Йоль — один из главных магических праздников, наравне с Мабоном и Самайном. Йоль чествует самую длинную ночь в году, слабое место, брешь между мирами. Нашим миром и миром духов. Все потусторонние твари лезут, чтобы выцарапать глаза, разодрать кожу в лоскуты, затянуть в свои сети и разорвать на куски. Магглы променяли традиции Йоля на религиозную ересь, но всё-таки остался в их сердцах страх перед чудовищами, бродящими в тенях. Магам же известна правда, и потому так важно следить за исполнением каждой традиции, каждого ритуала. Ибо иначе не поднимется солнце и настанет вечная ночь, наполненная кошмарами, вылезшими прямиком из грёз Герпия Злостного. Помните, что Йоль чествует самую длинную ночь в году и самый счастливый рассвет. Сим и наставляю потомков. © Хроники Рода Блэк. Евдора Люсия Блэк
Каминная зала в Блэк Мэноре была искусно украшена к празднику. Наколдованные тёмные еловые ветки, обвивающие колонны, пучки омелы, подвешенные над нишами с гобеленами, вычищенные рамы у портретов предков и сверкающая люстра под потолком навевали мысли о средневековых балах. Только Блэки вот уже много лет не давали балы; а если бы и дали, то портреты Канопуса и Веги Блэк убрали бы к остальным портретам, потому что это неприлично и к тому же опасно. Мало ли кто проклятье нашлёт? А так как камин открыт только для родственников, то и опасаться нечего. Кастор склонился в поклоне предкам и, получив в ответ снисходительный кивок от Канопуса и медленное раскрытие голубого*, в тон платью, веера от Веги, направился в гостиную. Вообще, он уважал предков, но хранить их слепки личности долгие века считал плохой затеей. Да, они воспитывали младшее поколение, но делали это чересчур агрессивно. Те же Канопус и Вега, которые уже многие годы встречали родичей на входе в Мэнор, если с ними неправильно поздороваться, могли разразиться длинной лекцией. А если ты игнорировал её, то рассказывали остальным портретам и Главе, чтобы он назначил взыскание. Правда, для Кастора до сих пор оставалось загадкой — почему, если портреты любили, чтобы к ним обращались в соответствии с эпохой их жизни, то портреты в каминной шли в ногу со временем. У той же Веги, хотя она и жила в XIV веке, были достаточно современные платья, да и требовала она знания действенного в настоящем этикета. Тот же веер. В её времени его не было и только в XVII–XVIII веках усиливается значение веера, как предмета изысканного быта и костюма, а также появляется язык веера. Так откуда бы ему взяться у дамы средних веков? Хотя они с Диадемой подозревали в этом склочную Аскеллу Блэк, одну из Леди Рода, на чьём портрете художник запечатлел впечатляющую коллекцию её платьев, а огромное место на стене занимал батальон вееров разных цветов — от розового вышитого золотом* до чёрно-белого*, которые она использовала в зависимости от настроения приёма и своего вечернего наряда. Наверняка, все мёртвые дамы Рода смогли бы одеться у неё. Нарядов бы точно хватило. Мира давно умчалась здороваться с семьёй. Время приближалось к полудню и у сестры закончилось её жуткое состояние, когда она замирала и, не моргая, смотрела в одну точку. Теперь она превратилась в маленький ураганчик. Даже книксен, которым она приветствовала предков, был больше похож на шарканье ножкой, после чего она унеслась к маме. Предки на этот счёт и сказать ничего не успели, хотя Кастор был уверен, что потом они обязательно сообщат о Мирином поведении старшим. Диадема, выйдя последней из камина («чтобы некоторые личности не наступили мне на подол!») присев в книксене и получив одобрение предков, пошла вместе с ним. В каминной, под строгим надзором, они шли спокойным шагом. Как только вышли в коридор, где к счастью, не висели портреты, то побежали. Так как они уже стали достаточно взрослыми, на самый главный магический праздник их одели подобающе. Кастора одели в костюмчик бутылочного цвета: белоснежная рубашка с накрахмаленным (или же приведённым в твёрдое состояние магией, он не знал) воротничком, штаны с резкими стрелками и пиджачок с длинными рукавами и дорогими запонками. Весь костюм был вышит серебряной нитью, которая жутко кололась. Бегать в таком (а ещё в чёрных лакированных туфлях) было не очень удобно, зато это не было платьем. Как хорошо, что волшебники не переняли данную моду у маггловских аристократов*. Девочкам достались пышные платья с несколькими юбками, которые Мира собиралась незаметно снять, а вот Диадема от них была в восторге. Учитывая, что в гостиной сейчас собрались почти все представительницы прекрасного пола их Рода, вряд ли у их непоседливой близняшки получится избавиться от лишних, по её мнению, частей гардероба. Наконец длинный коридор кончился и они с Деми ввалились в изумрудную гостиную. Одна из самых больших и уютных комнат в Мэноре, она не только имела вычурный камин, но и могла без проблем вместить в себя полсотни волшебников, да ещё таким образом, чтобы родственники, не ладящие