Отдохни, Локи.
Таковы были последние слова, которые я услышал в шаге от погрома всего Утгарда. Кажется, я и сейчас не рассчитал силу, с которой дверь пробивает каменную стену. Но разве это важно? Хоть что-нибудь сейчас вообще может быть важно? Бергельмир, как и всегда, что-то обдумывает, сидя за длинным столом в плохо освещённой комнате для переговоров. Плащ из медвежьей шкуры делал его тело намного массивнее, но стоило ему услышать грохот, как он тут же встал с места, хватаясь за меч на поясе. — Что же, не признаёшь друзей уже? Правее стоял диван с мягкой обивкой, в который я тут же завалился, опираясь спиной на подлокотник, и сложил руки на груди. Бергельмир озадаченно оглядел меня и сел обратно. — Дела, говоришь, есть, — он покосился на заметную трещину в стене. — Ведь ты и без меня знаешь, что Боги не могут вмешиваться в жизнь людей. — Не начинай свою тираду, — мученически простонал я. — И без тебя это знаю. — И тем не менее всё равно нарушил запрет, — он поднял на меня взгляд полный негодования. Шрам на правой щеке исказился при тусклом свете, делая его синее лицо ещё ужаснее. — Ну, рассказывай, — великан сложил руки в замок и грузно поддался вперёд к столу. — О Мидгарде? — я рассмеялся. — Жалкие людишки, непримечательные строения, ни единой капли магии и… А знаешь, — я плутовато прищурился на него, — тебе не мешало бы выходить на солнце, поди и лицо посерело б. — Оставь свои советы при себе, — с тяжёлым вздохом сказал он, а я усмехнулся. — Кто она? На его низкий тон голоса я лишь поднял вопросительный взгляд и принял беззаботный вид, но, видимо, ему было не до моих шуточек. Уже тысячу раз пожалел, что пришёл сюда. Зачем я вообще пришёл к нему? — Она? О чём ты говоришь? — О ком. Только не ври мне, что ты перемещался в Мидгард для того, чтобы искать деву. Великан грозно нахмурил брови. Волна лютого раздражения, злобы и ярости опять пробежалась по мне, отчего усмешка спала, а фляга с мёдом вновь оказалась у рта. Бергельмир гипнотизировал меня своим выпытывающим взглядом и ему явно не нравилось, что я его игнорирую. — Чего ты хочешь слышать от меня? А? — с вызовом крикнул ему, подрываясь на диване. — Проклятье, — я нервно выдохнул и опять упал, слыша победное хмыкание. — Не думал, уж не думал, что ты, ётун, заинтересуешься смертной. Неужели ты всё это время был с ней? — Какое тебе дело до моих похождений? — Ты нарушил… — Да плевать я хотел на все эти запреты, Бергельмир, — зло процедил я. — Локи, она точно смертная? — спустя пару минут своих раздумий вдруг спросил у меня великан. Не знаю. — Конечно точно, — ответом послужило безоговорочное утверждение, хотя внутри плескались искры сомнений. — Почему спрашиваешь такое? — Высчитываю варианты того, не провели ли тебя. То ли с иронией, то ли серьёзно сказал Бергельмир, на что я отпил ещё пару глотков. Страшные мысли опять лезли в мою голову. И я не мог их держать в себе, тем более голова уже становилось тяжёлой от алкоголя, а язык расплетался. — На её плече было что-то похожее на руну. — Руну? — воодушевился великан. — Ты говоришь, что нашёл её, получается? Ты почувствовал энергию? — Нет. Я не почувствовал ничего. Вот именно, что я ничего не почувствовал! — я раздражённо всплеснул руками, отчего мёд выплеснулся из фляги на пол. — Тогда тем более! То, что она окажется смертной, было очень маловероятно, — Бергельмир встал со стула и начал ходить по комнате. — Ты лишь просиживал штаны в этом людском мире. Каждое его слово ходило точно по моему шаткому терпению, которого осталось слишком мало, чтобы не спалить здесь что-нибудь. — Ты то должен понимать, что руна и смертная — это абсурд. Ты вымотался и просто выдал желаемое за действительность. Тебе нужен отдых, признай, — с мольбой или отчаянием сказал он мне и развернулся, чтобы уходить, но уже мне его слова казались абсурдом. Я уже не знал, где эта настоящая правда. Я не знал, как принять реальность такой, какой жестокой она оказалась рядом с Лив. — Не-е-ет, Бергельмир. Я понял, я всё-ё понял. Это точно руна, её отметили, она, может, совсем не человек, понимаешь? Она не знает совсем об этом. Она вообще ничего не подозревает. Лив точно не человек, Бергельмир! — Локи, ты бредишь. — Она должна быть тут, она и есть эта дева, Бергельмир. Лив должна быть здесь, — я упрямо стоял на своём, а он почти с испугом смотрел на меня. — Не знаю, как