*
К вечеру я порядком вымоталась как эмоционально, так и физически. Тучи не сходили с неба, замещая серым покрывалом краски заката. На месте сидеть не получалось, тревога подгоняла и не давала отчаяться окончательно. Я обошла все места, в которых могли быть Улль и Сагр, но ни слуху ни духу! Что это за дела и почему они избегали встречи со мной? В том, что они могли постоять за себя, я не сомневалась, но эти непонятные игры приводили меня в бешенство. Да и в разгар празднества могло ли что-то случиться? Кто-то коснулся моего запястья, отчего я сразу же отдёрнула руку и повернулась. Чёрный плащ уже не предвещал ничего хорошего, а когда капюшон был снят я увидела Айнару. Захотелось горестно простонать. Тебя только не хватало. — Чего тебе? Она фыркнула, услышав недоброжелательный тон, и важно взмахнула волосами. Рыжие кудри тут же рассыпались по её плечам. — Лив, ты должна мне помочь. Помнишь коня желтоватого оттенка с чёрной полоской на хребте?.. Он потерялся. Я смотрела на неё, как на умалишённую, пока она, опустив глаза и неловко переминаясь с ноги на ногу, с болью говорила мне о потере. Болью это можно было назвать с натяжкой. Впервые от волчьего оскала в ней не осталось и капли, сейчас Айнара походила на невинную овечку. Откуда же бралось столько наглости и дерзости у этой девушки? — Вы, вроде как сдружились, лошадь эта своенравна, чужих не подпускает… Вегарда найти не могу, а мой… приятель, к сожалению, не здесь… — Достаточно, — я раздражённо махнула рукой, прерывая начавшуюся печальную тираду, — я не хочу тебе помогать. Если увижу — скажу. Осмотревшись, я и впрямь не заметила лошадей: обычно они гуляли около ручья. Я собралась уходить, но девушка поймала мою руку и крепко вцепилась в неё. — Да что же это такое?! — Какая же ты всё-таки упёртая! — с привычной злостью в ответ рявкнула Айнара, но потом словно опомнилась и снисходительно залепетала: — Хорошо, слушай… Прости меня за утро, мне не стоило так вести себя. Поможешь? Выжидательно она уставилась на меня, хлопая зелёными гипнотизирующими глазами. Выбора будто у меня и не было, я предчувствовала, что эта ведьма не отцепится от меня. Интересно, это Вегард заставил её извиниться передо мной? — Знаешь, я тебе почти поверила, — с натянутой улыбкой прощебетала я, а потом махнула на неё: — Ладно… Всё равно делать нечего. С поразительной уверенностью Айнара потащила не на поля, не в леса, а в самую гущу толпы, на площадь. В шумных скоплениях разве не будет напуган конь? На все мои вопросы она отмахивалась, куда-то спешила так, что я видела лишь её спину и еле успевала и не отставать, и оглядываться в поисках животинки. Возможно, так сказывалась паника… — Завтра седьмой день, наконец-то на убыль пойдут эти скандирования Бальдра! Как же надоело. — Не почитаешь Бальдра? — больше с издёвкой спросила я. — Нет, — категорично ответила Айнара, с приподнятой бровью проходясь по людям, — ещё чего… Сурт тебя подери!.. Смотри куда едешь! Прямо перед нами неожиданно оказалась тележка, чуть ли не проехав по ногам Айнары. Зевака заизвинялся, спеша скорее ретироваться от гнева рыжей ведьмы. — Сурт? — тихо переспросила я, а следом усмехнулась. — Богов ты не почитаешь, а великана упомянуть не забыла. Девушка хотела было что-то ответить, но потом стиснула зубы и быстро зашагала, значительно обгоняя меня. Да она готова лопнуть если нет от гнева, то от какого-то излишнего беспокойства. Веселье народа так или иначе радовало глаз, но Айнара судорожно мотала головой, колким взглядом пыталась