Сошествие в безумие

Кеншин вернулся на постоялый двор меньше чем через час после задания. Видел ли его кто-нибудь, что там происходило вокруг на обратном пути, - все смазалось, он ничего не заметил, сосредоточившись только на том, что ноги нужно ставить поочередно, одну перед другой. На большее мозг был не способен. Кеншин вошел в гостиницу, и если на него кто-то и обратил внимание, если даже и поприветствовал, то это тоже пролетело мимо его сознания. Он прошел прямиком к себе, задвинул седзи и забился в самый дальний угол, только там заметив, что с ног до головы - и ги, и хакама - залит кровью. От этого голова вновь начала работать, и он почувствовал позыв к рвоте. Кровь, кровь человека, которого он убил. От чудовищности и непоправимости совершенного захватило дух, и в каком-то помутнении рассудка Кеншин принялся раздеваться, стаскивая с себя одежду, которая жгла тело, будто огонь. Отшвырнув ее подальше, он натянул свои старые вещи, сразу почувствовав себя уютней, хотя, как отметила некая отдаленная часть разума, они уже стали ему малы. Как стало мало и его чистое прошлое, из которого он тоже вырос. Да, все в прошлом: убив человека, он круто изменил собственную жизнь. Больше он не невинное дитя. Он, конечно, уже видел смерти: на его глазах Хико однажды убил человека - во время того нападения на караван... Он-то все гадал, с чего бы Хико все молчит и молчит, ровно язык проглотил... Теперь все понятно... Хико, столькому его научивший, не научил только одному - каково бывает после убийства. Глаза, - вдруг понял Кеншин. - Видишь живые глаза, полные света и огня, полные ярости, а через миг взгляд становится пустым, словно фонарь задули... Безжизненные глаза... Его снова замутило. Сколько это продолжалось - бог знает, но рассудок намертво вцепился в ночные события. Кеншин сидел и смотрел на свою окровавленную одежду, пока не понял: надо собраться. Постирать вещи. Отмыться самому. Похоже, времени прошло немало. То тут, то там из комнат доносилась возня: люди ложились спать. Он бесшумно приоткрыл седзи, проскользнул на кухню за тазом и стиральной доской, захватил кусок мыла и направился к колодцу, где при свете полной луны принялся оттирать кровь, прилагая к этому куда больше усилий, чем требовалось на деле. Не обзавестись ли запасной парой хакама - с такой-то работой... Потом он пошел в баню и даже не потрудился развести огонь - лишь бы поскорей отмыться и вернуться в свою комнату, спать. Сон отдыха не принес: смерти, караван работорговцев, глаза погнавшегося за ним бандита... Кеншин метался и крутился, просыпаясь несколько раз за ночь, и окончательно уснул только под утро. Разумеется, сегодня он не встал с первыми петухами, открыв глаза только от топота спускающихся на завтрак людей. У него самого не было ни аппетита, ни желания кого-либо видеть, поэтому он остался у себя. Сидел и смотрел в окно, думая о том, как может жить человек после того, как кого-нибудь убил. Хозяйка удивилась, не обнаружив Кеншина в кухне. Вот ведь странное дело: вроде бы паренек только четыре дня как появился, а она уже привыкла к его компании с утра пораньше. Она припомнила, что накануне вечером ему дали задание - первое задание, - и заключила, что, должно быть, вернулся поздно, вот и проспал. Но когда к завтраку он тоже не вышел, Мацуёигуса начала волноваться: какой здоровый четырнадцатилетний мальчик пропустит завтрак?! Собрав того-сего, она по-матерински решила отнести ему еду прямо в комнату. На стук в дверь никто не отозвался. Она снова постучала: - Химура-тян?.. Ответа