Понять Твои Взгляды

      В месте временного заключения Ксиллы очень чисто и даже, можно сказать, комфортно. Камеры — помещения с одной-двумя койками, каменной мебелью и душевым уголком. Илай удивлён такому «уюту» в месте для потенциальных преступников. Но радоваться достойным условиям не приходится — в подземелье царит невыносимая жара и духота. Уже через пару минут Илай чувствует себя, как моллюск на сковородке: обливается потом, еле дышит и двигаться становится лень. Он вяло оседает на койку, смахивая со лба взмокшие пряди волос. — Ты удивил меня сегодня, Илай. Так, как никогда ещё не удивлял, — говорит Траун первым делом, когда дверь камеры захлопывается, и они оказываются один на один. — Понимаю... Но так было нужно, — ровно отвечает Илай, снимая пиджак. Траун садится на каменный столик между коек, приглаживает волосы пальцами к затылку и тоже начинает раздеваться — жара не щадит и его. — Я не о сути твоего поступка, — поясняет чисс, — Я о твоём потрясающем голосе. Почему ты раньше никогда не пел? Брови Трауна чуть хмурятся. Он всё так же мрачен и серьёзен, как и в момент ареста, но предпочитает говорить об искусстве. Это озадачивает Илая. Его глаза расширяются, он готов объясняться, но не к комплиментам. — Я не… Не было повода. — То есть, тебе нужен был судьбоносный момент, чтобы смузицировать? — Можно и так сказать. И Траун. Правда, прости, что я не предупредил тебя и не обсудил с тобой этот шаг. Я был уверен, что лучше сделать всё именно так, — заявляет Илай. Он долго обдумывал свой поступок, и как бы он ни прикидывал, как бы не судил, мнение его не изменилось — рассказав Трауну заранее, он либо не совершил бы того, чего задумал, либо всё прошло бы совсем не так естественно и наглядно, как это случилось. — Ясно. Ты добивался откровенной реакции. Моей и всех остальных. Ты добился, чего хотел, — сухо констатирует Траун, но в его тоне нет отголосков обиды. Понимает, видимо. Или очень хочет понять. Илай шумно выдыхает и резко вдыхает, пытаясь надышаться спёртым воздухом вместо ответа. — Как бы там ни было, мы будем проходить через все последствия вместе. И знай, что бы ни решили чиссы, я останусь на твоей стороне, — уверенно объявляет Траун через некоторое время. — Спасибо, Рау. Ты не представляешь, как я благодарен тебе за поддержку. И за терпение, — Илай приближается к Трауну, гладит его по плечам, — А ещё я счастлив, что ты принял мой дар. Траун чуть заметно улыбается и притягивает Илая к себе, обвивая его пояс руками. Илай убеждается, что Траун не рассержен и в самом деле на его стороне, когда чисс ненадолго прижимается щекой к его груди. — Ещё больше, чем твоё прекрасное пение, меня удивило то, что нашлись чиссы, которые поддержали нас. Ты их знаешь? — спрашивает Траун, изгибая бровь. — Нет и понятия не имею, когда и как они сошлись с людьми. Предполагаю, что во время ремонта Звёздных Разрушителей. — Один из них медик. Помню, как он ухаживал за мной и Бриджером в интенсиве… — комментирует Траун, вспоминая лица чиссов-правонарушителей. В это время, под противный звук сигнализации, дверь в коридор с темницами открывается и в зону временного заключения парами заводят обвиняемых в моральных преступлениях людей и чиссов. Илай подходит к решётчатой двери, чтобы посмотреть, скольких повязала Полиция Нравов, но быстро теряет счёт парам. — О, Вэнто! Траун? Как вы там? Тут нормально с пленными обращаются? — интересуется Бриджер, завидев Илая. Его и Зи'киру помещают в смежную камеру. — Нормально, Эзра, — отвечает ему Илай на все вопросы разом. Дверь камеры захлопывается, но Эзра беседу не прерывает: — Какой план? Может стоит подумать, как смотаться отсюда? Ты как, за? — активно нашёптывает Эзра. — За что, Бриджер? — гневно спрашивает Траун, подходя к беседующим. — За по-бег! — громким шёпотом чеканит парень в ответ. Траун