так вышло, но это она, и руна тоже настоящая. Но почему-то я не чувствую ничего. Да я бы сразу забрал её с этого проклятого Мидгарда. Сжечь бы его к Сурту. — Ты не чувствуешь ничего, потому что она смертная! А все твои суждения — оправдания тому, что уже неминуемо произошло! — Бергельмир рывком поднял меня за грудки и встряхнул. — Да ты пьян. Неужели так привязался к этой девчонке, Локи? — Не неси ерунды, — я с силой отбросил его руки и пошёл вон отсюда, но остановился и враждебно обернулся к нему. — Да. Я привязался, и что? О, нет. Это намного хуже, чем просто привязанность. И ты мне скажешь, что я не могу это чувствовать? Я могу, хочу и буду, а все эти запреты ты сам знаешь до чего доводят. Я хотел избавиться от этих чувств, хотел — не получается. У меня ни черта не получается, — какие-то ветхие книги попались под руку и благополучно слетели на пол. — А сейчас я её бросил там. Одну. Опять. И знаешь что? — глаза полыхали огнём и я, яростно выдыхая через нос, двинулся на него, хоть и разница в нашем росте была приличная. — Я ненавижу себя за это. — Куда ты идёшь? — Забываться, — раздражённо бросил ему я, прежде чем дверь свирепо хлопнула за мной.***
— Проспался? — Если ты собрался таким образом будить меня, то уж лучше не заходи ко мне никогда. Приближающиеся громкие шаги с вибрирующим полом я услышал ещё за дверью, а сейчас Бергельмир отвесил тёмные шторы, что пропустили в комнату свет от всходящего солнца. — С твоими специфичными развлечениями сон тебе и вовсе не нужен, — я смерил его недовольным взглядом. Вчера я, кажется, сболтнул лишнего, не подумав о последствиях. Сейчас он не отстанет от меня. Я сел на край кровати, ожидая вчерашние неоконченные речи. — Как вы встретились? — Это случайная встреча. — Я сочту твои слова за то, что ты Бог обмана, поэтому пропущу их мимо. Ты же знаешь, что ничего не может быть случайно. — Не затирай мне про судьбу, Бергельмир. Я и без тебя знаю о ней. — Судьба коварна, Локи, она уже всё решила за нас, а мы можем лишь следовать ей. Бергельмир вдруг замолк, а я перевёл на него заинтересованный взгляд. По его лицу проскользнуло осознание того, что он сказал чего-то лишнего. Он тут же поджал синие губы. — Судьба не коварнее меня, но ты… Ты что-то скрываешь от меня. Что это ещё за загадки? — Хотел бы я, чтобы мои догадки остались лишь при мне, — он отвернулся от меня к окну. Этот великан точно что-то хранит в себе. Я уверен. — Мне не нравится, что ты стал так зависим от смертной, даже правду выпалил. Ослаб? — Ослаб? — я сомнительно усмехнулся и откинулся на подушки. — Ты с кем-то меня путаешь. — Глупец, — Бергельмир резко отбросил края плаща от себя и развернулся ко мне. — Как ты собираешься побеждать, когда будешь на привязи? И не говори мне, что ты собираешься верн… — Сагра нет, — я перебил его и закатил глаза, когда как массивная нижняя челюсть Бергельмира ошеломленно отвисла. — Так ты даже думал об этом! Совсем уже мозги все спалил? Забудь о том. Изначально это была плохая идея с дрянным Мидгардом, которая начала давать свои гнилые плоды. Смертная, — по комнате эхом разнеслось сущее пренебрежение. — Локи, ты просто меня разочаровал. Бергельмир ушёл, оставляя меня со своими мыслями. Был ли смысл препираться с этим настырным существом? Но Бергельмир прав. Может, это всё от безвыходности и отчаяния? Неужели я стал так одержим идеей не расставаться с Лив? Я цеплялся за всё, что могло бы хоть как-то помочь, но мои домыслы никак не вязались с реальными фактами. Я слишком долго пробыл в Мидгарде. Как мне вернуться в свою прежнюю жизнь сейчас? Может, вся жизнь в Мидгарде была наваждением? Все эти чувства были наваждением. И Лив… Нет! Нужен был отдых — я его получил. И тут Бергельмир оказался прав, я устал бегать. Это на самом деле стало моим облегчением, ведь я перестал думать о предсказании, грядущей войне, прятках от старика Одина, который, кажется, перестал искать что меня, что деву, потому что давненько не пролетали над Ётунхеймом чернокрылые напасти. Ах, ну конечно, у брата есть наказания для них получше, как же я мог забыть. Но скоро я прекращу его каждодневный грешный труд. После нашего разговора с Бергельмиром я пожалел, что притащился к нему тогда. Его выпытывающий взгляд стал меня преследовать, а в любом моём пылком поступке он видел изменённое состояние, которое я скрывал за привычными