Круги на воде

Веселое и тревожное нетерпение разрывало Эдварда изнутри на протяжении всего пути к дому. Пасмурный пейзаж за окном как никогда точно соответствовал его настроению. Это была надвигающаяся буря, зарождающаяся и крепнущая в его сердце по мере приближения к месту, где ему не нужно было притворяться кем-то другим. Гарри, который устроился на соседнем пассажирском сидении, внимательно наблюдал за дорогой и, кажется, пытался предугадать их дальнейший маршрут. Поттер снова совершенно безобразно скрючился на сидении, устроив коленки на панели бардачка, и пренебрегал любыми правилами безопасных поездок. Эдвард каждый раз задавался закономерным вопросом, продолжит ли безмолвное сознание Гарри все больше и больше разочаровывать его, пока в конце концов просто не сведет с ума? Или это чувство когда-нибудь достигнет своего логического предела, и более перестанет его донимать? Но даже без этого знания, Эдвард все еще мог опираться на свои наблюдения: он исподтишка (иначе Гарри заметит его пристальное внимание) продолжал изучающе и сосредоточенно рассматривать непоседливого Поттера. Его прерывистое дыхание, чуть ускорившийся пульс и нервно тарабанящие по ногам пальцы выдавали в нем плохо замаскированное возбуждение и любопытство. Точнее сказать, Эдвард мечтал о том, чтобы это было правдой. Каллен слепо надеялся, что все эти физиологические реакции не имеют ничего общего с тревогой, страхом или шоком. Затерявшись в бесконечном потоке собственных мыслей и предположений, Эдвард не заметил, как пропустил быстрый вдох. Сегодня после обеда свинцовые тучи, пришедшие на смену ярким солнечным денькам, огорошили жителей Форкса небольшим, едва моросящим дождем. Непослушные локоны Поттера слегка намокли и стали топорщиться с удвоенной силой. Но это было не единственное, что смутило Каллена в этот момент. Запах. Удивительный, легкий и ненавязчивый запах, который уже пропитал весь салон его автомобиля, предназначенного для повседневных поездок. Похоже, что Джасперу придется еще какое-то время добираться до школы в компании Эмметта и Розали, потому как в планы Эдварда явно не входило проветривание салона. Наоборот, он постарается как можно дольше не избавляться от этого будоражащего все его нутро аромата. Пытка удовольствием. Он давно смирился с мыслью, что должен удерживать своего внутреннего демона в крепкой узде. Ему еще повезло, что эта забавная девочка Свон провела в его машине не слишком много времени. Ее тяжелый, удушающий запах также отзывался в Эдварде каким-то темным торжеством. Ему хотелось убедить себя в том, что это были не его желания и чувства, однако Эдвард уже был в том самом возрасте, когда он уже не мог просто так с чистой совестью лгать самому себе и называть это честностью. Как там говорил Гарри? Победа разума над плотью? Эдвард был готов рассмеяться над оптимизмом этой неаккуратно брошенной фразы: о победе было говорить еще слишком рано. Это была вечная непрекращающаяся борьба, которую он успешно вел с самим собой на протяжении вот уже более восьмидесяти лет. Не стоит упоминать, что в последние две недели ему казалось, что он мог проиграть эту незримую битву в любой момент. Вампир почувствовал, как его горло обожгла уже знакомая, но пока еще совершенно терпимая жажда. Пламя заскребло вверх и вниз по его гортани. Ему несказанно повезло, что с последней его охоты прошло меньше десяти часов… Реакция Гарри на их скромное тихое убежище как-никогда прежде отозвалась в сердце Эдварда радостным восторгом. Когда они миновали лесную дорогу, выстланную густым ковром из папоротников и болиголова, Поттер пораженно округлил свои яркие зеленые глаза. – Настолько нравится? – уточнил Эдвард, расплываясь в широкой улыбке. Вся его семья очень любила этот тихий оплот спокойствия и домашнего уюта, потому что именно здесь, вдали от любопытных глаз, Каллены могли наконец открыться и снять свои театральные маски. Жизнь в притворстве утомляла даже спокойного и стойкого Карлайла, что уж тут говорить о вспыльчивой Роуз или неконтролирующем себя Джаспере! – Или удивлен отсутствием пик и готических башен? Гарри тут же забавно потряс своей лохматой взъерошенной макушкой. – Шутишь? Я такие дома раньше только на обложках журналов видел! И то, они не идут ни в какое сравнение с этой махиной. Но башен здесь явно маловато… – Дом – наша гордость, – искренне отозвался Эдвард. Каллен предложил оценить дом изнутри, и они с Гарри тут же двинулись в сторону трехэтажного особняка. Пришлось даже пообещать