***
— Что значит «просто спят»?! — на грани истерики прошипела Богиня. — Нарви, Вали, родимые мои… Женские всегда тёплые руки нежно огладили лица малышей, спящих в люльке. Сигюн, сама того не замечая, пристально наблюдала за дыханием своих детей, тщательно игнорируя игривый ветерок. — Посмотри же на меня, милая Сигюн, посмотри! Послушай! Локи мягко оторвал жену от детей и взялся за её плечи. У него самого тряслись пальцы, он нервничал. — Они… Сигюн! Я и сам не верил в эту чепуху, пока Вили мне не показал, не убедил… — Локи замотал головой, радостно засмеялся. — Ты знаешь, что кроется в этих малых телах? Их энергии не такие, как наши с тобой. — О чём ты говоришь? Бледная кожа Богини стала ещё белее, глаза расширились от ужаса. Страх, как комок, встал поперёк горла. — Из-за постоянных войн миров и разладов долгие века разная кровь не смешивалась, но теперь появляется новая жизнь, новые и неведомые доселе силы… Как и у нас: твоя — кровь ванов и моя — кровь ётунов, — Локи расхаживал по саду, параллельно размахивая руками. — Сигюн, они сильнее, намного сильнее, чем Вили, чем Ве, чем Один… Да таких, как они, единицы! Понимаешь? С каждым словом глаза Бога огня загорались всё ярче, с небывалым восторгом он осматривал своих детей. Это было настоящим чудом! Они были чудом. Пока тихий голос не вывел его из грёз: — Ты… Неужели ты пытался это проверить? С хлипкой надеждой Сигюн верила, что всё не так… А если бы она пришла минутой позже? От её любимых мальчиков не осталось и следа? Покорная и кроткая Сигюн всегда поддавалась влиянию Локи, приманил он её своим обходительным отношением, яркими рассказами и такими искренними, как ей казалось, словами. Но уже давно не чувствовала она прежней отдачи от Бога обмана, всё чаще их брак норовил сорваться. Лишь дети, лишь в них она искала любви и утешения. — Ну, не проверить, а просто убедиться в том, что Вили был честен со мной, — залепетал Локи, поглаживая предплечья жены, — возможно, потом можно будет использовать их… — Замолчи! Ради всех Богов, замолчи! Ты просто спятил! — как ошпаренная, Сигюн скинула с себя руки мужа и настоящей горой скрыла из хитрого взора люльку. — Как ты мог даже мысль допустить такую, где им может грозить опасность?! — Ты преувеличиваешь! — в недоумении вспыхнул Локи. — Я думаю, что всё не так серьёзно. О, как она была глупа! Почему она не могла посмотреть на ситуацию шире? Сигюн совсем его не понимала, не понимала, что стоит на кону, и Локи тотчас пожалел о том, что рассказал ей об этом. Конечно, он предполагал, что использование энергии может обернуться плачевными последствиями, но Великий и Ужасный обязательно нашёл бы выход и решение. Он обязательно бы что-нибудь придумал! — Это ведь наши дети… твои, — всхлипывала Богиня. — Твоя плоть и кровь. Неужели тебе всё равно на это, Локи? Медленно Локи перевёл взгляд на Сигюн: он и сам поразился тому, с какой силой безумные идеи закрутились в его голове. Но он не думал их останавливать. Оскорблённая, не нашедшая поддержки, Сигюн отвернулась от мужа, глотала вырывающиеся рыдания и вытирала тихие слёзы. Наверное, впервые она нашла силы, чтобы дать отпор Локи. Ради детей. — В скором времени я с детьми уйду в Ванахейм. Я не позволю тебе им навредить. — Ну-ну-ну… Сигюн, чего же ты так сразу? — испуганно замельтешил Бог, ставя люльку меж ним и женой. — Я понял, понял и больше ничего не предприму. А-то ты про Ванахейм… Ванахейм далеко, как же я буду без тебя? Без Нарви и Вали? Неумело, но бережно Локи поочерёдно провёл рукой по детским лицам, похожих на два солнышка. Сигюн с сомнением слушала печальную тираду Бога коварства. Слепая любовь всегда вела и руководила ей, и даже сейчас она не унималась. — Я поверю тебе ещё раз. А Локи слово сдержал: больше не лез и не предпринимал попытки изъять что-то неизученное и нечто могущественное из своих детей. Правда, только из них.***