звонко цокает языком и покачивает головой на это. — Так! Какой побег!? Мы вообще-то за права людей в Доминации хотим бороться, — настаивает Илай. — Я понимаю ваши намерения, но на пути сюда, нам полицейские такого наговорили о том, что с преступниками в Доминации бывает… Я бы лучше смотался. Ну и или сдох, пытаясь, но не от ужасных пыток! — Бриджер, что ты несёшь!? Пытают только самых отъявленных преступников, совершивших деяния против Доминации. Дезертиров. Предателей. Шпионов. Успокойся и не нагнетай обстановку, — обрывает его Траун и отходит обратно в глубь камеры. — Эзра, скорее всего, вас шантажировали, чтобы сломить дух. Не принимай близко к сердцу. Всё будет хорошо, — убедительно добавляет Илай, пресекая разговор о побеге. — Ладно, Капитан. Как скажете, — понуро отвечает Эзра. — Да, и многовато нас для побега, не находишь? Сюда, никак, весь Седьмой флот привели? — Ну, да. Все люди решили за вас горой стоять, — подтверждает Эзра. — Спасибо. Спасибо всем за поддержку! — громко объявляет Илай, чтобы все услышали его. — Не за что, Командир. Куда Вы, туда и мы, — доносится голос Карин из камеры неподалёку, — Теперь расскажите, что дальше по плану? Илай ждёт, пока полиция и стража покинут коридор, и отвечает: — Я намерен стоять на своём до конца. Не пристало нам претендовать, что наша жизнь и сердца принадлежат Доминации только потому, что от нас этого ждёт чисское общество. Не вижу смысла так делать, если, конечно, вы не влюбились в Доминацию без памяти, — Илай хмыкает, хорошо понимая, что этого ни с кем не произошло. Даже с ним не произошло. Даже несмотря на всё, что Траун сделал ради этого. — Насчёт Доминации сложно пока судить. Тут, в общем, неплохо, хотя и не по-нашему… Но зато у некоторых из нас проснулись чувства к местным синим лицам. Да, Зафри? — дружелюбно поддевает Лейтенанта Зафри один офицер. Лейтенант ни капли не смущается и с гордостью признаёт всё, как есть: — Да, так. И скрывать этого я не намерен. Илай бросает укоризненный взгляд на комментатора, давая понять, что поддёвки не одобряет, а затем обращается к лейтенанту: — Вы правильно поступаете, Лейтенант Зафри. Скрывая правду, мы наживём больше проблем, нежели будучи откровенными с самого начала. Надеюсь, правительство Доминации оценит нашу прямоту и открытость… Илай затихает — по блоку с камерами прокатывается шум сигнализации и перестук выверенных шагов. — Вы можете надеяться на это сколько угодно, Капитан И'вэнт. На деле же правительство пребывает в шоке от Ваших действий. На данный момент обсуждается вопрос ссылки всех вовлечённых в сегодняшнее представление прочь из Доминации. Чиссов в том числе, — ледяным тоном объявляет Ар'алани. — Это будет неразумно. Правители так не поступят. Нам сначала должны дать возможность объясниться, — тут же вступается Траун. — Да? И что же Вы скажите правительству, Капитан Митт'рау'нуруодо? *Может тоже запоёте о великой любви к своему Доверенному лицу?* — ехидничает Ар'алани подходя к решётчатой двери, за которой насупившись стоит Илай, а за его спиной — Траун. — *Поверь, Зи'ара, мне есть что сказать,* — серьёзно отвечает ей Траун. Его голос на порядок тише, чем у Ар'алани, — он не приветствует откровенных разговоров во всеуслышанье. — Мне будет очень интересно послушать, как вы будете выстраивать свою защиту, господа. Ведь я не смогу оказать вам поддержку в суде, — оповещает Ар'алани заключённых. Чиссы оживляются, слыша её заявление. — Но… Почему? — спрашивает Илай, недоумевая. — Есть обстоятельства, которые, по кодексу, компрометируют мою беспристрастность к делу, — коротко отвечает Адмирал, сурово смотря на него. — Это какие такие обстоятельства? — встревает в дело Эзра, вплотную подходя к решётке и вытягивая руки сквозь прутья. — Личного характера, мистер Бриджер, о которых Вам знать не положено, — отрезает Ар'алани, разворачиваясь к парню. — О… Кажется я понял, — делает Эзра предвзятый вывод на основе всего, что знает про Ар'алани и Зи'кирудо. — Я не представляю, что Вы поняли. Вы к этому не имеете ни малейшего отношения, — поясняет Ар'алани, фигурно изгибая точёные брови. Её взгляд мечется в сторону Коммодора, но она быстро отводит глаза. — *Значит, наш процесс будет основан на самозащите?