Туманным перевалом смешалось небо

      Из-за мокрой крокусовой дымки, густо оседавшей на запотевшем оконном стекле сладким морозцем, который медленно-медленно поднимался от рыхлого фиодового снега по стенам всю ночь, Осаму совсем не видел соседского дома; мелкие сиреневые крапинки остро врезались в раннеутренний воздух, пахший сгоревшей карамелью и малиновыми пончиками; Дазаю не спалось — он медленно перебирал в руках исписанный блокнот, изредка перелистывая страницы и прочитывая свои шутки едва ли не по памяти, — стоит ли продолжать? Многие знаменитые люди начинали с неудач, но это их не поколебило. Вот был бы на моëм месте кто-нибудь другой, более уверенный и совсем независимый от мнения общества… Был бы на моëм месте Чуя. Вот ему бы точно было наплевать на то, что о нëм подумают как о некудышном комике, он бы продолжил заниматься тем, что ему нравится, несмотря не на что.       Возможно, рядом с ним у меня получится почувствовать себя намного увереннее. Может быть, всë-таки стоит начать с ним встречаться?       «Твоей маме нравятся помоложе? Я бы отодрал и тебя и еë как следует».       Нет, на хуй. Ебучий извращенец. Хорошо, что у меня нет младшей сестры, иначе бедная девочка, Боже.       Надо бы забрать телефон с кухни. А надо ли мне в таком количестве читать чужие СМСки о том, как сильно меня хотят выебать? Или как сильно хотят, чтобы я сделал минет за два доллара? Нет? Ну и хер тогда на этот телефон — и мне полезно, а Накахаре так подавно. Лучше бы он ещë раз сварил свой телефон, вот честно. Или я сварю, как приеду на Рождество. Я собрался ехать в Огасту на Рождество? Господи, помоги, я собрался ехать в Огасту на Рождество.       Кареглазый медленно перевернулся на бок и аккуратно свесил ноги с кровати, тут же спрятал их обратно: по полу несло колючим холодом, будто кто-то оставил приоткрытой входную дверь, — может, всë-таки забрать телефон? Вдруг этот несносный мальчишка снова переспал с моей тëтей? А почему меня должно это волновать? О, Боже. Лучше бы меня интересовало, составил ли Накахара завещание, и есть ли я в списке наследников.       Шатен всë же встал и ленно спустился по лестнице, то и дело закидывая назад длинную кудрявую чëлку, которая неаккуратно падала на глаза, — подстричь бы; за неё, наверное, так удобно хвататься во время секса; что? Боже, убейся, — медленно зашëл на кухню и поспешил к окну, достал из миски с рисом телефон и, наскоро вставив сим-карту и батарею, включил мобильник, — я думал, что это не сработает —удивительно; что-то мне подсказывает, что лучше бы он всё-таки не заработал, — тут же прочитал начало сообщения «Как дрочится под мои сообщения? Хочешь…» и выключил обратно.       К этому я ещë явно не готов. Двадцать пять сообщений! Я же скончаюсь от содержания первых пяти! Надеюсь, хоть в одном он предлагает мне денег. И не два доллара, а хотя бы пятнадцать, а лучше двадцать. «Наверное, твою дырочку очень вкусно вылизывать Нет, я уверен, что еë невероятно вкусно вылизывать Мой член сосать тоже вкусно, уверяю тебя: никто ещë не жаловался Как бы я хотел запихнуть в тебя его поглубже да начать грубо долбиться Куда тебе нравится больше: в задницу или в рот? Я уверен, что в попу. В такую не любить трахаться — грех А твоей маме нравится в попу?»       Только если в твою и резиновыми дубинками, Господи, помоги.       Ого, я захотел выйти в окно позже, чем ожидал. Это, конечно, не отменяет того, что мне всë равно хочется выйти в окно, в том-то и проблема.       Какого чëрта он вообще пристал к моей маме? Не получилось со мной, получится с ней, что ли? «Как думаешь, ей понравится, если я ей отлижу, а ты понаблюдаешь?»       Боже, блять.       С нетерпением жду сообщения «Как думаешь, ей понравится, если ты ей отлижешь, а я понаблюдаю?»       Нет, не жду, это ж ебануться можно.       