меж собой, не пересекались за проведением торжества. В гостиной собрались ещё не все — лишь это понял Кастор, пока не увидел маму. Друэлла была невероятной женщиной. Беременность не доставляла ей сильных хлопот — она чувствовала себя прекрасно, только немного полнела, румянилась и становилась более активной. Да и уход за многочисленным потомством был ей лишь в радость. Сколько бессонных ночей она провела у их кроваток, оставаясь такой же бодрой? Сколько выслушала плача, ни разу не поморщившись? Сколько придумывала им совместных занятий в свои законные часы отдыха? Ничего не могло сломить её, как говорил влюблённый отец. Ничего, кроме проблем её детей. Поэтому сейчас, когда малышка Меда, которая только-только родилась и уже могла умереть, мать выглядела ужасно. Заметно похудевшая за эти полмесяца, с нездорово бледной кожей и тёмными кругами под глазами, она совсем не напоминала ту красавицу, что кружила их по комнате незадолго до родов. И когда Кас кинулся ей в объятья, то постарался аккуратно обнимать её, боясь навредить даже своими детскими слабыми ручками. Рядом пристроилась Деми и в этих тройных объятьях Кастор вновь почувствовал тепло. Будто кокон, оно обвивало его, согревая и давая надежду. Так ощущалась родная магия волшебников, что одной с тобой крови. Мать вскоре разорвала объятья и устроила их на диване рядом с Мирой и Беллой. Семья Блэк была огромной и, конечно, не все друг с другом ладили. Поэтому тройняшки всегда старались следить за обстановкой вокруг, после по-настоящему легендарной магической дуэли между Кассиопеей и Альфардом, и вставшими на их стороны Араминтой и Поллуксом. Сейчас всё было спокойно. Рядом с камином расположились Поллукс и Регулус. Поллукс, который приходился им родным дедушкой, не производил приятное впечатление — вечно хмурое лицо, острые, будто выцветшие глаза, что при прямом контакте казалось выжигают твою душу. Ни единого тёплого слова в их сторону, ни единого жеста. Даже в их первый Йоль, когда их знакомили с семьёй, он их проигнорировал. Его кузен Регулус был немного растерянным мужчиной. За чтобы он ни хватался, всё валилось из рук. Зато он очень много путешествовал и с радостью рассказывал о своих приключениях. Сегодня у него изо рта торчала закрученная курительная трубка, напоминающая концом голову китайского дракона, а голову украшала смешная прямоугольная шляпа. Видимо, мужчина прибыл из Китая. Кастор, отметив, что надо обязательно выпросить свежую историю, продолжил осматривать помещение. Кого-то явно не хватало. Внимательно обшарив комнату и заключив, что пока родственники расположились на две группы по половому признаку, до Кастора дошло. Обычно кампанию Поллуксу и Регулусу, которые частенько отдыхали вместе, составляла одна из его любимых тётушек, точнее, бабушек — Ликорис. Это была довольно моложавая и кудрявая брюнетка, посвятившая свою жизнь разрушению чар и проклятий. Она знала множество ритуалов, языков и чар, объездив едва ли не весь мир. Она тоже частенько рассказывала о своих приключениях, но если в исполнении Регулуса это были сказки, то Ликорис подавала их как уроки. Это было несомненно круче, ведь лучше научиться выпутываться из передряги, чем просто о ней послушать. В комнате не было и их любимого дяди — Альфарда, а также Главы Рода, тётушки Лукреции с мужем и тётушки Араминты. И это Кастор не учитывал всех их родственников не-Блэков, которые обычно прибывали ближе к концу каникул. Те же дочери предыдущего Главы Арктуруса || — Каллидора в замужестве Лонгоботтом и Чарис Крауч со своими детьми и внуками, которые обычно приходили в последние дни Йольских праздников. Кастору нравилось, когда наведывались Краучи. У Чарис было трое детей и трое внуков и один из них — Лукас Крауч — стал его закадычным другом. Старше на два года, довольно спокойный и умный парень, они с ним быстро нашли общий язык. А вот малышки Яни и Софи бесили их до ужаса. Одно дело свои младшие сёстры (Беллы и Меды близнецам было за глаза и за уши), а тут ещё возиться с двумя капризными девчонками. А вот у Каллидоры были двое детей-подростков, которым было откровенно скучно с ними возиться. Доминику было семнадцать лет и он уже сидел больше со старшими, а Августе было пятнадцать, и когда её отправляли приглядывать за всем детским табором, она просто их игнорировала и обращала внимание, только если кто-то калечился. Но это будет позже. А сейчас они были свободны до праздничного ужина. Они все соскучились по маме, но женщина сама их отправила погулять. Наверняка устала сидеть с детьми и хотела отдохнуть во взрослой компании. Поэтому они с сёстрами покорно вышли из гостиной. По мыслесвязи Деми предлагала махнуть в конюшни, Мира протестовала и предлагала пойти через улицу в оранжереи, а сам Кастор внимательно смотрел на Беллу. Малышка была эдакой принцессой. И не в смысле красоты, пышных платьев и дворцов, вовсе нет. Хотя буйные кудри, наивный карий взгляд из-под