Последний император

Дорогой дневник, сегодня мне довелось в очередной раз лицезреть зверства, устраиваемые легионерами. Сегодня они изловили порядка четырнадцати мальчишек в горах, что на севере острова. По возвращению в город они подали мне рапорт о том, что все четырнадцать были убиты из винтовок. Обычно я их не читаю, ибо это портит мне на весь день аппетит, но сегодня я почему-то прочитал его. Вероятно, это связано с тем, что я постепенно черствею и не реагирую столь сильно на смерти невинных людей. Меня это очень беспокоит, потому что раньше я убивал, хоть и без зазрения совести, пиратов и грабителей. Я успокаивал себя тем, что этим спасаю жизнь, богатство и свободу тех, кого они хотели ограбить и увести в рабство, но кого мы спасаем убийством бедных детей. Наверняка их спрятали в тех холодных пещерах их же родители, спасая от наших бесчинств. Чем они заслужили такую участь – либо с голоду и холоду умереть в пещерах, не имея никакого будущего, либо умереть от точного удара штыком в сердце, как только их схватят? Неужели они могли причинить какой-то вред нам или поселенцам? Возможно, их родители и могли бы, но дети… Даже для меня, а я лично вздёрнул на рее десятки непокорных матросов и сотни гнусных пиратов, это немного чересчур. Впрочем, я всё же нашёл способ отвлечь свои мысли от этого – тяжёлой работой. Каждый день я помогаю легионерам в строительстве. Тяжёлый труд, которым я каждый день испытываю свой дух и тело во славу божию, помогает мне развеяться, избавиться от гнетущих мыслей и сосредоточиться на действительно важном. Вот и сегодня я излил семь рек пота во славу императора и бога. С каждым кирпичом, что я прилежно укладываю на раствор цемента, я ощущаю всё большее внутреннее спокойствие и удовлетворение. Честно говоря, я вовсе и не против весь остаток своей жизни провести на этом райском острове, что мы отняли во славу императора и бога у безбожников и язычников. Однако сегодня пришли почтовые корабли с вестями из Рима. Император прислал мне новые директивы и мне снова приходится оторваться от тяжкого, богоугодного, труда в пользу исполнения своего долга. Если вкратце, то его величество приказал подготовить жилища для тысячи колонистов, что прибудут сюда, приблизительно, через месяц. К сожалению, он также возложил на меня обязанность по «освоению» близлежащих островов. Под ним, его величество, разумеется, имеет в виду почти поголовное истребление туземцев, подобных тем, что мы встретили здесь. К слову, недавно я прочитал его недавно изданный фолиант с весьма пугающим названием «Кровь и почва». В нём он обосновывает наши зверства тем, что они «недостойны» земли, ими занимаемой. Достойны, по мнению его величества, только граждане Рима. Видимо, на основании этого труда государь и проводит внутреннюю политику. Впрочем, я смог заполучить лишь один из нескольких томов, самый первый, так что судить в целом не могу. Однако и этого мне более чем хватает для того, чтобы отлично понимать указания его величества. Следующим же днём мой секретарь отплывёт с небольшим отрядом на соседний остров, чтобы начать приготовления и на нём. Я же отправлюсь с другою тысячей бравых вояк на открытый нами остров, находящийся чуть далее острова Тобаго, расположенного к северо-востоку от Серениссимы. На нём, к слову, по велению его величества, мы и основали колонию с чудесным названием Нова Мелита. Остальных же солдат я оставлю на попечение их чудесному командиру. Благо, ему нравится чинить насилие над детьми. Сейчас же я вынужден с тобой распрощаться, мой дорогой дневник. Мне необходимо раздать некоторые приказы моим подчинённым насчёт подготовки судов, после чего я отправлюсь набираться сил для очередного тяжёлого дня… – Прошу прощения за неудобство, мой господин, но могу ли я ненадолго отвлечь вас от вашего дела? – ворвавшись в палатку, секретарь первым же делом обратился к своему начальнику за прощением. Вероятно, у него что-то важное? – Да, конечно. В чём дело, Гай? – аккуратно отложив перо, Гней первым же делом, пускай и со всей нежностью, прикрыл свой дневник и уложил в сундучок. В конце концов, даже ближайшие соратники не должны знать о твоих чувствах и переживаниях. Закончив с дневником, он тотчас же обернулся к своему другому, но не менее важному, другу. – Гней, тут такое дело… в общем, кто-то испортил часть снастей для кораблей. Мы уже нашли виновных, но без тебя не стали выносить им приговор, – по лицу Гая было видно, что ему неловко сообщать о подобной вести своему другу. Уклончивость, чувствовавшаяся в его словах, а также умалчивание того, кто именно виновник, очевидно, намекали на весьма неприятный для Гнея сценарий. –Веди, – понимая это и внемля своим обязанностям временного управляющего, он сменил свою маску хорошего, отзывчивого и ласкового друга на лик сухого, как губка, и сурового, как сама жизнь, морского капитана. – Мой господин, мне неприятно говорить вам об этом, но мы поймали нескольких девочек-подростков и пару мальчишек. Как я уже сообщал ранее, они испортили снасти на одном корабле, предварительно убив при помощи камней заснувших караульных. В обычной ситуации мы бы их просто допросили, а потом вздёрнули на столбах, но легат попросил вашего участия, «потому как правом выносить приговоры туземцам, проживающим на острове, я не обладаю», – поняв без слов смену образа, Гай продолжил свой доклад