Gabriel et Nathalie

      Апрель проходил спокойно. После того эмоционального прорыва Натали стало чуть легче, переживания никуда не делись, однако теперь ей удавалось лучше себя контролировать. Когда опять становилось тяжело, она начинала глубоко и медленно дышать, не позволяя особо сильным чувствам взять верх. Натали прекрасно понимала, что нельзя так бурно реагировать на все колкости в свой адрес и что это только начало, потому училась контролировать себя. В скором времени им предстоял разговор с родителями Габриэля, и если она не выдержит его, они никогда не будут с ней считаться, а это лишь усугубит и без того сложную ситуацию. И, вместе с тем, Натали решилась поговорить с Анной. Они живут в одной комнате, так что она всё равно заметит, если не на этой неделе, то на следующей. Сестра очень бурно восприняла новость о скором появлении племянника или племянницы, но пообещала всячески поддерживать. Натали чувствовала, что Анне хочется знать об этом больше, поговорить про беременность, и про то, что было до, но не как со старшей сестрой, которая заменила ей мать, а как с подружкой. У них были откровенные разговоры о женском, однако, наверное, этого не достаточно. В пятнадцать гормоны бурлят и хочется узнать как это целоваться, и не только, с мальчиком, а не то, что нужно предохранятся и сдавать анализы. Натали вздохнула и пообещала себе отложить этот разговор на позже, а пока думать о другом. Она умилилась, когда сестра несмело коснулась её живота, не ощутив ничего особенного, но всё равно была очень рада. Сама Натали тоже ощущала особенный трепет, поглаживая ещё плоский животик. Они с Габриэлем очень ждали первых толчков, хотя на четвертом месяце для этого было рановато.       Утром в понедельник Габриэль, как обычно, заехал за Натали, чтобы отвести в университет. В этот раз она не ждала его на крыльце, более того, спустилась на пять минут позже, чем всегда и выглядела заметно уставшей. Ему сразу это не понравилось. Сев на заднее сиденье и пристегнувшись, Натали тяжело выдохнула, говорить вслух не было необходимости, он догадался по одному её взгляду. Ночью отец пил, кричал и шумел у себя в комнате, что помешало ей нормально отдохнуть. Такое уже случалось, не раз и не два, и Габриэль очень нервничал из-за того, что Натали всё ещё живёт в такой атмосфере. И в тоже время он понимал почему так. Сегодня он решил ничего не говорить, зная, что так лишь сильнее расстроит любимую. В этот раз дорога заняла больше времени, плавная медленная езда усыпила Натали. Она удобно устроилась на заднем сидении и так сладко дремала, что Габриэлю было жаль её будить, но пришлось. Он припарковал машину в конце университетского паркинга, заглушил мотор и повернулся к Натали. Когда он легонько потормошил её, Натали недовольно поморщилась и чуть приоткрыла глаза.       — Просыпайся, солнышко, мы приехали, — негромко произнёс Габриэль, поглаживая её по руке. Натали зевнула и несколько раз растерянно моргнула.       — Не хочу, — по-детски капризно протянула она. — Тут так хорошо.       — Но тебе нужно на пары, — напомнил он нравоучительным тоном, всё также тепло улыбаясь.       — Нет, — Натали разочаровано вздохнула, совсем не желая что либо делать. — Тогда поцелуй меня, — вдруг требовательно произнесла Натали, глядя на Габриэля. — Только по-настоящему, а не просто чмокни.       — Хорошо, — внезапно с хитрой улыбкой ответил он. Быстро пересев на заднее сиденье и закрыв за собой дверь, Габриэль обхватил ее лицо обеими руками, нежно поглаживая по щеке, и начал целовать её губы. Сперва несмелые поцелуи быстро перешли в страстные, а когда она чуть приоткрыла рот, он дразняще, едва ощутимо, прикусил её нижнюю губу.       — Гейб… — Натали застонала, её дыхание тут же стало тяжелым. Сон как рукой сняло. Габриэль ожидал этой реакции, он опустил левую руку ей на бедро, поглаживая. Натали прерывисто вдохнула, — что… что ты делаешь?       — Ты же хотела необычный поцелуй? Твое желание — закон, — улыбнулся он, скользнув пальцами между ног, начав медленно массировать её клитор через колготки и трусики. Реакцией стали тихие смущенные стоны. Натали заметалась, она не ожидала, что Габриэль может сделать это прямо здесь, на парковке возле университета, где ходят люди и их могут увидеть. — Тшш, не беспокойся, никто не заметит.       Она была не в силах отказаться от этого. Натали запрокинула голову назад, а бедрами подалась навстречу его пальцам. Она сжала в кулаке обивку сидения, царапая её ногтями, но и этого было недостаточно. Ощущения быстро и резко перекрывали друг друга, умелые прикосновения сводили её с ума, заставляя двигаться в такт его ласкам. Поцелуи стали более грубыми, Натали не могла сдержать себя, она громко стонала, крепко сжимая свитер на плечах Габриэля, притягивая его ближе к себе. Он оторвался от её губ и теперь ласкал шею, то едва ощутимо целуя, то почти прикусывая нежную кожу. Контраст ощущений подталкивал к финалу. Напряжение внизу живота все больше нарастало, движения бёдер навстречу стали резче. Стоны Натали становились все громче, пока она не вскрикнула последний раз, обмякнув в объятиях Габриэля тяжело дыша. Голова была как в тумане, шевелиться не хотелось. Ей понадобилось ещё несколько минут, чтобы прийти в себя. Однако на её лице была блаженная улыбка, и Габриэль подарил ей ещё один поцелуй, чтобы придать их небольшой «интерлюдии» нежный финал.       — Гейб, — Натали было трудно собрать слова во внятное предложение, — люблю тебя, — промурчала она, утыкаясь носом ему в шею.       — И я тебя, дорогая, — он не удержался от очередного поцелуя. Её пухлые губы выглядели как никогда соблазнительными и так и манили. Они позволили себе несколько минут в объятиях друг друга, чтобы запечатлить этот прекрасный момент спонтанной близости. Натали прикрыла глаза, но сейчас ей точно было не до сна, гормоны бурлили, а настроение улучшилось. Она улыбалась и наслаждалась ощущениями.       — Только ты можешь сделать утро настолько чудесным, — Натали улыбнулась, поглаживая Габриэля по щеке. Он прильнул к её ладони и на секунду прикрыл глаза. Только она делала настолько чудесной его жизнь.       — Ради тебя — все, что угодно, любимая, — тепло ответил Габриэль.       — Тогда я хочу, чтобы ты делал это чаще, — игриво прошептала Натали, прикусив нижнюю губу.       — С удовольствием, — он снова нежно поцеловал её, а потом его взгляд упал на часы. — Думаю, нам пора. Я тебя провожу, — Габриэль быстро вылез из машины, обошел её и помог Натали выйти. Она держала его за руку дольше необходимого и улыбалась. Они медленно пошли по дорожке к главному входу, до звонка оставалось не так и много времени, но спешить не хотелось.       — Телефон разряжается… Я сегодня допоздна буду, не переживай, если не смогу ответить, — предупредила Натали, убирая мобильник в сумку. Она не хотела говорить, но Габриэль и так понял, что она боится, что дома будет бедлам, попойка и, в худшем случае, драка.       — Ты уверенна, что тебе не нужна помощь? Твой отец становиться опасным для вас, — его тон стал серьезным, а рука легла ей на живот. Пусть под одеждой еще ничего не видно, но фигура уже начала слегка округляться, а значит скоро заметят.       — Я знаю, но бросить Анну так рано… — Натали тяжело вздохнула, — я не могу с ней так поступить. Габриэль тоже вздохнул, он понимал, что оставлять ребенка одного с таким папашей небезопасно, но и за Натали и их малыша он переживал не меньше.       — Не плачь, дорогая, прошу, — он обеспокоенно посмотрел на неё, — мы найдём реше…       — Нет, всё в порядке, — она покачала головой, хотя ей действительно было тяжело делать такой выбор и она оттягивала этот момент как могла.       — Ладно, — Габриэль коротко поцеловал её, — позвони, когда будешь дома.       — Конечно. Удачного дня, — улыбаясь и махая, она открыла массивную дверь и скрылась в тёмном холле.              