Истошные рыдания сотрясали округу, всякая живность в испуге пряталась от своей Богини. Она, покачиваясь, прижимала к груди тела двух повзрослевших мальчиков, со слезами целовала их рыжие макушки и теперь уже холодные ручки. Безжалостно, жестоко отняли у матери её кровинушку, её жизнь. — Нарви, открой глазки… Вили, родименький, вставай… Запыхавшийся Локи, бежавший с Валаскьяльва, понимал, с чем ему предстоит столкнуться. Запугал его Один, остепенить захотел его за смерть своего сына Бальдра. За угрозу, которую представляли Нарви и Вали. Он ещё с далека слышал непрекращающиеся крики, выворачивающих внутренности наизнанку, а теперь еле плёлся, раз за разом сглатывая, чтобы промочить сухое горло. Не успел. Он не успел. — Куда же ты влез, Локи?.. — задыхаясь, проревела Сигюн, когда увидела подошедшие ботинки. — Вили пал, и ты вслед за ним падёшь… Не лезь, не лезь в это дело, прошу… Медленно Локи осел на землю, боясь даже моргнуть: так скатились бы злые слёзы. Не веря, взял в руки совсем ещё маленькие ладошки и приложил их ко лбу, к губам. Он должен был успеть! Он должен был не допустить такого, зная, в какой опасности оказались его дети. И от своего бессилия перед судьбой в нём закипала страшная, ядовитая ярость, душившая его, порабощающая. Локи с силой прижимал к груди бьющуюся в конвульсиях жену, когда как у самого сердце было не на месте, а в голове уже зрел чудовищный план мести. — За что поплатились мои дети? За твои злодейства? М-мои… М-м-мои д… дети… Заражаясь злостью, Сигюн выбивалась, порывалась встать, но потом смиренно оседала, крепко сжимала рубашку мужа в кулаках и судорожно прижималась, цеплялась за него, за единственного оставшегося живого и родного. Вдвоём они проживали невосполнимую потерю. Локи — Хватит… — неуверенно промямлил я и махнул рукой. Обрывки воспоминаний растворились, погружая меня в темноту чарованного леса. Я пошарил руками: как и предполагалось, мои вещи бесследно пропали. Перед своими страхами и искушениями каждый должен быть безоружен. Да-да-да. Отчего-то было тяжко и неприятно вновь видеть, проживать это, хоть и утекло много воды. К Сигюн у меня всегда было особое отношение, она как-никак являлась матерью моих детей. И эта связывающая нить ускользнула от нас там, за Фенсалиром, когда Один лишил жизни Нарви и Вали, тем самым опять оборвав зачинающуюся новую энергию. Больше я её не видел, лишь слышал о смерти, когда прятался от погони. Но и к этому я был готов, этого следовало ожидать. Её душа нашла покой только в Хельхейме. Первоначальные планы полетели к Сурту в пекло, все мои заколдованные дорожки, ненастоящие вороны и стена оказались использованы понапрасну. Вслед за Реей нужно было отцепиться от Улля и Сагра, так было проще и незаметнее, а дальше всё пошло бы по маслу. Но кто ж знал, что золотко — самоотверженная, неуёмная, упёртая — кинется их спасать! Но ничего, и такой случай я предусмотрел. Получалось, что я вновь врал моей Лив: с Альвхейма она так и не знала, что Один ищет не меня. Один ищет её, он знает о её присутствии. Вот пусть и понервничает! Старик проклятый! А почему же врал? Не врал вовсе. Лив не знает всей сути, а эти мелкие детали только зря побеспокоили бы её. Ну конечно, я не врал моему золотку. Просто не договаривал во благо. Но не врал же? Да она круто изменила ход моих мыслей! Теперь приходилось оправдываться даже перед самим собой. Я до сих пор помнил, чем обернулся мой прошлый обман, поэтому повторения не шибко хотелось. Всё-всё-всё сводилось к ней. А пока