густых ресниц и милая улыбка превращали её в очаровательнейшее на свете существо. Естественно, пока всё шло так, как она хотела. В два года она уже умела манипулировать: когда было надо, она превращалась в кроткую овечку, но когда не получалось хитростью, она шла напролом. Если Белла проигрывала, она кричала так громко, что приходилось отдавать победу ей. Если Белле не доставалось интересного подарка, она отнимала чужой силой. Если же ей не доставало внимания… Ох, тогда она его привлекала. Последние пару месяцев вся семья обращала внимания на новорождённую. Тем более мама, которая не могла даже отойти от Андромеды, чтобы ей не стало хуже. Тройняшки занимались до обеда, а потом возились с сестрой, но внимания сиблингов той было мало. Тётушки на пятичасовой чай почти не забегали, поэтому не могли поохать над красотой Беллочки. И сейчас Кастору не хотелось с ней возиться и угождать, чтобы не разболелась голова.'Как насчёт того, чтобы спрятаться от мелкой в библиотеке, а там свалить на улицу? '
Близняшки переглянулись. В одинаковых платьях — разной степени потрёпанности, но всё же — с одинаковой внешностью, кроме цвета глаз, они были почти пугающими с их синхронными движениями. Они сорвались на бег одновременно, но Мира вырвалась вперёд и запрыгнула на лестницу, ведущую на второй этаж с большим отрывом. Диадема бежала где-то позади, придерживая многочисленные юбки и матеря в голове туфли. План был прост: так как Беллатрикс была ещё маленькой, по лестнице она забиралась на четвереньках. Лестница была под стать всему готическому особняку: винтовая, с мраморными ступенями, покрытыми коврами и с коваными перилами. Им было легко по ней бегать, а вот не ожидавшая такого Белла будет вечность по ней забираться. Потом свернуть пару раз по длинному коридору и вместе открыть дверь в библиотеку — та была слишком тяжёлой для одного ребёнка. Они проводили тут довольно-таки много времени. Едва ли не половину всего времени, проведённого в Мэноре, на самом то деле. Кастор никогда не был книжным червём, но ей богу, жить в теле младенца настолько скучно, что книги кажутся уже манной небесной. Тем более, у магов не было ни телевизора, ни радио, ни-че-го кроме книг. Ну, а девочки готовы были поселиться в этой темной зале с сухим прохладным воздухом (добивались этого специальным заклинанием, чтобы книги не портились). В Восточной резиденции тоже была своя библиотека, но она была значительно меньше и находилась в отцовском кабинете. Поэтому взять почитать книгу было настоящим квестом. Правда сейчас они уже могли списать свой интерес на обычное любопытство ребёнка ко всему взрослому. И всё же в этом помещении была своя особенная волшебная атмосфера. Задерживаться здесь дольше положенного близнецы не стали. Блэк Мэнор строили ещё во времена интриг, борьбы между Родами, поэтому весь особняк пронизывали тропы тайных переходов. Многие из них тройняшки находили случайно, как и ход в библиотеке. Кас дрался за книгу с Мирой — сестра была иногда удивительна упряма в некоторых вещах и заражала их с Диадемой этим ослиным упрямством — и та неожиданно толкнула его об стену, которая провалилась под детской спиной. После этого они часто простукивали стены, чтобы слышать пустоты и пользовались ходами, чтобы незаметно перемещаться по дому. Так и сейчас, они выскользнули в каменный коридор и вышли в оранжерее — длинном здании с куполообразным потолком, заполненном различными растениями из разных стран. У некоторых были свои отдельные узорчатые беседки со специальными чарами для особенно изнеженных цветов. Парень не очень любил это здание, хотя оно и производило на него каждый раз впечатление своей красотой, но оно было удобным ходом из дома на улицу. Несмотря на то, что стояла зима, во дворе было тепло, как поздней весной. Вдруг кто-то ударил его в руку. Мимо пронеслась одна из сестёр с криком: — Ты во́да! Кас побежал следом в зелёный лабиринт даже раньше, чем понял, кто именно это был. Да и не всё ли равно, когда счастье от праздника, от волшебства и от простых радостей заполнило тело под завязку и просилось наружу? Когда детство снова и снова показывало жизнь с этой светлой и наивно-детской стороны?***
Зимний сад был отдельным видом удовольствия. Восточная резиденция, где жили тройняшки с семьёй, когда-то являлась лишь летним домиком Блэков, поэтому многое не было предусмотрено для жизни зимой. Их сад засыпал, облетали листья и голые ветки деревьев леденели. Речушка была маленькой, но даже для неё мороза было недостаточно, и поэтому она не замерзала до конца. Но маги не испытывали неудобств из-за температуры или недостатка еды, как заметил Кастор. В их доме всегда было тепло, светло и достаточно продовольствия — еда образовывалась в огромных плетёных коробах, один из которых, старый и уже не работающий, отдали на растерзание Диадеме. Но если сравнивать два дома по прилежащим землям, становится понятно, почему Мэнор являлся основным