шутками и непринуждёнными разговорами за столами. Он буквально проелся ещё большим отвращением к Мидгарду и разочарованностью ко мне, но было ли мне до этого дело? Нет. Жалел ли я о своём поступке? Нет. Было ли мне плевать на все наставления о запрете? Да. Но всё же, я выкинул из головы то, что Лив могла оказаться выбранной. Я подписал себе смертный приговор, когда поделился с Бергельмиром своим никчёмным состоянием, когда меня разрывало от одной только мысли о Лив. В тот момент я ощущал себя настолько беспомощным и слабым перед судьбой, потому что не мог ничего поделать с этим. Мне нужно было прекратить думать обо всём произошедшем. Мне нужно было прекратить думать о ней. Хотя бы для того, чтобы не помешаться. Ну и не видеть раздражающий взгляд серых глаз великана тоже. Буквально я отошёл от серьёзных дел, думая, что важные новости сами припадут ко мне. А настолько важные новости очень быстро разлетаются по мирам. Мне перестало быть нужным за кем-то гоняться, искать или же нагонять и так упущенное время, поэтому дни начали идти в привычном ритме, как и некоторое время назад. Сколько прошло? Месяц, два, три? Ничтожно мало. После непродолжительного пребывания в невменяемом состоянии около бочек с разнообразной выпивкой на смену пришли громогласные скальды, пиры, гулянки. За моё отсутствие приятель Расмус стал более раскрепощённым и расположил к себе половину города, поэтому ему отвели роль главного шута во всём Утгарде. Возможно, если бы не он, то я бы и продолжил смотреть ночами на луну с кружкой мёда в руках, осознавая, что где-то там Лив тоже смотрит на неё, но этот ётун, как и обычно, стал подсовывать девиц, а в особенности Айне, но у него это срабатывало редко. У них там сговор, что ли? Или он так пытался расположить меня к себе, кто его знает. Эта асгардка таскалась всюду за мной, но теперь она стала выказывать свои прихоти, но меня это не особо волновало, как и всё остальное в принципе. Меня вообще мало что волновало сейчас. Как бы не был прав мой старый друг, в одном он всё же промахнулся. Забыть. Обо всём не мешало бы забыть, но мои руки были по локоть запятнаны в воспоминаниях. Словно кандалы, они отягощали каждый день, проведённый в Ётунхейме, и я не мог от них избавиться, хотя прекрасно осознавал, что иного пути не будет. Иногда, от сложившейся безысходности, я допускал мысль, что зря сунулся в этот треклятый Мидгард, но потом меня током прошибало от мыслей, что я мог не встретить Лив. И прошибало оно не где в ином, как в области, где должно быть сердце. В самом месте, где Лив отдала крошку света от себя. Свет. Лишь она могла поселить во мне это чужое и инородное вещество. Что дал ей я? Я перестал врать, но только на словах, ведь всё это время выдавал себя за человека. Все мои слова стали откровением не только для неё, но и для меня самого. Тогда я признался самому себе, что Лив уничтожила меня. Уничтожила самым прекрасным способом — своей искренней любовью, которой я даже и грамма не заслуживаю. Тогда же я признался в том, что чувствую то же самое, что и Лив. Я всё ещё помню прикосновение её прохладной ладони, которое отпечатком осталось на моей груди, её льющийся шёпот, который тогда только-только пришёл на смену слезам, её пульсирующие виски от начавшихся переживаний. Конечно, Лив не нужны были мои истории, шутки и рассказы. Она заглядывала далеко, глубоко и проникновенно — в душу. Её взор доходил до самых потайных углов и секретов, которые я прячу ото всех. Во мне теперь всегда жила её кромка, а ещё то, что не мог дать мне никто, кроме неё. Словно осиновый листок, Лив вся дрожала, плечи её судорожно то поднимались, то опускались. Богам запрещено вмешиваться в жизнь людей, но никто не имел права причинять ей боль, поэтому на какое-то время эти проклятые люди оставят Лив в покое. Будь моя воля, от Эспена бы остался лишь пепел, но***
