Давай будем просто жить?..

POV (Юра) Я очнулся. Меня крутило и колбасило. Я то выныривал из омута, то вновь проваливался в сон. Когда окончательно пришёл в себя, оказалось, что я в палате. Что-то запикало пронзительно и через минуту тут уже были Глеб Станиславович и Салават Юнирович с Айдаром. Я рассказал, что произошло, потом задал вопрос, ответ на который меня страшил. - Что… с ним… - Тяжёлый. В реанимации. – Доктор был хмур, как туча, а у отца Айнура вдруг затряслись губы и он поспешно отвернулся к стене, чтобы никто не увидел его слабости. – Внутренние повреждения. - Это моя вина… это я не сумел… не уберёг! – Меня охватило такое чувство раскаяния, что Глебу Станиславовичу пришлось самолично ставить мне успокоительный укол, и я вновь провалился в темноту. Когда я проснулся в очередной раз, рядом был только Дарик. Он медленно растирал мою руку, в которой торчала система. Я немного удивился. - Доброе утро. – Вздохнул он и я даже услышал оттенок заботы. - Где… - В реанимации он. – Снова вздохнул Айдар. – Хорошо, что ты всё-таки сумел позвать помощь. Ещё полчаса и вас бы не спасли. - Что с ним… - мне было тяжело говорить, так как горло болело, поэтому я тихо шептал. - Искусственная кома. Чтобы организм немного пришёл в себя, так сказать. Чтобы… чтобы он не чувствовал боли. Они ему кишечник повредили, ублюдки. – Он вдруг всхлипнул и вытер локтем глаза. – Найду – убью… - Подожди, пока мне станет лучше. Я с тобой… - пробормотал я. - Замётано. – Он шмыгнул носом и кивнул. Мне разрешили вставать. Айдар помогал мне, как настоящий товарищ. Беда нас сблизила. Через неделю я чувствовал себя уже вполне сносно. Айнур так и не приходил в себя. Я верил Глебу Станиславовичу, пока однажды не услышал его разговор с медсестрой. Мало того, поняв, что именно они обсуждают, я успел записать часть разговора на телефон. А потом смело направился к Айнуру, которого перевели в обычную палату, но оставили подключённым к аппаратам жизнеобеспечения. Когда меня увидела медсестра, она подняла шум. Меня пытались скрутить и вернуть к себе. - Вернись к себе немедленно! – Кричала медсестра. - Нет! - По какому такому праву ты тут вообще находишься?! - Это мой мужик, ясно?! Мой парень! Муж мой, ясно?! – Орал я в ответ, не заботясь о том, кто меня услышит и как меня поймут. – Я имею право тут находиться! - ... я начинаю жалеть, что так много вам обоим позволял! – Грохотал Глеб Станиславович. - Я знаю! Я всё знаю! – В ответ орал я, пытаясь вырваться из лап санитаров. – Если вы не поселите меня тут, я всё расскажу Салавату Юнировичу! - Что? – Доктор опустил руку, в которой держал шприц. – Что имеешь в виду? - Я знаю, что это не искусственная кома и Вы просто не можете его вернуть… - мой голос упал до шёпота, который я с трудом выдавил, так как ком в горле встал. – Пожалуйста, доктор Глеб, пожалуйста! – Я умоляюще смотрел на него. – Я вам клянусь, что лучшей сиделки Вы не найдёте!!! В итоге Глеб сдался. Меня подселили в палату Айнура. Я научился делать физиотерапевтические упражнения от дистрофии мышц. Я убирал за ним. Следил за склянками капельниц и показаниями приборов, как меня научили. Обтирал его. Я помогал менять постель и проводить процедуры и осмотры. Я читал ему вслух, просто говорил с ним, целовал бледные сухие безвольные пальцы… Прошло больше трёх недель с того кошмарного события. Меня навещала мама. Мы даже прогуливались с ней недолго в сквере клиники, пока Айдар принимал мою смену. Медперсонал уже воспринимал меня, как само собой разумеющееся приложение к пациенту. Менты у палаты тоже, хотя и косились в мою сторону. Потому что были свидетелями того, как я орал на всю больницу, что мы с сыном их главного начальника вместе. Как-то я даже слышал их разговор: - Да мне пофиг, что они там делали. Забей. – Говорил один ленивым голосом. - Фу! Стоять тут и охранять пидоров – такое себе. – Ворчал второй. - Ты смотри, когда он мимо ходит, маску надевай. – Советовал первый. - Зачем? - Вдруг чихнёт и всё! Заразишься! Станешь геем… - откровенно ржал первый. - Пошёл ты!.. – бурчал второй. А мне было всё равно. Моё Чудо так и не пришёл в себя до сих пор. Один медбрат, оказывается, был родом из Китая. Услышав, как я звал Айнура тихо, пока разговаривал с ним, он с улыбкой сказал, что у моего Чуда говорящее имя. «Ай ни – люблю тебя по-китайски», - объяснил он, - «Ты даже тонально правильно это говоришь». Я только печально улыбался, глядя на то, как под действием аппарата ИВЛ мерно вздымается и опадает грудь моего любимого человека, заботливо накрытая покрывалом. Потом случилось маленькое радостное событие. Айнур начал дышать самостоятельно, так что его отключили от ИВЛ. Но… он всё ещё был без сознания. Однажды, я сидел, как обычно, потирая его пальцы, пока капал физраствор. В палату вошёл медбрат. Посмотрел на меня и принялся наполнять шприц из какой-то ампулы. - Вы кого-то заменяете, я Вас раньше не видел. - Да, Чу Юнь отпросился. – Ответил тот, продолжая наполнять шприц лекарством из другой уже ампулы. - Ясно. А что вводите? – Поинтересовался я. - «…» (прим. авт.: название препарата по этическим и медицинским соображениям не называю). – Буркнул тот, собираясь воткнуть иглу в основание склянки с физраствором. - Лапы убрал свои, урод! – Я всё-таки потихоньку занимался упражнениями, хотя док и запретил мне физнагрузки месяца на два. Именно поэтому мои реакция и сила были уже получше, чем сразу после операции. Я схватил его за руку и оттолкнул от стойки с капельницей. Он не проронил ни слова, попытался воткнуть шприц в обездвиженное лежащее тело. Я не дал. Вновь отпихнул его в сторону, выворачивая ему руку. Тот перекинул шприц в другую руку и вдруг воткнул его мне в руку. Отпихнул меня, ударив локтем в «солнышко». В глазах потемнело, рука стала какой-то деревянной. Он отбежал к двери, поправил халат и маску, вышел…