домом. Огромные просторы, вмещающие в себя сад, зелёный Лабиринт, лес и родовой склеп. Тут рождались и вырастали десятки поколений Блэков, когда Восточная резиденция была лишь летним домиком. Но по его мнению, главным отличающим фактом был защитный купол над садом и особые чары в Лабиринте. Сад был, как у некоторых царских семей в России. Несколько уровней с фигурными кустами и цветочными клумбами, разделяемые тропинками и хрустальными ручейками. Зимой это великолепие даже снега не видело — белые хлопья не долетали двух метров до земли и таяли. Зато за пределами сада сугробы лежали, что создавало контраст между садами, лабиринтом и лесом, который также входил в земли Блэков. Магия купола достигалась с помощью специальных камней с вырезанными на них рунами. Те прятались среди различной магической флоры, по заранее рассчитанным координатам. Однажды им показали точное местоположение каждого камня и заставили вызубрить действия для активации экстренной защиты. Правда предупредили, что это вряд ли понадобится — дом был защищён куда надёжнее. Но дело было в том, что им бы и не хватило силы включить защиту дома, зато огородную вполне. Поэтому с маленькими детьми при осаде или опасной ситуации должен был сидеть хотя бы один взрослый маг. В рунах Кас не разбирался, конечно, но он и четырёхлеткой не был. И спокойно мог понять объяснение тётушки, как эти камни впитывают излишки силы, которую используют рядом. А вот в Лабиринте была совершенно другая система. Там было холодно и валил снег, но сама изгородь была выращена из морозостойкого растения. А если направить немного магии в зелёные стены, то можно было и высушить снег и поймать врага в колючую ловушку, в зависимости от намерения. Мэнор был не просто основным домом Блэков, но их крепостью, местом куда каждый член Рода старательно приносил знания, силу и деньги. И если быть честным, то Кастору иногда становилось страшно находиться здесь — не суметь достигнуть определённых высот, не оправдать вложенных в него усилий. Сколько бы сёстры не повторяли, что их попадание даёт большие преимущества, парень их не чувствовал. Когда он слушал о своих предках, их жизни и достижениях ему становилось стыдно. Мерлин, ему даже преимущества не помогают! Такие самоуничижающие мысли частенько догоняли его в саду. Было тепло, как поздней весной, несмотря на то, что за куполом мела вьюга. Такая сильная, что иногда за сплошной стеной летящего снега невозможно было рассмотреть особняк. Йольские дни проходили в постоянных ритуалах и семейных собраниях. Частенько приходили Краучи с Лонгботтомами — в этом году даже особенно часто. Наверное что-то произошло, но их, детей, не просвещали. Ни Люк, ни его сёстры ничего не знали, Доминик считал, что говорить с ними выше его достоинства, а Августа хмуро молчала, поэтому у них близняшки тоже ничего не выведали. В итоге они решили потом собрать информацию, когда праздничная суматоха уляжется. Ритуалы Каса не напрягали, но и особенного восторга не вызывали. Если Деми интересовалась, как какой ритуал работает и на что влияет, а Миру занимали истории возникновения и отсылки к различным мифологиям, то ему было всё равно. Надо так надо, а зачем? Так какое ему дело? Такое отношение бесило сестёр, зато уверяло взрослых родичей в их детской безалаберности и глупости. Но каждый вечер, были сегодня родственники или нет, на семейном застолье разгорались ссоры. Чаще всего страдали балагуры — дядюшка Альфард с его «отвратительными пристрастиями» и Араминта с её «легкомысленным поведением». Кастор ненавидел эту часть вечеров и потому, если приличия позволяли он уходил. Диадема, как истинная женщина обожала сплетни и хотела знать всё что происходит в семье, а Мира чаще всего просто болтала с кем-нибудь ничего больше не замечая. Сегодня за обедом Альфард, не вынесший больше сожительства с родственниками, которые хотят его выжечь из Рода и напоминающие об этом при каждом удобном и не очень случае, вызвал на дуэль Ликорис. Женщина выступила вместо Поллукса, чтобы не доходило до детоубийства и Кассиопеи, которую связывал по рукам кодекс Рода, с которыми и произошёл конфликт. Время выбрали не очень удачное — Йоль был семейным праздником и, явно, не предназначался для убийства родных. Глава пытался это пресечь, но напряжение между двумя частями семьи росло уже давно (наверняка ещё до его, Кастора, рождения). Тем более три предыдущих вызова Глава уже предотвратил, поэтому скорее всего он сомневался, что если они сегодня не выпустят пар, то не придушат друг дружку во сне. Местом выбрали сад, — место, где все излишки магии впитываются, а значит все заклинания получаются хуже. А не как в дуэльном зале, где можно и поубивать нечаянно с Блэковским-то темпераментом. Кастор сбежал, чтобы посмотреть на дуэль. Детей туда, естественно, не хотели пускать и для этого повесили на них младших — орущую Беллу и вечно сонную после ритуалов и зелий Андромеду. И мама, дабы