Горячее сердце, холодная голова

      — Что ты будешь делать, когда всё это закончится.       В усталом взгляде Богдана она прочитала искреннее недоумение. Он даже стакан с «чаем» отставил в сторону и, озадаченно почесав затылок, сказал:       — Слушай, не знаю. Первым делом — понятно, надо будет добивать затаившуюся контру…       — Это всё ясно. А что-то, не касающееся классовой борьбы? Что-то, чего бы ты хотел только для себя?       Чекист вдруг замолчал, уткнувшись взглядом себе под ноги. Через несколько секунд, которые Микасе показались вечностью, он всё же ответил:       — Да не знаю я, — отмахнулся он, садясь на табурет, - никогда об этом не думал.       Микасе снова стало до ужаса стыдно. Потому что из раза в раз заявляясь к нему в комнату она, скорее всего, сама того не желая, давала ему ложную надежду на то, что когда-нибудь…       — Богдан, я ведь не… — попыталась сказать Аккерман.       — И? — перебил её Вишняк, словно предугадав не сказанные ею слова, — Я тебе что, булка с маком, чтобы меня любить?       — Если знаешь, то почему продолжаешь помогать мне?       — Ой, слушай, ну ты же понимаешь, что вот я это даже обсуждать не хочу. Это всё полная, просто, — Богдан брезгливо сморщился и взмахнул рукой сверху вниз, — хуйня! По другому это, вот, не сказать…       — И какой тогда вообще смысл во всём этом? — спросила Микаса. Но ответа она не получила ни через минуту, ни через две. Посмотрев на Богдана, девушка содрогнулась — он глядел куда-то сквозь неё невидящим взглядом, зрачки не шевелились.       Метнувшись к товарищу, Аккерман ухватила его за жилистое запястье. И когда она почувствовала слабую, неровную пульсацию артерии, у неё от сердца отлегло. Не принявший очередную дозу своего убойного пойла, не спавший, должно быть, уже несколько суток подряд, Вишняк попросту уснул с открытыми глазами. Микаса видела всякое, но о таком ей раньше доводилось только слышать.       Взгромоздив отключившегося Богдана на плечо, она уложила спящее тело на койку и опустила ему веки.       Перед тем, как покинуть комнату товарища, Микаса открыла форточку, выплеснув в окно убийственную смесь заварки, спирта и марафета, так и не выпитую её другом.