В жаре и духоте темницы Илай долго лежит без сна, в тяжёлых раздумьях. Заснув, ему является кошмар про гражданскую войну в Доминации. Потом ему кажется, что Трауна забрали и пытают, но и это оказывается дурным сном.
Проснувшись мокрым до нитки, Илай еле разбирает, что есть сон, а что реальность. Он дышит, обретая ощущение местности, и сквозь тягучую дрёму слышит тихий диалог на чеун:
— *… это не самый эффективный способ добиться чего-либо в Доминации. Опираясь на опыт своих провалов, говорю Вам: ультиматумы с нашими политиками не работают.*
— *Какой стратегии тогда предлагаете придерживаться?*
— *Как Вы понимаете, Коммодор, это не совсем наша игра. Её затеяли… Затеял человек и посему нам остаётся уповать на его благорассудство и снисходительность наших правителей. От себя мы можем поручиться за людей, обещать обучать их и наставлять, мотивировать и тому подобное, чтобы их интеграция в наше общество случилась как можно скорее.*
— *Идея дельная, но где же найти столько толерантных к человеческим психотипам чиссов, чтобы воплотить это в реальность?*
— *Нужно будет составить психологические карты личностей наших сослуживцев из ЧЭФ. У меня уже имеются подробные резюме всех людей. Алгоритм сопоставления элементарный. Назначите «сопоставимых» чиссов и людей работать в пары, или группы, — вот и решён вопрос.*
— *Звучит слишком просто, чтобы быть эффективным.*
— *Не всегда эффективное равняется замысловатому и сложному. Всё гениальное просто.*
— *Считаете себя гением?* — дружелюбно подкалывает Трауна молодой чисс.
— *А Вы нет?* — колко парирует Траун.
Зи'кирудо легко усмехается в ответ.
Траун довольно хмыкает — пререканий не следует, а значит юный чисс его гениальности не отрицает, и это Трауну очень даже льстит.
— *А как Вы собираетесь сформулировать ответ про Ваши отношения с Доверенным лицом?* — продолжает интересоваться Зи'кирудо.
— *Тоже просто — скажу правду.*
— *Скажете… Признаете, что любите Человека, а не Доминацию, и поэтому собрались разделить с ним жизнь в браке..? А что же до Вашей карьеры в ЧЭФ?*
— *Да, мы заключим брак, но ни один из нас службу из-за этого не прекратит. Нам ведь детей не рожать. А по поводу чувств, то я бесконечно люблю Доминацию и никогда не переставал любить её. Одно не исключает другое. Рассудок от любви к индивидууму не мутнеет настолько, чтобы позабыть про обязанности перед своей родиной. Гипотетически рассуждая, если мой возлюбленный будет представлять опасность моему народу — я устраню угрозу без колебаний. Но суть в том, что я не слепо следовал чувствам и инстинктам, выбирая Илая. Я изучил его, прежде чем завязать отношения, и с уверенностью могу сказать, что он последний человек в Галактике, кто станет желать кому-либо зла.*
— *Я полностью согласен по поводу Эли. Однако, можете ли Вы поручиться за остальных людей с той же долей уверенности?*
— *С той же долей уверенности — нет. Но, большая часть офицерского состава Седьмого флота была отобрана мной за такие качества, как логика, отвага, благорассудство. Ещё я старался выбрать наиболее толерантных и открытых особей, готовых принять чужеродное, быстро адаптирующихся. И, как видите, отобранные мной люди хорошо вписались в ЧЭФ, а значит, я не ошибся в них.*
— *Как глубоко Вы изучили людей, Капитан. Но какой ценой Вам это далось! Не восхищаться Вами невозможно,* — молодой чисс вздыхает, явно под впечатлением от подвига Трауна.