точно знать, что из изумрудной гостиной никто не выйдет, наказала Белле, чтобы звала её, если кто-нибудь переступит порог. Сёстрам пришлось усиленно отвлекать её и присматривать за младенцем, чтобы парень смог передать им по мыслесвязи итог дуэли. Сначала они хотели послать Миру, как самую стрессоустойчивую — их тётя и дядя будут драться ещё и на их глазах — но Белла истошно орала, как только девочка отходила и ей пришлось остаться. Диадема изначально была против этой вылазки, поэтому в кустах прямо рядом с защитным камнем сидел Кастор. Наконец из поместья вышли несколько силуэтов: Глава с приметной тростью, в качестве секундантов для обоих и также судьёй — призывать магию в этот святой день; бледный дядя в короткой мантии; тётушка Ликорис с высокой кудрявой копной волос и в привычном зелёном платье; дедушка Поллукс под руку с Кассиопеей. Кас думал, что к дяде тоже кто-то присоединится, но из дома больше никто не вышел — тётушка Араминта к тому времени, а это было двадцать девятое число, уже уехала, чтобы провести время с своими братьями и племянниками. Взрослые вышли на поляну, и парень реально испугался. Кастор рассчитывал, что дуэль пройдёт на широкой местности, но мнительный Арктурус выбрал место поближе к камню. Именно там, где сидел Кас. Теперь изумлённый мальчик смотрел прямо в центр между дуэлянтов. Каждое неудачно отбитое заклинание с большой вероятностью попадёт в него. — Вы не передумали? Не хотите решить всё спокойно? — Нет! — одновременно крикнули соперники. Уставшего решать такие проблемы мирно Альфарда, слова Главы только ещё больше разозлили. Да и Ликорис выглядела так, будто сейчас полезет на племянника с кулаками, позабыв про магию. — Что ж, тогда я являясь свидетелем, беру на себя ответственность… — Стойте! Не надо! Подождите! — перепуганный Кастор вылетел из укрытия, оказываясь между старшими уже занёсшими палочки. Услышав страшные слова Главы об ответственности парень понял — дуэль могла стать смертельной. Кастор так испугался, что ему было всё равно на будущее наказание и на то что с палочек в него могли полететь проклятия. Плевать. Главное было — остановить их, не дать поубивать друг друга. Лица взрослых были шокированными, а дуэлянты пристыжены — видно поняли, что могли его пришибить. Поляна утонула в гробовой тишине, пока одновременно не раздались голоса, рассерженных Блэков: — Ты мог умереть! — Что ты тут делаешь?! — Тебе же было велено сидеть дома! Тётушка Кассиопея кричала громче всех и, мгновенно оказавшись рядом, схватила его за ухо. Альфард с Ликорис, позабыв на время про разногласия, тоже бросились к нему. Глава убивал его взглядом. И тут Кастор понял, что сейчас наступил его единственный шанс быть услышанным. А то его наругают, запрут в комнате, а сами вернутся сюда. — Да подождите же вы! Я не могу сейчас сидеть дома, как вы не понимаете? — Свежим воздухом подышать надо?! — прорычала Ликорис. Кас постарался не вестись на провокацию, не отвечать. Не сейчас, пока он мог заработать в глазах старших родственников собственное мнение. На право голоса рассчитывать было невероятно глупо. — Мы не можем смотреть, как вы ссоритесь! Вы семья! Вы же нас сами столько учили, что семья всегда держится вместе, что нет ничего важнее Рода… Кассиопея отпустила его ухо горящее огнём и теперь внимательно слушала. Но зря он обрадовался. Ведь для них — волшебников-мастодонтов — Кастор являлся лишь четырёхлетним мальчишкой на грани истерики. Подтверждая его мысли дядюшка Альфард присел перед ним на корточки и положил руку на плечо, успокаивая. Будто парень и вправду собрался размазывать сопли. Детское тело не то, чтобы и спрашивало. — Успокойся, парень. Всё несколько сложнее — тут он бросил короткий взгляд на отца, стоявшего до сих пор безмолвно — Но тебе точно не о чём беспокоиться, слышишь? И вот тут Каса сорвало. Стало совершенно не важно на их старательную конспирацию, на орущих матом сестёр в голове и даже на молчащего, укоряющего его взглядом Главу. Который не далее, как вчера говорил, что истинный Блэк должен контролировать свою ярость, уметь её перенаправлять в полезное русло. — Неправда! Мы постоянно переживаем! Боимся, когда вы вместе в одной комнате находитесь. Вы всё время ругаетесь и даже не объясняете почему. Сейчас отправите меня домой, а сами… А как мы потом… Мы же вас любим! Всех любим. А вы ничего не рассказывая нам, дерётесь! Именно этот момент тело выбрало позорно разрыдаться. Будь он взрослым, то нашёл бы слова получше и не закатил бы истерику. Тем более не предъявил бы такую глупую причину. Разве взрослые маги должны рассказывать причины дуэли четырёхлетке? Тем более не прямому потомку дуэлянтов. Но когда парень говорил, именно это вырвалось из него. Может быть он даже смог бы разобраться в причинах войны внутри семьи. А так он всех подвёл: и родственников, которые возобновят дуэль после его ухода, и не узнающих итог сестёр, и в первую очередь себя