снова не было, поэтому она осторожно отодвинула седзи, чтобы глянуть в щелку, не спит ли. Нет спит - сидит в дальнем углу и смотрит в окно. Когда она окликнула его в третий раз, Кеншин медленно повернул голову, и она заметила, что в глазах не было обычного огонька. - Химура-тян, с тобой все хорошо? - мягко спросила Мацуёигуса. - Да, - без всякого выражения произнес он. Это ее не убедило. - Ты уверен? - уточнила она. - Да, - ответил он и опять отвернулся к окну. - Я завтрак принесла - вдруг ты голоден... - сказала она, надеясь, что это привлечет его внимание. - Спасибо. Но я не голоден, - не глядя на нее, сказал он. - Ну, я все равно оставлю - а вдруг да передумаешь... Что-то не так, определенно не так. Что-то не так с его глазами... Что там промелькнуло?.. Печаль?.. Горе?.. И то, и другое? Видимо, что-то действительно произошло. Она не сомневалась. Позже, прибираясь на кухне после завтрака, она решила, что неважно, какая беда стряслась, негоже ребенку одному сидеть. Надо бы его развеселить. И она точно знала, кто способен это сделать. Мацуёигуса на скорую руку привела дом в порядок и поспешила в конюшню - отпросить Сёзо на пару-тройку часиков. Мальчики, похоже, поладили в тот день, так что кто лучше Сёзо поднимет Кеншину настроение? И часа не прошло, как помощник конюха уже поднимался по лестнице и стучал в дверь. - Химура?.. Ты там? Это я, Сёзо! Тишина. Он снова постучал. - Эй, Химура! Это Сёзо! Можно войти? На этот раз с той стороны послышались шаги, и дверь немного сдвинулась в сторону. - Сёзо?.. - Кеншин выглянул в щель. - Что ты тут делаешь? - Не поверишь: дядя Хидеко отпустил меня на полдня! - Сёзо открыл дверь нараспашку. - На улице отличный ветерок, самое то змея запускать! Айда наперегонки! Возьмешь у кого-нибудь змея, и... - Нет, спасибо, - отвернулся Кеншин. - Что-то не хочется. - Ой, ладно тебе, Химура! Такой денек, а ты киснешь! Там, на берегу, есть отличное место... - Да ну... - Кеншин вернулся в угол и уставился в окно. - И потом, я все равно не умею... - Что?.. Не умеешь?! Да чем же ты занимался всю жизнь?.. Кеншин все-таки улыбнулся. И ответил: - Я вырос в горах, в лесу - забыл, что ли?.. - задор и веселость Сёзо были на редкость заразительными. - Нет, ну так нельзя - прожить всю жизнь и даже змея ни разу не запустить, - решительно заявил помощник конюха, подошел к Кеншину и потянул его на ноги. - С этого и начнем! Только теперь Кеншин вдруг почувствовал, что желудок у него пуст, - вернее, даже не почувствовал, а услышал, потому что тот голодно заурчал. Он пододвинул к себе поднос и поел, не забыв поделиться с другом. Подчистив все до последней крошки, мальчишки побежали в конюшню. Кеншин уже видел лошадей вблизи, но ничего про них не знал. В полумраке виднелись два десятка стойл, откуда выглядывали четыре любопытных морды. Сёзо подошел к ближайшей и похлопал ее по носу. - Раньше бывал в таком местечке? - спросил он, и когда Кеншин ответил отрицательно, предложил: - Тогда погладь – вот тут, по носу. Честное слово, ничего нежней на свете нет. Он подвел Кеншина к лошади и своей рукой положил его ладонь ей на морду. И верно... - Это - Бесстрашная, - рассказывал Сёзо. - Наверное, кто-то ее в шутку так назвал, потому что она даже от своей тени шарахается, такая трусиха. Она у нас только для колясок, хотя и под седлом неплохо ходит, особенно с новичками, - он отыскал кусочек морковки и протянул его Кеншину. - Держи-ка... Ну, давай - покорми, покорми ее!.. Кеншин сделал, как было велено, и Бесстрашная мокрыми и мягкими губами сняла