— *Спасибо, Коммодор. Именно за этим я был сослан в мир людей, и думаю, что поставленную задачу я выполнил. И даже перевыполнил, хоть и по воле случая, представив Доминации отборную партию на ознакомление и изучение в действии.*
Последние слова Трауна прорезают сознание Илая, задевая за живое. Он смахивает сон долой, выпутывается из взмокшей простыни, резко встаёт с койки и громко вопрошает:
— Что значит *отборную партию*?!
— С пробуждением, Илай, — всё так же тихо и размеренно обращается к нему Траун, поворачиваясь, — Прошу, не придирайся к выражениям. Это слэнг. Что я имею в виду, так это то, что в Седьмом флоте служили лучшие люди-воины.
Взбудораженное состояние человека для Трауна ничуть не сюрприз. Он понимает, что не имея чисской выдержки и закалки, давление темницы не выносимо. Даже чиссы не всегда выдерживают заключения на нижних уровнях и срываются на слушаниях в суде. Траун повидал такое и относится к выпадам человека снисходительно.
— Траун, я слышал, что ты тут сейчас говорил. Что ты отобрал партию людей, в том числе меня, для представления Доминации на изучение! — Илай подступает к Трауну, складывая руки на груди.
— Илай, при всём уважении, но я говорил не с тобой, а с чиссом, поэтому и выражения столь прямые. Это наш неформальный диалект. Привыкай. А если ты хотел поучаствовать в обсуждении, то мог бы дать знать об этом, когда проснулся, — упрекает Илая Траун, легко ведя бровью.
— Естественно я хочу участвовать в обсуждении нашей судьбы в Доминации! — продолжает кипеть Илай.
— Милости прошу. Выскажись. Давай обсудим, что ты собираешься говорить правительству и публике, когда тебе дадут слово, — ровным тоном предлагает Траун.
Илай выдыхает и немного успокаивается, осознавая, что поступил не по этикету прервав разговор…
Отца и сына! — проносится у Илая в голове, и он берёт себя в руки.
— Я собираюсь просить о принятии альтернативных законов и норм для людей. Мы не чиссы. Мы не росли в Доминации. Мы не сможем следовать всем вашим правилам.
Траун хмыкает и, немного помедлив, отвечает:
— Не уповай, что наши политики станут рассматривать людей как отдельную,
особую группу. Есть либо *слуги Доминации*, либо *никто Доминации*. Если вы *никто* — то в Доминации вам не место. Если вы *слуги* — то от вас будут ждать соблюдения местных традиций, порядков и законов. Точно так же, как в мире людей этого ждут от экзотов, к примеру.
Илай качает головой:
— Рау, я не представляю это возможным. Люди не смирятся с идеей корыстных браков. Многие не поймут и концепции доверия. Да, и ни один человек не согласиться отдать своего ребёнка в интернат, никогда с ним не видеться и не иметь представления о том, кем он стал! — вырывается у Илая.
Глаза Трауна сужаются, губы поджимаются. Чисс складывает руки за спиной и отворачивается от Илая, словно задетый последним высказыванием. Илай жалеет о том, что выразился столь резко.
Молчание затягивается. Траун беззвучно изучает темноту коридора, не желая прилюдно обсуждать скользкую тему. Илай мнётся на месте, не зная, как извиниться, ведь сказанное им — правда…
Разговор с Илаем продолжает Зи'киру:
— *Эли, все рождённые в Доминации по умолчанию принадлежат ей. Таков закон. Все чиссы давно привыкли к этому…*
Илай прерывает его, не готовый принимать такое положение дел, как данность:
— Если Доминация не приемлет альтернативных стандартов, то может не стоит тогда заводить союза с людьми! Ведь рано или поздно, эти вопросы, так или иначе, встанут. Ради союза нужно идти на компромиссы. *Или как ты представляешь себе наш симбиоз, Зи'киру?*
— *Я думаю, что при должном обучении и планомерной интеграции люди смогут ужиться в Доминации,* — высказывается чисс, вдохновлённый рассуждениями Трауна.