зацепиться за любое проявление из ряда вон выходящего. Она была как тень: никто не обращал внимания на неё, и даже поступь её была неслышимой. А коня на площади мы так и не нашли. — Айнара, ты не видела Сагра или Улля? — равняясь с ней, не без улыбки я попыталась заговорить. Когда я подумала, что она намерена игнорировать меня, девушка отозвалась: — Как же… Видела, они пошли в дом, — Айнара выдержала паузу, а затем добавила: — Тебе бы не водиться с ними, не на твоей стороне они. Застыв на месте, я глупо хлопнула глазами. Такое заявление напрягло, но ещё больше рассердило из-за того, что эта рыжая бестия вздумала раздавать никому не нужные советы! Да притом дурные! — Они на стороне Богов, как то и положено. А с чего ты взяла, что я не на их стороне? — Была бы ты здесь, если бы Одина поддерживала, дева? Каждая из нас словами старалась переиграть друг друга, но моё преимущество больше не работало: Айнара так же, как и Вегард, знала обо мне. Я усмехнулась от её смелых изречений и бросила: — А на чьей стороне ты? Она так резко остановилась, что если бы я шла рядом, то непременно влетела в неё. Прищурившись, девушка вплотную подошла ко мне, зелёные глаза налились кровью, её грудь тревожно вздымалась, а я всё пыталась понять, откуда же знаю этот взгляд. Весь её образ служил воплощением такого гнева, который рушил жизни и убивал без всякого сожаления. — На третьей, — отрезала Айнара, отчего мой рот в удивлении приоткрылся, а глаза растерянно заметались по её каменному лицу. — Я не собираюсь врать тебе. Мне самой это уже надоело, поверь. Третья сторона? Она существует, о ней говорил Локи! Он был прав, как же он был прав! Неужто и Вегард на третьей стороне? — Кто возглавляет эту третью сторону? За что она борется? Против чего? — Сейчас эти ответы ничего тебе не дадут, Лив! — оскалившись, Айнара быстро осадила меня. — И главного ты не найдёшь, потому что нет его. Пока. Теперь уже я схватила её за локоть — атласная ткань плаща тут же предупреждающе натянулась — и дёрнула на себя, не заботясь о том, что на нас начали пялиться люди. — Если это твои уловки, Айнара… От моей злости ты убежать не сумеешь. Поверь мне. Словно прочитав что-то на моём лице, Айнара оскорблённо отвернула голову и кивнула. Но было ясно: со мной она не примирится. Пришлось чуть ослабить хватку, но своего сурового настроя я не сменила. — И ты, и Вегард знаете больше моего, но этим пользоваться я вам не позволю. Дальше мы шли в молчании, почти позабыв о первоначальной цели нашего совместного времяпрепровождения. Мы плутали по улочкам, видели, как загораются огни и слышали, как заводят песнь на старом языке. Когда Айнара в очередной раз остановилась и начала суетливо оглядываться, я тяжело вздохнула: — Не думаю, что здесь мы найдём твоего коня, это изначально было плохой затеей. Нужно поискать на лугах или… Не успела я договорить, как она вывела меня на середину дороги и встала чуть позади. — Смотри внимательнее, — требовательно прошептала Айнара и сжала моё плечо. Мне послышалось, что она ухмыльнулась, а может, так просто показалось… Перед глазами открылся перекрёсток, людям приходилось обходить нас, но я смотрела сквозь них. Справа, на углу белокаменного дома, собрался кружок девушек с одинаковыми косами и красными лентами в них; слева, около лавок, гремели инструменты, певцы не умолкали… Ни следа пропавшего коня. А когда я подняла голову, то увидела, что тучи наконец-то расступились — на небе полыхал закат. Я хотела было гаркнуть на Айнару, сбросить её