Назад в прошлое.

Гермиона несколько ослабила бдительность, когда чудливые сновидения и грезы наяву оставили ее в покое. Шла уже какая по счету неделя, заполненная преимущественно хорошими эмоциями. Даже предстоящие в конце года экзамены не тревожили этого безмятежного настроения. Если ночью и терзала бессонница, то вызвана она была исключительно объектом влюбленности. Его пылкими, страстными поцелуями и смелыми прикосновениями. Жизнерадостная улыбка постоянно блуждала по лицу. От ощущений этих было так приятно на душе, так хорошо, что верилось в их постоянство. Разве способна хоть какая-то сила их поколебать? Впервые в жизни Гермиона рисковала понять тех глупых, но невообразимо счастливых влюбленных, впитывающих жадно каждое мгновение проведенное наедине, приторно-сладко улыбающихся по поводу и без, раздражающих окружающих своим неуемным оптимизмом, но она была так занята проживанием этих особенных моментов, что просто не обращала внимания на других. Не прислушивалась к полуночным разговорам, ведущимся в спальне, не одаривала даже малейшим вниманием глупо хихикающих соседок по комнате, теперь они не мешали ей спать. И, что самое удивительное, ревность, тлеющая в груди, погасла: теперь Гермиона совсем не возражала против доверительных отношений Северуса и Лили. Она верила в его полную искренность: подделать эти пьянящие нежностью и желанием взгляды попросту невозможно. Их отношения вышли на новый, лучший уровень, и девушка это отчетливо сознавала. Пожаловаться на недостаток внимания теперь не получалось, и это не могло не радовать. Сдержанность Снейпа все чаще уступала экспансивности, что принуждало чувствовать себя на редкость всемогущей. Добиться подобных изменений оказалось совсем несложно. Гермиона и представить тогда не могла, к чему их приведет та ночь, начавшаяся с кошмара и окончившаяся нежными поцелуями и липкой кожей. Утром ее не поборола стыдливость, Северуса — тоже. Наоборот, он держался намного увереннее, чем прежде, словно опроверг все терзающие его сомнения и удостоверился во взаимной симпатии. Грейнджер нравилось любоваться этими переменами и понимать, что она стала для них прямым катализатором. Она и материальные доказательства сему имела. Наверное, это было очень глупо: ежедневно рассматривать их единственную совместную фотокарточку, снятую на полароид во время каникул, имея прямой доступ в объятия человека, изображенного на ней. Но его жесткий взгляд казался таким… сексуальным. Буквально до мурашек по коже. Северус редко позволял себе так смотреть на нее, из последних сил сохраняя терпение. Имея общее представление о том, что именно им предстоит испытать, ожидание летних каникул превратилось в пытку. Хоть оставшиеся дни в календаре крест-накрест вычеркивай. Присущая Гермионе тревожность рекомендовала побыстрее покончить с этим (наверняка болезненным) процессом, здравомыслие же советовало поубавить скорость и сделать все правильно, потому что Снейп был прав — целиком и полностью — когда предлагал приступить к первому для них обоих сексу в комфортной обстановке, в которой дополнительные страхи их не атакуют. Вот только теперь, когда и сам этот прагматичный человек начал сомневаться в верности своего решения, как он мог выступать голосом здравомыслия? Грейнджер и сама теперь не понимала, как ей прежде удавалось полностью насыщаться одними только его медленными поцелуями. Сейчас и рук его, блуждающих по телу, недоставало. Они только усугубляли желание большего. И пальцы Северуса уверенно заглядывающие под слои ткани совсем не помогали, хотя бы потому, что им ни разу не удалось дойти до конца. Будто сама вселенная была против этого. Или же им мешали нормы морали. Настрой сбивался у обоих, едва за пределами уединенных пустынных (а когда они там находились — самых часто посещаемых) мест слышались чьи-либо шаги или голоса. А какими навязчивыми