— Да всё это будет деланная-выделанная искусственная система! Люди по сути своей навсегда останутся
людьми! — напирает Илай, в чувствах.
— *То есть, вы ждёте компромиссов от чиссов, а сами не стремитесь на них пойти?* — уточняет Зи'киру.
— *Стремимся, конечно же. Но выше головы не прыгнешь!* — отвечает Илай , видя, что разговор заходит в тупик и до согласия сторон, как до Лайсатры из Миров Ядра.
Беседа снова прерывается. Но в темнице больше не тихо: многие люди и чиссы проснулись и слушают разгоревшееся обсуждение, меж камер прокатываются перешёптывания, комментарии. Илай не в силах разобрать их, но по тону людей ему ясно — народ спорит.
— Думаю, о готовности людей принять реальность Доминации и стоит поговорить. Вот скажи, Илай, на какие жертвы ты пошёл, чтобы бы ужиться тут? Что для тебя всё ещё не приемлемо? — подхватывает разговор Траун.
— О, да если я начну перечислять..! — Илай закидывает голову, фыркая.
Траун выжидающе смотрит на него. Его прямой, суровый взгляд знаменует, что он ждёт подробного ответа.
Илай понимает,
что Траун хочет доказать людям и чиссам на его примере: хочет, чтобы все поняли, что нет ничего невозможного, что всё преодолимо. Илай собирается с мыслями и выдаёт:
— Ладно. Чеун — нереально сложный язык. Обучение занимает кучу времени. Но им вполне возможно овладеть, имея должную мотивацию.
— *Для нас общегалактический тоже очень чуждый и сложный язык,* — доносится комментарий одного из чиссов.
Траун кивает в знак согласия и жестом просит Илая продолжать.
— Телесные наказания во флоте — это что-то из ряда вон. Я чуть не помер после нескольких плетей. Ещё одной такой сессии я не переживу. Людская психология и физиология отлична от чиссов, и такие дисциплинарные меры не только не пойдут в прок, но и могут привести к увечью.
— В штабе ЧЭФ долгие годы идёт спор по поводу этого вида наказания. Сторонников и противников поровну. Есть надежда, что когда к рядам голосующим «против» прибавятся голоса людей, то плети наконец-то отменят, — оповещает Илая Траун.
Илай обретает надежду, что так и будет.
Народ, взбудораженный предстоящим процессом и всем услышанным, начинает обсуждать происходящее более активно. Эзра спрашивает у Зи'киру про пытки заключённых. Чисс уверяет, что это случается крайне редко и от пыток никто не умирает. Люди обсуждают жестокие нравы чиссов, судачат о том, насколько реально выучить чеун так же хорошо, как Илай. Чиссы рассуждают об общегалактическом и чрезвычайно экстравертной культуре людей.
Илай отходит подальше от двери в камеру, и продолжает отвечать на вопрос Трауна в более личном ключе:
— Сложнее всего, Траун, мне смирится с тем, что кроме как галантно-чопорно на каком-нибудь торжестве, ты никогда не обнимешь и не поцелуешь меня за пределами спальни. У нас нет ни одного совместного голоснимка с мероприятий, нет снимков с Лайсатры. Мы скрываем, что проводим время вместе. Скрываем свои чувства, словно это табу и грех — любить друг друга. И вот это — сложнее всего…
Траун молчаливо внемлет Илаю, а затем пускается делать круг по камере, размышляя. Илай продолжает своё откровение:
— Помимо того, есть обстоятельства, с которыми я
не в состоянии смириться. Ты узнал откуда я родом, узнал всю мою семью… А я твою… Понимаешь…? — Илай перестаёт рассуждать, опасаясь, что их диалог о
строго секретных семейных делах могут услышать.
Траун прекращает шагомерить по камере, замирая на месте, с каменной спиной. Он медленно разворачивается к Илаю. Его глаза сверкают смесью досады и негодования.