Всё бы и шло своим чередом, если бы не случившееся. Не знаю, что дало трещину в моём привычном поведении и что послужило тем, что я увидел сон. Что-то опять пошло не так, ведь стоило мне привыкнуть, как я увидел Лив. Прямо посреди моей комнаты, она словно бы померещилась, но всё было как наяву. Мне стоило лишь увидеть образ Лив, чтобы мигом выкинуть из головы бредни про то, чтобы пытаться забыть её. Тогда я проснулся с мокрыми волосами и подушкой, а на руках остался её запах. Моей Лив. Сон был под стать мне — слишком правдоподобно он меня обманул и заставил в очередной раз убедиться в своей зависимости. А ответные слова Лив были самым лучшим мёдом для моих ушей, которые мне хотелось слышать от реальной неё, конечно же, ведь во сне я мог услышать всё, что угодно будет мне. Но я ничуть не жалею, и будь возможность, повторил бы этот сон ещё раз, и ещё, лишь бы услышать пленительное «твоя», ощутить мягкость её губ и трепетные касания, трогать, целовать и вновь почувствовать её. Да ради Богов, когда же я стал так одержим этой девушкой? Мне опять стало необходимо видеть её рядом с собой. Нет! Наоборот, себя рядом с ней. Никогда бы не желал того, чтобы Лив оказалась здесь, и как бы я не недолюбливал Мидгард, уж лучше там, чем здесь. Здесь, где мой обман раскрылся бы наружу. Последующие дни я провёл в хмельном рассудке. Мало чего помню из всех тех дней, но постоянно я надеялся увидеть Лив ещё раз. Ещё раз увидеть улыбку или услышать голос. Во мне начала копиться злоба на самого же себя за то, что я не мог окончательно вернуться к своему обычному состоянию. По крайней мере, я думал, что это случится куда быстрее. Комок огня, состоящий из жгучей злости, стоял прямо в груди, который я скрывал за кружками мёда. Хотелось выместить всю ярость на ком-то, сорваться или спалить всё к грёбаннным чертям, лишь бы не ощущать эту лаву внутри себя. Мне всегда удавалось убегать от проблем, но в это раз всё шло совсем не по привычным планам. День, когда я не сдержался и распустил язык, когда злоба и коварство взяли вверх, снизошёл во время очередного посещения Ивальди Бергельмира, которое отразилось неожиданными последствиями для нас. Обман тогда лился с моих уст, и я, пребывая в хорошем расположении духа, чтобы испортить настроение всем, поссорился с Ивальди. Правитель начал припоминать, что именно благодаря Свартальвхейму у Богов есть именитые вещицы. Потом дело дошло до того, что он обвинил нас в бездействии и сказал, что войну, очевидно, выиграет Один, если Ётунхейм не будет иметь поддержки. Вот тогда я и не сдержался, зная, что может повлечь за собой победа старика. В порыве я принизил Свартальвхейм, сравнивая его с одним из низших миров. При всей нашей общей неприязни к Асгарду, Ивальди был слишком дерзок в своих лёгких словах касательно войны, поэтому, когда он хотел вставить в мою речь свои ответные слова, получил несколько грязных грубостей от меня, а после лишь оторопело открывал рот. В разгар своей речи я проболтался с тем, что мы с Бергельмиром давно ищем девчонку из предсказания Саги. Это было лишним, но после я вышел с залы, чтобы невзначай не лишить его своей чёрной бороды. До этого момента я был уверен, что нахожу в Ивальди отличного союзника, планируя позже посвятить его в свои планы, хоть и пока что утаивая всю правду. Эта ссора сыграла мне не на руку, и теперь нужно было соваться в Свартальвхейм для того, чтобы прийти к компромиссу, применив свои уловки. Хоть Бергельмир привык держать всё в мирной обстановке и не вмешиваться в конфликты даже тогда, когда стоило бы, — в такие моменты я сомневался, что он великан вовсе — я не намеревался прогинаться под цвергов. Ивальди прекрасно осознавал, что и на его поддержку мы рассчитывали тоже, поэтому думал, что ему может быть всё позволено, но как бы не так. Стоило не забывать, кто перед ним сидит. — Куда ты, Локи? — У меня помимо постели есть и другие примечательные места, Айне. В отличие от тебя, — она демонстративно фыркнула на мою колкость. — Мне больше нравится видеть тебя без одежды, — шальным голосом подметила брюнетка, когда я натягивал на себя штаны. — А мне нравится смотреть на тебя в другом ракурсе, но я же ничего тебе не говорю, — устраиваясь на бархатной кушетке, я налил себе кружку воды и упивался вечным недовольством этой ведьмы. — Ну что же ты так грубо, — она села ко мне на колени, обвивая рукой шею и отставила кружку на тумбу, — ведь я правду говорю. — Правду, — я усмехнулся, — я и без тебя знаю о своём божественном теле. — Ну и куда ты уходишь так рано утром? — она повела пальцами по моей ещё раскрытой груди. — Идёшь искать новую пассию? — Не ревнуй, тебе не идёт, — я перехватил её руку и намеревался встать, но она ногами прижала меня к кушетке. — Ты же знаешь, Ло-о-оки, я слишком увлечена тобой, а ты мной, — змеиным шёпотом говорила мне асгардка. — А ты