морковку с его ладони. Он хихикнул от этого необычного ощущения, а когда пошел следом за Сёзо дальше, то почувствовал тычок в спину, от которого чуть было не налетел на своего провожатого. - Похоже, ты ей понравился, - засмеялся Сёзо. Они прошли в кладовку на заднем дворе, где отыскали-таки пару змеев, после чего отправились к реке. Ветерок, и правда, был самый подходящий, и Сёзо в два счета объяснил Кеншину, как и что запускать. Глядя, как взвивается и реет змей, Кеншин почувствовал, что вместе с ним взмывают и улетают прочь его тревоги и печали. Совсем скоро мальчишки уже с хохотом носились туда-сюда и с воплями пытались сбить змея противника на землю. Потом ветер стих, и они тоже успокоились и отправились вдоль реки. Во время прогулки Сёзо рассказывал Кеншину все, что знал о лошадях, а Кеншин в ответ учил его пускать "блинчики" по воде. Потом оба проголодались, да и работу на конюшне никто не отменял... Кеншин опять почувствовал себя одиноко. - Спасибо, Сёзо. За все, - сказал он на прощание. - За что? - не понял тот. - За то, что показал мне лошадей и научил запускать змея... - помедлив, Кеншин добавил: - И за то, что вернул меня к жизни. Сёзо махнул рукой: - Завтра приходи!.. Может, еще и покатаемся! Кеншин уже отлично ориентировался на кухне, чтобы отыскать съестное. Прихватив себе перекусить, он вернулся в комнату, увидев ги и хакама, которые сушились на окне безмолвным напоминанием о ночных событиях. Часы, проведенные с Сёзо, подействовали не хуже волшебства, вытолкнув их из разума, и он будто снова стал собой, но стоило спуститься к обеду, как он понял - все изменилось. Кеншин впервые очутился среди людей после своего первого задания, и вчерашние слова о хитокири не шли из головы, когда он присматривал местечко, где мог бы присесть. Стоило устроиться, как притащился Иидзука - последний человек, которого Кеншин хотел сейчас видеть и уж точно не желал есть с ним за одним столом. Иидзука наклонился и с широкой улыбкой похлопал Кеншина по спине. - Отлично поработал, Химура. Собран и хладнокровен. Чистая работа. Я впечатлен. Кеншин ничего не сказал, просто кивнул головой в знак того, что слышал похвалу, и с облегчением перевел дух, увидев, что Иидзука пошел дальше, где сидели его приятели. К нему самому в скором времени присоединились Ёсида и Сато. - Слышь, Химура, где тебя носит? - спросил Ёсида. - Что-то ни на ужине, ни на завтраке тебя не было видно... Работал, что ли? - Не, быть того не может, - перебил Сато. - Я слышал, вчера вечером выходили только Хамада с Ооно. Вместе с Иидзукой. Кеншин внутренне застонал. Так вот, значит, кого Иидзука с собой приволок - тех самых придурков, которые затащили его в Гион... - Кацура-сан кое-что мне поручил, - после паузы ответил он, не смея добавить что-либо еще. Ёсида ответил странным взглядом, но потом хлопнул по спине: - Ну вот, парень, теперь, считай, ты тоже при делах. Давай-ка взбрызнем это дело! Остаток обеда прошел, слава тебе господи, за собственно едой и болтовней, а потом Кеншин вышел во двор и присел, привалившись спиной к столбу. Он размышлял о воздушном змее и своей работе. Ёсида нашел его и сел рядом. - У тебя задумчивый вид. Проблемы? Кеншин вздохнул. Помолчал, глядя в пространство, собрался с мыслями и, все так же глядя в никуда, спросил: - Ёсида, что ты чувствовал после того, как в первый раз убил человека? Подумав, тот ответил: - Это было в бою, еще в Тесю... - взгляд потемнел, будто отправившись в далекие края. - Тот парень на меня с копьем пер... Я думал - все, кранты, и ка-ак махнул мечом - отродясь так не махал, чесслово! И вдруг раз - и тот уже готов. Тут было просто - либо он, либо я. Убей или убьют. На меня как затмение какое нашло. Руки у меня стали как не мои... Вот только кишки его увидеть я никак не ожидал... Кажется, блевал потом. Правда, такого больше не повторялось. Они помолчали. Потом Кеншин спросил: - А если б это случилось не в бою, но он бы все равно был врагом? Ёсида взглянул в его сторону. Кеншин все так же смотрел куда-то в пространство. - Не знаю, парень. Смог бы я убить кого-то вот так, хладнокровно?.. Не знаю. А что? - Ёсида, помнишь, вчера твой друг сказал, что ходят слухи, будто тут поселят хитокири? Я и есть тот хитокири. Я. Именно эту работу и поручил мне Кацура. И прошлой ночью я... Кеншин отвернулся. Он слышал, как ахнул Ёсида, почувствовал на себе его взгляд. - Ёсида, я не хладнокровный убийца. - Знаю, парень, знаю... - тихо ответил тот и пробормотал под нос: - Ну и ну, вот так дела... Они просидели несколько минут, погрузившись каждый в свои мысли. Наконец, Ёсида спросил: - То есть вчера ты впервые убивал? Кеншин кивнул. - Ты не должен становиться хитокири, Кацура мог бы сделать тебя просто одним из бойцов, как мы... Кеншин опять вздохнул: - Он сказал, что кто-то должен нести небесное правосудие и карать тех, кто стоит на пути новой эры, за которую все мы сражаемся... Я ответил, что ради того, чтобы это время приблизить, готов это делать. Не отказываться же от своих слов... - Ну и дела... - снова едва слышно пробормотал Ёсида. Потом добавил: - Химура, ты хороший паренек. Ты мне нравишься. Имей в виду, тебе дали самую тяжкую работу. Она сжирает человеческую душу – поверь мне, я видел. И ты должен знать, что проведай о твой работе большинство наших, они побоятся иметь с тобой дело... Но я тебя не брошу. Обещаю. Кеншин снова повернулся к нему. На этот раз - с благодарностью во взгляде. - Спасибо, - просто сказал он. Вечером он лег пораньше и, в отличие от ночи предыдущей, спал спокойно, проснувшись, как прежде, на рассвете, и сразу отправился в кухню - заниматься дровами и водой. Он удивительно уютно себя чувствовал, занимаясь привычными вещами, - это помогало забыть, что все изменилось. Когда Мацуёигуса, войдя, увидела его, то просияла: - Ах, Химура-тян, как же я рада, что ты чувствуешь себя лучше!.. - и начала выставлять из печки горшки. - Доброе утро, госпожа хозяйка. Его голос звучал иначе - не радостным колокольчиком, как прежде. Через несколько минут показались Киси и Юка, которые, увидев Кеншина, замерли как вкопанные и торопливо зашушукались за его спиной. Наконец, Киси вытолкнула вперед подругу, и он, повернувшись, спросил: - Чем-то могу помочь, Юка-сан? Та примерзла к полу с перекошенным от страха лицом. - Хи...Химура-сан, м...мы знаем, кто вы, - выдавила она. - Что?.. - не понял он. Юка, до смерти перепугавшись, затараторила на одном дыхании: - Хамада нам все рассказал! Вы - хитокири!.. Простите, что досаждали вам давеча, мы не хотели!.. - и подружки отскочили к противоположной стенке. - Девочки, сколько раз вас предупреждали насчет сплетен? - сердито топнула ногой Мацуёигуса, готовая устроить служанкам головомойку, но Кеншин ее перебил: - Это не сплетни, - тихо сказал он. - Это правда. - Что?! - хозяйка не поверила собственным ушам. - Я могу уйти, если пожелаете... - едва слышно предложил Кеншин. - Химура-тян, ты останешься там, где стоишь, - отрезала Мацуёигуса и приструнила служанок: - Если это и правда, Хамада-сан не должен был болтать направо и налево. Знаете же - мы поклялись хранить