Илай выдерживает его взгляд. Он планировал этот разговор, настраивался не робеть от реакций чисса. Однако, когда Траун открывает рот, настрой и выдержка Илая тут же крошатся в пыль. Тон Трауна настолько холодный, что у Илая бегут мурашки по спине. Таким тоном Траун допрашивал преступников в Империи. Илаю испокон времён не нравился этот колючий лёд в голосе чисса, а сейчас эта ледяная буря рушится на него, и Илаю ничего не остаётся, как принять её на себя в полном масштабе:
— А каково
мне, ты понимаешь? Ты когда-нибудь задумывался о том, каково было
мне принять чувства к тебе? *Принять и показать их? И каково
мне было вывернуть душу наизнанку в своём дневнике и передать его в ЧЭФ, потому что того требовали обстоятельства? Каково
мне было рассказывать тебе вещи, о которых тебе не стоит или не должно знать по законам моего мира? Каково
мне было поступиться своими моралями, репутацией, и, теперь, скорее всего, званием, объявляя на всю Доминацию о любви к тебе!? Люди эгоистичны. И ты, очевидно, не исключение!*
Пару мгновений Илай стоит не дыша. Ему кажется, что если он не ответит сейчас же, то ледяная лавина продолжит рушиться на него и сокрушит. И поэтому он, недолго думая, выпаливает в ответ:
— Ах, это ты называешь
меня эгоистом!? *После того, как я забил на свою карьеру в Империи, помогая тебе залезть повыше?! И напомню, я тогда ещё не знал о великом плане единения народов! И я — эгоист!? После того, как я покинул свой мир, и стал служить
твоему миру, на равных с чиссами, когда мы вовсе не ровня! У Ар'алани служить, кстати! Думаешь
мне не было тяжело и больно принять некоторые вещи из твоей
богатой событиями биографии, как должное, хотя для меня это…* кр
айтова
пытка?!
Илай почти выкрикивает последние слова, ненароком привлекая всеобщее внимание к их спору. Обсуждения в соседних камерах затихают и народ обращается в слух. Траун пользуется моментом внимания, задвигает обострившиеся эмоции на периферию сознания, и спокойно продолжает:
— Мы многим жертвовали ради наших отношений. Ты сам сказал, что союз невозможен без компромиссов и мы оба шли на них. К чему теперь причитать, кто и чем поступился. Нам нужно извлечь из нашего опыта максимальную пользу, подумать, как использовать его во благо союза наших наций, а не подливать масла в костёр разногласий! Наше общество и так трещит по швам. Уверен, консерваторы и сторонники прогресса уже грызут друг другу глотки, споря об участи людей в Доминации. Не станем всё усугублять. Мы должны посодействовать решению ситуации посредством адекватного
диалога, предоставить
информацию правительству и народу на обсуждение, а не зацикливаться на том, кто и чем поступится и кому и нас пришлось тяжелей! — с придыханием, в полный голос ораторствует Траун, продолжая смотреть на Илая.
Илай слушает своего дорого чисса, стараясь не давать эмоциям воли, ведь они в центре внимания у всего народа. Отметя личные трения из фокуса, Илай ясно видит в Трауне достоинства, которых ему недостаёт:
Зрелость.
Мудрость.
Рассудительность.
Желание достичь блага для всех.
Илай перестаёт кипятиться и отводит глаза от Трауна, молчаливо соглашаясь с его призывом.
— Я извиняюсь, что встреваю, но вы… Вы двое просто потрясающая пара. Мы подозревали, что вы на многое пошли, чтобы быть вместе, и честно, если союз чиссов и людей будет таким же классным, как ваш, то я лично готова поступиться чем угодно, чтобы этот союз состоялся! — восхищённо объявляет Карин Фаро.
— Меня радует, что Вы готовы к компромиссам, Командир Фаро. Однако, я не смею настаивать, чтобы все настроились так же. Остаться тут и начать свой путь к уважению и славе в Доминации — личное решение каждого. Если вы не готовы к испытаниям и трудностям на пути, то лучше уезжайте, пока есть шанс, — объявляет Траун.