были призраки! И как много их было! А волшебные картины с дотошливыми жителями? В общем, и просто целоваться им приходилось с большой осторожностью. Первая же попытка провести время наедине в старом кабинете, предоставленном в пользование Снейпу, провалилась. Гермиона едва успела натянуть мантию поверх расстегнутой школьной рубашки, когда к ним ввалился Слизнорт по какому-то мелкому поручению своему подопечному. И наверняка он догадался, что студенты здесь занимались отнюдь не подготовкой к итоговым экзаменам, как сказали. Энтузиазм Северуса с каждой неудачной попыткой только креп. Он не прекращал попыток забраться к гриффиндорке под одежду, провести рукой по обнаженному бедру и добраться до самой чувствительной части тела. И Гермиона совсем не возражала против подобных посягательств, особенно, когда он так тесно прижимался к ней. Только бы не приходилось им останавливаться всякий раз. Эта новая, самоуверенная и напористая, версия Северуса нравилась ей также сильно, как и прежняя: робкая и в чем-то даже застенчивая. Его бледные щеки теперь все реже раскрашивало смущение. Темные глаза блестели потенциалом и накопленной силой. О ежедневных тренировочных дуэлях, проводимых на задворках территории Хогвартса, Гермиона знала, но доступа туда по понятным причинам не имела, да и вообще эта тема негласно считалась закрытой в их разговорах. Снейп всякий раз переводил беседу в другое русло. Но нетрудно было заметить, что возвращался он после этих встреч в странном расположении духа: довольство в нем перемешивалось с настороженностью по равным долям. Но в замке существовал не один дуэльный клуб. Правда, второй был официально зарегистрирован, и занятия в нем проводил сам директор, деканы Гриффиндора и Когтеврана, а не студенты, попеременно передающие главенство друг другу. Но по какой-то причине даже эти официальные занятия были закрыты для посещения Грейнджер. Альбус Дамблдор не внес ее в свой привилегированный список несмотря на все достижения. Макгонагалл с глубоким сожалением в голосе сообщила отличнице, что без разрешения директора она не может присоединиться к своим однокурсникам. Правила отбора оказались недостижимы для сознания Гермионы. По каким именно критериям она не проходит? Практически во всех дисциплинах она была первой. В защите от темных искусств — так точно лучшая (по своему же нескромному мнению). Джеймс Поттер, конечно, тоже был неплох, но он больше полагался на собственную удачу и интуицию, нежели следовал четким инструкциям. А никому не может везти вечно. Северус подтвердил это на последнем практическом занятии защиты от темных искусств, когда его поставили против Джеймса. Поттер бодро начал выплескивать одно заклинанием за другим на невозмутимого слизеринца. Гермиона не отрывала взора от черноволосого парня, сердце так приятно екало в груди всякий раз, когда он с плавной грацией передвигался на возвышении и отражал удары, не спеша атаковать. Удовлетворение вспышками мелькало в антрацитовых глазах: он дожидался момента, чтобы нанести сокрушительный и эффектный удар. Такая возможность появилась уже спустя пару минут после начала боя, когда Джеймс отвлекся, чтобы взглядом отыскать свою девушку и залихватски улыбнуться ей. Через мгновение он уже лежал на спине. Сириус Блэк, стоящий рядом с Грейнджер, с досады застонал. Гермиона открыто улыбнулась Северусу. Она не сразу заметила, что стала объектом пристального внимания невесть откуда взявшегося директора. По спине мигом проскакали неприятные ледяные мурашки, остро засосало в желудке. Гермиона почувствовала знакомое давление, непременно возникающее каждый раз при их случайных коротких встречах, и поспешила отвернуться, прервать секундный контакт взглядов. Так кстати вспомнилось, что он первоклассный легилимент. Она обернулась еще раз, чтобы увидеть, как теперь все с тем же скорбным выражением