знаешь, как тяжело слышать девушке о том, что её мужчина уходит к другой? Я чуть ли не залился смехом, так что позволил себе откинуться на изголовье и рассматривать её милое личико с злыми зелёными глазками. Наивная и глупая Айне, но, уверен, за этим напускным цирком стоит женское коварство. На что она только рассчитывает, когда пускает мне пыль в глаза? Мысли привели меня к собственным воспоминаниям. — Айне, — я пальцами поглаживал её по лицу, — знаешь ли ты, что стало с теми, кто говорил мне такие слова? — Нет, но знаю, что их всех сейчас нет здесь, — елейно шипела она мне в ухо, кусая мочку, отчего я прикрыл глаза. — Верно. Их здесь нет. Но ты… Хочешь ли умереть раньше времени? — Нет, — коварно улыбается брюнетка, начиная шевелить бёдрами. — А может, сойти с ума? Или взбеситься от гнева? — Нет. Она закусывает пухлые губы и поддаётся вперёд, даже не понимая, что за моим хриплым шёпотом стоит чёткое обозначение границ между нами. — Тогда не говори глупости, — жизнерадостно улыбнувшись ей в губы, я скинул её ноги с себя и принялся одеваться дальше. — Я думал, ты умнее, чем эти бесполезные слова. — Да, умнее, — обидчиво произнесла она, — но мне нравится получать лишь самое лучшее. — Под лучшим ты подразумеваешь меня? — я насмешливо выгнул бровь. — Ну конечно, Локи, — из-под полуопущенных ресниц говорила Айне, ложась поперёк кровати. — Раньше тебя всё устраивало. Ты и сама понимаешь, что являешься лишь удобным вариантом, не так ли? — надевая свой жилет, я смотрел через зеркало на скорченное лицо и недовольные цоканья. — Сейчас ты говоришь так, но мы же не знаем, что уготовили нам норны. И мы не знаем, как повернётся судьба, Бог Локи. — Судьба точно решила свести меня в Хельхейм, если потом мои слова окажутся ложью, — я притворно ужаснулся, прикладывая руку к сердцу, — не скучай, милая Айне. — Я думаю, долго скучать мне не придётся.***
Под гнётом Бергельмира я перестал появляться в главных палатах города. Меня омрачала мысль о его причитаниях, к которым теперь прицепился этот правдолюбивый правитель. Сначала я бывал в гостиницах да тавернах Утгарда, а потом и вовсе вышел за его пределы. За столь долгое время захотелось пройтись по Ётунхейму, и нет, не в поисках новой пассии. Вообще, я редко стал забавляться с женщинами, это стало не интересным и абсолютно не нужным. Просто они все были не ей. Живописные места и вечнозелёные леса открыли мне обзор на Каменные горы. Моё последнее посещение Гейрода — конунга тех мест — принесло ему не самые яркие впечатления, которые повлёк за собой Тор. Но я бы всё равно зашёл, если бы не услышал торжественный звон с Альвхейма. Наверняка что-то важное произошло в этом мире светлых болванов, что, конечно же, пробудило мой интерес. На самом деле, раньше, ещё до всех разногласий, многие собирались в отличной таверне Альвхейма, а особенно частыми гостями были воины из дружины Тюра. Такие места светлые альвы не жаловали, но всё же они были, но мало. Почти ничего не изменилось с тех пор. Только малость эта деревушка разрослась. Видимо, на звон сошлись все, кому не лень, потому что средь поющих людей я увидел даже Расмуса. Довольно живая обстановка была на улочках средь домов, а с самой таверны доносилась громкая музыка и гам, который было слышно по всей округе. Hungarian — Gilead — Локи! И ты тут! — на мои плечи навалился опьянявший Расмус. — Как же я мог пропустить такое веселье? — Да сюда почти все-е-е из Утгарда сбежали. Мимо проходящие девушки начинали возбуждённо перешёптываться, пока мы с ётуном молодецкой походкой подходили к таверне. Даже на улицах танцевали и пели песни. Одну я по ходу даже закружил, посылая усмешку на своих губах. Расмус что-то говорил о том, что в Альвхейме с самого первого дня звона начал собираться народ, но его голос тут же заглушил шум в помещении, которое освещали лишь свечи. В моих глазах сверкнули искры, которые огнём распространились на все факела. — Всем мёда за мой счёт, — воскликнул я, на что услышал заливистый одобрительный вой. Отмечаю привычную атмосферу подобных заведений. Весь зал заполнен, в стороне играют музыканты резвую мелодию, ко мне подходят с дружественными приветствиями. Узнаю некоторых асов, с которыми раньше сидели за одним столом. Кто-то борется на руках, кто-то громко шутит, а кто-то… Ну ничего себе! — Вот это удачно я зашёл в Альвхейм, — перекрикивая