Илай покачивает головой — Траун поистине мастер манипуляции. Будь Илай одним из рядовых офицеров, он бы тут же выпалил, что-то вроде того, что он слышит из дальней камеры:
— Сэр, вы правда считаете, что мы тут из робкого племени?
— Да нас в Империи уже вымуштровали. И Вы, и другие командиры. Привыкнуть к порядку Доминации будет вовсе не сложно!
— Мы не из слабонервных. Вынесли Вас, вынесем и Адмирала Ар'алани. Главное, что при деле, а не скитаемся по хаосу, что учинили республиканцы в Галактике!
Траун расправляет плечи, и после ещё нескольких подобных реплик, подводит итог дискуссии:
— Что ж. Давайте подытожим. Все, кто решил остаться, остаются и готовы стать частью Доминации?
— Именно так. Мы никуда не денемся от Вас. Уж простите.
— И я не желаю прощаться с Вами. Я сделаю всё, чтобы союз наших рас закрепился.
Илай немного расслабляется и воодушевлённо смотрит на Трауна. Тот выжидающе смотрит на него… Смотрит, не отрываясь, пронзительно. И молчит…
Илай подходит к чиссу, виновато опустив голову:
— Траун… Я тоже искренне желаю союза людей и чиссов. Я просто иногда я теряю уверенность, что это возможно, потому что мы такие разные.
— Но несмотря на различия, мы вместе. И я на твоей стороне Илай. И всегда буду.
— Я тоже, Рау. Извиняюсь, что накаляю обстановку. У меня не чисские нервы, как ты знаешь, — Илай поднимает на Трауна полный раскаяния взгляд и шумно сглатывает.
Траун тянется к его лицу одной рукой, прижимает ладонь к щеке, и тихо говорит:
— Я прекрасно понимаю, через что тебе пришлось пройти, чтобы быть тут, быть со мной. Давай постараемся сделать так, чтобы путь остальных людей и чиссов навстречу друг другу не был столь тернист.
— За всеобщее благо? — улыбаясь соглашается Илай.
— За всех и каждого из нас, — подытоживает Траун и крепко обнимает дорогого сердцу человека.
~
Оказавшись в суде, Илай ещё раз убеждается, что чиссы — мастера навести страх и унизить неугодных им деятелей, таких, коим в данный момент является он.
Илай — главный обвиняемый в аморальном акте прилюдного прелюбодеяния и подозреваемый в измене Доминации, — стоит один, на подиуме, посреди огромного амфитеатра, до предела заполненного чиссами. На него направлены несколько огромных прожекторов. Илай уверен, что в таком, до боли в глазах
ярком свете, любой зрячий может сосчитать все веснушки на его щеках и различить все морщинки на лице.
Прямолинейный слэнг, что он слышал из уст Трауна ранее, кажется ему детским лепетом, по сравнению с тем, что он слышит в свой адрес от консерваторов-ксенофобов и последователей местной религии. Но он не даёт обиде и панике взять верх над рассудком, и без заминок чеканит ответы на вопросы аристократии и глав штаба ЧЭФ.
— *Я родом с Лайсатры. Мой мир тёплый во всех смыслах и все люди там тёплые, добрые. Наш уклад жизни таков: мы любим повеселиться, поболтать, завести побольше друзей, большую семью. Я привык видеть, как люди влюбляются, женятся, растят своих детей, потом гуляют на их свадьбах и нянчат внуков. Да, иногда люди ссорятся. Грустят. Потом мирятся и радуются этому. Люди любят свой дом, родных, детей, жён и мужей. Оказавшись в Доминации, я не мог понять, почему тут всё это либо не принято, либо запрещено. Я до сих пор не понимаю, если честно. А то, что человек не понимает, он обычно не принимает. Мне нужно больше времени, чтобы понять ваши строгие устои. Понять, осмыслить и принять. И я не могу дать гарантии, что это произойдёт. Могу только обещать продолжать пытаться проникнуться любовью к вашему миру.*
— *То есть, Вы, офицер ЧЭФ, член дома Иризи, хотите сказать, что не любите Доминацию?* — обращается к нему один генерал из штаба.