руки, но в последний момент почувствовала, что в конце улицы, прямо под оранжевым солнцем, на меня неотрывно смотрят. И лишь мне было ведомо увидеть копну любимых рыжих волос и блеск жёлтых глаз, для всех остальных это место являлось пустым. Локи… Точно во мне открылось второе дыхание, всё вдруг размылось и сердце забилось чаще, когда он скользнул за какой-то дом. — Ну что, нашла? — Нашла, — с широкой улыбкой выдохнула я, а затем встретилась с зелёными смеющимися глазами и несколько растерялась: — Кого нашла? — Лошадь. Может, хоть хвост мелькнул? — Ах, лошадь… — я схватилась за голову, часто заморгала, так как все мысли были уже далеко. — Нет, её здесь нет… — Так, быть может, поищешь… поищем её в другом месте? — предложила Айнара, на что я с деланным равнодушием пожала плечами. — Тогда решено: иди прямо, а я сверну, пожалуй, вправо. Нет, я не шла… Я бежала, наплевав на то, как безумно это смотрелось! Протискивалась и даже задевала прохожих, лишь бы поскорее, лишь бы не упустить призрачный след. Задыхаясь, я огляделась и наткнулась на… дом Вегарда, до конца не понимая, как оказалась здесь. И вновь пути вели сюда, что ж… Прежде чем зайти, я постучалась и в сенях окликнула хозяина, но ответом служила тишина. Прикрыв дверь и сглотнув, я решила осторожно позвать: — Л-локи?.. Медленными, неуверенными шагами, слушая скрип половиц, я прошла по знакомому коридору в обеденную — пусто. В позднее время дом отличался тёмной атмосферой. И в прямом, и в переносном смысле, потому что ни лучины, ни свечи оказались не зажжены. Разочарованная, я хотела уходить, но слабое мерцание из таинственной комнаты привлекло моё внимание… Я туда так и не заходила… На свой страх и риск я приоткрыла дверь, прохладный ветер тут же полоснул по лицу, позволяя наконец-то вдохнуть полной грудью. Занавески развевались над двумя кушетками и аккуратно стоящими мечами возле них. В стенах светились узоры рун, в самых тёмных углах чудесным образом вилась лоза, а мягкий ковёр под кроватью точно сам щекотал кончики моих пальцев. Эта часть дома жила своей жизнью, обособленной, словно скрытой от других. Свой уют поддерживали пахучие масла, — те самые, что постоянно мне мерещились и не давали спокойно пройти мимо — которые дребезжали на блюдцах, подогреваемых совсем слабым огонёчком. Стоило мне пройти глубже, как огонь резко вспыхнул, внезапно грохнула дверь, а за ней клацнул замок. Опешив, я порывисто обернулась и приняла боевую стойку, но передо мной никого не оказалось… Со спины меня обволокло тепло и приторный запах мёда, длинные пальцы сомкнулись на животе, и моё замершее сердце вновь радостно заколотилось. — Лив… — когда Локи теснее прижал меня к себе, то в тихом голосе я услышала облегчение, а имя моё прозвучало точно как молитва. — Здравствуй, золотко, я пришёл. С блаженной улыбкой я расслабленно откинула голову на плечо Локи, положила руки поверх его, пока он носом утыкался в мою шею и щекотал кожу бородой. — Локи… ты меня напугал. Я думала, мне там показалось… — необходимости шептать не было, но отчего-то говорить громче не хотелось. — Приходится хитрить, я не могу быть пойманным, золотко. Здесь праздник, к Уллю и Сагру я попадаться на глаза не хочу, а единственным свободным местом было это. Я повернулась к нему лицом и чуть удивилась, когда увидела плотную чёрную одежду, доходившую почти до подбородка. Всю. Так Локи мог запросто слиться с тенью, чего он, собственно, и добивался. — Я думала, мы больше не увидимся, думала, что ты ушёл, — пальцами я провела