Горячее сердце, холодная голова

      — …Так мы «скворцов» не накроем, — возразил Охотский, — только лишний раз взбаламутим эти трущобы, похватаем всякую мелочь, а банда заляжет на дно до поры до времени. Нужно действовать аккуратнее. Предлагаю провокацию: распустить слух о прибытии в город эшелона с продовольствием. В указанном вагоне же будет находиться вооружённый отряд чекистов. Таким образом нам представится возможность взять всю банду разом — или, по крайней мере, большую её часть…       — Для этого «аккуратнее» у нас нет ни времени, ни людей, — Богдан даже приподнялся над столом, — А пока ты тут выкомариваешь все эти хитросплетения, «скворцы» грабят вполне себе настоящие эшелоны с продовольствием.       — Я это и без тебя знаю, — ответил начальник ГубЧК, — Но устраивать очередную облаву слишком рисковано. Кроме того, сегодня к нам зачислят несколько новых сотрудников, — сказал Аарон, выложив на стол пачку личных дел…       …Тем временем к дверям «чрезвычайки» приблизился крепкий детина в бушлате, клешах и бескозырке. На ленте с якорями сияло название корабля: «Страшный». Одним словом — типичный матрос, гордость и краса революции, как он есть. Правый глаз моряка закрывала чёрная повязка.       Стоящему на посту красноармейцу он продемонстрировал мандат, после чего вошёл в местный оплот борьбы с контрой.       — А я тебе говорю, — по коридору шли двое чекистов в кожанках, — нужно устроить облаву. Не поймаем Скворцова — так других, а уж они-то выведут на кого надо…       — Прекращай пороть горячку — сказала Микаса товарищу, — привык ты всё с наскока делать. Тут надо изящнее действовать, а не кидаться очертя голову и с шашкой наголó. Аарон же тебе всё сказал…       — Аарон, Аарон… говоришь так, будто он никогда не ошибается, — проворчал Вишняк, задевая моряка плечом. По привычке он покосился на того, кто вздумал загораживать ему дорогу, и резко остановился, медленно оборачиваясь.       — Богдан? — спросила Микаса, заметив странное поведение товарища.       Моряк тем временем поступил аналогичным образом, удивлённо рассматривая комиссара.       — Боткин, — ткнул Богдан пальцем в сторону одноглазого матроса.       — Вишняк, — матрос повторил жест Богдана.       — Живой! — в два горла проорали моряк и чекист, обеими руками вцепившись друг другу в уши, и, громогласно хохоча, принялись прыгать на месте.       Микаса с непроницаемым видом созерцала это действо, отдалённо представляя себе ситуацию. До вступления в ЧК Богдан служил на Черноморском флоте, и в годы империалистической его крейсер потерпел крушение, так что сложить один и один она смогла. Судя по всему, Вишняк встретил старого товарища, которого считал давно погибшим. Ничего особенного, такое порой случалось — куда реже, чем того хотелось бы.       — Макар, едрить твою налево, — хохотал Богдан, охаживая приятеля пудовым кулаком по спине, — Я уж думал, на том свете увидимся, а оно вона как, на этом встретились!       — Так отож! — смеялся матрос, колошматя чекиста ладонями по плечам, — сам ведь знаешь, моряк в воде не тонет и в огне не горит! Ты-то как живой остался, чертяка?       — Так ведь я той же породы, забыл? — ответил Богдан.       Микаса никогда ещё не видела товарища настолько счастливым, и с удивлением почувствовала, как её губы сами собой растягиваются в сдержанной полуулыбке…

***

      …Поезд замедлил ход, приближаясь к перрону. Богдана продолжало терзать недоброе предчувствие: слишком гнетущей казалась окружающая тишина. Отворив дверь вагона, он заглянул внутрь. Его худшие подозрения подтвердились. Весь личный состав, назначенный для поимки банды Скворцова, был аккуратно уложен штабелем внутри вагона. Затаив дыхание, Вишняк перевернул один из верхних трупов. Широкое веснушчатое лицо Макара казалось почти живым. Картину портило лишь аккуратное пулевое отверстие прямо в центре лба.       Из оцепенения Богдана вывел только стук подмёток по дну вагона. Оглянувшись, он увидел Аарона, который с не менее поражённым видом смотрел на гору трупов. Наткнувшись на угрюмый взгляд Вишняка, Охотский раздражённо сказал:       — Хорошо, облава так облава… ты пока запротоколируй всё, — и выпрыгнул из вагона наружу.       Микаса хотела что-то сказать выпрыгнувшему следом Богдану, но тот её опередил:       — Облава так облава, — горько прошептал Вишняк, передразнивая начальника, — Одолжение он мне, понимаешь, делает… а то раньше ведь нельзя было… — его голос вдруг сорвался на глухой рык, побелевшие пальцы до боли стиснули деревянную кобуру с маузером, — Микаса, помоги протокол составить, а? А то я пока в этом не очень…       Аккерман прервала его речь, стиснув пальцы на покрытом чёрной кожей плече.