самого, ведь поставить себя перед взрослыми он тоже не смог. Дядя вздохнул. Взял мальчика на руки и ушёл, что-то шепнув на ухо Главе. Кас благодарно уткнулся лицом в грудь. Остальные родственники никак не прореагировали на его эскападу. Они шли и шли, слишком долго, чтобы идти домой. Когда парень посмотрел по сторонам, то увидел, что они почти подошли к противоположному концу сада. Дальше только лесной массив, нависающий над ними огромными заснеженными ветвями. Альфард посадил его на одинокую лавочку, стоящую на границе и мальчик никак не мог перестать смотреть на тёмный и страшный, сейчас, лес. За спиной лавочки, всего в нескольких дюймах от них шёл снег. Ему захотелось накинуть на плечи одеяло, хотя под куполом было тепло. Наконец, Кас перевёл взгляд на дядю, ожидая разочарования и наказания. Но ничего из этого не произошло. Лишь грустная, усталая улыбка. — Значит хочешь знать, что между нами происходит? Парень уверенно кивнул. Альфард почти искренне улыбающихся и потрепал его по волосам. — Знаешь, кто такие магглы? Кас снова кивнул. Им объясняли, что магглы это люди без магического дара. Взрослые часто ругались на них, но парень всё пропускал мимо ушей; в прошлой жизни он и сам был магглом. — И, естественно, знаешь, как к ним относится наша семья. Почти все чистокровные ненавидят их, считают, что они угрожают магам… Хотя вы и так всё знаете, вас правда достают этим куда меньше. Дядя хмыкнул и закурил длинную сигару. Тонкую, очень пахучую и выпускающую голубоватый дым, свивающийся в кольца. Ничего общего с чудаковатыми трубками дедушки Регулуса, которые он привозил из своих путешествий. — У нас в детстве ни одного ужина не было без разговорах об ужасных магглах, «которых, право слово, нужно попереубивать» — последнюю фразу мужчина сказал писклявым голосом, кого-то пародируя. — Родители говорили с нами редко, но если матушка пропускала пару стаканчиков, то могла часами говорить о грязных магглах, разрушивших её жизнь. Знаешь, когда Вэл поступила в Хогвартс, отец впервые говорил с ней дольше пяти минут. Это была лекция о поступлении в Слизерин и об общении с грязнокровками, — дядя затянулся так сильно, что сигара мгновенно дотлела до середины — Иногда мне кажется, что он перестарался. В сестрице до сих пор говорит эта лекция. Ну или жизнь. Нашей семье в последнее время редко везёт в жизни. — Но мы же чистокровные, умные, богатые. Почему не везёт? — Запомни, что я тебе сейчас скажу. Никакая кровь, никакие деньги не сделают тебя счастливым. Раньше Блэки делали то, что хотели и весь магический мир мирился с этим. Сейчас… Наверное все мы сейчас несчастны, делаем то, что нужно, хотя нет, скорее правильно. Потому и несчастны, каждый по-своему. Но у вас, малышей, есть шанс. — Почему? Кастору реально стало интересно. Ему всегда казалось, что их новая семья счастлива. Родители выглядели радостными, молодыми, красивыми. Да и, исключая склоки, праздники в кругу семьи были уютными. Хотя он особо не обращал внимания на эту сторону жизни. В их трио Деми отвечала за психологию, но в этот момент ему не хотелось говорить с девочками. Это был особенный момент. Момент, когда он перестал быть малышом в глазах взрослых. Сейчас он был чем-то большим, старшим — будущим семьи Блэк. И поэтому он эгоистично оставил этот момент себе. Не стал делиться с сёстрами, хотя в этой жизни они делили всё. — Ты не поймёшь. Зря я наверное тебе рассказал — встретив его яростный взгляд он медленно продолжил — Ладно. Мы — Блэки испокон веков хотим, чтобы нас любили. Вам повезло; Сигнус и Друэлла прекрасные родители, они любят друг друга. Но мало у кого так было в семье. У Арктуруса || жена умерла и это сильно его подкосило. Ликорис, Лукреция, Кассиопея, Регулус и Мариус так никого и не нашли. Мой отец — Поллукс — ненавидел свою жену. Наша магия, наша психика и здоровье зависят от любви, понимаешь? Это важно. Одинокие мы можем сбрендить, устроить дебош или политический переворот. Помнится, твоя обожаемая тётушка Араминта напилась и решила пропихнуть закон о магглах. Его не приняло Министерство и тогда она прокляла больше трёх десятков человек, половина из которых попали потом в Мунго. Кастор ничего не понимал. В прошлой жизни он был одинок, перестав пытаться найти кого-то после нескольких неприятных попыток. Но у него же всё было нормально! Ему не хотелось убить кого-то из-за этого. Тем более при чём тут магглы? Деми наверняка бы уже догадалась. Мира, если бы не догадалась, то потом бы вызнала каждую мелочь, узнав историю до последней детали. Он же не мог даже представить, как это. Как можно проклинать магов от отсутствия мужика в жизни? Как может, что-то эфемерное и размытое, как любовь, влиять на тебя? Альфард по лицу племянника прочитал его растерянность и попробовал ещё раз. — Мы полностью зависим от этого чувства, от другого человека. Вся наша жизнь: увлечения, профессия, магия и даже отношение к семье, к Роду. Это как бы наш