светло-голубых глаз директор смотрит на поникшего Джеймса. — Все в порядке? — Северус успел очутиться рядом с ней и ненароком провести ладонью по ее плечу. — Да, просто… Мне немного не по себе, когда он смотрит на меня, — доверительным шепотом ответила гриффиндорка и мягко качнула плечом в сторону Дамблдора. — Такое чувство, будто он… Снейп хмыкнул: — Видит тебя насквозь? — Нет, читает мои мысли, — исправила она. — Твои мысли не напечатаны в черепе, как строки в книге… — Ты же понял, что я хочу сказать! К чему так занудствовать? — Мне кажется, ты слишком близко к сердцу приняла информацию, что он легилимент. — Ничего и не близко, — буркнула Грейнджер: ей до сих пор было немного обидно, что Северусу это стало известно первому. — Если бы он вдруг и захотел «прочитать» твои мысли, — передразнил Снейп, — ты бы этого никогда не заметила. Дамблдор владеет этим искусством несколько десятилетий, с ним в мастерстве может посоперничать разве что Том Реддл. — Не слишком обнадеживающе. — Разве что он сам хотел, чтобы ты почувствовала его присутствие в своей голове, — усмехнулся брюнет. — Но это уже смахивает на паранойю, не считаешь? И тянет на первую полосу желтой газеты. *** И хоть начались летние каникулы — ничего не изменилось. По-прежнему они с Северусом встречались каждый день и по-прежнему свидания эти заканчивались намного раньше, чем того хотелось, потому что парень сутками пропадал в магической части Лондона в аптеке Малпеппера. Его новая работа нравилась Гермионе гораздо сильнее предыдущей: в дешевой забегаловке с сомнительной публикой. Контингент клиентов мистера Малпеппера тоже тревожил, не зря же именно туда его счел нужным определить Малфой, но там Северус хотя бы гарантированно не занимался ничем дурным, а просто набирался необходимого практического опыта. Еще бы не занимало это ученичество по восемнадцать часов в сутки с одним выходным в неделю, который как раз-таки приходился на сегодняшний день. Именно поэтому Гермиона сегодня с самого утра жутко нервничала, да что там с утра — со вчерашнего вечера, когда парень и пригласил ее к себе в гости. Несколько раз она уже подходила к зеркалу, трогала прическу и расправляла воздушную ткань платья, надетого сегодня вопреки низкой температуре и срывающемуся дождю. Несколько раз принимала душ и придирчиво терла тело жесткой мочалкой. Несколько раз приказывала себе расслабиться. С очередным поворотом часовой стрелки Грейнджер глубоко вздохнула: о, Господи, ей хватило смелости поставить родителей в известность о том, что сегодня она останется ночевать у Северуса. Смелости хватило и выдержать их взгляды. А теперь она просто боится аппарировать к дому своего парня? С легким хлопком шатенка растворилась в воздухе. — Привет, — напряженный голос молодого человека, раздавшийся сразу же после короткого стука, слился со звуком распахиваемой двери. Гермиона натужно улыбнулась ему и поцеловала в губы. Странно, но волнение Северуса заставило ее почувствовать себя лучше: не одну ее мучают тревоги. — Привет. Пронизывающий взгляд подметил и коленки, смело выглядывающие из-под спадающей на них бледно-зеленой ткани, и бедра, так выгодно выделяющиеся при движении, и оставляющий простор воображению неглубокий вырез декольте. Снейп провел ладонью по ее пояснице и устремился ниже. — Тебе идет… Платье, — прочистил горло он. — Как красноречиво, — не сдержала фырканья Гермиона, но щеки ее тем не менее покрылись легким румянцем. По части комплиментов Северус был совсем не силен, и кому, как ни ей, это знать? Но то, что он вообще обратил на него внимание — уже было достижением. — Молчи, — последовала ироничная подтрунивающая реакция. Тонкие губы прижались к ямочке над ключицей. — Я купил бутылку вина. — Предлагаешь напиться? — Не напиться, а немного расслабиться, — серьезным шепотом уточнил Снейп. — Ты напряжена. — А ты, можно