по его щеке, но он перехватил мою кисть и вопросительно поднял бровь. Кольцо. Я заметила на его пальце золотое кольцо, которого во сне точно не видела. Зачем он его снимал? — Почему ты ещё здесь, золотко? — Завтра мы выдвинемся в дорогу, но подожди… — я отвела взгляд. Как же не хотелось начинать этот разговор. — У тебя есть какие-то вести? Ты ведь здесь для этого? Или нет… — Ах, вести? Так ты ждала меня только для этого, душа моя? Вместе с вкрадчивым шёпотом Локи неожиданно перехватил меня за талию и, поддерживая под спину, медленно опустил. Я засмеялась, откинув голову назад, отчего косичка расплелась… — Волосы… — нахмурившись, Локи поднял меня, пропустил сквозь пальцы несколько волнистых прядей, доходивших до лопаток, а затем усмехнулся. — Обстригла? — Не думала, что будет так заметно, — я чуть смутилась, но потом вздёрнула подбородок, — но мне ведь идёт? — Идёт… Меня в жар кинуло от того, как лукаво он улыбнулся и остановил руку на моём затылке. На носочках я потянулась к нему, но Локи вдруг всполошился и прислушался к звукам снаружи. — Потанцуй со мной, золотко. И среагировать не успела, как плут вывел меня в середину комнаты, положил руку на спину, а другой подхватил мою ладонь. — Нашёл ты место, — беспокойно я заоглядывалась на дверь. — Сюда могут прийти, Локи. — Ли-и-ив, никто не придёт, — игриво протянул Локи, заставляя посмотреть на него, ему всё это очень нравилось, — и никто нас не увидит. Почему-то у меня не нашлось причин, чтобы возразить, хотя риск всё равно оставался. Оттого и ощущения казались острее. С улицы доносилась плавная мелодия, разбавляемая размеренной игрой бубна, багровел закат, а от дурманящих масел стало душно. Но не только от них. От неотрывного взгляда янтарных глаз, которые в полутьме почти загорались, от дыхания одного на двоих — это будоражило так же, как и тогда, когда мы только познакомились. За эти мгновения я готова была отдать всё. За мгновения, когда были только мы и ничего больше. — Я хочу смотреть на тебя вечность, золотко. — Смотри, только не уходи от меня. Будто Локи должен был исчезнуть, я обвила руками его шею сильнее прижалась к напряжённой груди и обняла так, как никто иной не мог. Музыка отошла на второй план, в очарованном молчании мы покачивались в свой идеальный такт. Не праздничные гуляния, а появление Локи стало тем единственным, что скрасило этот день. В глубине души я даже радовалась тому, что сегодня осталась в Бесконечных рощах. Это стоило того. Лицо к лицу, ни миллиметра расстояния и наши обнаженные чувства, которые держали нас буквально на поводке. Меня опьяняла эта близость. Дразняще я губами касалась его шеи, но Локи, смеясь, уклонялся и ненароком поднимал юбку моего платья. Вскоре мой красный пояс скользнул вниз. — Ты ведь не простила меня, — Локи ехидно заулыбался, когда заметил очередной взгляд на своих губах, — ты зли-и-ишься на меня, золотко. Я так же улыбнулась и прошептала ему на ухо: — Очень… злюсь, — обиженно вымолвив, я прикусила мочку его уха. — Но я ведь имею право злиться на своего мужчину? — Имеешь. Лишь на секунду мне удалось добавить ясности в его затуманенный взор. Локи веселило то, как я хотела прекратить эту незатейливую игру, и он успешно этим пользовался, хотя сам не переставая водил пальцами по пуговицам на моей спине и комкал в кулаках несчастное платье. Наказание! — Ты сводишь меня с ума — как в бреду шептала я, водя носом по его щеке. — Мы ведь враги, золотко, а ты совсем меня не отпускаешь, — с усмешкой всё отклонялся плут. — А