терпкий травяной букет, коим пахла мантия декана Слизерина. — Даже у стен есть уши, Игорь. Мы поговорим позже, когда действительно останемся наедине. Не раньше. Если ты не хочешь по итогу держать ответ перед Дамблдором. Каркаров зло сплюнул на пол и отстранился. — Если ты думаешь, что можешь бегать от меня вечность, то ты глубоко заблуждаешься. Наш разговор в твоих интересах. Грузные шаги скоро растворились в непроглядной тьме коридора. — Сэр, он говорил про… — Гермиона знала, что должна молчать, что не следует ей сейчас (да и вообще никогда) задавать ему никаких вопросов, но все равно не сдержалась, проклиная собственную импульсивность. — Помолчи, девочка. Коршуном он склонился над нею, сканируя побледневшее лицо. Каждую его черточку. Рука грузом лежала на ее плече. — Поговорим лучше о вас, — прошелестел он над ухом. По позвоночнику пошли мурашки, когда его ладонь едва ощутимо проехалась по девичьей щеке, прямо по подсохшей дорожке слез. — До этого дня мне казалось, что я никогда не смогу думать о вас хуже, чем уже есть, но… Вы деградируете прямо на моих глазах. Грейнджер сглотнула и от необоснованности оскорбления, и от близости Снейпа. — И последствия соразмерны тяжести ваших проступков. — Что вы имеете в виду? — все-таки решилась утончить она. — Ваше беспорядочное чередование партнеров. — Простите? — гулко спросила Гермиона: какое он имеет право… какое основание для подобных слов? — Вы серьезно рассчитывали, что этот вечер закончится иначе? Что ничем не отзовется ваше распутное поведение? — румянец обжег нежную кожу: что за ересь несет профессор Снейп? Переборщил с вином или чем покрепче? Теперь ей действительно стало не по себе. — Я вела себя абсолютно нормально, сэр. Их уединение скоро нарушила выплывшая из зала грациозной походкой преподаватель нумерологии. — Сев… — Септима прокашлялась, заметив студентку. — Профессор Снейп, можно вас на пару слов? — Конечно, — мужчина в последний раз окинул пренебрежительным взглядом юную гриффиндорку. — Минус двадцать баллов, мисс Грейнджер. С невероятным чувством облегчения Гермиона вскочила на ноги. Возвращаться на Святочный бал она точно не станет. Эмоций и притом далеко не светлых для одного дня было получено предостаточно, теперь пора возвращаться в свою спальню. Непонятно зачем, но она оглянулась на повороте, чтобы посмотреть на беседующих профессоров. Увиденное ее удивило: Снейп почти улыбался, хоть и злобно, а мадам Вектор стояла к нему уж как-то слишком близко, рукава их мантий соприкасались. Грейнджер качнула головой, прогоняя этот образ из головы, и отступила вперед спиной, когда поняла, что недовольные глаза мастера зельеварения смотрят на нее прямо в упор. *** — Почему они на нас смотрят? — Снейп в задумчивости грыз верхнюю часть пера, выводя на пергаменте, лежащем на коленях, домашнее задание. — Возможно, я вчера рассказала Хэнскам, что мы встречаемся, — застенчиво пожав плечами, предположила Грейнджер и прижалась к плечу слизеринца ближе. — Ты злишься? — Нет, — Северус так и не повернул к ней головы, отвечая все тем же безучастным голосом. Гермиона прищурилась и глубоко вздохнула, когда запрокинула свою ногу на его бедро. Снейп пересел выше, опираясь на многовековое дерево спиной, и свободно вытянул прежде подогнутую левую ногу на проступившую зеленую траву. Девушка мельком взглянула на соседок по комнате, шепчущихся в нескольких футах от них. Набраться смелости было не так уж просто. Грейнджер напомнила себе, что делает это не потому, что ее подначили чьи-то слова, а потому что в последнее время у нее и без того накопилось слишком много не разгаданных вопросов, а на этот — конкретный — она могла получить прямой ответ. — Северус, мы можем поговорить? — он внимательно посмотрел ей глаза, демонстрируя полное внимание. — Я тебе нравлюсь? — В чем подвох? — снова проснулась эта его мнительность. — Ни в чем. Я задала тебе простой вопрос. — Тебе нужно, чтобы я что-то сделал? — выдвинул догадку Снейп. — Просто ответь на вопрос. — Ответ же очевиден, разве нет? — Северус! — Нравишься, разумеется, — процедил он тихо и как-то неловко. — И я тебя привлекаю? — Ты издеваешься? — Нет. — Серьезно: это какая-то несмешная шутка или что? — Нет, мне, правда, это интересно. — Привлекаешь, — бледная кожа Северуса покраснела. — Это же и так понятно! — Привлекаю тебя как девушка или просто как личность? — Ты привлекаешь меня во всех смыслах, — она видела, что парень начинает нервничать, но не задать еще один вопрос — действительно волнующий ее сейчас — не смела. — Тогда, почему ты не хочешь заняться со мной сексом? — Гермиона не рискнула теперь взглянуть на него, смущение съедало ее. Как вообще люди проводят подобные разговоры? — А ты… этого хочешь? — дрогнувшим голосом поинтересовался Северус. Ему хватило смелости на то, чтобы задвинуть пышную занавесу волос за ухо и