гам, я похлопал по плечу Улля и уселся рядом. — Здравствуй, плут, — смеётся Улль, одаривая меня радостной улыбкой, чего не скажешь о Сагре. — Старина, ты вроде в таверне, а не на поклоне у Одина. Что с твоим лицом? — насмехался я. — Ты сжёг все мои фиалки. И это после того, как я тебе помог! — его басистый голос я отчётливо расслышал средь всей какофонии голосов. И правда неловко вышло… — Ах, фиалки… Твоя рассада попалась под горячую руку. Но могу обрадовать, не одни они тогда пострадали, — я поднял руки в примирительном жесте, пока травник зло поглядывал на меня. — Как ты вообще здесь оказался? Не рискуешь ли своей шкурой? — с иронией в голосе интересовался Улль. — Не на того напали. При мне всегда имеется защита, — я постучал себя по груди. — Вопрос в том, как здесь оказались вы. Улль, ты ещё ладно, — я махнул на него рукой, — но Сагр… — Я теперь понял, на кого она похожа. На него, — Сагр кивнул на недоумевающего меня. — Такая же неуёмная и везде находит приключения. Мне кажется? — Мы здесь из-за… Точно! Локи, ты же нам как раз таки и нужен. Слушай… Нет, я перестал его слушать. Всё затихло в моих ушах, а сердце вдруг начало опять работать. Я сконцентрировался лишь на одном голосе. Встряхиваю головой, отчего на лицо падают пряди волос. Нет-нет, теперь я слышу смех. Звонкий и задорный смех. Глазами я начал искать проявления безумия и наткнулся на кучку девушек, которые пели и веселились, но теперь убегали на задний двор. За ними пошла толпа вместе с музыкантами, и я перестал слышать её. Неужели мне показалось? Опять встряхиваю головой, нервно поправляя волосы, и встаю из-за стола. — Ты куда собрался? Ты меня слушал вообще? Недовольно кричал мне вслед Улль, но я уже шёл к двери. Костёр, искры которого летели прямо в чёрное звёздное небо, шумный народ, который загородил весь обзор, насвистывая и любуясь танцами, девушки в пёстрых нарядах, которые прыгают через горячее пламя — здесь всё мельтешит перед глазами, не позволяя сосредоточиться на чём-то одном. Мне не составляет труда пройти мимо столпотворения, но, так и не дойдя в первые ряды, замираю и громко ругаюсь про себя. Во рту всё пересыхает, и каково же глупое сравнение себя с рыбой, но я, точно как она, хватаю ртом воздух, которого стало слишком мало в моих лёгких. Я вижу Лив. Опять. Вот так вот внезапно и неожиданно, но теперь я не сплю. Или сплю? Её волосы вплетены в косу, а другая половина кудрями струится по спине, а надето на ней платье, как и у других дев. Лив смеётся, её глаза горят от счастья, а губы растягиваются в самых лучезарных улыбках. Прямо сейчас ей одевают обычный цветочный венок, но смотрит она так, словно бы на неё одевают корону, не меньше. Не могу оторвать взгляда от этого ужаса, что происходит у меня на глазах, страх от которого грохочет где-то в затылке. Лив затаскивают во внутренний хоровод, где она начинает танцевать, откидывая белую юбку. Её руки тянутся к небу, и она прикрывает глаза, покачиваясь в такт музыке. Во мне всё холодеет, когда вскользь мы встречаемся взглядами. Она улыбается мне самой родной улыбкой, и я оторопело открываю рот, чувствуя, как по спине бежит холодный пот, но тут же она разворачивается и ещё пуще начинает танцевать. Меня кто-то обхватывает под оба локтя, но я вырываю руки. Путаюсь в реальности, не понимаю, что происходит и происходит ли это на самом деле. Теперь я уже пробиваюсь сквозь народ, идя в самый центр танцев и песен. Взглядом слежу за Лив, которая убегает всё дальше и дальше от меня. Меня хотят завлечь в танцы, но я ловко уворачиваюсь от цепких рук, наступая на шаги Лив и ощущая витающий в воздухе аромат жасмина. Наконец-то хватаюсь за её локоть, но, словно песок, она выскальзывает с моих рук. Я уже перехожу на бег, пытаясь догнать её, но передо мной возникают мешающие фигуры, а потом я перестаю видеть тёмную макушку, которая петляла сквозь поток снующих туда-сюда божеств. Вокруг меня бесконечный поток танцующих и, кажется, я один стою без всякого движения. Озираюсь по сторонам, бегаю глазами по каждому, но не вижу её. Она словно бы сквозь землю провалилась! Прикладываю пальцы к вискам, которые с чего-то начали колоть, и пробираюсь обратно к выходу. Опять оборачиваюсь и глазами прохожусь по каждому, но безуспешно. Так это мне привиделось такое? Каким образом? Так же и рассудок потерять можно. Мне нужно выпить.***