более официально. – Не будь этот сын шлюхи легатом, я бы вздёрнул его на рее ещё вчера, когда он отдал на растерзание солдатам двух пойманных девочек. Что он там на этот раз учудил? – примерив столь привычную маску и убедившись в том, что она села правильно, он вошёл в свою роль. Теперь это не друг Гая, теперь это морской волк Гней. Бранные слова, как неизменный спутник его образа, также прилагаются. – Мой господин… мне трудно об этом вам говорить, но… *шёпот*,– как только Гай закончил шептать на ухо своему начальнику, тот озверел. Вернее, с каждым движением губ Гая тот зверел всё сильнее. Лицо налилось кровью, на руках вздулись вены, был слышан скрежет его зубов. Чтобы там не донёс Гнею его секретарь, эти слова, очевидно, привели его в натуральное бешенство. Тем временем, они уже дошли до пустой городской площади, которую озарял лишь мягкий свет Луны и блеклый огонь факелов. … – О, кого я вижу, да это же наш дорогой флотской префект. Ты как раз вовремя! Ещё чуть-чуть и я бы начал переживать, что ты забоялся выйти к собственным солдатам. Что же, пора начинать заседание самого справедливого суда на свете, – порой даже в такой блестящей военной машине, как имперские вооружённые силы, попадаются такие бездарные наглые говнюки. В основном, благодаря своим связям. В данном случае же мы имеем дело с сыном сенатора и влиятельной римской матроны. Его фамилия и заслуги, безусловно, талантливых родителей, а не собственные усилия, возвели его на позицию легата. Этот человек умел делать только одно действительно хорошо– разлагать дисциплину в подчинённых ему воинских частях. Однако по-настоящему наглым он стал лишь попав на Серениссиму. Довольно иронично, что «светлейший» остров оказался запятнан зверствами столь ужасного человека. Видимо, разрешение казнить всех подряд, исключая женщин, окончательно сорвало ему крышу. Если ранее он был просто некомпетентным командиром, за которого всё делали центурионы, то теперь он превратился в развратного ублюдка, устроившего себе здесь гарем из пленных туземок, в котором, скажем так, далеко не все лица были старше 12 лет. – Ох, любезный мой друг. Знаешь, сегодня у меня отличный выдался отличный день и, кажется, скоро он станет лучшим днём в моей жизни, – со всей любезностью, убрав зверский оскал с лица, произнёс Гней. – Да? Не поделишься ли ты с нами об этом? Думаю, все здесь не прочь послушать очередную твою историю. Видишь ли, над ними всегда приятно смеяться и солдатам нравятся, – с прытью гепарда заглотив наживку, легат и не заметил, как продолжил копать себе могилу. – Ох, любезный мой друг, не сомневайся, я в деталях поведаю тебе причину моего отличного настроения. Видишь ли, сегодня мне пришло письмо от императора. Знаешь, что меня в нём порадовало? – продолжая корчить свою любезную рожу легату, приводящую в леденящий ужас всех присутствующих моряков (в отличие от морпехов, они знали, к чему она ведёт), Гней рассказал ему о том, что пришло письмо. Вообще, конкретно это письмо от императора не содержало какой-то особой или конфиденциальной информации, которую нельзя было раскрывать солдатам или даже офицерам, но все знали, что раскрывать его другим – моветон, и если само воплощение жесточайшей дисциплины на флоте решилось на подобное, то ничего хорошего это точно не предвещает. – Ох, и что он пишет? – понимал это и легат, несмотря на всю свою дурость, но раз спектакль начался, то сбежать с него уже нельзя. – В основном о работе, но, знаешь ли, в этот раз он отметил мои заслуги, переподчинив тебя и твоих солдат мне. Знаешь, что это значит? – быстрой и лютой была его речь, призвана она была выжечь предсмертный ужас на лице легата, но он предпочёл не замечать этих слов. – Ну, допустим, что дальше? – однако бедняжка, вопреки затягивающейся вокруг шеи верёвки, продолжал словесно бороться с его новым господином. – Это значит, что пора тебе испытать, наконец-то, что такое дисциплинарное взыскание на флоте… схватить наглеца, – сменив любезную рожицу на злобную ухмылку, Гней затянул покрепче петлю на шее легата, столкнув его со стульчика. –Ты не посмеешь… ты же знаешь, что тебе не жить после этого!? Мой отец уничтожит тебя и всю твою семью, сын шлюхи!!! – наконец-то осознавший всю глубину ямы, выкопанной им же самим, легат пытался угрожать Гнею, но он и глазом не повёл, слушая его животные крики и попытки вырваться из плена. – Гай, назначь здесь караул из наших ребят, пусть присмотрят за этими юнцами, а потом поднимайся на палубу нашего флагмана. Я подожду тебя там. Только ты поторопись, меня снедает жажда крови… – пугающе-ласково предупредил своего секретаря Гней, после чего отправился со своими матросами на флагманский корабль карибской эскадры, «ReginaCoeli» (Царица небесная, она же Святая дева Мария или Богородица в православии)… p.s. Не стоило мне засыпать в пять часов ночи с открытым окном... теперь чихаю и кашляю через каждые три секунды. Кости ломит зверски, а пальцами по клавиатуре весьма дискомфортно стучать. Русское лето, чтоб его. А вообще, я не об этом хотел написать. Если вкратце, то, ВОЗМОЖНО, в следующие четыре дня моя активность немного снизиться. У меня много дел (вылечить кариес, подготовиться к защите диплома, уплатить штраф, выписанный налоговой, а также подать чёртов 3-НДФЛ, в общем, дел по горло) и я, вероятно, не смогу писать обещанную главу раз в день.