посмотреть ей прямо в глаза. — Мне казалось, что ты пока… Ну, не готова? — Возможно, так и есть, — не стала обманывать она. — Просто… Мне хочется, чтобы наши отношения тоже как-то развивались. — Тоже? И у кого же они так стремительно развиваются? — она знала, о ком он сейчас подумал, и только сильнее огорчилась от того, что решилась обсудить это с ним. — Практически у всех. — Я тебя услышал, но… Если честно, то я предпочел бы подождать с этим до лета. — Почему? — удивилась Гермиона: она, конечно, не сказать, что была готова, но ждать еще несколько месяцев? Может, с ним, и правда… Не то, чтобы ей это было важно, но все-таки… — Потому что я с трудом представляю, как здесь этим вообще можно заниматься. Мы учимся на разных факультетах, соответственно, можем оставаться наедине только в общедоступных местах, где постоянно снуют призраки, профессора или студенты. Согласись, такая себе обстановка для первого раза? — Ты прав, — об этой стороне вопроса Гермиона не подумала. Она нервничала даже от этого разговора, что уж говорить о первом сексе в таких условиях? — У тебя же, ну… Тоже еще никого не было? — несколько смутился парень и отвел взгляд в сторону. — Разумеется, нет! — разозлилась Грейнджер. — Хорошо, — выдохнул он. — Почему ты вообще предполагаешь, что я могла бы… — Я просто спросил. Извини. *** Гермиона поцеловала Северуса на подходе к портрету Полной Дамы. Он поцеловал ее в ответ. Что они немного увлеклись, она догадалась только после того, как слизеринец втянул ее в ближайшую нишу и с настойчивостью вторгся языком в рот. Грейнджер нравилась его сегодняшняя уверенность — выходит, неловкий разговор того стоил. Она почувствовала, что может позволить себе хотя бы немного утолить любопытство и удостовериться в том, что познания Хэнскам весьма посредственны. Снейп вздрогнул, когда девичья ладонь скользнула от груди к низу живота, и, тяжело дыша открытым ртом, выдавил из себя вопрос: — Мне казалось, что мы пришли к взаимопониманию? — Да! — поспешно воскликнула Гермиона: не хватало еще, чтобы он воспринял эти прикосновения, как зеленый свет. — Я только хотела… Вместо нее ответила чертова Хэнскам, проходящая по коридору и беседующая, очевидно, с пресловутой Мэри — с ее пресловутыми проблемами, не имеющими, ну, никакого отношения к ним с Северусом. — Я же говорила, что у твоего Дэнни не все в порядке с размером, раз он за столько времени… Грейнджер спрятала пылающее лицо на груди Снейпа: она больше никогда не сможет посмотреть ему в глаза. Никогда. Он глухо хмыкнул где-то над ее макушкой и притянул ее поближе к себе, открывая доступ к горячему ушку. И дополнительного освещения было не надо, чтобы понять, как горит сейчас ее милое личико. — Так вот кем, а, вернее, чем спровоцирован твой интерес к этой теме. — Нет! Я не думаю, что ты… Что у тебя… — Можешь не переживать, у меня все в порядке. Насколько, конечно, я могу об этом судить. Она замолкла, когда Снейп обхватил ее ладонь своей и спустил ту к своим брюкам, продолжая поцелуй. Он расстегнул молнию и… Гермиона почувствовала, как еще через пару его судорожных движений, горячая плоть коснулась тыльной стороны ее руки. Она охнула ему в рот от удивления и от ощущения его пальцев, скользящих по ягодицам, от горячего дыхания, обжигающего шею. Член стремительно твердел рядом с ее пальцами, наливался кровью. — Если я начинаю перебарщивать, скажи, — велел хриплый, незнакомый ей прежде голос. Гермиона кивнула в ответ, мало что уже соображая. Она робко провела пальцем по горячей головке и скользнула ниже, наслаждаясь бархатной кожей и тяжелым дыханием обычно бесстрастного слизеринца. С трудом представлялось, как он даже чисто теоретически должен поместиться в ней и при этом не разорвать тело пополам. Темнота теперь не играла ей на руку, не позволяла в полной мере представить предстоящий в будущем процесс. Если довериться прочитанной статистике, то он оказался примерно на дюйм больше среднестатистического, польщенной себя при этом Грейнджер не чувствовала, скорее, она была этим испугана этим неожиданным открытием. — Так что… Я отвечаю твоим стандартам? — Северус! — ее голос тоже срывался то на шепот, то на хрип. — Ты прекрасно знаешь, что отвечал моим стандартам и без этого, то есть до этого, просто я… Ну… — Если проверка пройдена, может, остановим эксперимент прямо сейчас? — попросил Снейп, мягко разжимая ее аккуратно стиснутые на пенисе пальчики: пытка оказалась невыносимой. Правда, в какой-то степени, Северус даже был горд собой: он был уверен, что кончит, едва она прикоснется к нему, но стойко сдержался. — Потому что я больше не могу, — честно признался он. Он запихнул болезненно ноющий орган в нижнее белье и тесные брюки и застегнул молнию, сглатывая. Губы прижались ко лбу девушки, до сих пор не решающейся взглянуть на него. И это она поторапливала его с сексом? Серьезно?