приходилось плутать по закоулкам, не сказать, что я был рад этому, но нужно поскорее найти Лив. Магия Свартвида действовала на меня лишь тогда, когда я сам этого хотел, но я думал, что ему нечем меня удивить… К чему, собственно, привиделась Сигюн? Неужели те воспоминания к чему-то вели? Игры с подсознанием являлись штучкой серьёзной и никогда мне не нравились за их щепетильность. Что ж, приходилось чем-то рисковать. Стоило подумать о продолжении, как перед глазами всё поплыло. Валаскьяльв. Давно я здесь не бывал. Торжественная, пышущая величием пустая зала, повидавшая за своё существование многие церемонии, теперь покрылась мраком и отсчитывала мои тихие шаги. Длинная дорога вела к трону и выступу, на котором стоял Один. Стояла и Лив. То, что они встретились, уже не предвещало ничего хорошего. В руках старика блеснуло лезвие, а в моём мозгу пробежала догадка — он хотел её убить. И не только здесь, в реальности тоже. Как и Нарви, и Вали. Вот оно связывающее звено. Неужто энергия Лив та самая, за которой я охотился в былые времена? Эта мысль, одолевавшая меня весь путь, вдруг поразила мозг. С большей силой я начал отрицать подозрения. Из каждой подмеченной детали складывалась картина, причём точная и ясная, как день. То, над чем я так упорно бился, наконец-то принесло плоды: прямо перед моим носом лежал долгожданный ответ. — Да это чушь какая-то! Этого не может быть, — в неверии я качал головой, пытаясь выйти из этого видения, но оно как назло не рассеивалось. — Все умерли! Они все мертвы. Один убил всех! Всех до единого! Несмотря на прямые подтверждения, одна моя часть вовсю противилась этому. Я не мог это принять! Может, я ошибаюсь? Наверное, это всё бредни. Это точно бредни, меня сводит с ума Свартвид. Пока я метался из стороны в сторону, всё произошло настолько стремительно, что мне оставалось только с открытым ртом наблюдать за тем, как меч нехотя вонзается в живот Лив и кровь начинает капать с острия… — Нет!.. Даже зная, что это ложь, непроизвольно я всё же дёрнулся вперёд, но на мои плечи легли чьи-то руки, удерживая. Возникшая картинка вдруг вспыхнула и исчезла. Но лишь перед глазами — в моей памяти она осталась навсегда. Такого не должно произойти ни в одном варианте развития событий. Никогда и ни за что. Мои опасения должны остаться лишь при мне. — Не веришь даже самому себе, Локи, — вкрадчиво зашептали мне на ухо, сзади ласково обвивая шею. — До каких пор будешь отрицать очевидное? Сознание говорило голосом Лив. Неплохо Свартвид сдружился с моей головой. — Не вижу ничего очевидного, — рассуждал я больше для себя, пылко желая убедиться в обратном. — Дети разной крови часто погибали ещё в младенчестве, они не могли принять смесь энергий. Я хотел скинуть с себя чужие руки, но они оказались намного сильнее, чем родные, знакомые мне. — Но я приняла, — острым коготком Лив повела по моей щеке, оставляя за собой рану. — Как Нарви, как Вали, как Хельги, как сотни других детей… — Она не могла выжить, Один убивал каждого! На этот раз мне удалось освободиться и повернуться. — Признай, наконец, глупец! Нет, это не моя Лив, у этой вместо глаз были чёрные провалы, а вместо конечностей извивались тени. Она была донельзя искажена этим местом. Раздражённый, я пошёл подальше от неё, от своих мыслей, но она выросла передо мной прямо из-под земли, не давая прохода. — Ответь, тогда почему меня перенесли в Мидгард? Почему на моём плече красуется руна, скрывающая энергию? Почему Один хочет избавиться от меня? Почему мои уши так похожи на твои? Почему меня избрала судьба, Локи? — Заткнись! — рявкнул я и в порыве злости схватил её за шею, останавливая поток вопросов, озвученных моим сознанием. — Исчезни