***
С утра я едва могла вспомнить, как накануне ночью я медленно ковыляла до ванной и смывала с себя следы отцовской любви. Всё казалось страшным сном, и лишь жуткая ломота возвращала меня к реальности. Мне с огромным трудом удалось встать с кровати и дойти до зеркала. На моё счастье, лицо пострадало не так сильно: оно было в багровых подтёках, губа лопнула лишь изнутри, бровь слегка кровоточила, но это было практически незаметно. Туловищу повезло куда меньше, но, в целом, всё легко скрывалось под одеждой. Мне ли не знать? С лицом труднее, но тут главное придумать качественную легенду. Такую, которая бы объяснила, каким образом я причесала своей физиономией все полы в этом доме. Низ живота отчаянно ныл, и осталось лишь понадеяться, что никакие женские органы не повреждены. Такие боли после папочкиных наказаний бывали частенько, но доктора на осмотрах никогда ничего страшного у меня не находили, поэтому я закинула в рот таблетку обезболивающего и отбросила неважные на тот момент мысли. К этому вернёмся позже. Я натянула самую закрытую одежду, которую только нашла, стараясь при этом двигаться как можно меньше. Спускаться по лестнице оказалось гораздо сложнее. Ноги упрямо не хотели задействовать ноющие мышцы, и я то и дело норовила оступиться. Хотя это вряд ли бы сделало положение вещей ещё хуже. Скорее всего, в этом случае мне хотя бы не пришлось ничего придумывать. Может, так и поступить? Нет. Если я сейчас грохнусь с лестницы, в следующий раз я смогу встать уже только в больничной палате. Когда я добралась до столовой, я какое-то время медлила, не решаясь войти. Я думала о том, что сказать остальным. Какая история будет достаточно правдоподобной? На меня напали? В поместье с кучей камер по всему периметру, ага, конечно. Или я просто неудачно упала во сне? …Разбив вдребезги всё своё туловище, м-да… Вариант так себе. В конечном итоге под грузом размышлений стало тяжело находиться в вертикальном положении: пришлось всё же напустить самый спокойный вид и постараться не упасть, хромая до стула. Как и ожидалось, все присутствующие с ужасом рассматривали меня, отложив столовые приборы. Стараясь не поддаваться панике, я неуклюже опустилась на стул, сдерживая стон от разливающейся боли. — Боже правый, Ребекка! Что с тобой стряслось?! — чета Гудманов принялась наперебой взволнованно щебетать, отчего у меня затрещала ещё и голова. Мама приложила руку ко рту, не в силах ничего сказать. Я попыталась отыскать взглядом отца, но его место за столом пустовало. В груди начало образовываться отвратительное тянущее ощущение беспомощности и страха. Паника, которую я активно заталкивала на задворки сознания, активно зашевелилась, грозясь вырваться с истерикой. Что с папой? Неужели этот олух вчера его прикончил?! Чёрт, чёрт, чёрт!!! Все придуманные мною объяснения мгновенно вылетели из головы. Я растерянно хлопала ресницами, пока вдруг слева не раздался размеренный уверенный голос: — Это моя вина. Моё вытянутое лицо обратилось на Кристиана, но тот даже не взглянул в мою сторону. Он появился в столовой словно привидение, и даже успел сесть на своё место, чего я совершенно не заметила. Глядя прямо перед собой, мужчина невозмутимо продолжил: — Вчера ночью я пришёл к Ребекке и предложил покататься на лошадях, но, когда уже в конюшне я отошёл за сёдлами, она решила познакомиться с новым жеребцом. Аксель совсем молодой и очень норовистый. Хрупкой девушке было не совладать с таким характером, и конь это почувствовал. Я не успел вовремя его оттащить. Ребекке досталось, но, хвала богам, всё закончилось хорошо. Все ахнули, а я опустила глаза, изображая стыдливый вид. Хотя стыдно всё же было, самую малость. За то, что Кристиан после моих нелестных слов в его адрес пустился в защиту и выдумал достаточно логичную историю. Но он, чёрт подери, избил моего отца! Которого, между прочим, сейчас здесь нет. Ну уж, дудки, я не собираюсь этого забывать! Лишь одна вещь никак не хотела поддаваться объяснению: каким образом никто во всём доме не слышал вчерашней разборки в моей комнате? Гул возмущения и сочувствия зарядил помещение практически до предела. Я не могла сфокусироваться ни на одной конкретной фразе, а голова разрывалась так, что комната плыла перед глазами. Я постаралась выпить хоть несколько глотков воды и