тайну, и если это выйдет за стены нашей гостиницы, жизнь Химуры-тяна повиснет на волоске! Имейте в виду - я этого не допущу. Понятно? Девушки молча кивнули. - А что до тебя, Химура-тян, то уж не сомневайся, я нашему обожаемому Кацуре-сану скажу пару ласковых! Как он посмел поручать такую работу мальчику!.. Вспышка ее гнева Кеншина удивила и утешила. Однако он должен был сказать правду. - Госпожа хозяйка, он тут не при чем. Он просто предложил мне нести правосудие небесное врагам Патриотов, и я согласился. И слово свое обратно взять не могу. На лице Мацуёигусы смешались гордость и боль. Она кивнула и подала Кеншину охапку овощей. - Я уже как-то говорила, что на кухне ни от какой помощи не откажусь. Ты остаешься. Он застучал ножом по разделочной доске. На сердце полегчало. Незадолго до завтрака в ворота гостиницы забарабанили. Явился гонец из другой штаб-квартиры Тесю, и как только все собрались, Иидзука, попросив минутку внимания, взломал официальную печать на письме и сообщил: - Нарахаси принес срочный приказ от Миябэ-сана. Сегодня сегунат задумал налет на сочувствующих Патриотам. Они ищут тех, кто недавно обчистил их склад, - он ухмыльнулся, - и прикончил его хозяина. На слове "склад" вокруг заулюлюкали, но, стоило Иидзуке сказать про смерть владельца этого склада, как вокруг начали перешептываться - мол, знать ничего не знаем. Кеншин, который сидел с Ёсидой и Сато, потупился. Ёсида это заметил: - Ты?.. - прошептал он. Кеншин едва заметно кивнул. - Ну и ну... - пробормотал Ёсида. - В общем, - продолжал Иидзука, - нужно, чтобы этот постоялый двор выглядел самым обычным. Пакуйте барахло - хозяйка схоронит его в подполе, да в гостевой книге запишитесь под вымышленными именами, чтоб комар носа не подточил! И смотрите – никакой формы!.. Снесите ее вниз, спрячем в бочках с рисом. И все, кроме тебя, Химура, поделятся на небольшие группы - пойдете в дозор, чтобы ни одна шавка сегуната не проскочила! И имейте в виду - упаси боже, никаких драк. Кровопролития избегаем. По возможности, конечно. Химура, останешься тут - хозяйку защитишь и все такое. Скажешь, дескать, сын ее. Ясно? - Однако!.. Хитокири, значит, будет себя за хозяйского сынка выдавать? Повезло! - раздался голос Хамады. Шепот сразу стал громче. Кеншин почувствовал тут же устремившиеся на него пронзительные взгляды товарищей по оружию. Сато резво ерзнул в сторону. Иидзука буквально позеленел от злости. - Трепло ты, Хамада, мать твою!.. - гаркнул он. - Я... а я что - я ничего... - заикаясь, забормотал тот, тут же сообразив, чем это грозит: отправят к черту на выселки. Если вообще жить позволят. - Чтоб у меня языками трепать не вздумали! - сердито добавил Иидзука. Столовая опустела в считанные секунды - все побежали, как и было велено, освобождать комнаты. Кеншину особо собирать было нечего, всех его пожитков было только зеленый ги, форма, зимний хаори не по размеру да шляпа. А что до мечей - интересно, как хозяйка сможет объяснить даже не то, что ее так называемый сынок умеет ими пользоваться, а то, что они у него вообще имеются? Кеншин решил, что за поленницей на кухне им самое место. Меньше чем за час две дюжины форменных комплектов были захоронены в бочках с рисом, личные вещи отправились в подпол на кухне и в сарае - кто бы ни зашел теперь на постоялый двор, ни за что бы не догадался, что обитает тут куда больше восьмерых записанных в книге гостей. Не говоря уже о том, что тут, ни больше ни меньше, гнездо бунтовщиков. Согласно приказу все разошлись по прилегающим улочкам, где заняли наблюдательные