* — спрашивает её Иризи'кир'удоно. — *Да, Коммодор. Поэтому, вот Вам носитель — почитайте законы Доминации. Вы, кажется, позабыли их напрочь,* — шипит леди-Адмирал, пропихивая между прутьев небольшой девайс. — *Вовсе не забыл. Но, спасибо. Это нам поможет,* — искренне благодарит её чисс, принимая маленький пад. Ар'алани окидывает взглядом заключённых, фиксирует глаза на Карин Фаро, и заявляет: — Если вас сошлют прочь, то знайте… — она делает паузу, подбирая слова, — Вы были превосходными офицерами ЧЭФ. И мне будет искренне жаль вас потерять. *К слову, некоторых уже не в первый раз…* — Прайм-Адмирал, проявите хоть каплю веры в нас, — просит её Траун, пытаясь нейтрализовать пессимизм, что Ар'алани навевает. — Я предпочитаю обратный подход. *Думаю, ты понимаешь,* — серьёзно говорит Ар'алани, переводя взгляд на Трауна. Тот понимает её и ему больше нечего сказать. Перед уходом Ар'алани бросает взгляд на Карин ещё раз. Та кивает ей в ответ. Ар'алани ничего не говорит, глубоко вздыхает и быстро покидает душное подземелье.

~

— И что за обстоятельства не дают Аралани защищать нас в суде? — вопрошает Эзра у Зи'киру, как только Прайм-Адмирал уходит. — Скорее всего, она в кровном родстве с кем-то из подсудимых. В таких случаях роль защитника в суде переходит либо Доверенному лицу, которого у неё теперь нет, либо вышестоящему по званию, ментору. Но выше неё по званию в нашем флоте никого нет... Соответственно, мы будем представлять себя сами. — То есть, вы с ней не… ммм… больше не доверяете..? — мнётся Эзра, не зная, как спросить о статусе Доверия между Коммодором и Адмиралом. — Нет. Она выбрала военную славу. Хочет достичь высшего звания в Доминации. А это подразумевает полную отдачу себя ЧЭФ и обществу, и никаких других привязанностей, — честно отвечает Зи'киру. — Ого… Ну и прокатила она тебя… То есть... Извини, я не хотел тебя задеть… Просто… Обидно, как-то… — лепечет Эзра, чувствуя, как энергетика чисса резко сменилась на удручающе-тяжёлую. Чисс ничего не отвечает. Он включает мини-пад и принимается искать статьи и законы, что могут быть полезны для самозащиты. Эзра решает не отвлекать его, обращаясь с вопросами к другим: — Ну так и кто же из вас, чиссов, родственник Аралани? А? Траун? — Что, Бриджер? — отрешённо реагирует Траун. — Я спросил, не ты ли её родственник? — настырничает Эзра. Чисс громко фыркает, давая понять, что отвечать не собирается. — О Сила, как же мне интересно узнать кто! — Эзра окидывает взглядом заключённых в камерах напротив. Несколько чиссов, что оказались в заключении вместе с людьми, по возрасту годятся Ар'алани в сыновья. Один, доктор, – в отцы. Но они не обращают на Эзру внимания. Народ изнывает от жары, ни у кого нет желания болтать. — Эсра, кровное родство в Доминации не афишируется, — поясняет Зи'киру, пытаясь остудить пыл Эзры разузнать то, чего никому знать не положено. — Это странно. И непрактично. А вдруг… Вдруг кто-то влюбится в свою сестру, например. Ну, или брата… А потом выяснится… — рассуждает Джедай, расхаживая вдоль стенки камеры. — Бриджер, пожалуйста, не мерь мораль чиссов и Доминацию человеческими мерками. И если тебя беспокоит кровосмешение, то знай — наше общество давно изыскало способы, как избежать браков между биологическими родственниками, — не выдерживает Траун. — Ой, ладно! Замяли. Не так уж и хотелось… — ворчит Эзра, плюхаясь на койку рядом с Зи'киру, раздосадованный тем, что ему ничего не удалось узнать.