мелкому проныре продемонстрировать, что происходит с вампирами на солнце. Эдвард был совершенно не против. Гарри был первым человеком, которому он смог открыться за столькие годы одинокой жизни. Вы не подумайте, у него была любящая и понимающая семья. Самая прекрасная на свете! Семья, которая с готовностью отдаст за него жизнь в случае необходимости. Однако, пожалуй, только Эдвард и знал, каково это быть по-настоящему одиноким. Даже в кругу близких и любящих его людей. Подходя к широкой массивной входной двери, Эдвард уловил какое-то мелкое копошение в комнате, которую доселе никто из семьи не использовал по прямому назначению. На кухне обнаружились практически все младшие Каллены, кроме самого Эдварда. Взбалмошное и радостное сознание Элис крутилось совсем рядом с меланхоличными размышлениями Джаспера. Разум Эмметта был полон страданий и жалоб на вынужденную готовку, а совсем неподалеку от него безошибочно определилась легкая нервозность Розали. Эдвард не любил заглядывать в мысли своих братьев и сестер, оберегая хрупкое подобие равновесия из анонимности и права на тайну личной жизни, однако сейчас их привычно собранные мысли больше напоминали потревоженный осиный рой. Эдвард только мысленно поморщился и в следующую секунду обнаружил ожидающих их Карлайла и Эсми, которые встречали долгожданного гостя в холле первого этажа. Знакомство Гарри и Эсми прошло как нельзя лучше. Эдвард не хотел обманываться: его мать могла полюбить хоть хромого и безногого, если бы он только представился другом Эдварда, однако безмолвное одобрение и чистый необъятный радостный восторг сейчас просто кричали в ее тёплом и лучезарном сознании. На периферии Каллену удалось уловить четкое и внятное послание, которое мысленно отправила ему Эсми: «Эдвард, у тебя просто замечательный друг!». Кажется, что она уже считала Гарри кем-то вроде своего нового приемного сына. А этот мелкий прохвост был и рад! Вовсю заигрывал с Эсми на глазах у ее законного супруга. Хорошо, что Карлайл высказался на этот счёт, иначе Эдвард просто не знал, как еще смог бы отлепить свою более чем очарованную мать от нового и такого интересного гостя. – А ты боялся, что произведешь ужасное впечатление, – поддразнил Эдвард озирающегося по сторонам Гарри. Кажется, что тому было интересно всё и вся в этом доме. В следующий момент Эдвард почувствовал, как ему в бок вероломно ткнулся острый тонкий палец. Гарри казался возмущенным. Кровь совершенно очаровательно прилила к щекам, а его медленное сердцебиение вновь немного ускорилось, почти достигая нормы обычного человека. Эдвард невольно залюбовался неровным алым румянцем на его светлой, немного тронутой бронзовым загаром коже. Выходные на пляже явно пошли Гарри на пользу! Эдвард был рад, хоть и искренне переживал, что не может сопровождать Поттера в его нередких вылазках в Ла-Пуш, куда его семье путь заказан. – Эй! Я не говорил «ужасное», я сказал «плохое». – Ну еще целый вечер впереди… – Каллен выдержал драматичную паузу, снова любуясь раздосадованным Поттером, который очень сильно напоминал ему нахохлившегося рыжего воробья. Именно этот момент выбрала Элис для того, чтобы появиться в комнате и переманить все внимание Гарри на свою более чем скромную персону. Эдвард мысленно выругался. Похоже, что неугомонные родственники просто не дадут ему времени, чтобы насладиться разговором с Гарри. Элис заметно нервничала, когда здоровалась с Поттером – это Эдвард уловил практически сразу. Однако вампирша очень умело скрывала свои эмоции за детской непосредственностью. Судя по всему, сестра просто пылала желанием подружиться с Гарри, об этом Эдвард узнал отнюдь не случайным образом, когда периодически просматривал ее странные видения будущего. Ничего конкретного, много размытых разрозненных фактов, совершенно не поддающихся анализу. Она даже не смогла увидеть исход сегодняшнего ужина, только и сказала, что не видит каких-то ужасных последствий. И даже намекнула ему после занятий на парковке, что очень хочет поговорить с Гарри наедине в укромной тишине их большого лесного сада. Эдвард не хотел отпускать их вдвоем, но что-то подсказывало ему, что злосчастный разговор в саду неизбежен. Неужели Элис все же увидела, как Эсми предлагала Гарри прогуляться там после ужина? Элис как-то призналась ему, что очень очарована необычной судьбой новенького, не это ли послужило отправной точкой ее внезапного интереса? У Эдварда было много вопросов и совершенно не было внятных и логичных ответов. Пора было уже