посты. Ожидать визита посланцев сегуната остались Мацуёигуса, Кеншин да Юка с Киси. Утро шло своим чередом. Хозяйке не мешало бы сходить на рынок, однако покинуть гостиницу она никак не могла. Юка с Киси отправились стирать трясущимися от волнения руками, и в результате перероняли все чистое белье. Кеншину заняться было нечем, поэтому он взобрался на крышу и начал смотреть по сторонам на предмет чего подозрительного. Обед пришел и прошел. Ожидание становилось все невыносимей. Теперь Юка и Киси решили, что все это - чья-то шутка и принялись шушукаться о том, чем бы заняться вечером. Кеншин же по-прежнему напряженно ждал. Он чуял приближение врагов, чуял стычки поблизости - несерьезные, без применения оружия, но, тем не менее, стычки. Все ближе и ближе. Наконец, уже сильно за полдень, он спрыгнул на землю и кинулся за хозяйкой. Пусть он ничего не увидел, но знал - началось. По договоренности девушки должны были оставаться на кухне у черного входа, хозяйка - встречать гостей на пороге, а Кеншин - сидеть во дворе. Все разошлись по местам. Не прошло и пяти минут, как в ворота вломились трое. - По приказу сегуна мы здесь с обыском! - рявкнул первый, хватая Мацуёигусу за руку и вытаскивая на улицу. - За что?.. Я ничего не сделала! - закричала она в ответ и попыталась вернуться, но ее отпихнули от двери. Незваные гости начали шарить в хозяйском столе, нашли коробку с деньгами и тут же рассовали их по карманам. - А ну, кыш! - закричала Мацуёигуса, но солдаты расхохотались в ответ. Один взял книгу учета посетителей, проверил последние записи и обнаружил, что постояльцев только восемь человек. - Мы знаем, что тут засели бунтовщики, - с угрозой начал он, затаскивая хозяйку в дом. - Сейчас мы займемся комнатами, и ты пойдешь с нами... Мацуёигуса продолжала возмущаться: да что ж такое, тут приличное место! - не тут-то было. Для наглядности один из налетчиков вытащил из ножен вакидзаси. Другой направился на кухню, где затаились перепуганные несущимися снаружи криками Юка и Киси. Стоило ему войти, девушки отпрянули назад, выставив перед собой, словно оружие, горшок и кастрюлю, что тот посчитал более чем забавным. Осмотревшись по сторонам и бросив беглый взгляд в кладовку, он с недоброй ухмылкой направился к служанкам. - Ну-ка, ну-ка... Идите-ка сюда, красотки... - и кинулся на них с похотью в глазах. Девушки завизжали и начали отмахиваться, но он одним взмахом вышиб и кастрюлю, и сковороду, схватил Юку, привалил к стене и, раздирая на ней кимоно, полез целоваться. Киси схватила другую сковородку и кинулась подруге на помощь, но с визгом отлетела в сторону, отброшенная ударом ноги. - Отпустите ее. Голос был молодой, но холодный, как сталь. Налетчик разжал руки и повернулся, но, увидев, кто посмел на него повысить голос, расхохотался: мальчишка, тощий, как жердь. Прежде чем Юка успела удрать, он дернул ее обратно. - Я сказал, отойдите от нее, - Кеншин проклял тот миг, когда решил спрятать оружие. Он прикинул на глаз расстояние до поленницы: нет, не успеть. На этот раз налетчик оттолкнул Юку и, выхватив меч из ножен, начал наступать на Кеншина. Тот успел в мгновение ока пригнуться, увернувшись от удара, схватил с пола полено, оттолкнулся, подпрыгнул и изо всех сил хватил противника по голове. Раздался тошнотворный хруст, хлынула кровь - несостоявшийся насильник повалился на пол. Юка очнулась от шока и снова истошно завизжала. Помня, что убивать им категорически запретили, Кеншин был рад, что удар оказался не смертельным. Он повернулся к девушкам: одна трясущимися