якорь. Он держит нас в равновесии, не даёт скатиться в безумие. Не всем так повезло. Наверное ты заметил, что на дуэли мой отец выступал на стороне Ликорис? Отца женили насильно, он не был не то чтобы счастлив, он горел от ярости. Представь, он варился в ненависти больше двадцати лет! Так как он был Защитником и одним из немногих активных членов семьи (Касси, как Леди не могла перейти в Род мужа, а Ликорис со своим дурным характером так никого и не нашла, про остальных ты знаешь*), он обязан был продолжить Род. Но без любви ни у одного Блэка не получится ни завести здорового ребёнка, ни воспитать его… — Но вас же у него было целых трое! Дядя грустно усмехнулся, будто сам жалел, что их трое. — Я понятия не имею, почему родители не остановились на одной Вэл, но дело в другом. В том, что сегодня он занял другую сторону. Моего отца женили насильно, лишь по одной причине — он был влюблён. Дядя сделал паузу, явно специально, чтобы Кастор мог сопоставить факты в голове. Девчонкам он так ничего не стал транслировать и потому ему пришлось самостоятельно решать непривычную задачку. Если дедушка уже был влюблён, зачем заставлять его жениться? Разве он сам не хотел? А если… Если бабушка Ирма не была объектом его любви? И всё равно ничего не ясно. Раз любовь помогает членам семьи оставаться здоровыми и адекватными, то почему Глава запретил Поллуксу жениться на той самой? А если это отражалось на Роде? Вспомнились предыдущие слова дядюшки и пазл сложился. — Она была магглой, да? Поэтому дедушку женили на чистокровной? — Да — видно, что дядя был доволен его догадкой — но не совсем. Этот человек и вправду был магглом. Я не знаю, кто это и что с ним стало, но будучи в подпитии отец пел ему серенады. Это был мужчина-маггл, Кас. Поэтому отца срочно женили на чистокровной, которой и самой брак был не нужен. Но выбора у Крэббов в те годы не было, да и не всё им Арктурус сообщил. Кастор постарался не улыбаться. Оказывается у него с мрачным замкнутым дедом есть нечто общее — ему тоже мальчики нравились больше девочек. И тут до Кастора дошло. Чёрт! Именно из-за этого факта дед прожил полжизни в ненавистной семье. Если бы Кастора заставили жениться и завести детей, он бы наверняка тоже всех ненавидел и сошёл с ума. Даже без учёта любви и плотно приделанной крыши. Тем более, что в магическом мире браки не подразумевают разводов или измен… Ему определённо нужно быть аккуратнее в будущем. Альфард же продолжил: — Но даже будь это девушка, ничего не изменилось бы. Кровь в последнее время чтут больше чувств. Эх, не встреть никого отец, как Рег или Ликорис, его бы не трогали. Но не важно, прошлого не изменить. Когда это всё произошло Главой Рода был Арктурус ||, это он заставил отца жениться, выжег Мариуса и помог Дорее забыть путь домой. Он был строг, деспотичен и привержен классических взглядов на семью. Сейчас же Главный Арктурус |||. Дядюшка печётся о целостности Рода куда сильнее, чем о его репутации. Потому мне, такому же как отец, позволено куда больше. Меня никогда не женят насильно, не запретят романы с мужчинами или магглами. Отец же связан магическим браком и вся его зависть, невозможность быть рядом с любимым человеком наложились на его ненависть ко мне. Ненависть ко всем нам. Такую ненависть и устои нельзя так просто побороть, игнорировать или общаться нормально. Ненадолго Альфард замолчал, задумчиво смотря на дотлевающую сигару. Ночь вступила в свои права и только зачарованный фонарь отгонял тьму. Ветер кидал снежинки на барьер и Кастор наблюдал за этим, удивляясь своей слепоте. Они считали, что попали в крепкую, любящую семью и забыли какими обычно бывают аристократы: традиционными, жестокими, идущими по головам. Сколько в истории было братоубийств? Сколько раз сыны убивали отцов или наоборот? Деньги и власть могут свести с ума даже волшебников. И всё-таки что-то скрывалось. Кас не мог понять, почему в Роду, где негласный девиз это — «Род превыше всего», может существовать отец, который хочет убить собственного ребёнка. Причём чужими руками. — Я не понимаю — Альфард резко обернулся к нему — Почему вы хотите поубивать друг друга? Спустя несколько секунд молчания дядя задумчиво протянул: — Не могу понять, кто сказал тебе такую глупость. — Но вы! Вы же сами сыпали проклятиями и шли сюда драться не на жизнь, а на смерть! Разве, если бы вы не хотели провести обычную дуэль, вы бы не пошли в дуэльный зал, разве Глава стал бы говорить страшные слова про ответственность? — Что ж, у тебя развитый мозг, несмотря на возраст, — такой комплимент Кастора больше напугал, чем обрадовал, дядя может ведь догадаться, кто они! — Но всё вновь не совсем так, как вы, малыши, себе навыдумывали. Мы и вправду не пошли в дуэльный зал, но только потому что уже там были. Дом строили не глупые маги, знающие блэковский темперамент. В сами стены вплетены чары, запрещающие многие опасные заклинания, особенно родовые. Из-за этого мы заранее