я не хочу быть твоим врагом, Локи, — с вызовом заявила я и посмотрела ему в глаза. Что-то невидимое вмиг разделило нас. Но так не хотелось упускать этот момент и переводить тему на осточертевшие разговоры, ни один из них не волновал меня больше, чем мы. Потому что знала: возможно, вечер этот последний для нас. Нежно я обхватила его лицо ладонями и почти взмолилась: — Хотя бы этой ночью давай забудем обо всём. И обо всех. Знала, что он не сдержится, знала, что первый поведётся, потому что ждал этих слов даже больше, чем я. Зловещий огонь заплясал вокруг его зрачков прежде, чем Локи наконец-то поцеловал меня. Мы обрушились друг на друга, точно ураганы, круша и опрокидывая вещи, и отвечали такой порывистой, жадной страстью, будто больше никогда не выпадет шанс почувствовать, окунуться в это самозабвенное сумасшествие. В оборванных, но совершенно искренних поцелуях таилось то, чем щедро наградила нас судьба, отражаясь искусанными в кровь губами. И пусть рушатся миры, горит Иггдрасиль, пусть Солнце с Луной поглотит тьма, никто и ничто не имело значения сегодняшней ночью. — Я скучал… — вдруг сорвалось с его уст прямо мне в затылок. — По мне?.. — По нам, золотко. Держась за спинку кушетки, я поддавалась тому, как Локи оттягивал мои волосы, опускался к шее и горячими губами оставлял там настоящие ожоги… И умоляюще просила ещё. В том, как откровенно и смело гуляли его руки, сжимали мои бёдра, а затем и ягодицы, крылись такие до радости и боли знакомые движения. Локи не церемонился с платьем: он потянул ткань, и пуговки с треском разлетелись в разные стороны так. Теперь оно держалось лишь на одних плечах. — Чем же тебе наряд мой не угодил, а? Кусая нижнюю губу, я на носочках шагала назад и тянула Локи на себя, пока мы оба не рухнули в мягкие шкуры и не слились в требовательном поцелуе. Попутно я спешно развязывала завязки чёрного дублета, чувствуя, как мужские пальцы сжимают моё бедро, затем расстёгивала пуговицы рубашки, пытаясь скорее избавить Локи от одежды, но он отстранился, чтобы… — Мешается он тут, золотко, — не вытерпев, одним резким движением плут стянул с меня платье, а после и последнее бельё, — без него тебе идёт куда больше. Удобно уместившись меж моих ног, своим телом он прикрыл мою наготу, которую рассматривал с преогромным удовольствием. Даже оберег, и тот Локи сдёрнул с меня. — Охотно верю. Тени от огня содрогались на его лице, как содрогалось моё сердце от бесконечных чувств к этому Богу. С искрами в глазах Локи целовал полушария моих грудей, рёбра, живот, задаривал меня горячей, страстной любовью, от которой кружилась голова… А потом остановился и снял один из широких ремешков на своём поясе. — Поверь мне ещё раз, золотко. Разворошенный, с выбивающимися прядями из хвоста и полуоткрытой грудью мой Локи заставлял и без того частое дыхание участиться. Только с открытым ртом не моргая и смотреть… Словно ведомая, я наконец-то заморгала и кивнула. Локи умело скрепил мои запястья, поднял их над головой и проделал дорожку ласковых поцелуев от кисти и до самых плеч, не забыв игриво прикусить мою губу. Последним я увидела коварно сверкнувшие жёлтые глаза. Всё погрузилось во мрак, а тело наполнилось трепетным предвкушением, отчего в горле пересохло. Я слышала, как одежда отлетела на пол, как прогнулась кровать, когда Локи опять навис надо мной. Тёплое дыхание коснулось моего живота, но в противовес ему холодная капля обожгла мою грудь, затем вторую… От неожиданности я вздрогнула, чем позабавила плута, кожа тут же