— Ты вообще помнишь хоть что-нибудь из вчерашнего? — Кое-что помню. — Ты будто не слышал нас с Сагром. Стеклянным взглядом смерил и ушёл с какой-то девушкой. — Да он и слова не мог внятно сказать, Улль. Давно я так не напивался, что голова становилась чугунной, а события лишь сейчас восстанавливались в ней. Откуда-то вчера вылезла Айне, что-то пробормотав про звон. На утро лишь понял, что этой ночью я был не один, так как рядом оказалась асгардка. Мы с товарищами сидели в комнате, отведённой как раз таки для разговоров. Подперев голову рукой, я пялился в одну точку, даже не одевшись нормально: наспех заправленная рубаха в штаны, да накинутый жилет. Сагр недоверчиво косился на меня, а Улль всё пытался мне что-то рассказать. — О чём ты там говорил вчера? — равнодушно спросил его я. — У нас нарисовалась проблемка. Думаем, что ты можешь что-то знать. — Свалилась нам на голову смертная. — Смертная?! — вскрикнул я и ошалелыми глазами посмотрел на спокойного Сагра. — Может, и не смертная, — пожал плечами Улль. Нет нет нет нет нет — Знаешь, она очень хорошая девушка, что бы ты там не думал о Мидгарде и людях. Она и вправду удивительная. Никаких истерик или воплей, почти сразу приспособилось к мирам, да и храбрая для человека… — Имя, — я грубо перебил Улля. — Л-лив, — растерянно произнёс лучник имя, которое всё это время жило со мной. — Её зовут Лив. Мне не показалось. Картинка за картинкой я вспоминаю её на вчерашнем празднике, ведь это было не галлюцинацией, это было реальностью. Прикрываю лицо руками, а все мои догадки вмиг становятся всё более ясными, но также появляется уйма вопросов и опасений. Но самое главное, что она в опасности. Она в огромной опасности. — Слышу её. Сейчас покажу на её руке странный знак… Улль всё говорил и говорил, а я слышал звуки своей погибели. И я слышу тихий смех. И теперь мне хочется провалиться сквозь землю, лишь бы она не увидела меня здесь. Но я поднимаюсь, опираясь руками на деревянный стол, где, кажется, остаются мои отпечатки. У меня всё замирает внутри, когда я опять вижу её в платье и косой на макушке, в таком привычном для меня и необычном для неё образе. Я опять могу её видеть. Прямо сейчас Лив здесь, там, где я так боялся её увидеть и где увидеть её означало лишь одно — она и есть та самая выбранная дева. Испугалась. Глазки метаются, хотят найти правильный ответ на свой вопрос, но она не верит в это. Как и я. — Лив, доброе утро, — радостно приветствует её Улль. Переводит удивлённый взгляд на Улля, потом на Сагра и начинает ещё чаще дышать, а потом отворачивается. На неё находит истеричный смех, который, я чувствую, стоит на грани с сумасшествием. Выдыхаю. Мне тяжело стоять и смотреть на её попытки понять, что происходит, но нужно время. Ещё чуть-чуть. Не хочу наваливаться на неё с объяснениями, которые вряд ли она поймёт. Вряд ли она меня выслушает сейчас. Она вновь поворачивается и, видимо, думает, что я растворюсь, но этого не происходит. Глядя на неё, я понимаю, насколько всё сложно оказывается. Насколько тяжко то, что легло на её плечи. Я даже сейчас начинаю продумывать то, как мне защитить её и как не допустить того, чтобы она попала к Одину или другим ищущим. Я не понимаю, за что ей свалилась эта напасть. Почему она оказалась отмеченной судьбой? — Бог коварства и обмана собственной персоной. А вот сейчас я начинаю чувствовать злость к этому болтливому лучнику, которому хочется в рот засунуть горячие угли. Но Лив будто бы осаждает его взглядом, а потом смотрит на меня. Плачет. Она опять плачет из-за меня. Знаю, я последний мудак и ублюдок во всех мирах, но я исправлю свою огромную ошибку. Я сделаю всё, чтобы Лив меня простила. Вижу в любимых глазах остатки надежды на то, что это всё обман, но самый большой обман крылся всё это время со мной. Уже тогда, когда она не знала всей правды, я винил себя в этом, а сейчас и подавно я чувствую сокрушительную волну вины перед ней, которая сносит всё на своём пути. — Локи, почему ты опять ушёл? Прошлая ночь была так божественна. Сурт бы тебя подрал. Словно змея, Айне входит из другой двери. Её гадкие руки обвивают мою руку, но у меня нет сил даже сбросить их, я вперил взгляд в Лив. Всё моё былое спокойствие уходит, когда я понимаю, что не учёл тот факт, что предал её не только обманом, но и своими похождениями. Сжимаю челюсти от того, что попался