сделать пристойное подобие заинтересованности этим завтраком, отгоняя непрошеную тошноту. Присутствующие были настолько встревожены этой правдоподобной легендой, что никому даже в голову не пришло полюбопытствовать, зачем Кристиану приспичило потащить меня ночью в конюшню. Я уже хотела было спросить у мамы насчёт отца, как тот, словно по заказу, появился в дверях столовой. — Святые угодники, Родерик! А с тобой что произошло? Папочка выглядел крайне помятым и ровно в той же степени унылым. На его щеке красовался вишнёвый кровоподтёк, а белок глаза на этой стороне пестрил красными ниточками капилляров. Я бросила полный ненависти взгляд на Кристиана, но тот лишь равнодушно дёрнул уголком губ. Захотелось влепить ему пощёчину. Пальцы обхватили ножку бокала с водой с такой силой, что она едва не переломилась надвое. — Ох, я вчера действительно перебрал с тем виски, Эл, — кисло усмехнулся папочка, пробираясь к столу. — Стыдно признаться, но лестница на второй этаж оказалась для меня непосильной задачей, и на самой последней ступеньке я затормозил собственным лицом о перила. Отец весьма решительно избегал взглядов в мою сторону и после своей собственной легенды неуверенно рассмеялся, показывая своё комичное отношение к сложившейся ситуации. Кристиан едва слышно прочистил горло, и я мысленно всадила столовый нож ему в бедро. — Я смотрю, яблочко от яблони, а? — добродушно отметил Элджернон. — Ребекка, сразу видно, от кого тебе досталась твоя неуклюжесть. Не обижайся. Все усмехнулись этой безобидной шутке, и мне тоже пришлось выдавить улыбку, хотя веселье стояло последним в списке испытываемых мною эмоций в тот момент. — То-то я слышала вчера какой-то шум, — вдруг заметила Лана Гудман. — А это оказывается Родерик хулиганил! — Не волнуйся, Лана, я точно уверен, что ничего не разбил. А если и разбил, то даже при всём желании не смогу вспомнить, что именно. Кэролайн весьма недоверчиво оглядывала присутствующих. Блондинка безучастно кивала Генри, отчаянно пытавшемуся завоевать её внимание своими рассказами, и разглядывала меня и отца по очереди. Я напряглась и склонилась над тарелкой так низко, будто собиралась её вылизывать. В итоге брат смирился со своей неудачей и, будто вспомнив что-то важное, обратился ко мне. Я, конечно же, вздрогнула и больно ударилась коленом об стол изнутри. Кристиан фыркнул. Чтоб тебя, Гудман! — Ох, Ребекка, я совсем забыл тебе сказать, — с сожалением произнёс брат. — Прости, но я не смогу сегодня забрать твою посылку. Мы с Кэр едем в Суррей на встречу с флористом на цветочную ферму, это другой пригород. Мы попросту не будем проезжать город и нас не будет целый день. Я на мгновение опешила, не в силах понять, о чём он говорит. — Что за посылка? — вмешалась мама, откладывая вилку. — Мои учебники, — неожиданно для самой себя я восстановила в памяти недостающий кусочек и моментально поникла. — Но курьер будет в Лондоне всего несколько часов, и у них нет пункта выдачи заказов… — Извини, сестрёнка. Но, может, мама с папой смогут их забрать? Или можно попросить Джозефа? — Мне жаль, Ребекка, но мы с твоими родителями приглашены в поместье Шеллвудов. И Джозеф понадобится нам в качестве водителя. Не могу его отпустить в город даже ненадолго, потому что не представляю, когда нам захочется покинуть это странное семейство, — Лана Гудман выглядела по-настоящему расстроенной, и я лишь сдержанно кивнула в ответ с грустной улыбкой. Удивительно, как я смогла не разрыдаться. В тот самый миг мне казалось, что весь мир вокруг попросту рухнул, а его остатки решительно настроились против меня. Это всего лишь учебники, но их утрата оказалась последней каплей в моём море отчаяния. Нижняя губа предательски задрожала, но я упрямо прогнала подступающие слёзы и сделала большой глоток воды, уже собираясь попрощаться со всеми и завершить этот наполненный разочарованием завтрак, как Лана вдруг снова заговорила: — Кристиан, дорогой. Ты же сейчас в отпуске? Вдруг, если у тебя нет других дел, ты сможешь выкроить время и помочь Ребекке с посылкой? Я была совершенно уверена, что это изначально провальная просьба. И даже надежда в голосе собственной матери не заставит Гудмана-младшего дёрнуть и пальцем в оказании мне какой-либо услуги. Но, равно как и люди веками не признавали факт круглой Земли, так