подумать, нет. — И я, но ты гораздо сильнее, а алкоголь поможет тебе расслабиться. Судя по Рождеству. — Ты совсем не помогаешь, — вот теперь проступила и стыдливость: не так уж сильно она и напилась на прошлое рождество, чтобы припоминать ей это. А целоваться с ним ей хотелось и без всякого спиртного. — Извини, — пожал плечами брюнет. — Ну, не зря же я тратился на ужин? — То есть в планах у тебя было не только меня споить, но и накормить? — шутка, после ее произнесения вслух, наполнилась каким-то нехорошим двойным смыслом, что озаботило молодую девушку. Она обернулась к Северусу, чтобы понять его реакцию и извиниться в случае чего. — Конечно. Еще и спать уложить, — такого ответа она точно не ожидала, тем более в сопровождении его губ, медленно скользнувших вдоль шеи. — Идем. — Твоих родителей точно сегодня не будет? С замешательством Гермиона взглянула в сторону настежь распахнутой двери: она заставляла чувствовать себя крайне неуверенно. Не хотелось бы в какой-нибудь интимный момент обзавестись случайными свидетелями. — Точно. В отличии от Северуса у нее не было аппетита. Кусок в горло не лез в буквальном смысле этого слова. Только ради приличия девушка поковырялась в тарелке и заставила себя проглотить пару кусочков тушеных овощей, в то время как парень с волчьей жадностью трапезничал. Прожевав, он с долей смущения покосился на Грейнджер: — Извини, я сегодня не успел позавтракать. «А вчера поужинать», — так и осталось им не сказано. — Ты ведь не торопишься? — Нет. — «Что за глупый вопрос?» — А где они? — Кто? — Твои родители. — В больнице. — Что-то случилось? Новым взглядом она посмотрела на Снейпа, ища малейшие признаки плохого настроения или печали, но брюнет казался абсолютно безразличным и даже чуточку довольным. — Ничего из того, что стоило бы нашего внимания. — А все же? — идентифицировать личность больного теперь не представляло проблемы, но проверить свою догадку лишним не будет. — Кто в больнице? — Тобиас, — меланхолично пережевывая пищу, подтвердил он. Подобное желание обособиться от своей семьи, проявляющееся в подобных мелочах, Гермионе понять и принять было сложно. Да, ее родители выгодно отличались от родителей Северуса, но все же… — Что с ним? — Получил нож в брюшную полость, — буднично ответил Снейп. — То ли он задолжал кому-то, то ли напился до невменяемости и снова нарывался, я особо не вникал. — А что говорят врачи? — К сожалению, прогнозы не особо утешительные. — И что это значит? — любой адекватный человек сейчас бы понял, куда склоняется чаша весов, но имея дело со Снейпом… Никогда не знаешь точно. — То, что его жизни больше ничего не угрожает. — Северус! — с неприязнью воскликнула Грейнджер: никакие тяжелые отношения на ее взгляд не оправдывали подобных слов, пусть это даже и был черный юмор (что маловероятно). Все-таки они говорили о живом человеке. — Да? — Ты мог бы… Ну, дать ему пару зелий, чтобы ускорить процесс… — С какой стати я стану добровольно портить себе лето? Пускай, полежит пару-тройку недель в клинике. В подобные моменты он немного пугал ее своим равнодушием к чужим несчастьям, к человеческим жизням. Несмотря на тяжелый характер Северуса, она считала его хорошим человеком, полагала, что все отрицательное в нем — напускное, но что если это не так? — А твоя мама? Она… — Сидит подле него, как и подобает верной жене и полной… — Северус! — Ты сама начала этот допрос, — все тем же ледяным тоном ответил парень, подливая себе в бокал вина. — Ты еще будешь? — Да, — ворчливо ответила Гермиона. Плюс в этой всей ситуации вырисовывался неоднозначный — из-за предстоящей ночи теперь она совсем не нервничала, сильнее ее волновала благонадежность Северуса. Совсем непонятно было, как в нем сочетаются холодный прагматизм с жестокостью и почтительная нежность, с которой он к ней всегда относится. Ни разу, даже если придираться, не