Шакал

— Потом мы поговорили и… я сам предложил ей встречаться. Я даже не знаю, это так странно. Обычно, я не волнуюсь, если предлагаю встречаться или пойти на свидание, ты же знаешь. А тут мне было пипец, как страшно. Она же такая… Такая особенная. И первое свидание для неё должно быть особенным. Он показал мне цветы поближе. — Смотри, короче, что я выбрал. Это пионы называется. Ей нравится такой цвет, — они были бледно-розовыми, как нежная девичья кожа. — И на подарок нормальный ей смог заработать, чтобы она хоть, ну, запомнила меня, что ли. Это серьги из белого золота в форме птиц, она любит символизм там и все такое… Вообще, я понял, Марк, что к девушкам нельзя относиться как по шаблону. Есть просто девушки, а есть… особенный человек. Дима говорил это скорее сам себе, чем обращаясь ко мне. Или я так хотел думать, потому что наставления по поводу любви… и отношений… сейчас… Я начал задыхаться. От запаха, от вида этих чертовых цветов. Представления, как он выбирал серьги с любовью, думая о ней. От его счастливого лица. Влюбленного, мечтательного. Дима, преисполненный прекрасным чувством, беспощадно продолжал свой монолог, режущий меня ножом на мелкие куски: — … И Карина она… Я понял, что она особенная для меня. Хах, я наверное уже тыщу раз сказал слово «особенный»? Вот я придурок со своим словарным запасом, так бы перед ней не выглядеть, — он поправил свой ворот и глянул на меня, что был бледнее смерти. — Блин, зря я не сказал тебе раньше. Мне так полегчало, что ты сейчас выслушал весь этот бред, братишка. Я очень волнуюсь. Я рад, что мы встретились сегодня. В порыве исключительно дружеской нежности, Ден приобнял меня своей лапищей за плечо и притянул. Я растерялся и прильнул к его плечу. Зажмурил глаза и поджал губы, пока он не видел. Тошнит. Я сейчас сдохну. Пожалуйста, кто-нибудь. Ебаните меня током, я хочу проснуться. Я не заметил, как подъехала машина такси и оттуда вышла… виновница торжества. Карина Лебедева. Легкая на помине, свежая, свежеиспеченная. Она была маленьким филиалом солнца со своей улыбкой и светлыми волосами. Только вот меня это солнце слепило, выжигало глаза одним своим видом, хотелось поскорее отвернуться от него. Она быстро нашла глазами Диму и подскочила к нему. Мне пришлось отойти. — Дима! Ты не опоздал, ха! — она повисла на нем, обнимая крепко-крепко, только затем обратила внимание на то, что он держит. — Это все мне?! Божечки… Ты такой милый. Ден улыбнулся ей еще шире и протянул цветы с подарком. — С днем рождения, красавица, — он смущался, как обычно, дико смущаюсь я. Такого почти никогда не было… — Ты сегодня выглядишь просто шикарно! Я был похож на черную смерть, а в мыслях было еще кромешнее. Мне нельзя было думать, нельзя! Поэтому я бессознательно тоже начал осматривать вид девушки. Она сегодня была в коротком белом платье и на туфлях с каблуком. Единственное, что спасало её в такую погоду — это ярко-фиолетовая куртка (но едва ли она была теплой) и такси, в котором она ездила. — О, Маркич, привет! Пх, прости, — усмехнулась она в ладонь, когда заметила меня наконец. — Простите, парни, я сегодня неадекватная какая-то! — Все нормально? Дима подошел к ней и взял её руку в свои. Он был к ней так внимателен. Тошнит. Тошнит. Меня сейчас вывернет наизнанку. Я не могу смотреть на это и отворачиваюсь. Нужно бежать. Хочу сбежать. Голова болит от паники. — О, боже! Дима… Я сейчас расплачусь, — нет, сучка, это моё право. — Ты написал мне в открытке такое… А-а. Спасибо. Ты самый лучший! Я обернулся и она еще раз кинулась на него, в этот раз Ден обнял её так же крепко и положил голову на плечо. С крашеных ресниц Карины вдруг сорвались черные полосы. Она реально заплакала. — Ох, ты… Ты не забыл, что это еще и мой год чистоты. Мой бывший подарил мне на то др наркоту, а ты… Я тебя люблю. Нет, я не хочу этого видеть… Я не успеваю зажмуриться. Дима смахивает слезу с её лица, берет его в свои руки, а затем, я вижу, как их губы сходятся вместе в поцелуе. И вот тут я не выдерживаю. Мои любимые губы целуют чужие, напомаженные, прямо сейчас. Я не хочу слышать, как он ответит ей, на «я тебя люблю». Нет! «И жили они счастливо! Свадьба, все родственники довольные! Жена-красавица! Нарожает ему много детишек! Они будут жить в своем доме под 1000% одобрение всего общества! Новая здоровая ячейка! В своем доме они будут трахаться каждый день и плодить все новых и новых ячеек! А кто будет свидетелем на свадьбе? Лучший друг детства?» Тошнит. Тошнит. Тошнит. Меня сейчас вырвет нахуй! А-а-а блять!!! Голова звенит, то ли от боли, то ли от крика внутреннего голоса! Земля горит под ногами, я не могу стоять столбом и начинаю переминаться и ходить туда обратно. Все! Меня контузило! Я умер! Увозите уже живой труп! — Ну, я тогда пойду. Не буду вам мешать, — я отвернулся и быстро зашагал. Держал ведь приличный вид до последнего, но убежал охуенно карикатурно от них. — Эй, Марк!.. — голос Дима сзади, но его тут же перебивают. — Не жди Махова сегодня домой! — женский смех. — Он будет очень-очень занят! Я остановился, но не нашел в себе силы обернуться, ни кивнуть головой. Просто пошел дальше, как и было. Что они подумают об этом? Мне ли не насрать. Мои ноги мельтешили у меня перед глазами. Я смотрел только вниз. Кроссы мои шагали все быстрее и быстрее, пока я не сорвался на бег. Если я остановлюсь, то сложусь в три погибели прямо на дороге и заплачу навзрыд, как младенец. Глаза были на мокром месте еще когда я отвернулся. Когда убежал достаточно далеко, то моё нутро не выдержало. Меня словно прорвало. Я шел и шел, бежал и бежал, а слезы так и текли, смывая вид дороги передо мной. Я начал вытирать влагу рукавом куртки, но это не помогало, я только размазывал сопли по лицу. От этого рыдал еще сильнее. Чем сильнее я хотел прекратить, чем больше слез становилось. Даже мысли о том, «а что подумают люди», «на тебя все смотрят» — не помогли. Я был похож на красное и зареванное черти что и я это знаю. И мне похуй!!! Случайно столкнулся в метро с кем-то, наступил ему на ногу жестко. Не видел ни кто это, ни что он мне гневное рявкнул. Сердце отбивало чечетку, оно помогло заглушать все звуки. Остались только Ненависть. Злость и Бессилие. И их голоса жрали меня заживо изнутри. Я успокоился. Точнее просто застыл в одном неподвижном состоянии. Может кончились силы и организму надо остыть от резкого перегрева. Я продолжал пялиться в землю себе под ноги и просто идти напролом, ровно до тех пор, пока перед глазами не появилась моя дверь квартиры и я не отпер её. Наконец. Место, где я могу быть собой. Место, где мне о многом предстоит подумать. Захочу ли я снова остаться один, наедине со своими разрушительными мыслями? Ведь был один надежный способ избавиться от одиночества…