Однако на этом разговор о тяжелой ночи не закончился. Пенни, она узнала обо всём от Анны, встретила подругу в коридоре и выглядела обеспокоенной. Ещё давно, когда Натали впервые поделилась с подругой домашними проблемами, Пенни сказала им с Анной бежать к ней, если что. Между ними было всего несколько кварталов, которые вполне реально преодолеть за двадцать-тридцать минут. Она жила сама в квартире-студии, которую ей купили родители и могла на ночь, или даже пару дней, приютить подруг. На такой случай в кладовке стояла раскладушка, а на верхней полке шкафа лежали пару комплектов чистого постельного белья кое-какие вещи, которые могли бы пригодиться. За всё время Натали и Анна приходили к ней лишь несколько раз, хотя поводов, чтобы сбежать из дома у них было в разы больше. Буквально каждый месяц что-то случалось, ситуации отличались от сегодняшней, но всё равно ничего хорошего. Даже занимаясь боевыми искусствами, Натали не всегда могла дать отпор отцу, применяя силу в самом крайнем случае. А в новом положении она слишком боялась что-то делать, опасаясь, что ответ может оказаться в разы хуже.       — Почему ты так не хочешь просить помощи? — строго, возможно, слишком строго, спросила Пенни пока они поднимались по лестнице.       — Я… не совсем… — Натали тяжело вздохнула, который раз за это утро. Пенни махнула рукой, не услышав внятного ответа от подруги. Натали просто нечего было сказать. И Габриэль, и Пенни были абсолютно правы, однако она не знала как ей воплотить в жизнь то, что они советовали. Да, я понимаю, что если органы опеки узнают, то Анну заберут в детский дом, что тёте на вас наплевать и соседи не пускают, а с Габриэля съехаться вы пока не можете, — Пенни снова сетовала на беспечность сестёр и не могла сдержать эмоции, — но я же говорила, что всегда рада… всегда готова вас принять и оказать посильную помощь. Хватит отказываться, я не хочу в какой-нибудь день узнать, что вас увезли на скорой или того хуже. — Пенни прикрыла глаза и не заметила, как Натали передёрнуло от этой фразы. Увы, но такая вероятность была.       — Это было не так долго и не очень страшно, — Натали говорила полную чушь и прекрасно осознавала это, однако ничего не могла с собой поделать. Она с лицея привыкла оправдывать то, что происходило дома, лишь бы только их с Анной не забрали и не разлучили, — я не могу заставлять тебя менять свою жизнь из-за нас.       — Не говори чепухи. Одна ночь без клубной тусовки — это не смена образа жизни. Это передышка, печени тоже надо отдыхать, — пошутила Пенни, но быстро посерьёзнела вновь. — Я уже говорила, а сейчас просто настаиваю — возьми ключи, чтобы вы могли попасть ко мне домой.       — Пенни… — Натали не нашла слов, чтобы опять отказать.       — Наконец-то, вот и правильно, — она вложила три блестящих ключа с большим пушистым фиолетовым брелоком в ладонь подруги и обняла его. — Я верю, что у вас всё будет хорошо, но сейчас вам нужно переждать бурю в надежном укрытии, — Пенни выделила тоном слово, однако Натали не обратила на это внимания. Она уже некоторое время подозревала, что все изменения в жизни подруги случились не просто так, вот только та упёрто продолжала делать вид, что это не так. Потому приходилось просто ждать.       — Спасибо, — часто заморгав, Натали почувствовала подступившие слёзы и поспешила скрыть это, уткнувшись в плечо Пенни. Та погладила её по спине, они так стояли несколько секунд, а после зазвенел звонок, заставив обеих вздрогнуть. Молча зайдя в аудиторию он устроились во втором ряду и приготовились к лекции.              Первые два пары прошли обычно, Натали едва ли их заметила. Она по привычке писала конспект, зачитывала доклад и отвечала на вопросы. Обедать и читать какое-то очередное пособие ей было не впервой, однако она слегка увлеклась из-за чего опоздала на третью пару. Мадам Лепен была крайне возмущена подобным. Стоило признать, в последние два месяца Натали опаздывала и пропускала чаще, чем за предыдущие два года, и заставила её целых сорок минут расписывать схемы на доске под диктовку. По мнению преподавательницы это должно было помочь студентам осознать свои ошибки и лучше усвоить пропущенный материал. Натали не стала оправдываться, а молча прошла к доске и взяла в руки мел. Она начала