договорились на более свободную дуэль. Поверь, никто бы не умер! За этим должны были проследить секунданты, а в доме прямо сейчас находятся профессионалы в колдомедицине, чарам, ритуалистике и зельеварению. Если что, пострадавшего бы спасли. Ты хорошо запомнил главное правило Блэков — мы никогда не бросим и не предадим своих, какими бы они не были. Но вот поцапаться между собой мы можем и любим. — А как же дядя Мариус? Его выжгли и изгнали из семьи из-за того, что он был сквибом! Альфард вздохнул и ругнулся, пробормотав что-то про разговор с родителями. — С вами надо серьёзно поговорить об истории нашей семьи, меня начинает пугать сколько вы знаете неверно… Дядюшка Мариус… Мари не был сквибом, отнюдь. Но он очень любил маггловскую культуру, а в особенности науку. Он сам захотел уйти и полностью отказаться от магии. Мы с ним близко дружили несмотря на разницу в возрасте и он предлагал мне уйти с ним, а я… Не смог. Мне интересны магглы, но свою семью и магию я люблю больше. С гобелена его выжгли, это правда, но из Рода никто не изгонял, хотя Арктурус || и настаивал. Но дядя Арти нас в обиду не даёт. — Альфард улыбнулся чему-то и добавил — Мы кстати до сих пор с Мари дружим, встречаемся иногда за кружкой кофе. Он сейчас большой проект закрывает, хвастается что могут даже премию дать. — Это так странно… и круто! А что за наука? — Биохимия. Ты не знаешь что это и объяснять это сложно, так что давай ты сначала немного подрастёшь? Кас кивнул. А сам думал, что надо обязательно потом попросить дядю познакомить их с дядей Мариусом — вот Деми-то обрадуется! Ещё один сумасшедший учёный в семье. Несколько минут они молчали. Снежинки кружились, притягивая взгляд. Мальчик больше не хотел ничего спрашивать — слишком много информации за один вечер. Дяде очевидно тяжело дался разговор; он больше ничего не говорил, только курил, задумчиво глядя вдаль. Голубые струйки дыма завивались в колечки и как обычно никакого запаха не было — взрослые использовали специальное заклинание, чтобы не портить им здоровье.'Вы закончили? '
Кас подпрыгнул на месте от испуга — спокойный голос Диадемы раздался слишком резко для такого места. Дядя вопросительно посмотрел на него.'Сколько вы слышали? '
'Ничего, мистер Обломов'
'Ага, послали разузнать, что да как, а ты замолчал на самом интересном месте! ' Мальчик стыдливо опустил голову, будто сёстры отчитывали его вживую. А потом вдруг внезапно разозлился:'Это было личное! Все что вам надо знать я вам потом расскажу, но я имею право на личное пространство и свои тайны! '
В голове внезапно образовалась звенящая пустота. Девочки ушли. Дядя докурил, развернулся к нему и теперь внимательно наблюдал за развернувшимся перед ним немым диалогом. Он заинтересованно наклонился к мальчику и тихо спросил: — Это сейчас были твои сёстры? — получив в ответ кивок, он просиял — А сейчас они нас слышат? — Нет! Они и разговор наш не слышали! Альфард от его слов чуть на месте не подскакивал. — То есть вы можете слышать мысли друг друга? И управляете ими? Можете открываться и закрываться? Кастор неуверенно кивнул, не понимая энтузиазма дяди. Сами они не знали нормально ли это для волшебников и уточнять не спешили. Диадема уверяла, что для детей нормально не задавать вопросов по поводу того, что они считают естественным и логичным. Но видя реакцию дяди, мальчик всё-таки решил спросить: — А что вы так не можете? — Без заклинания? Нет! Такая связь может быть только у магических близнецов и то, не у всех. Это невероятная редкость. — То есть заклинание для чтение мыслей есть? — Есть, конечно, но работает оно по другому. Если у тебя есть предрасположенность, то ты можешь ковыряться в чужой голове, так что человек даже не заметит. Но диалог вы с ним вести не будете. Также есть отдельный раздел для защиты разума, но наверное для этого всего рановато ещё. Может уже домой? Кастор довольно кивнул; истерика, детское тело и тяжёлый разговор выжали из него все соки и его сильно клонило в сон. Вырубился он сразу, как дядя взял его на руки. И попал в комнату, дожидаться сестёр, с которыми им предстояло снова сориентироваться в мире в связи с новой информацией.***
Каникулы быстро подходили к концу, хотя для тройняшек это уже не было отдыхом. После неудавшейся дуэли за них взялись не просто всерьёз, а даже чересчур. Кроме длинного и подробного разговора с родителями о мироустройстве, магии, родословной и всего остального, их затаскали и другие родственники. Особенно старались бабушки и дедушки, которые видели их куда реже и узнали о их недетском понимании вещей в придачу к хорошей памяти. Они вели с ними длинные беседы, лекции и жаловались, что при них такого бережного отношения к детям (в их версии — пренебрежения) не было, и оттого таких проблем — тоже. Так что первое января они все встречали с радостью, всё же такое резкое изменение было болезненным и возвращение к привычному расписанию казалось манной небесной.