~

Илай отходит от двери и сгибается на своей койке, обнимая колени. Он хмурится. Размышляет. Сопоставляет все факты о Трауне, Ар'алани и Зи'киру и… — Траун? — вкрадчиво зовёт он чисса. Траун поворачивается к нему, но не подходит. — На пару слов? — шёпотом зовёт его Илай, жестом указывая на дверь освежителя. — Что такое? — обеспокоенно спрашивает чисс, оказавшись в тёмном углу с Илаем. — Кто родственник Ар'алани? — серьёзно спрашивает Илай. Траун чуть медлит. Говорить об этом — табу. Но Илай — его Доверенное лицо. И его будущий муж. А также, офицер ЧЭФ и член дома Иризи, что даёт ему полномочия осведомиться данными о родословных его названных родственников… Траун понимает, что выхода нет. Так или иначе, человек узнает правду. И он решает доложить её Илаю сам: — Иризи'кир'удоно. Илай изучает чисса пронзительным взглядом, сжимая ладонями предплечья. — А тебе он кем приходится? — задаёт Илай роковой вопрос и замирает в ожидании. — Мне? — Траун моргает, делая вид, что не понял сути вопроса. — Только не говори, что ты не в курсе. Я знаю, ты запрашивал свою родословную из архивов. Она была в файлах, что ты готовил для бракосочетания, — настаивает Илай, не давая чиссу шанса отступить, — Отвечай. Глаза Трауна вспыхивают ярче. В темноте душевой это очень заметно. Илай знает, что загнал чисса в угол во всех смыслах и ему не очень приятен этот факт, однако пребывать в неведении куда более скверно, поэтому Илай продолжает настаивать. Взглядом. Траун решается ответить, но некоторое время только поджимает губы, ведя ожесточённую внутреннюю борьбу. — Рау, пожалуйста. Мне важно это знать… — шепчет Илай, почти с надрывом, изо всех сил стараясь не передавить. Эта просьба ломает последнюю преграду внутри чисса: — Он — моя первая кровь, — шепчет Траун одними губами, не отрывая глаз от ореховых ирисов напротив, — В мире людей, он бы назывался моим сыном. Ореховые ирисы закрываются веками. Илай вскидывает голову, сжимая свои бицепсы до боли. — Ах вот как… — выдыхает он, с трудом веря в этот факт. — Но наше родство мало что значит в Доминации. Да и я не знал о его существовании до прибытия на «Роковой Пик»… до определённого момента. — А когда узнал, мне не сказал! — рассержено шипит Илай, сжимая руки в кулаки. — Нет. Потому что таковы правила, — монотонно отвечает чисс. — Правила!? — Илай срывается, прекращает шептать. — Да. Мы не имеем права разглашать свои родословные, даже если узнаём их, — всё так же тихо и дотошно объясняется чисс. — Но у людей не так! И ты знаешь об этом! — голос Илая поднимается. — А у чиссов так. И мы в мире чиссов, если ты вдруг запамятовал, — урезонивает Траун Илая, как может, но тот не успокаивается: — Знаешь, может нам, людями, всё же не место в вашем мире! — гневно тараторит Илай и быстро покидает освежитель. — Это предвзятое заключение, — спокойно говорит Траун, выходя вслед за ним. Ему ясно, что человеку понадобится некоторое время, чтобы переварить новую информацию, — Мы всё обсудим, с правительством, и с публикой и найдём компромиссы. Никому не нужно будет уезжать. — Думаешь, компромиссы тут вообще возможны? — вяло спрашивает его Илай, не поднимая глаз на чисса. Открывшаяся информация обрушилась на него, как лавина, и ему резко стало трудно не только двигаться, а даже стоять. — Уверен, — отвечает Траун, — Верь в нас. Илай гукает и валится на койку, разворачиваясь лицом к стене. Траун не беспокоит его, давая время остыть и свыкнуться с новой информацией.