в такую ловушку. — Локи, мне въелось в душу то, как ты меня вчера называл. Золотко, кажется. Нет! Нет! Нет! Только не это. Я не мог этого сделать. Я ничего не помню. Не называл я так никого. Я нарушил обещание? Я обещал себе, что не нарушу данного ей слова, я же обещал ей. Но как я мог?! Этого я не помню, но и ни от кого другого Айне не могла этого услышать, значит, я так сказал. Не хотел, никогда так никого не называл и не назову, кроме неё. Неужто всё сыграли вчерашние непонятки с реальностью? Чувствую в сжатом кулаке огонь, а отвращение к самому себе бьёт меня ниже пояса. Брови Лив подлетают вверх и она открывает рот, переводя отрешённый взгляд на гадюку, когда с её голубых глаз катятся слёзы, а губы дрожат. Я потерял её? Неужели я потерял её? — Оу, это же ты к нам вчера забегала? Что?! — Уходи, — цежу я, но слышу, как она хочет что-то ещё добавить. Мой яростный взгляд играет роль. Видимо, она увидела в глазах пламя, поэтому стушевалась и ушла, намеренно близко огибая Лив. Лив отводит взгляд и прикрывает глаза, выдыхая. Сглатывает и поднимает глаза на меня, но ничего не говорит. А я становлюсь врагом в её глазах. Одним взглядом она проклинает меня, я вижу в нём злость и ненависть, чего ещё ни разу не видел. Она меня ненавидит. Она меня знать не желает. Всё рушится, когда она так смотрит на меня. Все наши слова, чувства, доверие, откровения — всё куда-то испаряется, и я чувствую, что что-то важное рвётся внутри меня, заставляя почувствовать её разочарование и боль от предательства. И я попробую забрать эту боль, унять и не допустить её распространения. Мне не важно то, что моё сердце отбивает сумасшедшие удары, внутри всё кипит, а рука в кулаке начинает дрожать, мне важна она. И я хочу сейчас обнять её и зажать в своих руках, пусть бьёт, проклинает, кричит, орёт, но не молчит. — Лив… На выдохе произношу и делаю шаг к ней, но она делает три назад и с всхлипом опускает голову, а потом разворачивается, чтобы уходить. Улль вдруг подрывается, хочет пойти за ней. — Стоять. Отрезает Лив приказным тоном, даже не разворачиваясь, отчего я оторопело уставился на её спину, потому что никогда не слышал столько стали в её голосе. Улль тут же замирает от поднятой ладони, а она спешным шагом выходит из комнаты. — Локи, ты такой идиот, — презренно выводит Сагр. Я падаю на скамью, зарываясь в свои волосы. Что мне сейчас делать? Наша встреча должна была произойти не так! Только не так, где Лив увидела каждый мой порок. Во мне плещутся облегчение, озадаченность, злость и полнейшая ничтожность перед Лив. Она меня даже не выслушает, не будет верить ни одному слову. Я потерял её доверие? Я потерял всё. — Смотри, Улль, даже погода переменилась. — Но только что было солнце. В Альвхейме бывают тучи? — с чего-то вдруг они обращают внимание на погоду. — Локи, я не понимаю… Вы знакомы? — Улль, это стало ясно ещё когда Лив застыла перед ним. — Так она и есть та, кого ты искал? — возбуждённо лепетал Улль. — Так это всё не россказни про предсказание? — Улль, ты дурак или притворяешься? — подняв на него голову, устало спросил у него я. — На её руке руна, да? — Да-а, — удивлённо протянул Улль, — во всяком случае это очень похоже на неё. Всё верно выходит, — озадаченно проговорил лучник. — Сагр, ведь она говорила, что не знает где её родители. — Что? — я подскочил с места. — Лив сказала, что не знает, где её настоящие родители, а она… дочерена или черна… не родная она им, в общем. Тогда где её родители? И как она оказалась в Мидгарде? И кто есть её настоящие родители вообще? — Значит, не смертная, — вдруг подал голос Сагр. — Получается… Улль не успел договорить, потому что вспышка молнии и оглушительный раскат грома заставили нас закрыть уши. Где-то я уже слышал подобное. Лив. Переглянувшись втроём, мы выбежали на задний двор, в который вела дверь коридора. Погода и вправду резко переменилась, небо заволокло чёрными тучами. Впереди, за невысоким забором, был лес. Мы устремились туда, но далеко идти не нужно было. Лив сидела подле ствола берёзы и судорожно дышала, пялясь в огромное выжженное пятно, которое пошло трещинами, будто бы молния ударила землю прямо перед ней. Улль начал поднимать её, проверяя лицо, но она распахнутыми глазами смотрела на руки, а я с такими же глазами смотрел на неё. Молния? Она ей управляет? Лив точно не человек, но тогда кто она?