отсюда, исчезни. Она не могла выжить! Остервенело я откинул двойника в сторону, и услышал смех. Такой громкий и звонкий, что впал в полное недоумение, пока она не подняла голову. — Какое нелепое совпадение, что моё имя значит «жизнь». Меня почти переклинило, стоило подумать о значении имени. Неспроста, родители Лив неспроста дали ей такое имя! Жизнь… Жизнь… Жизнь… Это никакое, Сурт подери, не совпадение! — Ты знаешь намного больше, чем кажется. Двойник растворился, и моё видение закончилось, оставляя меня наедине с собой — опасная ситуация. Внезапно затряслась земля, белый купол отогнал тьму и заполнил, казалось, весь Свартальвхейм, а следом меня окатило энергетическим ударом. Я грохнулся на колени, сгребая пальцами землю, хватаясь за попадающие выступы, и почувствовал что-то смутно знакомое и чересчур сильное. Я почему-то почувствовал это в себе, словно свою энергию, поэтому сразу смекнул: Золотко… С каждым шагом я ярче ощущал, как она буквально светилась, как Солнце или Луна. По сравнению с прошлым давно известная сила обрела иные масштабы. Огромные, недосягаемые, способные уничтожить всё. Потому что Лив являлась единственной выжившей, несущей в себе силу двух миров, двух кровей, оттого и выбранная самой судьбой. Я буду настоящим глупцом, если собираюсь и дальше отрицать это.***
— Да-а-а, — издевательски протянул я, вперил руки в боки и оглядел разрушенный цвергов чертог. — Подкинула вам з… Лив забот. Правитель даже не удостоил меня своего взора! Ивальди теперь был молчалив, — точно как рыба! — над таким состоянием мне хотелось поглумиться подольше. Это хорошо глушило злость. Себе сделал пакость, да ещё и на мою голову свалил гору проблем. Чтоб тебе пусто было! А, собственно, ему теперь и есть пусто — вон, какая дыра на потолке! — О, а вот и ты, Андвари! — я смотрел за тем, как он с отвращением смотрит на разрушения, и ликовал. — Знал, что ты не сможешь ей отказать. Лив довольно мила, не так ли? Я говорил с улыбкой, но внутренне облегчённо выдохнул, потому что Андвари, путём некоторых уговоров, согласился её проводить. Она сможет справиться одна. О, Лив справится точно и без меня. — Однозначно, не то, что ты. Не знаю, как ей довелось связаться с тобой, — цверг показательно скривился. — А что это у тебя в руках? Пытливый взгляд ярких глаз добрался до треснувшего кольца Драупнир. Я не был уверен, в том, что хочу сделать с ним, но и поломанным оставлять не хотелось. — Неужто Драупнир? Треснувший?! — любопытство захлестнуло Андвари, Ивальди тоже остановился подле нас. — Не у Бальдра ли он был в последний раз? — У него самого, — хвастливо выдал я и кинул безделушку в руки цвергов, а сам махнул рукой, соорудив разрушенный трон, и плюхнулся в него. — Но Бальдра теперь нет, а мне нужно его починить. И всё-таки интересно: где уже золотко? — Невозможно! — воскликнул Андвари, на что я равнодушно выгнул бровь. — Синдри не сделает такое же кольцо. Это единственный и неповторимый экземпляр! А если она пойдёт другим путём? — А мне и не нужно оно новенькое и неповторимое, хотя его свойства, конечно, пригодились бы, но ладно. Мне нужна точная копия. — Тёмные альвы не знают таких слов, — оскорблённо заявил Андвари. Нет, Лив не рискнёт. — Гаер, — задумчиво начал Ивальди, — что ты задумал? Она умненькая, поймёт, что я не врал, когда увидит арку. — Пока что ничего… Скажи-ка мне Ивальди: знаешь ли ты альва по имени Даин? — Ты о знатоке рун Альвхейма говоришь? Ну и дела! Альвхейм давно уж в курсе, получается. А я и не знал! Ну дела! Без колечка ходить оказалось непривычно, придётся чуть-чуть подождать, кто ж знал, что меня так разозлят слова Лив. Огонь до сих пор плясал под одеждой… Она даже не дёрнулась, когда