привыкнуть к этому за все время знакомства с таинственным и загадочным Гарри Поттером. Неожиданно вслед за Элис в пространство комнаты просочился сосредоточенный на чем-то Джаспер. Так уж получилось, что о его реакции Эдвард волновался больше всего. Даже вспыльчивая Роуз не вызывала в нем ту бурю опасений, которую пробуждал в его сердце неконтролирующий свое поведение эмпат. Эдвард знал, что ему по-прежнему очень трудно давалось привыкание к вегетарианской диете. Стоило следить в оба глаза за его мыслями и намерениями. В этом ему неосознанно помогала неожиданно напрягшаяся Элис, которая начала отслеживать любые изменения в будущем своего возлюбленного. Эдвард был уверен, что молчаливый Джаспер почувствовал его нарастающую настороженность. «Ну тебя и скрутило!» – подумал Джаспер с показным весельем. Однако, поймав предостерегающий серьезный взгляд в исполнении Эдварда, блондин тут же успокаивающе добавил: «Не переживай, я держу себя в руках». Джаспер показательно задержал дыхание и даже проявил некое подобие дружелюбия по отношению к Поттеру. Тяжелая волна спокойствия и умиротворения разлилась по комнате с легкой подачи Джаса. Эдвард успел заметить, как нервно передернулся Гарри, видимо, все же заметив неожиданное вмешательство блондина. Это было довольно интересно, потому как Эдвард совершенно точно не упоминал при нем ничего, что бы касалось эмпатических способностей своего родственника. Фарс, который последовал за предложением Элис о помощи в готовке, Эдвард пытался забыть страшным сном. Ему, однако, не повезло в том, что вампиры вовсе не нуждаются в таком виде релаксации сознания. Поэтому пришлось наблюдать за тихой истерикой в исполнении смущенной Розали. Тихой истерика была потому, что в этот раз вполне обошлось без крушения ландшафта и разламывания деревьев. Где же это видано, чтобы ее благородные порывы выставлялись на всеобщее обозрение? Эдвард лишь понадеялся, что Элис осознавала все последствия своего решения, когда сдавала с потрохами свою любимую сестру. Неожиданным открытием сегодняшнего – ну просто невероятно бесконечного! – дня стало то, что Гарри оказался неожиданно благодарным слушателем. Его любопытство и неподдельный интерес фонили в каждом его движении и взгляде. Изначально вампир боялся, что Гарри просто не оценит его музыкальных пристрастий, ведь Поттер сам признался ему ранее, что достаточно далек от дорогой сердцу Эдварда классической музыки. А потом он просто внезапно осознал, что испытывает неподдельное чувство детской чистой радости, когда посвятил Гарри в еще одну свою тайну. Музыка была его страстью. Она всегда помогала ему выразить то, что было достаточно тяжело облечь в слова. Слова всегда ограничены по сравнению со спектром эмоций и чувств, на которое способно человеческое сердце. Эдвард внутренне поморщился. Мертвое сердце вампира. Музыка всегда создает вокруг себя неповторимый контекст, свою собственную вселенную, где все подчиняется только твоему сознанию и твоим желаниям. В этом мире, мире музыки, все так, как того хочешь только ты сам. Неожиданное осознание кольнуло сердце Эдварда неприятной мрачной эмоцией. В тот момент Гарри любовно огладил мизинцем ноту «до» в третьей октаве, его взгляд рассеянно потускнел, как будто он думал о чем-то далеком и глубоко личном. Каллен с сомнением опознал во внезапном чувстве быстро истлевший огонёк ревности. Он вновь украдкой поглядывал на Поттера в надежде представить, с чем было связано это внезапное нежное воспоминание из его прошлого. Зная любовь Гарри Поттера к неожиданным фактам его жизни, это могло быть совершенно все что угодно! Каллену показалось, что в какой-то момент он просто перестанет удивляться любым странностям этого невозможного мальчишки. У всего есть свой предел. В какой-то момент своей виртуозной игры Эдвард вдруг осознал, что несмотря на все недомолвки и злоключения в их сравнительно небольшой истории знакомства, все складывается как нельзя хорошо. Он также внезапно понял, что все его опасения были напрасны. Его странная во всех смыслах, но горячо им любимая семья приняла Гарри с большой радостью, также как и он их. Капризы Розали, конечно, немного подпортили радость сегодняшнего дня, однако самое страшное, казалось, уже миновало. – Твоя просветительская деятельность просто вне всяких похвал! – с улыбкой подытожил Гарри, как только затихли финальные аккорды третьего ноктюрна «Грёз о любви». – Это я тебе говорю как человек максимально далекий от классической музыки. Эдвард рассмеялся