руками запахивала разорванное кимоно, вторая, уцепившись обеими руками за стол, смотрела на растекающуюся кровавую лужу. Кеншин знал – дело труба, но надеялся, что сможет как-нибудь обыграть случившееся. - Киси, живо за хозяйкой и остальными! Та не шелохнулась. - Киси! - прикрикнул Кеншин и встряхнул девушку за плечи. - Киси, слушай! Нужно немедленно найти хозяйку и остальных! Он толкнул ее к дверям, и Киси, очнувшись, побежала по коридору. А Кеншин подошел ко все еще дрожащей Юке. - Юка... - он легонько коснулся ее руки. - Все уже в порядке. Ничего не случится... Она посмотрела на него, потом на бесчувственного мужчину на полу и снова на Кеншина, прошептав: - К...как ты это сделал?.. Через секунду хозяйка, по-прежнему трясущаяся как осиновый лист Киси и посланцы сегуна уже были на кухне. Юка все еще пыталась прикрыться, а Кеншин, вроде как до смерти перепуганный, забился ей за спину. - А ну, признавайтесь! Что тут случилось? - спросил один из мужчин при виде сотоварища, распростертого на полу в луже собственной крови. Кеншин постарался сделать свой и без того не самый басовитый голос еще более тоненьким: - Я за водой пошел, а тут она как закричит!.. - пропищал он. - Смотрю - он на ней одежду рвет!.. Вот я в него поленом и кинул... Я... я не хотел... Я только... Просто... чтобы он прекратил... Хозяйка посмотрела на Кеншина странным взглядом, но подыграла: - Тойя-тян, бедный, бедный мой мальчик! Ты же весь трясешься!.. - и разгневанно развернулась к солдатам: - Только полюбуйтесь, что наделал ваш человек! Чуть было служанку не снасильничал и сыночка моего до смерти перепугал!.. Нечего у меня искать! Пошли вон! Раненого потащили на улицу, и хозяйка, идя следом, костерила налетчиков на все лады. В этот момент к воротам подошел еще один - видимо, старший, и, схватив его за рукав, она возмущенно закричала: - Вот, значит, какова благодарность за все мои труды?! Пугаете меня до смерти да девушек моих портите?! Вы хоть знаете, что у меня как-то останавливалась родня самого Абэ Масахиро?! Да как вы только осмелились!.. При имени Абэ Масахиро, первого помощника сегуна, солдаты начали извиняться и, торопливо вернув деньги, убрались восвояси вместе со своим по-прежнему не пришедшим в себя незадачливым компаньоном. Мацуёигуса тут же кинулась обратно на кухню и отвела плачущую Юку к себе, оставив Кеншина и Киси наводить порядок. Он чувствовал на себе взгляд девушки - на этот раз полный уважения. К тому времени, как остальные собрались в гостинице, жизнь уже вернулось на круги своя. За обедом Иидзуке доложили о том, какие происшествия случились во время патрулирования. Все сложилось как нельзя удачней: и попытки любого вмешательства со стороны сегуната оказались пресечены, и раскрыть себя Патриоты не раскрыли. Про инцидент на кухне Кеншин умолчал, но слухами земля полнится: в дверях его остановил едва знакомый ему человек и одобрительно кивнул: - Отличная работа. Долгий и утомительный, день все-таки подошел к концу, но только Кеншин собрался подняться к себе и лечь спать, его нашел Иидзука и, оттащив в сторону, сунул в руку черный конверт. - Еще одно задание. На сегодня, - буднично сообщил он. Кеншин открыл конверт: имя и место. Снова. - Он в Киото всех сторонников Бакуфу снабжает, - пояснил Иидзука. - Говорят, раньше и с мечом неплохо управлялся, но сейчас состарился, так что возни особой не будет. Обычно он засиживается на работе допоздна, так что время сам выберешь. Иидзука ушел, а Кеншин остался размышлять над смыслом словосочетания "Правосудие Небесное".