покрылась мурашками, пробежавшими до самых пят. Кусочком льда Локи водил вокруг затвердевших сосков, вода скатывалась по бокам, образуя ручейки и вынуждая ёрзать на месте. Из меня вырвался протяжный стон, когда Локи вдруг легко подул на мокрые участки… Как это оказалось возбуждающе приятно! — Лёд… — улыбаясь, выдохнула я. — Вот бы не подумала… Бог огня… Почему?.. — Почему? — он намеренно медленно протянул каждый слог. — Ты облила меня дождём — раз… — Ох!.. Льдинка легла на ложбинку между грудей и начала таять прямо на мне… Мои руки почти что сломались в замке, но это было ничем по сравнению с тем, как дрожало всё внутри. — А два: я ненавижу холод и любое его проявление, а от тебя… Со всей силы я зажмурилась, а следом натянулась как струнка и непроизвольно задержала дыхание, когда таявшая вода закралась в пупок, ещё ниже… — …лишь он и исходил в наши последние встречи, и это почти что свело с ума меня. О, если бы я его не знала, то точно сочла сей тон за серьёзный, нешуточный упрёк. Но я знала. К своему*
Подтащив одеяло под себя, я нервно ворошила бахрому его краёв и смотрела в тьму ночи, изредка задевая беспорядочно разбросанную одежду, шкуры… Теперь пахло не маслами — пахло тоской. Мир крошился прямо на моих глазах, а поделать я ничего не могла. — Мы видимся в последний раз, — то ли с вопросом, то ли с утверждением констатировала я. — Почему в последний, золотко! — бросил Локи с притворной беспечностью. — Мы, конечно же, встретимся, только… при изменённых обстоятельствах. Кто знает, как всё повернётся. Сейчас у нас разные дороги, но… — Локи грустно усмехнулся. — Я всегда буду ждать тебя на своей стороне. Разрушения, смерть и кровь — одним словом хаос, таково было будущее? Сколько же падёт воинов из-за борьбы за новый мир? — Мы ведь не можем быть… Не можем… А мы… В следующий раз мы встретимся в роли кого?.. От одной только мысли, от гадких догадок меня всю передёрнуло, я осеклась и сильнее сжала край подушки. И свои губы. В глазах давно стояла пелена. — Я не смогу быть твоим врагом, Локи. Повисло молчание. Раздался тяжёлый вздох. Я слышала, как Локи повернул голову в мою сторону. — Я не враг тебе, Лив. Никогда им не был и не буду. — Так значит, признаёшь поражение? — неестественно оживившись, я повернулась, руками опёрлась о его грудь и пронзительно оглядела. Как бы он ни старался приободрить меня, усмешка уже покинула его прекрасное лицо. Он смотрел на всё со спокойствием, так как давно принял неизбежное. Что-то, что было выше нас обоих. — Только перед тобой, — Локи взял мою руку, поднёс к своим губам и поцеловал, в этот раз по-иному, без тени смеха. — Я проиграл уже очень давно, золотко. Внутри что-то болезненно накренилось, потому что я знала: завтра мы не проснёмся вместе, а время до наших признаний не придёт. Никогда не придёт, ведь интересы судьбы мы поставили выше нашей любви. Стиснув зубы, я опять отвернулась от него, неосознанно всхлипнув. — Бросаешь меня. Опять. — Бросаю, золотко. Опять. Локи обнял меня со спины, настойчиво подтянул к себе и безмолвно смахнул слёзы на моих ресницах. Поверх одеяла он положил руку туда, где болело сердце. — Я всегда буду рядом, золотко. Помнишь? У меня задрожала челюсть, судорога сжала горло… — Помню, Локи, помню.***
Животный, отчаянный крик заставил ошарашенно подорваться на скамье… в своём доме. Одной. Одетой. Я не помнила, как уснула, хотя клялась себе, что не сомкну глаз до утра. — Лив! — ошпаренный, никогда не видимый мной в таком состоянии, Улль ворвался в комнату. — Беда.