получилось поймать его на действительно плохом отношении. И в тех редких случаях, когда они ссорились, он всегда демонстрировал поступками безусловную заботу. И какой он настоящий? Вопрос растерял актуальность, стоило Снейпу вовлечь ее в размеренный поцелуй. Гермиона чувствовала благостную расслабленность, кто стал ее причиной (красное вино или Северус) выяснять не хотелось, мягкие и неторопливые поцелуи, исследующие открытые участки ее тела, будто приостанавливали всякий мыслительный процесс. Она покинутой себя почувствовала, когда парень резко остановился, правда, словно в угоду своему искушению он снова наклонился, быстро целуя ее губы, прежде чем велел ей оставаться на месте. Светло-зеленая жидкость во флаконе уже была знакома Грейнджер благодаря все тому же Северусу, только теперь он не скрывал предназначения отвара, когда подносил горлышко склянки к припухшим от поцелуев губам. — До дна? — Да. Сладковатое зелье, оставляющее, как ни парадоксально после себя горьковатый привкус, льдом сковало горло. Гермиона поморщилась: гадость редкостная. — Ты уверен, что оно сработает, как надо? — Обижаешь. Он и правда выглядел глубоко оскорбленным: подумать только — усомнилась в его природных талантах. — А его можно совмещать с алкоголем? Может, конечно, это вино с запозданием так сильно ударило по затылку, но эффект был довольно-таки неприятным: голова маленько кружилась. — Конечно, нет. Студенты принимают решение потрахаться под альковами сугубо в твердом сознании, — иронично протянул слизеринец. — Тебе нехорошо? — Не сказала бы, просто небольшое головокружение, — мир потихоньку переставал кружиться в ускоренном ритме. — Принести воды? — Нет, лучше иди уже наконец сюда, — Гермиона притянула парня за воротник рубашки, стоило ему скромно присесть на край собственной постели и обеспокоенно взглянуть в карие глаза. — Ожидание только сильнее нервирует. — Волнуешься? — А ты нет? — Не особо, — признался Северус. — И тебе тоже не нужно бояться. Во-первых, я постараюсь быть аккуратнее. Во-вторых, я дополнительно использую увлажняющую смазку, чтобы минимизировать для тебя неприятные ощущения. В-третьих… Если хочешь, я могу дать тебе анестетик? — Нет, я хочу тебя чувствовать. — Уверена? Ты же сама говоришь, что боишься. — Ничего подобного я не говорю! Я сказала, что волнуюсь, а это немного другое. И это абсолютно естественно. — Не спорю, — каким удивительно покладистым он сделался. — Никто же еще не умер от… — Не думаю, — усмехнулся Снейп. — И ты совершенно точно не станешь первой. — Это уж точно, особенно, если ты и дальше планируешь только болтать, — фыркнула Гермиона: еще минута-две пустых разговоров и точно начнут дрожать коленки. Улыбка тронула его уста. Северус запустил руки за спину девушки, нащупывая молнию летнего платья, спускающуюся до поясницы. Она поддалась его пальцам не с первой попытки. Грейнджер нервно улыбнулась парню, когда он сдернул ткань к талии и открыл взгляду черный кружевной бюстгальтер. Его восторженный вздох заставил ее смутиться и покраснеть, особенно в сочетании с пальцами, легшими на ключицу и поддевшими тонкую бретельку. Не желая оставаться единственным обнаженным или полураздетым человеком в комнате, Грейнджер потянулась к его серой рубашке, начав неравный бой с мелкими пуговицами: их было так много, а пальцы так сильно дрожали, что к каждой приходилось возвращаться и продолжать попытки. Не удержавшись, девушка провела ладонями по открывшейся бледной кожи груди, наклонилась вперед, задевая губами темный сосок. Наверное, она сделала что-то не так, потому что Северуса словно пронзила молния и он резко отклонился назад. Растерянно она зажевала нижнюю губу: зубами вроде его сильно не задевала и вообще старалась оставаться максимально ласковой. — Я сделала что-то не так? — Нет, — помотал он головой. — Просто давай, ты не будешь сегодня ко мне