на такое странное замечание и с интересом посмотрел на Гарри, которого неожиданно увидел в совершенно ином свете. Внутри его переполняли яркие радостные чувства, и он поспешил поделиться ими, так как был просто не в силах их более сдерживать: – Пытаюсь как можно четче запомнить этот момент, – искренне ответил Каллен, чем кажется, сильно смутил внезапно напрягшегося Гарри. Возможно, Эдвард несколько поторопился. Ему было сложно сказать, он впервые ощущал что-то подобное. Влечение. Думать об этом было также тяжко, как и испытывать эти волнующие всепоглощающие эмоции. Не то же самое, что и любовь, но закручивается так же сложно. Столько разных граней и сторон, так много различных значений и уровней этого необъятного и неподъемного чувства. Эдвард как можно более незаметно выдохнул в попытке успокоить свои внутренние метания. Гарри как раз спросил его о том, сочиняет ли он музыку сам. Ох! Эта фраза просто прозвучала издевкой из его уст! – Для созидания всегда нужна какая-то отправная точка, – пространно ответил Эдвард. Он начал негромко перебирать пальцами музыкальные гаммы, стараясь занять пальцы каким-нибудь монотонным занятием. Кажется, он сыграл блюзовую гамму в до-миноре, но это было не точно, потому как сознание Эдварда было сейчас предельно далеко от черно-белого полотна инструмента. – Вдохновение, муза – называй это так, как считаешь нужным… – пояснил Каллен и его руки неожиданно остановились. – И ты нашел свою музу? – наивно поинтересовался Поттер. Его брови сошлись на переносице, отчего на лбу образовалась напряженная складка. Эдвард не ожидал от себя этого, но руки, более не занятые проигрыванием гамм, внезапно зажили своей собственной жизнью. Он аккуратно огладил хмурую линию на лбу Гарри большим пальцем, стирая тревожный след с его мягкой теплой кожи. Поттер практически не дышал в это мгновение, совершенно комично округлив яркие зеленые глаза. Какие-то крошечные сантиметры разделяли их лица. С такого расстояния Эдвард четко рассмотрел белесый, едва виднеющийся шрам в виде молнии на лбу у Гарри. Тут же захотелось проследить эту отметину пальцем, чтобы убедиться в том, что она в действительности немного выпукла по краям, но в целом не сильно выделяется от остальной кожи по своей текстуре. Эдвард почувствовал себя невероятно слабым, когда поддался этому мимолетному навязчивому желанию, подтверждая свои догадки. – Это ты мне скажи, – наконец выдохнул Каллен и щелкнул Поттера по вздернутому носу. Он видел, как возмутился этим действием Гарри, но решил в этот момент действовать превентивно: просто начал играть. Мелодия под его пальцами, казалось, зажила своей собственной жизнью. Спокойные фортепианные линейки сменились тревожной стремительностью. Руки Эдварда пролетали по всем октавам, от самых низких и глухих до высоких и звонких. Он украдкой поглядывал на странно задумчивого Гарри, который очень сосредоточенно прислушивался к странной эмоциональной мелодии, как будто пропуская ее через себя. Гарри очень внимательно внял совету Эдварда: он просто сидел и наслаждался. Его дыхание застывало в такт музыке, когда мелодия угасала и наоборот, начинал прерывисто дышать, стоило Эдварду ускорить темп. Ему было невыносимо прекрасно ощущать, как тело Гарри чутко реагирует на его игру. Мысли увели Эдварда в непроглядную даль. Туда, где он мечтал только об одном: чтобы это мгновение длилось вечно и никогда не заканчивалось. Туда, где Гарри совершенно не было нужды возвращаться сегодня домой в свой большой и одинокий дом. Эти мысли неожиданно отрезвили его, и он прервал экспрессивную мелодию. – Я еще не знаю, как она должна закончиться, – признался Каллен и одарил Поттера глубоким настороженным взглядом. – Если честно, мне совсем не хочется, чтобы она заканчивалась… Эдвард не соврал. Он вообще старался не врать Гарри, а наоборот всегда и при любых обстоятельствах быть с ним предельно честным, однако кое-что он предпочел от него сегодня утаить. Называйте это трусостью или предосторожностью, но Эдвард не хотел напугать Поттера своими странными, пока что неоформленными чувствами. Как и вовсе не желал посвящать его в тайну неожиданного музыкального вдохновения, которое он нашел одной темной пасмурной ночью в лице одного взъерошенного спящего зеленоглазого мальчишки. – Я думаю, что нам следует немного поторопиться и переместиться в столовую, – Эдвард уловил легкие всплески встревоженных и нетерпеливых мыслей в пространстве обеденной комнаты с длинным деревянным столом. – Все уже ждут…