Небо у горизонта изредка переливалось сливовыми винными пятнами, будто тëплые капли дождя на заре под маленьким мутным стëклышком; Осаму медленно склонил голову на бок, когда краем глаза заметил, как заплаканная соседская девочка с силой бросала куриные яйца в снег, перегнувшись через деревянный подоконник; стоило раздосадованной блондинке обратить на него внимание, Дазай тут же уставился на экран телефона.       Это же не мои проблемы, так? Она не о чëм меня не просила, верно же? Тогда это точно никак меня не касается, нужно прекратить об этом беспокоиться. «Как же я хочу тебя трахнуть. И маму твою хочу. Она старше твоей тëти, верно?»       Ага, а моя бабушка старше моей мамы. «Вот с кем нужно потрахаться!», так? «Как думаешь, твоя тëтя согласиться ещë раз переспать со мной?»       Насколько я помню, этот несносный мальчишка против измен. Он же так трогательно извинялся в прошлый раз, так какого чëрта? «Ты очень похож на свою тëтю, надо будет попробовать попредставлять тебя на еë месте: в таком случае меня явно ждëт самый яркий оргазм в моей жизни Отправь мне свои голые фотки по почте, пожалуйста: я тоже хочу подрочить»       Шатен медленно оттянул ворот футболки и внимательно осмотрел свой голый торс, — обдрочится и сдохнет; ну и слава Богу; какой же я злобный, Господи, — уселся за кухонный стол, заинтересованно взял в руки смятую салфетку, любопытно развернул еë и неудивлëнно хмыкнул, разглядев на тонкой бумаге старательно отрисованный член, — надо было вручить Накахаре его на память, когда тот уезжал. Почему я до сих пор продолжаю поддерживать с ним общение? Ну вот точно хуëв за щеку хочу — иных объяснений у меня просто нет. А не за щеку, так в задницу — вариантов, пожалуй, совсем не много. «Давай ты подрочишь мне, когда я приеду? Молчание — знак согласия Отлично ;)»       Понятно. Классно. Жаль, что я даже не знал о таком вопросе. Вот даже на хуй не смог послать, ну вот как так-то, а ведь так хочется, хоть пешком до Огасты иди. «Я, между прочим, сливки купил. Всë для тебя, детка :)» Только вот презерватив один использовал, уж извини»       Я так понимаю, тëтя дала? На кой же чëрт тогда Чуя просил прощения в прошлый раз? Я ничего не понимаю. «И даже не спросишь, на что я потратил презерватив?»       Дазай медленно улëгся на свои руки, сложенные друг на друга на столе, и одним глазом проглядел оставшиеся СМС-сообщения, не стал убирать снова упавшую на глаза чëлку, — точно стоит сходить подстричься в конце концов, — просто сдул еë на бок, а затем ещë раз, когда та снова начала щекотать пудрово-розовые щёки, — спать, хочу спать; неужто мне не спалось, потому что я не прочитал чужие сообщения? Ну и бредятина, конечно, Боже. «Я ведь даже никого не трахнул»       А лучше бы трахнул. Себя по голове — мне бы меньше охуевать от твоим СМС пришлось. «В любом случае с ним ;) Ты совсем не ревнуешь? Да ведь ты даже извращугой меня не назвал, заболел, что ли? Что случилось? Детка?»       Может быть, он вообще перестанет писать мне? Было бы просто замечательно.       Кареглазый резко помотал головой из стороны в сторону, почувствовав, как начинает засыпать, но затем совсем уткнулся носом в сложенные друг на друга руки и зажмурил глаза, неосознанно расслабился и случайно стукнул мобильником по столу, от чего вздрогнул, а затем тут же задремал, совершенно не обращая внимание на только-только пришедшее от Чуи сообщение «Если ты всë-таки хочешь прекратить общение, то дай знать. Надеюсь, всë хорошо и ты просто уснул, или ушëл в гости, или что-нибудь другое в том же духе»; экран телефона потух, поэтому Осаму проснулся от громкого уведомления о новой чужой СМСки, но читать еë не стал, снова закрывая глаза.       Кареглазый ленно открыл глаза, но тут же их зажмурил, закрываясь ладонью от лазурно-голубого свечения, густо отражавшегося от пенных облаков, которые низко-низко осели к рыхлому снегу за хрустальными холмами, казавшимися спросонья непонятными размытыми силуэтами; шатен медленно обернулся, почувствовав, как миссис Дазай потрепала его за плечо, случайно выронил телефон из рук, и тот упал на пол с громким стуком, зычно ударившись о ножку стола. — Как ты умудрился уснуть в такой неудобной позе?       