прикасаться? — Прости? — Это уже перебор. — Тебе… было неприятно? — Ох, Мерлин, нет, конечно! — он заправил падающие на лицо смоляные пряди за уши и нервно посмотрел на свою девушку. — Приятно. Даже слишком. Но вообще-то я стараюсь контролировать себя, а ты… Ты совсем мне в этом не помогаешь. Как давно она не видела румянца на его щеках, но вот он вновь проступил, и так тепло сделалось на сердце. Признание явно далось ему нелегко. Гермиона сильно сомневалась, что какой-нибудь другой парень решился бы на подобные слова. Она притянула его обратно, мягко целуя в губы. Нестерпимо захотелось пройтись губами по контуру резко очерченного волевого подбородка, спуститься к шее и вновь насладиться судорожным дыханием, и Грейнджер почти решилась осуществить это авантюрное желание, неугодное Снейпу; она приняла бы последствия со всей присущей ей храбростью (к тому же у них было достаточно времени для того, чтобы позже наверстать все), но Северус уже перехватил инициативу и даже более того — прижал ее к твердой поверхности постели с неожиданной уверенностью ведя ладонью по бедру. Платье, собранное у талии, он потянул вниз и с небрежностью отшвырнул его на стул, оставляя тем самым девушку в одном только нижнем белье. Гермиона беспокойно вздохнула: по телу волнами разбегался жар от сосредоточенного взгляда Северуса коснувшегося каждого дюйма обнаженной кожи. Восхищение и предвкушение затянувшие собой антрацитовую бездну глаз сложно было воспринимать с покорностью. Она не питала ложных иллюзий и точно знала, что ее тело не представляет из себя идеальное: сплошь острые углы и ни одного плавного женственного изгиба. Бедра были ее сильной стороной, но при данных обстоятельствах они не играли особой роли. Способ переключиться с собственной неловкости был только один, Грейнджер с рвением к нему прибегнула и поспешно нащупала пуговицу мужских брюк. Смятение оставило ее только на мгновение, потому что мягкие и сухие губы с некоторой скованностью, передающейся Гермионе неведомым путем, коснулись низа ее живота. Темные волосы защекотали кожу. Северус сжал ее грудь, пальцем подразнил сосок. К чрезмерно тактильным людям, Гермиона себя не относила, но тем не менее почему-то с такой поразительной чувствительностью она всегда принимала его ласки. Сама того не понимая, она приподнялась, позволив его рукам с легкой заминкой расстегнуть застежку и избавить ее от еще одного элемента одежды. Влажный теплый язык сразу повел по болезненно напрягшимся соскам, слегка покусывая тугие комочки. Девушка закрыла глаза, уже с трудом сдерживая рвущийся наружу стон удовольствия. Смоляные волосы, в немом поощрении сжатые ее пальцами, такими мягкими были наощупь. Непроизвольно она потерлась о его пах, не представляя, к чему тянуть дальше. Ощущая себя более, чем готовой. Губы Снейпа, прокладывающие неведомую никому дорожку из поцелуев, вновь накрыли живот. Вытолкать из себя слова оказалось не так-то уж просто: — Давай, сейчас? — Ты уверена, что уже готова? — внимательный взгляд прошелся по чертам ее лица. — Более, чем, — вздохнула Гермиона. Поражаясь собственной бесстыдности, она обхватила его кисть ладонью и подвела ее к кромке черных трусиков. Если уж Северус так хочет убедиться в степени ее готовности. Сердце стучало так быстро, будто подступало к самому горлу, когда парень избавлял их от скудных остатков нижнего белья и с щедростью размазывал смазку по члену. — Дай знать, если будет слишком больно, ладно? Она кивнула в ответ, настороженно наблюдая за ним: губы на сосредоточенном лице сжаты в строгую линию, лоб нахмурен, брови сурово сдвинуты. Снейп выглядел таким бескомпромиссно серьезным и решительным, что и вовсе сделалось не по себе. В этой тишине возникло какое-то дурное предчувствие, тревожное ощущение того, что именно сейчас мир поделится на до и после. Северус, полностью проникнутый