писать, стараясь запомнить о чем идет речь и вспомнить как это связанно с предыдущей темой. Несколько раз Натали отвечала на вопросы мадам Лепен, чем заслужила снисхождение. Она дала им пять минут перерыва и вышла в деканат. Аудитория быстро наполнилась шумом, многие из группы едва понимали суть этих бизнес-моделей, которые они разбирали уже месяц, и хотели обсудить их более простым языком. Натали подошла к парте, где оставила свою сумку и села. Рука устала от беспрерывного письма, но она все ещё сжимала в пальцах мел. Ей сразу показалось, что он как-то странно пахнет, не описать как именно, но этот запах был приятным, как и вкус… Она задумчиво смотрела в окно и сама не заметила как съела половину кусочка.       — Нат, ты чего? — удивленно спросила её Пенни. — Не наелась за обедом?       — Что? — она посмотрела на подругу и облизнула губы. Только почувствовав как хрустят крошки на зубах Натали осознала, что делала. — Фу, гадость, — она спешно бросила остаток мелка на парту и, подскочив со стула, понеслась в туалет полоскать рот.       — Санкёр, то есть Агрест, ты куда? — окликнула её Анабет, но Натали не услышала. Пенни посмотрела вслед подруги и только пожала плечами.       — Тьху, — она закашлялась. От резких вдохов крошки царапали горло, несколько раз прополоскав рот и проглотив немного воды, Натали смогла свободно дышать. — Господи, что я творю? — спросила она саму себя, наконец перестав отплевываться от мела. Во рту до сих пор был странный привкус кальция, а на губах засох белый налёт. Да, на такую гадость её ещё не тянуло. А что дальше будет? На землю начнёт есть или штукатурку? Она когда сырая, так приятно пахнет… нет, хватит. Никакой штукатурки. Натали вздохнула, опуская руку на живот. Это ведь только четвертый месяц. Она слышала, что в положение тянет на всякое несъедобное, но не думала, что это случиться с ней.       Натали снова взглянула в зеркало, стирая остатки размазанной помады с кожи и белый налёт. Её отражение ей не очень нравилось. Хоть в последний месяц волосы стали шелковистее и пышнее, довольно соблазнительно округлились бёдра и даже увеличилась грудь, она чувствовала всё время уставшей, совсем без сил и морально, и физически, и не готовой к грядущим переменам. Натали удивлялась, что никто не заметил её мешков под глазами и прыщей, которые обсыпали всё лицо. Пусть Габриэль утверждал, что этого не видно и она выглядит также прекрасно, как и ранее, Натали переживала.       — Только прошли подростковые, как появились эти, — вздохнула она, протирая лицо матирующей салфеткой. Понимая, что это действие специфичных гормонов, Натали не удивлялась, что их ничто не берёт, но всё равно расстраивалась, видя новую красную точку на коже.              В остальном день прошёл нормально. На работе начальница ушла пораньше, а Натали осталась допоздна. Решив все рабочие вопросы, она выполнила университетские задания и даже перекусила в ближайшем кафе, не спеша домой, зная, что Анна сегодня ночует у одноклассницы. Сестра отписалась как дошла и обещала слать фотографии каждый час, чтобы похвастаться их весельем. Это было мило. Тихонько зайдя в квартиру, Натали сразу поставила телефон на зарядку, ведь тот, как она и предполагала, выключился ещё пару часов назад и пошла в ванную. Тёплая вода помогала ей расслабиться и хотя бы частично отпустить тревоги дня. Чашка чая с ромашкой тоже снимала усталость. Натали почти задремала, когда в половине десятого вечера телефон издал звук, означающий входящее сообщение. Она отложила книгу и тут же поспешила его прочитать. Писал, конечно же, Габриэль.       «Как день? Как дела дома?» — Он всегда так спрашивал, имея ввиду ситуацию с отцом. Это прижилось ещё с времён лицея.       «Нормально 😊, я устала, но ничего. Уже ложусь.» — Ей хотелось наставить больше смайликов, но это было бы слишком по-детски и она остановилась на одном.       «Хорошо. Тогда — сладких снов, любимая.»       «И тебе тоже. Спокойно ночи.» — Натали улыбнулась, выключила лампу и накрылась одеялом, практически сразу заснув.