~

— Зи? Ты нашёл что-нибудь полезное в этих сводках? — сонно спрашивает Эзра, измотанный жарой темницы до полу-транса. Зи'кирудо удивляет его выносливостью: на протяжении нескольких часов чисс сосредоточенно изучал статьи в паде, копируя некоторые строки в заметки. — Не совсем, так как правил относительно... *прелюбодеяний* между представителями инородных рас и чиссов в Доминации нет. Но исходя из законов, что распространяются на чиссов, нас за этот акт принудят к общественным работам, сроком до цикла. Что же касается Капитанов, то… им грозит *пожизненная ссылка без права возвращения или апелляции за измену верности Доминации,* — зачитывает чисс слова из законодательства. — Я считаю, что вы, чиссы, всё слишком драматизируете, — еле держа глаза открытыми констатирует Эзра. Он придвигается поближе к Зи'кирудо, и заглядывает в пад. Письменный чеун для него всё ещё непостижимая грань лингвистики, но дело не только в интересе взглянуть на письменность чиссов. Дело… Дело в чиссе. Эзра признаёт, что ему хочется быть ближе к синеликому воину. Он оправдывает свой (уже не первый) странный порыв, тем, что чисс отчаянно ищет поддержки и, чувствуя это, Эзра не может не помочь. Ведь он почти тактильно осязает, как чисс упивается текстами, ища необходимую ему опору в бесконечных строках законов своего сурового мира. Эзра придвигается к чиссу вплотную, прижимаясь к его плечу своим. И в этот момент он бы соврал себе, не признав, что почувствовал нечто особенное… — Возможно. Но таковы наши устои. Мы должны любить Доминацию, служить ей, а не лелеять личные интересы, — выверенно-спокойно отвечает чисс, но его плечи напрягаются при телесном контакте. Эзра понимает, что вломился в личное пространство чисса, и тот к этому, как всегда, не готов. Однако, в отличии от прошлых вероломных вторжений, на этот раз Зи'киру не дёргается и не отодвигается. Эзра продолжает рассуждать, оставаясь на месте: — А давно ли пересматривались эти устои? — Чиссы хранят традиции веками. Наши законы были изданы в годы основания Академии Небоходов. Так давно, что точной даты никто и не знает, — откладывая пад, доносит Зи'кирудо. — Ах, ну всё ясно. Что-то вроде стародавних правил Ордена Джедаев, о которых мне рассказывал мой учитель. Знаешь, по учениям Ордена, те, кто присягнули служить воле Силы, не имеют права на привязанности или брак. Джедай принадлежит Силе. Исполняет волю Силы. Все привязанности считаются помехой основной цели. — Ты тоже так считаешь? — спрашивает чисс, поворачиваясь к человеку лицом. Эзра садится на койке в позу лотоса и вещает: — Не совсем. Мой учитель совершил свой самый храбрый поступок ради той, кого любил. Он спас её жизнь тогда. И мою. И остальных… А сам героически погиб. Эзра рассказывает Зи'кирудо ещё несколько историй про отвагу своего учителя и про особенности учения Джедаев. Чисс слушает с интересом, сопоставляя услышанное с тем, чему учили его. Чем больше Эзра говорит, тем больше сходств Зи'кирудо уличает между учениями Джедаев и Кодексом Небоходов, а вместе с тем и с законами Доминации. — Я, кажется, понял… В основе законов Доминации лежат учения древнего Ордена Одарённых. Видимо, кто-то и из Одарённых был влиятельным политиком эоны назад и внедрил свои догмы в стандарты нашего общества, — делает вывод Зи'киру. — Похоже на то. Особенно учитывая, как ваша Академия Небоходов функционирует — никаких отличий от того, что я слышал про Орден! — добавляет Эзра. — Возможно, мы нашли корень проблемы… Парень вопросительно смотрит на чисса. — Знаешь, я всю жизнь испытывал давление. Ограничения. Запреты. Но я привык к этому, потому что не знал, что бывает как-то по-другому. Доминация, ведь закрытый чертог. *Но узнав людей, вашу культуру и порядки, я понял, что мы загнали себя в немыслимые рамки, которые нашу жизнь вовсе не улучшают. Я понял, что можно жить по-другому, более свободно, но при этом вовсе не быть эгоцентричным, а продолжать служить во благо обществу.