я полуоблачился, завороженно смотрела, а думал, испугается. Уже тогда, когда мы вошли в пещеру, я знал, что сегодня, в этом проклятом Свартальвхейме, карты раскроются, а когда из ниоткуда появился Ивальди, так сомнения сразу же испарились. С дурости я вспылил на него в последнюю нашу встречу, а упускать момент для примирения было нельзя. Это стоило мне союзников. И доверия моей Лив. Так не вовремя это случилось, в таких ужасных обстоятельствах и так мучительно было видеть в её глазах боль, как от предательства. Да мне провалиться хотелось оттого, что не смог уберечь её ещё и от этих переживаний, что не удалось удачно провернуть свою затею. Золотко бы поняла меня, я бы рассказал ей про предсказание, про её энергию — обязательно бы рассказал! — но не здесь. В Ётунхейме. Я больше не мог так поступать с ней, не мог держать возле себя и заставлять страдать. Она не должна была обременять себя признаниями и идти со мной в огонь и в воду потому, что… любит. Пусть лучше ненавидит и понимает, что, несмотря на наши отношения, я отпускаю её. Неужели я правда готов отпустить Лив? Не вмешиваться в её решения? Во мне кровь пузырилась, вскипала от гнева, от волнения за неё, от противоречий, хоть Лив и являлась самым могущественным существом во Вселенной. Нужно было взять за руку и переместиться в Ётунхейм, а дальше плевать на все законы морали и нравственности. Имелся огромный шанс, что золотко убила меня, — хотя мы почему-то не могли такое сделать друг с другом — но она была бы рядом. Я хотел поступить правильно. Выбор! Вот-вот, я дал ей выбор, а не загнал в угол, так наказывали ещё Улль и Сагр. Хотя мог, да я мог даже не слушать её, потому что так было бы лучше для всех! И для неё в первую очередь! Я позволил ей подставить себя опасности, давая этот несчастный выбор. И тут же к Одину она захотела, в самое пекло, ну и пускай идёт! На все четыре стороны пусть идёт! Я остановился возле арки, подмечая, что Лив пыталась войти с другой стороны, которая вела в Ётунхейм. Запуталась, золотко. Возможно, так будет лучше для нас? Я начинал думать, что не буду нуждаться в этой помощи. В Лив. Все эти уловки были лишь для того, чтобы защитить её от угроз и от себя, это было словно бы на подсознательном уровне. Как же я ошибался. Руками я опёрся о столбы арки, с силой сжимая твёрдый неживой камень. Вот таким я и был сейчас — неживым. Ноги не шли, они норовили обойти и зайти с другой стороны, которая вела в Бесконечные рощи. Внутри сидела жгучая пустота, будто меня чего-то опять лишили, я опять прочувствовал то же самое, когда бросил золотко в Мидгарде. Нужна Лив мне, с войной или без. Вся нужна, и отпустить я её не могу. Жизни мне больше без неё нет.***
Она уснула только под утро, — не без моей помощи, конечно — под моим боком, даже во сне крепко сжимая в своих объятиях, будто боясь, что я убегу. Лив нужно было поспать, этот день выдастся для неё трудным и сложным. Через плечо я уж долго глядел на неё, успел одеться и даже встретить хмурый рассвет, проводивший жаркую ночь утренней прохладой, но так и не решился уйти. Как я опять брошу тебя, золотко? Изначально я хотел… Хотел… Да не хотел я с ней прощаться! Я не хотел уходить в Ётунхейм, не повидав мою Лив ещё раз, хоть и обещал себе не обременять её. Да это невозможно! Невозможно было уйти, не прижав и не поцеловав — куда только можно и нельзя — не услышав её голос после наших ссор и обид. Не узнав, что она поняла меня. Я сильно обидел свою родимую, и вина просто не позволила бы мне нормально существовать. Но пусть хоть не словами, пусть действиями всегда знает, что дорога, важна она мне, как никто иной. И будь мы даже на разных сторонах, я не пойду против неё. А