А ведь и вправду, и как это так я не проснулся-то сам ни разу. — Тебе кто-то звонил несколько раз. — женщина легко нагнулась и подняла упавший мобильник, вручила его сонному Дазаю, скоро поставила перед ним тарелку с вишнëвым пирогом и, оправив подол длинного клетчатого платья, вышла из кухни; Осаму безинтересно просмотрел пропущенные звонки от Накахары, прочитал два последние СМСки от несносного мальчишки и шумно вздохнул. «Если ты всë-таки хочешь прекратить общение, то дай знать. Надеюсь, всë хорошо и ты просто уснул, или ушëл в гости, или что-нибудь другое в том же духе Люблю тебя, котик»       Так он меня ещë, насколько помню, не называл. Девчонкам бы точно понравилось, но я не девчонка, и вообще, я не собираюсь продолжать общаться с ним, а уж тем более отвечать взаимностью. Надо написать ему «Со мной всё нормально. Я хочу прекратить общение» и дело с концом. «Солнышко?»       Боже, какие нежности, аж тошно. Именно, что тошно, я не смогу ему так сказать, чтобы он навсегда оставил меня в покое. «А у твоей тëти классная задница»       Так-то лучше — на хуй, на хуй. «Я хочу прекратить общение с тобой» «Твой выбор. Было очень приятно проводить с тобой время, жаль, что мы оказались слишком разными ;)»       Блять, я сейчас расплачусь. Нужно поскорее всë исправить. Кого? Ты ëбнулся?       Дазай резко положил мобильник на стол, нервно взял в руки вилку и скоро воткнул еë в пирог, но не успел он отделить кусок, как мобильник снова оповестил о новом сообщении, которое шатен спешно глянул: «Хочешь поговорить об этом по телефону?» — нет, конечно, нет, — Осаму быстро напечатал ответ, который тут же стëр и написал заново: «Хочу» — я, блять, ебанутый, сука, — поспешно ответил на звонок от несносного мальчишки. — Ты не знаешь, хочешь ты со мной общаться или нет, верно?       Верно. — Нет, я не хочу с тобой общаться.       Ладно, пусть так, это точно не хуже. Почему «это точно не хуже»? Это правильный ответ на чужой вопрос. — Ага. А ты понимаешь, что ведëшь себя нелогично?       Америку открыл. — Понимаю. — Ты не собираешься с этим ничего делать?       Именно. А что же я могу сделать, если я такой странный дурачок? — А ты так хочешь помочь мне? — Ну, я мог бы, тебе стоит лишь попросить об этом.       Вот это щедрости.       А застрелить меня согласишься? — Помоги мне.       Осаму случайно уронил вилку на пол, пока нервно мотал ей из стороны в сторону между указательным и среднем пальцами, не стал поднимать еë, лишь медленно разглядывал сладко окрашенные вишней зубчики, немного отогнутые в разные стороны, — мне нужна его помощь? Он может помочь мне? Разве он может помочь мне? Как? Чем? — Я нравлюсь тебе? Отвечай предельно честно, даже если ответом является «Я не знаю». — Я не знаю. А, нет. Если ты не ведëшь себя как обычно, то ты вполне мне симпатичен. — Главная загвостка в том, что я периодически веду себя и «как обычно», и «как сейчас» в пределах одного дня или одной ситуации? Ты бы захотел встречаться только со мной, который разговаривает с тобой сейчас? — Да. Что мешает тебе вести себя всегда так со мной? — Прости, я не привык выходить из своей зоны комфорта. В общем, проблема в то, что я не хочу меняться ради тебя. Но ты тоже меня пойми: я с самого детства живу в образе. Правда раньше я это никак не называл, спасибо, что ввëл небольшое понятие для обозначения моего поведения.       Ещё едва-едва лиловый снег рябил в глазах, ярко-ярко переливаясь на солнце, густо пускавшем по протоптанным дорожкам нечёткие лимонный тени, казавшиеся мелкими острыми крапинками издалека, — Осаму до сих пор иногда задорно перепрыгивает через них, как в детстве, стряхивая их пыльные, чуть тёплые силуэты с лацканов пальто; шатен скоро выглянул в окно, услышав звонкий стук в стекло, непонимающе склонил голову на бок, увидев во дворе соседскую девочку, но скоро отвёл взгляд. — Значит, нам точно стоит прекратить общение. — Твоё право. Ты уверен в своём решении? — Честно, совсем нет. Ты очень нравишься мне таким. — Я понял, но уж прости. — Ты же говорил, что любишь меня, разве нет? — Да, люблю, очень люблю, но я не смогу привыкнуть вести себя с тобой только так. — Ты даже не попробуешь? Даже ради меня? — А ты так этого хочешь?       