— *Я не стал бы так категорично судить об этом. Я
люблю одного из вас. Люблю Митт'рау'нуруодо больше, чем кого-либо во вселенной. А он — часть Доминации. Так что, сказать, что я
не люблю Доминацию нельзя. Кроме того, я очень привязан к Иризи'кир'удоно. Я ценю его как друга, как брата. А он тоже часть Доминации. Также, я глубоко уважаю Адмирала Ар'алани. Я обожаю Чи. Она мне как дочь, если хотите. Я без задней мысли рискнул бы своей жизнью ради неё и других чиссов. Так что, заключить, что я не люблю Доминацию — не корректно.*
— *Вы ловко лавируете в выражениях, Капитан И'вэнт!* — комментирует Маршал его ответ.
— *Да что Вы его слушаете! Он же просто чревоугодник, не устоявший перед соблазном отведать диковинки!* — вскакивая со стула выступает религиозный патриарх, глава одного из девяти правящих Домов.
Его тут же усмиряют сидящие рядом матриарх Дома Митт и глава Дома Оббик.
— *Я бы хотела знать, как чрезвычайно близкие отношения с сослуживцами сказываются на службе? Можно ли вызвать Адмирала Ар'алани для разъяснений?* — берёт инициативу в свои руки матриарх Митт.
Пока за столом власти идёт спор по поводу призыва Ар'алани в качестве свидетеля, Илай громко заявляет:
— *Я всегда нёс службу во флоте с честью. С полной отдачей делу. Как в своём мире, так и в вашем. Я прибыл сюда, чтобы посодействовать союзу наших рас…*
— *Вы скорее посодействовали наведению смуты в ЧЭФ и нашем обществе!* — прерывает Илая один из генералов.
— *ЧЭФ и наше общество выдерживало передряги похуже этой. Давайте дадим наконец слово Прайм-Адмиралу!* — требует глава Дома Иризи.
Несогласный гудёж за столом правителей прекращает Маршал, заявляя, что Прайм-Адмирал его протеже, и сомнения в её объективности, по какой-либо причине, — это плевок в лицо ЧЭФ.
Ар'алани сменяет Илая на центральном подиуме. Лучи света отражаются от её белоснежной одежды и золотых знаков отличия с самоцветами, и она выглядит настолько величественно, что у Илая захватывает дух от её вида. А от речи Прайм-Адмирала у него встаёт ком в горле:
— *Уважаемые правители и присутствующие. Кладя руку на сердце, я честно вам докладываю, что в самом начале службы под моим началом, Капитан И'вэнт не отличался особой эффективностью и исполнительностью. Однако, как только в мою команду поступил его Доверенное лицо — Митт'рау'нуруодо, его показатели улучшились вдвое спустя всего пару недель. К слову, показатели Митт'рау'нуруодо тоже отменные. Он лучший офицер в моём флоте, после Коммодора Иризи,* — Ар'алани меняет позу и продолжает, с присущим ей огнём в голосе:
— *В паре с Капитаном И'вэнтом, в навигации, работала Одарённая Чи. Её талант расцвёл под опекой людей: Эли'вэн'то и Эсры Бриджера, скорее, чем я могла в это поверить. И как мы все знаем, Чи была удостоена награды за особые заслуги перед Доминацией. Помимо несения рядовой службы, Капитан И'вэнт обучает Одарённых и ещё нескольких сослуживцев общегалактическому. Его ценность в команде очень велика и если его и Капитана Митт'рау'нуруодо в команде больше не станет, то с уверенностью могу сказать, что эффективность моего флота значительно спадёт.*
— *Спасибо, Прайм-Адмирал. Мы услышали от Вас всё, что хотели. Вы свободны!* — объявляет Маршал и вызывает на допрос Коммодора Иризи.