* — Что ж, если ты понял, то и другие чиссы, вероятно, тоже всё поймут и поддержат нас! — радуется Эзра, ободряясь. — *По правде говоря, мы давно поняли это. Согласитесь, Коммодор? Но никому не хватало духа выступить против системы. Как мы знаем из истории, все выступавшие против порядка, плохо заканчивали. Чиссы испуганы, что с ними произойдёт то же, открой они рот. Я рад, что у людей хватило силы воли выступить. Возможно, наши политики наконец-то откроют глаза и пересмотрят устаревшие на сотни лет общественные морали,* — комментирует услышанное медик из камеры чуть поодаль. Иризи'кир'удоно согласно хмыкает и подходит к двери, чтобы продолжить обсуждение: — *Да, вы правы, уважаемый доктор. Вот если бы правители и главы Домов думали так же…* — *Глава дома Оббик и его члены тоже думают, что наши законы изжили себя,* — вступает в разговор ещё один чисс. — *Вы из этого дома? Откуда такая уверенность?* — спрашивает Зи'кирудо. — *Да, я воспитывался в доме Оббик. Там давно пересмотрели порядки, сделав Дом Оббик зоной свободной от осуждений за выбор партнёра, за проявления симпатии и выражения чувств. Но публично все члены дома следуют официальным законам. В Доме, однако, мы вольны снимать маски,* — докладывает юный чисс. — *Это обнадёживает. К слову, глава Дома Иризи тоже лояльна. Я до сих пор тесно общаюсь с членами Дома, хотя мне уже не положено там появляться. Она была рада принять в Дом человека, впервые в Доминации, заметьте! А несколько лет назад именно она выдвинула закон о браке между однополыми лицами на обсуждение в правительстве. Уверен, она поддержит нас завтра,* — воодушевлённо рассуждает Коммодор. — *Ваша Мадре поистине душа Дома, Коммодор Иризи. Надеюсь, они с Мадре Митт сойдутся во мнениях завтра,* — вступает в разговор Траун. — *Но даже если нас поддержат три Дома, есть ещё шесть, мнения коих нам неведомы… Весы кренятся не в нашу пользу,* — резонно подмечает доктор. — *Весы кренятся не в мою пользу всю жизнь, дорогой доктор. Но, как видите, вопреки всем прогнозам, я тут. Жив. Здоров. И готов стоять за права наших собратьев, сослуживцев — людей, до конца,* — заявляет Траун. — *Вы поистине непоколебимый воин, Митт'рау'нуруодо,* — выдаёт доктор ему в ответ, — *Вот только лбы наших политиков — это блокада, которую преодолеть невозможно.* — *Нет ничего невозможного — так говорит мой Одарённый друг. И я верю ему. Верьте же и вы. У нас тут целая армия, чтобы прорвать эту блокаду. И мы справимся. Вот увидите.* Уголки губ Трауна поднимаются, когда он слышит столь бодрый призыв Зи'кирудо. Призыв настоящего Командира. Лидера. Будущего Адмирала. Призыв его крови. И душа Трауна откликается на этот призыв, куда охотнее, чем на любые приказы, которые отдавались ему командованием ранее. Его сердце будто расширяется в груди от странного чувства… родни. — *Да пребудет с нами Воинская Фортуна!* — оглашает Траун. После его слов в темнице наступает тишина — все измотаны жарой и неизвестностью. Люди засыпают, а чиссы в принципе неболтливы. Зи'киру подходит к Эзре: — Скажи, ты веришь в то, что чиссы примут людей? — Ответь сначала ты. Ты сейчас искренне назвал меня другом? — Конечно, Эсра. — Тогда, всё же очевидно, — отвечает Эзра, улыбаясь. Зи'киру опускается на койку рядом с ним и обнимает его, стараясь не прижимать к себе слишком сильно, не перегнуть с проявлением симпатии. Почему-то человек кажется ему очень хрупким. Эзра замирает, ошеломлённый небывалой нежностью чисса. На тренировках он гнул Эзре кости, чуть не ломая их, но сейчас… Сейчас он совсем другой: его аура наполняется светом, от него исходит тепло… — Зи, я думаю мне стоит сразу тебе сказать, что… Я… Я не… — начинает Эзра, но слова отказываются слетать с губ. Ему кажется, что он портит своим лепетом трепетный момент. — Что? — шёпотом спрашивает чисс, не отпуская его. — Я… В отношениях, тем более с нечеловеком, тем более мужского пола, хотя, нет, род тут вообще ни причём… Короче, я круглый ноль в каких-либо отношениях! Прости, если что не так, если я как-то задену тебя… Сразу говори мне, если я накосячу, ладно? Ты тоже мне небезразличен, и мне бы не хотелось огорчить тебя, — выдаёт Эзра, не дыша. — Хорошо, Эсра. Я буду стараться быть открытым с тобой. Чисс отстраняется от парня. Всматривается в его глаза, что в темноте приобрели цвет индиго, и тонет в них, словно в пучине космоса. Но тонет без страха. Тонет, зная, что эта пучина полна добра и симпатии к нему, и чего-то волшебного, чего-то непостижимого, что ему так хочется постичь с тех самых пор, как он впервые посмотрел в глаза Человеку. Эли. Чисс смущённо улыбается, отодвигается от Эзры, и желает ему хорошо отдохнуть, сам принимаясь за изучение законов вновь.