мне казалось, я готов противостоять целой Вселенной, но пара этих сапфировых и таких любимых глаз, и я пал ниц. Солнце начало выходить из-за туч, и первые лучи упали на напряжённое, но такое красивое лицо. Оно изменилось с тех самых пор, когда мы только познакомились, заместо безмятежности пришла серьёзность и строгость. Много я наблюдал за тем, как золотко спит, и каждый раз пробуждались во мне разные чувства, но сейчас я впервые с тоской и болью не смотрел — вглядывался и запоминал. Я прощался сейчас. Извинялся за пролитые слёзы, которых, клялся, быть больше не должно. И постоянно норовили сорваться с языка желанные Лив слова. Я знал и видел, как ей хотелось сказать «люблю», как она волновалась, как ей было тяжело, сколько попыток признаться я срывал. Всё видел и замечал, тушил в себе сжирающее пламя, ругался и мирился внутренне с собой, но не довелось. Чувства мешали бы, а ей нужен здравый рассудок, не опьянённый, как у меня… Да кому оно нужно-то?! Эта ночь уж с концами всё сказала за нас! — Люблю, золотко, люблю. Я так люблю тебя, — тихо признавался я. Улыбаясь краешком рта, я мягко взял её ручку в свои ладони, по приятной привычке поцеловал тыльную сторону один, затем второй раз, третий… А мысленно надеялся, что скажу это ей лично. Когда-нибудь. — Мы справимся и с этим, Лив. Она что-то неясно пробубнила, из-за чего я испуганно дёрнулся, и недовольно повернулась ко мне. Ну напугала! Я аккуратно убрал спутавшиеся пряди волос, с нежностью огладил открытое плечо, не забывая оставить там свой поцелуй. Одеялом прикрыл нагую грудь и бок и заметил, как дрожат пальцы. С потрохами выдавая меня. В голове сидела подлая идея, она упорно склоняла к себе и привораживала.***
Для того, чтобы Мимир ответил на вопрос, нужно чем-то безвозмездно пожертвовать. Такова его цена. Меня эта цена не страшила, я поджидал момента, когда смогу воспользоваться услугой великана бесплатно. Но вот Лив… Я точно знаю — она пойдёт на любую жертву, лишь бы добиться своего. Она глушила свои эмоции по отношению к родителям, но когда всплывала малейшая частичка информации, загоралась от интереса, от желания их найти. А перед ней окажется живой источник ответов, конечно, Лив бросится в этот омут с головой. Можно обойтись без жертв, да и мне очень хотелось быть рядом, когда истина вскроется. Я мог бы сам получить нужную информацию, перехватить Лив, Улля и Сагра и рассказать, но в то же время лишил бы золотко возможности самой узнать то, к чему она так долго шла. Свартвид до сих пор ворошил мысли, мне было жизненно необходимо подтверждение того, к чему я пришёл благодаря своему сознанию. Отодвинув несколько древних коряг, я ступил в убежище великана. Пахло сыростью, каменная пещера покрылась плесенью и мхом. Давненько сюда никто не наведывался. Его огромная голова повернулась в мою сторону, глаза сонно открылись. — А вот и ты, Локи, — глубокий голос Мимира эхом прошёлся по мне, каждое слово он растягивал так, будто ему было тяжело говорить, — я заждался тебя. — Здравствуй, Мимир. На этот раз я пришёл за ответами. — Знаю, Локи, знаю, — он отвернул голову от меня и прикрыл глаза. — Века назад ты спрашивал меня про мать. С неё тянется этот долгий путь. В моём мозгу завертелись шестерёнки. Я завёл руки за спину и с прищуром вгляделся в Мимира. — Тогда ты мне не ответил! — рявкнул я, сверкая глазами. Я прекрасно помнил тот день. Очень давно, когда миры только зарождались, я решился наведаться к Мимиру, чтобы узнать про свою мать, её кончину. Про то, зачем же Лаувее понадобилось сдобрить меня в Асгард, поближе к Одину. Но он мне не ответил. Я начал заподазривать Бергельмира в сокрытии какой-то тайны, потому что после смерти отца, лишь