Шакал

С утра, я, как обычно, ехал в универ в забитом метро, смотрел на свое отражение в черном зеркале окна, но быстро отворачивался. Заткнул уши музыкой, и смотрел, как полоска громкости достигала своего пика, а я продолжал жать вверх, безжизненно наблюдая, как раз за разом выскакивает предупреждение о вреде для слуха. Даже в этом я был послушен. Я не слушал музыку громко, не мешал никому в ни в транспорте, ни по жизни. Но сегодня мне нужно было чем-то заглушить шум моих собственных мыслей. Я слишком сильно нервничал. Внутри меня все пульсировало и ни на одной точке я не мог сконцентрироваться дольше полминуты. Я словно иду на казнь. Словно сейчас меня будут отчитывать все кто попало. Будут бросать взгляды, полные омерзения и непонимания. Будто у меня отныне на лбу клеймо «я сплю с мужиками» и каждый это знает. А затем, как бы невзначай и за дело, попрут меня отсюда. Обратно в родное село, где бабушка встретит меня с распростертыми руками: «Ну я же говорила. Лучше бы ты дома остался. Испортил, развратил тебя большой город!.» Моя станция. Я спохватился, закинул портфель на плечо и выбежал в закрывающуюся дверь. Еле успел! Уже с утра день идет кое-как. Нужно собраться, а то с таким настроем… Мысли материальны, в общем. И чего я себе напредставлял самых худших вариантов. Я все время забываю, что раз тот парень сам гей, то он не будет это афишировать всем и каждому. Мы в одной голубой лодке. Все в порядке. Сказать было проще, чем держать себя в руках. Уже у входа в большое трехэтажное здание я сразу приметил минимум четырех парней в черных куртках, курящими у лестницы. Черный слишком уж распространен в мужском гардеробе и это сегодня меня точно доконает. Я не хочу смотреть на них, я стараюсь вообще отводить взгляд в другую сторону, но правда в том, что минимум половина всей моей шараги носит черный — и парни, и девушки, я даже на них обращал внимание! Вот, что делает с тобой маниакальная конспирология. С трудом я признался себе — все они не то. Я бы узнал его сразу, думалось мне. «Но как это возможно?», — логично возражал голос разума. Эм… Сердцем? — Какой же бред… — выдохнул я себе под нос и опустил голову ниже. Я не привык смотреть людям в глаза, чтобы они не смотрели мне в ответ, но именно сегодня, казалось, что каждый оборачивается. Что группа девушек рядом сплетничают обо мне и смотрят исподтишка. Что гогочущие парни в конце коридора выкрикнут что-то мне в спину, от чего внутри все похолодеет. Но я слишком хорошо себя знал и свои комплексы. Людям нет дела ни до кого, кроме себя. Успокойся. Хотя было кое-что реальное. Не надуманное моей тошнотворной тревогой. Во всем этом огромном трехэтажном здании, с левым и правым крылом, с крышей и подвалом, с просторными аудиториями и маленькими студиями, среди шумного потока молодых людей ходил один, который действительно знал больше, чем нужно. И он был где-то рядом. Смотрел издалека и улыбался, как тогда. Той улыбкой, прожигающей сердце и душу, и совсем не в том прекрасном смысле. Хитрый оскал. Прекрасные зубы обнажились, как у падальщика, нашедшего легкую жертву, загнивающую от стольких лет неразделенных чувств и жалости к себе. Дотопав в кабинет, я понял, что улыбка его была и правда запоминающейся. Не каждый человек может так тонко играть на грани радости и ухмылки. Вот у Дена она была особенная. Никогда не злая. Его широкая лыба во все 32 зуба не один раз согревала меня, даже в самые хуевые дни моей жизни. С этой улыбки екнуло моё сердце в первый раз. А от той, что я вспомнил, лишь мороз по коже. Я уселся на задний ряд ступенчатой аудитории, где и было моё законное место. Оно мне нравилось еще и потому, что впереди меня вечно сидели две подружки плотной стенкой. И я мог спокойно отсиживаться в своем царстве, хоть и был практически отличником и бояться мне было нечего. Но эта сильная привычка еще со школы, от нее мне предстоит избавиться, как и от сотни других. Издалека я разглядывал парней. Их руки, их тело. Уголок улыбки в профиль. Они все были ко мне спиной, как и та фигура в тени в моем воображении. Он стоял в красном выцветшем капюшоне, готовый вот-вот обернуться, но это была лишь издевка. Он дразнил меня своей полуулыбкой, к которой я так прицепился. У него были все части пазла под названием «я», а у меня жалкие кусочки, которые не состыковать. Я не мог сконцентрироваться на паре. В ноутбуке так и остались три полосы строк от полуторачасовой лекции, а я залип на мигающую палку, как загипнотизированный. На обеде пересечься с Деном не вышло. Не люблю кушать без него… Сразу меньше удовольствия от еды, но что поделать, он активист с большой буквы. За счет его стипендии спортсмена мы неплохо выживаем, а учителя охотно закрывают глаза на его растущие хвосты. Мне остается учиться за нас двоих на стипендию отличника. Так и живем. Пока я пережевывал полезный обед в виде булки из столовой, заливая её энергетиком, Ден дал о себе знать, переслав сообщение со списком приглашенных людей. Первым делом я, в какой раз, не удержался и открыл профиль Карины. С качественно отредактированной фотки под нужным ракурсом на меня смотрела солнечная блондинка с ослепительно натянутой улыбкой. Куча друзей, куча подписчиков. По любому у нее сотни непрочитанных сообщений, но отвечать она, конечно, выбрала именно Дмитрию Махову. Её, блин, мужской копии. Так, все, перестать думать хотя бы один день, какая они «идеальная пара». У этой бестолковой столичной мажорки нет ни малейшего понятия о том, каков Дима на самом деле. Ему нужно всего лишь дружить с главой актива, пока это приносит пользу. Не более. Но Ден слишком добрый и слишком наивный придурок, чтобы так думать на самом деле. Я тяжело выдохнул и вернулся назад, к сообщениям. Девушек я сразу пропустил (прости братишка) и перешел к списку парней. Надо отдать должное, Карина так расстаралась, что сразу кинула ссылку на каждого из них, да еще с инстой, просто отлично! Всего девять парней. Один из них мой, прости господи, первый… Э, лишил девственности?.. Нет, так еще хуже звучит. Не хочу никак его называть, блин, вообще! Падальщик. Гребанная гиена. Шакал, вот кто он. Ну, поехали…