Да, давай быстрее, пока я не передумал, а это может произойти очень быстро, и ты это, я думаю, наверняка знаешь. — Да, хочу. — Мне приехать на следующей неделе?       Ого, вопрос, а не постановка перед фактом — что-то новое и необычное. Надеюсь, у него получится входить в свой образ намного реже, чем обычно для начала. — Приезжай. — Какой ты сегодня уверенный. Не пожалеешь?       Пожалею, я уверен. Я уже начинаю жалеть. — Не задавай мне таких вопросов.       Накахара задорно хмыкнул в трубку, — Осаму услышал на другом конце громкие хлопки, словно кто-то запускал салюты, — шумно облизнулся и тихо выдохнул: «Люблю тебя.», а затем повторился, растягивая звуки: «Люблю-ю тебя-я.», — он, что ли, ждёт, пока я отвечу то же самое? Так не дождётся, с чего это я должен отвечать ему взаимностью? Я, возможно, «влюблён», но ещё точно не «люблю». — Хочешь… — Опасное слово. — Знаю. Хочешь, я привезу тебе что-нибудь вкусное? — Хочу, а что ты можешь мне предложить? — Какой торт тебе нравится? — «Аляска». — Его и привезу, раз он тебе нравится. Любовь мороженое? — Да, очень люблю. — Жалко, что в поезде оно наверняка растает. — А ты даже готов привезти мне мороженое? — Ну да. — Мило. Очень мило.       Осаму едва ли не почувствовал, как Чуя совершенно довольно улыбнулся, елозя телефоном по уху в разные стороны, а затем блаженно хмыкнул и тихо ответил: «Ты очень милый», после захотел добавить что-то ещё, начинавшееся на «Как же я хочу…», но тут же умолк, — видимо, «Как же я хочу тебя трахнуть» и ничего более. Он старается — меня это честно очень радует, почти так же, как и то, что Накахара собирается привезти мне «Аляску». А вот с мороженым и вправду очень жаль. Как же я теперь хочу мороженое. Может, сходить? Сколько вообще время? — Хочешь что-нибудь помимо тортика?       Какое глупое слово. Не глупее «дырочки», конечно, но всё же. Хуй за щеку хочу, разве не твоё заветное желание? Нет? Подумай ещё раз, что могу тебе сказать. Говорю так, будто на самом деле готов дать ему в рот. Ну, видимо, готов, я даже не удивлён. Может быть, попробовать у него выпросить не один торт? Откуда у него деньги вообще, начнём с этого. — Ты собрался купить мне торт на родительские деньги? — На карманные. — А у тебя карман сам зарабатывает? — Нет. — Так и не перефразируй, чтобы солиднее звучало. Это не твои деньги, это деньги, отданные на расходы для тебя. — Это разве не приравнивается к понятию «мои деньги»? Я могу тратить их так, как посчитаю нужным. — Хорошо. Твоё право, но я всё-таки против такого рода растрат. — Но ты же хочешь тортик, я прав?       Глупое слово. Глупое-глупое слово. — Хочу.       И хуй, и хуй за щеку, как же без него-то. — Ну вот и всё, привезу тебе тортик.       Он специально использует исключительно это слово?       Шатен медленно открыл окно, прижмурился, когда в лицо начало нести мелкие-мелкие кристаллики снега, которые залетали словно бледно-синяя мельная пыль, похожая на лунный ночной ветер после морского прибоя; — он всегда пахнет солью и горьким йодом, терпко оседавшим с воздухом в горле; — Дазай снова склонил голову на бок, стоило соседской девочке подойти к нему совсем близко и начать терпеливо ждать, когда тот закончит телефонный разговор, — ой-ой, очень неловко. — Я тебе чуть позже перезвоню. — Что случилось? — Дело есть. — Ты явно не перезвонишь мне.       