Несмотря на усталость, Иризи'кир'удоно выдвигается на подиум с той же грацией, что Ар'алани. Илаю сразу ясно, что ораторству его обучала мать — он перенял её стиль публичной речи до тончайших интонаций.
— *Скажите, Коммодор, что нашло на Вас вчера? Почему Вы поддержали Эли'вэн'то и публично поцеловались с Эсрой Бриджером? Кто подговорил на этот непристойный акт?* — задаёт череду вопросов Маршал ЧЭФ.
— *Меня никто не подговаривал. Я по своей воле поддержал людей в акте выказывания чувств тем, кто им дорог и любим, так как уважаю их культуру и хочу понять её. А для полного понимая какого-либо явления, обзора со стороны недостаточно, как мы все знаем. Эсра Бриджер очень хорошо расположен ко мне. По людским стандартам — мы друзья. Вчера он решил продемонстрировать свои тёплые чувства ко мне, одарив поцелуем, что для людей является обыденным жестом проявления расположения или симпатии. Напомню, что Эсра — Одарённый, Посланник Силы, Ученик Джедая. Как же я мог отказать Одарённому?*
Зи'киру продолжает политкорректно отвечать на каверзные вопросы правителей, нисколько не робея, высказываясь прямо, но без категоричных суждений. Он игнорирует выпады недовольных им аристократов, и в конце своего выступления заявляет:
— *Если бы не Эли'вэн'то, то я бы и по сей час оставался ограничен клеткой устоев нашего мира, как большинство чиссов. Эли'вэн'то открыл эту клетку и моя душа теперь свободна от оков. И я абсолютно уверен, пришло время чиссам понять: мы живём в Галактике, полной миров, неведомых нам, норм нам непостижимых, рас от нас отличных, но столь интересных для познания. Нам пора вылезти с нашей глыбы льда, открыть глаза и сердца, и посмотреть на мир вокруг нас по-новому, расширить радиус обзора. Иначе мы так и останемся синими дикарями из легенд для всей цивилизованной вселенной!*
От слов Зи'киру, ком, что стоял в горле у Илая, взрывается, и из его глаз начинают капать слёзы. Слёзы счастья.
То же самое происходит с Ар'алани — она старательно избегает проливать слёзы гордости, что скопились у неё в глазах, но Илай всё же замечает, как в итоге она поспешно смахивает слезу со щеки, делая вид, что поправляет волосы.
Эзра не выдерживает и начинает хлопать, когда Зи'киру заканчивает речь. Илай тут же подхватывает его инициативу. Так же поступает и Траун. И Ар'алани. И весь её флот, и все люди. Затем и многие (прогрессивные) чиссы, подхватывают аплодисменты и восклицают лозунги «за прогресс» и «за единение». Консерваторы бурно осуждают происходящее, называя всё это «ребячеством» и «манипуляцией людей».
Шум в зале растёт. Угомонить спорящих чиссов становится невозможно. Председатель заседания объявляет перерыв. Перерыв длится втрое дольше объявленного, ибо правители продолжают яро спорить.
После затянувшегося перерыва на подиум вызывают Трауна. Его допрашивают с особым пристрастием, пытаясь всеми методами выжать из него признание в измене верности Доминации. Но Траун свою речь хорошо продумал, и аргументы приводит так, что обвинить его в измене родине, в пользу любви к человеку, логически не представляется возможным.
После Трауна допрашивают Эзру, обвиняемых в совершении непристойности чиссов и людей. Слушание длится целый день. Случается несколько плановых и несколько экстренных перерывов.