ему моя мать доверяла. Но и от него ответа не последовало. — Я обещал, Локи, что время будет тебе платой. — Ай, как удобно! — раздражённо воскликнул я, неопределённо махнув рукой. — Я был юн, был неопытен, а теперь эта треклятая информация мне не к чему! В момент я пожалел, что свернул к Мимиру, нужно было сразу идти в Утгард. Так я и хотел поступить… — Тебе нужно знать, кто родители девы, подтверждение того, почему выбрали именно её. И как связан с этим ты. Стоило это услышать, как я резко затормозил и развернулся обратно. Вот он тот шанс — узнать всё, шанс, от которого сердце замерло в предвкушении. Не могу так поступить с Лив, лучше уж я попрошу за неё. — Мне нужен ответ на ещё один вопрос, — я не был уверен в том, зря ли потрачу такую редкую возможность. Была не была! — Как-то Вили обмолвился, что ни он, ни Один, ни Ве не могут убить друг друга… Но Один сам заявил, что убил его. Как? Что за завеса была между тремя братьями? Что за связь такая? — Вили убила Фригг, а не Один. Да я почти что присвистнул от такого поворота. По такому только сказки и писать! — Слушай и внимай, Отвергнутый Богами, я расскажу тебе о начале. Наверное, впервые в жизни, я так долго не говорил, по ощущениям это было схоже с тем, когда мне зашили рот. К концу монолога Мимира я сидел, взявшись за голову, тупо глядя в одну точку. Может, я поседел? Я постарел минимум на тысячу лет, потому что знал всё. От зарождения Вселенной и до сегодняшних дней. От правды о своих родителях до родителей Лив. Злокозненная правда, которая всегда звучала из моих уст вернулась ко мне. — Не от меня деве суждено узнать эту правду. Не вижу я её в Ётунхейме. Стоило Мимиру это произнести, его голова мигом окаменела, а я даже подняться не успел, как меня пришибло молотом. — Локи! Тор. Твою мать. Я совсем забыл про конспирацию, мои бегалки, кажется, окончены. В прямом и переносном смысле: я не чувствовал своего тела! Оно приросло к земле, пока Тор не взял молот в руки. Щурясь от боли, из меня вышло благодарное мычание. Он стоял прямо надо мной, как грозовая туча. Ой-ой-ой, Тор зол… — Хватит пряток! Отвечай, где дева! — Не греми, и так тошно, — просипел я. Во рту почувствовалась кровь, которую я сплюнул, тошнотворный запах железа ударил в нос. Я хотел приподняться, но Тор грубо схватил меня за грудки, почти что поднимая над землёй. У меня точно что-то хрустнуло… Вот же амбал! — Да ты меня сломал! — Отвечай! — требовательно прорычал он. — Порядком я набегался за тобой. — Ладно-ладно, — еле как высвободившись из его хватки, тут же отошёл на пару шагов назад и схватился за ушибленный бок. — Чего ты от меня-то хочешь? Видишь ты её здесь, со мной? Ещё и голова теперь оловянная… — Ты мне не дури! — грозно Тор надвинулся на меня, я спиной вписался в стенку и поднял примирительно руки. — Отец наказывал явиться ей к Норнам, но там её нет! И энергию её опять скрыл ты! И в Ётунхейме тоже нет… Тогда где Лив?! — Что, Одину захотелось поскорее прикончить её? Поведал тебе Отец о своих методах удержания трона? — коварно я оскалился сквозь боль в груди. — Думаешь, я пущусь в рассказы о том, где она?! — Не тебе судить Всеотца, ты и сам не лучше! — грозя молотом, бушевал Тор. — Вили знал, на что идёт, он хотел создать свою армию, подорвать власть, а ты? Вслед за ним и вовсе пытался отобрать чужую энергию, присвоить себе… чтобы что? — Ты не понимаешь о чём говоришь, Тор! Мы погрязли в одном состоянии, как в грязи, как в болоте, — я оказался за его спиной и вкрадчиво зашептал: — Из-за Одина, его страхов, энергия нестабильна, он прерывал жизни, убивал… А я не пытался искоренить новое, я не боялся того, что есть кто-то сильнее, чем я. — Думаешь, я поверю в твои