Дазай совсем не услышал последнюю фразу, а уже отключился и обратился к Леа: «Тебе что-нибудь нужно?», получил скорый ответ: «Можно поговорить с тобой, пожалуйста?», одобрительно кивнул головой и помог девочке перебраться через подоконник в дом, усадил за обеденный стол, а сам сел напротив и приготовился слушать. — Моя мама выбросила все пластинки моей любимой группы. — Она поступила слишком радикально. Я не думаю, что смогу тебе чем-то помочь в данной ситуации. — Ты всегда можешь помочь разговором.       А почему мы вообще общаемся на «ты»? Мне двадцать шесть, ей четырнадцать, почему она обращается ко мне на «ты»? Я считаю, что лучше помочь делом, а не словом. — Хорошо, я внимательно тебя слушаю. — Моя мама слишком много лезет в моё личное пространство. Мне очень плохо из-за этого. — Я тебя полностью понимаю, и заверяю, что она поступает очень неправильно. — Вчера она выгнала моего друга из дома, потому что «негоже с мальчиками в таком раннем возрасте общаться». — А вот это самое странное, что я про неё услышал. Мы все живём в социуме как-никак, этого нельзя отрицать никаким образом. — Моя мама говорит, что я шлюха.       Дазай медленно встал из-за стола, когда бледные губы девочки жалостливо дёрнулись, неспешно подошёл к ней и крепко обнял, успокоительно прошептал: «Это не правда, слышишь меня?», ласково погладил по волосам, — Чуя говорил, что никогда не стал бы лезть в семейные проблемы, даже если бы его попросили. Это полностью его право, так считать, но я с ним совершенно не согласен. Есть случаи, когда вмешательство необходимо даже тогда, когда о нём не просят. Нужно быть чутче к людям. Нужно замечать людей вокруг меня. Думаю, даже пора пересмотреть свою точку зрения и помогать, если вижу, что это точно требуется. Хотя есть люди, которых раздражает, когда лезут в их проблемы, которым и не нужна помощь вовсе — такая ситуация двояка, потому что ты в самом деле не можешь знать, нужна ли человеку помощь, но существует много гордых персон, которые ни за что не согласятся на чужое содействие. — Она говорит так из-за того, что ты общаешься с мальчиками? — Я один раз спала с мальчиком.       Ай-я-яй, рано. Но дети любопытные, с этим ничего не поделать. — Если было с защитой и мальчиком твоего возраста, то это не слишком страшно, но лучше хотя бы до шестнадцати так не делать: не думаю, что это полезно для твоего организма. Как твоя мама никого не посадила? — Она не знает. — Тогда почему ты так ответила? — Мне нужно было поделиться. — Значит, после маминых слов, ты просто сама стала считать себя шлюхой, ещё и постоянно думая об этом случае? Было по согласию? С защитой? С мальчиком твоего возраста? — Да, да и да. — Это точно повод тебя отсчитать, но не повод тебя гнобить. Не гноби сама себя, и маме лучше не рассказывай, ты же понимаешь, какая она у тебя женщина, верно?       Если миссис Харрис захочет кого-нибудь осудить, то меня могут привести как человека, укрывавшего факт насилия. Господи, как же всё сложно.       Густой дым от трубки вился в морозном воздухе словно лазурная небесная дорога, постепенно начинавшая тонуть в ещё бледных-бледных сумерках, которые обычно приходят по весне перед Пасхой: вечера ещё совсем холодные, но крыльцо снегом уже не заметает, даже ботинки больше не скользят по порогу, а небо туманное, светлое-светлое, совсем сладкое и пахнет сахарной пудрой, от которой неприятно щекочет в носу; соседский мальчик, Акей, несуразно танцевал в снегу, разбрасывая тонкие цветные кусочки бумаги, едва ли не мерцавшие в теплоте мелкой солнечной пыли. — Конечно, понимаю. — Тебе легче? Я смог тебе помочь? — Да, ты очень помог мне, спасибо тебе большое. — Ты хочешь вернуться домой или ещё посидеть здесь? — А я могу остаться ещё ненадолго? — Конечно.       