По завершении дня правительство Доминации приходит к решению всего по паре обсуждаемых пунктов. Постановляется предоставить желавшим уехать людям обещанную возможность, не распространяя обвинения на них, ибо они «никто» Доминации. Часть людей провожают к звездолётам под конвоем, а остальные вновь отправляются в темницы, ожидать там решения суда.
~
В темноте камеры, лёжа лицом к лицу, каждый на своей койке, Зи'киру и Эзра тихо беседуют перед сном:
— Эсра, если людей сошлют обратно, в Ваши миры, ты бы… Будешь не против поддерживать связь?
— Если так случится, то конечно мы будем продолжать общаться… Но… Разве ты не хотел бы уехать со мной? — спрашивает Эзра, уже воображая, как Зи'киру отреагировал бы на разнообразие Галактики, на красоту Лотала, на разных людей и экзотов.
— Я хотел бы, но… я не могу покинуть ЧЭФ. Моя роль тут сопряжена с огромной ответственностью. Пока враги чиссов не перевелись, я не вправе бросить службу. Надеюсь, ты понимаешь, — отвечает чисс, вовсе не рассчитывающий на отъезд.
— Понимаю, — грустно отвечает Эзра. Желание разговаривать у него пропадает, и он закрывает глаза.
~
В соседней камере, не в силах уснуть после бурного дня, перешёптываются Илай и Траун:
— Рау, как думаешь, нас сошлют?
— Сложно сказать. Учитывая масштаб разногласий в верхах, я не в силах предугадать исход суда.
— Допустим сошлют. Куда думаешь отправиться тогда? — спрашивает Илай. Он не может предугадать ответа Трауна, так же как тот — решения суда.
Ответ Трауна его удивляет:
— Как куда? На Лайсатру, в твою деревню. Будем там тихо-мирно жить, рыбачить, живность разведём, огород… — распевно мурлычет чисс.
— Ты издеваешься? Какая деревня, какой огород? Рау, я же серьёзно! — Илай поднимает голову, подпирая её локтем, устремляя негодующий взгляд на чисса. В темноте ему сложно разглядеть черты его лица, но он видит, как в красных глазах танцуют бесенята, и осознаёт — Траун подшучивает над ним.
Илай плюхается обратно на подушку, усмехаясь.
— Ты понял мой юмор. Я рад, — Траун улыбается, — Ну хорошо. Если серьёзно, то у меня осталась пара контактов в Галактике. Я могу связаться с ними, для выяснения обстановки и обретения временного пристанища, а затем, полагаю, можно будет сдаться Республике и постараться договориться о службе в их флоте, где-нибудь на посту во внешнем кольце, — серьёзно выдаёт чисс.
Илай потирает лицо ладонями. Шутка Трауна понравилась ему куда больше, чем реалистичный ответ:
— Какой же ты прагматичный, Траун. Просто ужас! Как насчёт свадьбы? Путешествия по Дикому Пространству? Там куча экзотических планет, никаких патрулей…
— Это было бы здорово. Но мне сейчас сложно думать о чём-то романтическом, — честно отвечает Траун, угнетённый обстановкой и ситуацией.
— Ясно. Думал отвлечь тебя от тяжёлых размышлений, но... забудь, — сознаётся Илай, огорчаясь, что не преуспел.
— Я и так неплохо отвлечён, — опровергает его умозаключение Траун, еле слышно добавляя: — Ведь ты почти голый, весь влажный и очень близко.
В животе у Илая тут же взлетает рой бабочек и он краснеет. Он прикрывается простынёй, смотря на Трауна с укоризной. Чисс не перестаёт сверлить его взглядом, сузив глаза, с игривой улыбкой на губах.
Полюбовавшись человеком, Траун чувствует, как беспокойство о будущем и волнение откатывают, и в его сознании воцаряется штиль. Он уверен, что какой бы поворот судьбы не приключился с ними завтра, Илай будет с ним, несмотря на все их различия и разногласия. Они выстоят. Вместе. Их союз выстоит.