действием, не следил за перипетиями девичьего настроения — в этом не было смысла, пока ее теплые ладони скользили вдоль спины, тем самым подгоняя. Тесный жар, охвативший его в самом начале, только усугублялся с продвижением вперед, рассудка лишал. Абсурдное желание резко погрузиться до упора, не выжидая этого мучительного для себя дополнительного времени, с каждой секундой только усиливалось. Неоднократно приходилось мысленно напоминать себе о том, что следует сохранять осторожность, не нужно вестись на животные инстинкты. Тем более, кажется, дискомфорт девушки только усиливался, при продвижении его члена глубже. Она вся сжалась под ним. — Гермиона… — сухой поцелуй задел волосы у виска. Нужные слова в голову не шли — она вообще сейчас непривычно саботировала, но потребность как-то успокоить девушку никуда не пропала. — Посмотри на меня. — Посмотрите на меня, — он не рычал и яростью не закипал, но тихая угроза, запустившая когти в слух, заставила ее остановиться и вскинуть голову на преподавателя. Сейчас не время было для разговоров. Пожиратели смерти в школе, значит, Гарри в опасности. Она должна быть рядом с ним. Не рядом с Луной и бессознательным телом маленького профессора! Какая от нее здесь польза? Целесообразнее будет привести мадам Помфри. Гермиона вздрогнула, почувствовав вторжение в собственную голову. Боль застучала в висках. — Вы останетесь здесь и присмотрите за профессором Флитвиком. Вы не сделаете ни шагу из этой комнаты, пока он не придет в себя. — Но… Черт! — вскрикнула шатенка. Головная боль стала нестерпимой, без церемоний и хоть малейшей деликатности, декан Слизерина продолжал шерстить ее воспоминания с уверенностью граничащей с наглостью. Словно знал, что это ничего ему не будет стоить. Никто не призовет его к ответу. Вытеснить его никак не получалось: вознесенные щиты под натиском извне рушились как карточный домик. Жалящее заклинание, слабенькое, выпущенное огромным трудом, задело мужскую кисть. Гермиона, сама не ожидавшая от себя подобного, испуганно ойкнула. Конечно, ей не впервой было выпускать заклинания против этого мужчины, но сейчас была совершенно другая ситуация. Во-первых, он точно знает, кто заколдовал его. Во-вторых, сейчас тут нет друзей, которые придут ей на выручку в случае чего. От Луны, суетящейся над своим деканом, пользы — ноль. Снейп поморщился, опуская взгляд на раскрасневшуюся кожу. Молчание угнетающим было. Где же эти сто баллов от Гриффиндора? Или обещание скорого исключения? Теперь Грейнджер точно понимала, что наступил конец света. — За… За профессором Флитвиком присмотрит Лавгуд, а я… — она залепетала, стараясь отвлечься от скверного ощущения. — И вы готовы оставить их на верную смерть? — усталым голосом спросил профессор Зельеварения, двигаясь к выходу. Ответа он не ждал. — Луна — потрясающий дуэлянт! И… Он снова сделал это: снова проник в ее голову, хоть теперь и более мягким способом. «Мисс Лавгуд не представляет, с чем ей придется столкнуться. В отличии от вас». Дверь за его спиной закрылась с оглушительным звуком. Гермиона машинально подергала ручку: этот человек запечатал их здесь! Как он умудрился наложить столько чар так быстро — большой вопрос. Гением надо быть, не иначе. И мерзавцем. Сколько времени потребуется, чтобы распутать переплетения нитей? Пятнадцать минут? Двадцать? Гермиона посмотрела в его глаза, как он и просил, но, видит бог, лучше бы она этого не делала. Мороз по коже загулял. Дымка рассеялась с карих зрачков, уступая место чему-то непонятному. Снейп нервно сглотнул, разгадав в эмоциях девушки страх и отвращение. Отвращение к нему. Она моргнула, смахивая влагу, собравшуюся в уголках глаз. Как реагировать на это Северус не знал, он никогда прежде не сталкивался с подобным. Инстинктивно он попытался погладить ее по щеке, также инстинктивно Грейнджер отпрянула от его руки, как от огня.