Леа крепче обняла Осаму за шею, быстро прошептала «Спасибо тебе большое» много-много раз, в конце концов отпустила Дазая и тихо попросила воды — кареглазый тут же взял кружку со стола и поспешил к кувшину на кухонном гарнитуре, быстро перелил жидкость в стакан и подал светловолосой девочке, сразу принявшей кружку из чужих рук, сейчас же выпившей содержимое залпом, — Осаму никак не мог отвести взгляд от чужого заплаканного лица, покрывшегося пудреными красными пятнами, которые, будто выцветшая тлелая зоря, отпечатались мокрым румянцем на щеках. — Я очень благодарна тебе, спасибо огромное. — Тебе не за что меня благодарить: я не сделал ничего глобального. — Всё равно огромное спасибо тебе: мне было совершенно некому рассказать о своих волнениях. — Ты можешь делиться со мной своими переживаниями в любое время, просто знай. — Огроменнейшее спасибо тебе, правда. Можно обнять тебя? — Разумеется.       Осаму медленно тихо выдохнул в чужую светлую макушку, когда Леа крепко-крепко обняла его, сам для себя отметил, что от девочки приятно пахнет имбирными пряниками; — будто я снова у тёти, а несносный мальчишка опять притащил мне пакет цветного печенья, украденного у миссис Миллер, интересной женщины; — шатен легко щёлкнул Леа по носу: «не плачь.» и дружественно подмигнул, склонил голову на бок, внимательно слушая светловолосую девочку: «Спасибо, спасибо тебе большое. Я думаю, мне пора домой.» — одобрительно кивнул и снова старательно помог Лев перебраться через подоконник. — Пока-пока, ни за что не гноби себя. — Пока, я очень постараюсь, спасибо тебе огромное. — Да не за что, Леа.       Девочка слабо улыбнулась и снова произнесла: «Спасибо тебе огромное.» — помахала на прощение рукой и двунулась к себе домой, пока Акей внимательно наблюдал за ней, усердно подбирая маленькие неровные бумажки со снега, взявшегося от мороза сверху искристой корочкой, как ледяные хрусталики в феврале на глади воды узкой лесной речушки; Осаму медленно проводил светлую макушку до соседской двери и неожидавши вздрогнул, стоило рыжему мальчишке перезвонить ему. — Ты забыл мне перезвонить, верно?       Не верно. Я и не хотел тебе перезванивать. Или хотел? Я ничего не знаю, не спрашивайте у меня ничего, пожалуйста. — Я был занят. — Что случилось? — Помогал соседской девочке. — Котик — благодетель?       Котик — не мудак, вот и всё. — Ага. — Не хотел бы ты как-нибудь потрогать меня?       За лицо? Ногой? Может быть. — Ты снова за своё? — Прости, но мне просто невероятно интересно услышать от тебя ответ на этот вопрос.       Может быть и хотел бы. Но тебе об этом никогда не скажу, не беспокойся. — Нет. — А мне кажется, что тебе хотелось бы меня потрогать.       Когда кажется, яду выпить надо. Грубо, но мне не стыдно, потому что стыдно должно быть явно ему, а не мне. — А мне кажется, что я сам знаю, чего я хочу, а чего нет. — Возможно, и знаешь, но мне об этом ты никогда не скажешь, что сразу понятно.       Ну раз понятно, тогда и иди к чёрту с такими вопросами. — Верно.       Понятно, пусть знает, что я хочу его потрогать, правильно, конечно, разумеется. — А тебе хотелось бы, чтобы я снова потрогал твою дырочку?       Ой, бля-ять. — Мне бы хотелось, чтобы ты потрогал включённый утюг. Ты помнишь, что мне пообещал? — Вроде, комик, а чувства юмора никакого.       Вот это ты, ах, ты… Иди на хуй, а. — Ну спасибо, эти слова — явно то, чего мне не хватало, чтобы наконец-то спиться. — Так поговори со мной об этом, раз для тебя это настолько важно. — Это никак не поможет тебе потрахаться со мной, уж поверь. — Я говорил, что я тебя люблю, а не ограничивался обычным «Я тебя хочу», пойми это. Я хочу помочь тебе, потому что я тебя люблю, маленький котик.       Даже любовь требует выгоды для тебя, Чуя, разве нет? Ты помогаешь только тем, кого любишь? Как же эгоистично ты звучишь. — Глупое прозвище.       Снег под окном подтаял и намёрз твёрдой скользкой коркой льда, словно маленькое лесное озерцо в начале февраля; — высокие камыши увязли в холодных берегах, с которых ещё не сошёл зимний морозный иней, выглядевший как белёсый налёт на крыльях морских чаек; — Осаму склонил голову на бок и мягко улыбнулся, когда Леа, заботливо сказав: «Замёрзнешь», опустила оконную раму с улицы и смущённо поправила свалявшийся воротник тёмной шубки.