рассказы о стремлении к благополучию? Ты пытался присвоить трон себе! — Так было лишь в начале! — подорвался я на такое обвинение, становясь лицом к лицу с ним. — Сейчас я хочу создать новую Вселенную, Третий мир, где не будет Одина, где будет жить новая сила! Где будут процветать Перемены. Нас рассудит только война. — Никогда такому не бывать! Забудь про войну, Локи, — Тор предупреждающе понизил и без того низкий голос: — Улль уж прибыл в Асгард, Сагр отправился домой и дева вернётся на Родину. И, как мать, будет служить во славу Всеотца! Во славу Асгарда. — Не решай за неё! Её Родина и Ётунхейм тоже!.. Между нами вдруг свалился камень, прерывая перепалку, а затем посыпалось ещё множество таких же; под ногами мелко затряслась земля. Мы озадаченно переглянулись, я не стал долго задерживаться и переместился наружу. Моё сердце наконец-то пропустило пару резких ударов. Я стоял на краю обрыва, бесконечно оглядывался и не верил своим глазам: стихия бушевала. Небо заволокло синими тучами, оглушающе гремел гром, а Солнце исчезало, унося за собой свет. Всё рушилось. Природа умирала. Позади меня рухнула пещера. Выбравшись, Тор в ужасе смотрел на происходящее, пытаясь, как и я, устоять на ногах. Внезапно воздух рассёк крик, сродни с плачем, вдалеке сверкнула и ударила молния. — Слышишь? Ты чувствуешь, как бушует природа? — вместе с порывом ветра я рассмеялся тем смехом, который терпеть не мог никто из асгардской семейки. — Это дева злится, она теперь знает обо всём. А её гнев ой как страшен, ой как страшен… Оставив Тора наблюдать за последующими последствиями, я шагнул в портал, ведший в Бесконечные рощи. Мне было не до смеха, совсем, вся беспечность была притворной. Лишь перед Тором я предстал всевидящим и всезнающим, на самом деле я не знал, что происходило и понятия не имел, где теперь Лив. Запыхавшийся, я вбежал в селение и… оторопел одновременно от пустоты и от суматохи. Люди разбегались в разные стороны от настигшего ненастья, вереща во всю глотку. Так было не только у Мимира, хаос творился везде! Почти до груди я разорвал воротник — становилось трудно дышать. Меня душила собственная тревога. И, забывая скрыть истинный облик, я бежал в самую гущу, против потока — во мне ещё билась дурная надежда. Где? Где? Где? Выбивая дверь за дверью, в яростной очередной попытке я пытался найти Лив. В самом селении её не было, а когда я вошёл в дом, то не обнаружил ни Сагра, ни Улля. Неужели Тор не наврал мне? На пороге я остановился, хлипкий шанс ускользал от меня, а ужасные мысли всё больше походили на истину, выжигая этим настоящую дыру отчаяния во мне. Сукины сыны, предали, оставили Лив! — Не-е-енавижу-у-у!.. — со всей дури дверь дома впечаталась в стену, выбивая окно. Глаза залились огнём, на руках затрескали искры, и я взревел: — Ве! Даин!.. Я вас всё равно отыщу! По пустым улицам я шагал к оставшемуся месту, где околачивалась свита третьей стороны. С ноги я выбил очередную дверь, быстро оглядывая комнаты, и не нашёл там ни-ко-го. С меня спали искры лишь на секунды: я зашёл в спальню, где ещё утром я был с Лив, с живой и невредимой. С рыком я махнул рукой, поджигая деревянные балки, которые мгновенно начали затягивать в огненный танец каждую вещь. Ветер снаружи, хоть и поутихший, помогал, и когда я вышел, то позади полыхал пожар, который пожирал близ стоящие сооружения. Не успел. Я опять не успел. Я пал на колени, хотя энергия так и рвалась наружу. Хотелось сжечь Бесконечные рощи, чтобы остались лишь угли и жалкий пепел, чтобы неповадно было всем так играть с Ней. И со мной. Одно я знал точно: Лив жива. Она знала, что ещё не время для свершений, ещё не время. Чувствовала это абсолютно так же, как и я.