и на эту мою веру нашёлся тот самый Пифагор, разрушивший теорию о плоском мире: Кристиан вдруг пожал плечами и ровным голосом сказал: — Почему бы и нет? Я как раз собирался встретиться с Сандрой. Ошарашенная согласием, я даже не сразу обнаружила пропажу его невесты. Кассандры действительно здесь не было. Я решила разузнать об этом позже, ну а пока была слишком взбудоражена. — Ты правда мне поможешь? — недоверчиво прошептала я, и уже была готова к издевательскому отказу, но Кристиан, впервые со вчерашней ночи, обратил на меня взгляд ледяных чёрных глаз, и меня прошибло холодом до самых пят. — Конечно, сестрёнка. Я сдавленно сглотнула, скукожившись под его безразличием, и поспешно отвела глаза, растирая покрывшиеся гусиной кожей плечи. Если кто-то когда-либо и сомневался в том, что одним взглядом можно устроить вечную мерзлоту на всей планете, то этому человеку явно стоит познакомиться с Кристианом Гудманом.***
Спустя минут сорок после завтрака в дверь моей комнаты постучали. В тот момент я была слишком рада тому, что после долгих поисковых мероприятий, направленных на всё содержимое моих косметичек и аптечек, мне наконец удалось найти ту волшебную мазь от синяков и ушибов, которая не раз спасала мою многострадальную физиономию. Я не была уверена, что эта марка есть и в Англии, поэтому отдала все свои силы и надежды на розыски. К счастью, баночка оказалась почти полной, поэтому настроение заметно улучшилось: теперь я смогу выйти в свет уже через неделю! На волнах собственного восторга я крикнула: «Войдите!», и немного растерялась, приметив у порога Кристиана. Раньше его не беспокоили общепринятые нормы этикета и такая несусветная ерунда, как стук в дверь, поэтому какая-то часть меня заметно расстроилась, но тут же была убита в зачатке моей другой стороной, которая благоразумно напомнила, что этот человек вмешался в семейные дела, которые его не касались. Кристиан стоял в проёме, всем своим видом показывая, что входить внутрь не собирается. Я громко фыркнула, обозначив свою позицию по этому поводу. Тот промолчал на этот своеобразный выпад, скользнул по мне взглядом с ног до головы, лишь на долю секунды задержавшись на фиолетовых коленях, и тут же отвёл глаза. Детский сад, вторая группа. — Я собираюсь в город. Где и во сколько забирать твои комиксы? — Учебники, — терпеливо поправила я, но Кристиан лишь вскинул бровь в ожидании прямого ответа. Его взор был направлен куда-то за моей спиной, и я, не сдержавшись, обернулась, заинтересованная, что именно привлекло его внимание. Он со смесью отвращения и злобы смотрел на некогда белоснежный ковёр, с которого я недавно пыталась оттереть яркие капли собственной крови. В итоге там образовалось небольшое розовое пятно, теперь покрытое толстым слоем средства для чистки. Я решила никак не комментировать эту неприятную паузу и снова заговорила: — Я не знаю, когда точно курьер будет в городе. Он обещал позвонить мне перед приездом, и тогда уже мы должны были договориться о встрече. Я могу дать тебе его телефон, и тогда вы обсудите… — У меня нет ни времени, ни желания общаться с кем-либо по твоим вопросам, Ребекка. Сама договаривайся, а потом сообщи мне время и место, — грубо оборвал меня Гудман, чеканя каждое слово. — И как, по-твоему, я должна сообщить? — Я удивлён, что для тебя станет новостью существование мобильного телефона. Никакой улыбки на губах, никакой уже ставшей привычной «мышки». Только холод и раздражение. — У меня нет твоего номера, умник, — огрызнулась я. — Ну так запиши его, — рявкнул он и закатил глаза. Оскорбившись грубому тону, я постаралась не терять самообладания и не вступать в перепалку. Молча схватила старенький смартфон с кровати и под диктовку записала номер под именем «Козлина Гудман». Злорадно усмехнувшись, я нажала «сохранить», но Кристиан уже удалился, оставив меня смаковать этот момент в одиночестве. Около полудня позвонил Лекс и был решительно против выслушивать оправдания по поводу моего внешнего вида. Спустя час он уже стоял на пороге моей комнаты с огромным пакетом апельсинов и букетом белых роз, который по своим масштабам почти что превосходил его вчерашний презент. Парень с беспокойством спрашивал о моём самочувствии и весьма красноречиво обозначил мой внешний вид как «отвратительный». Я мгновенно стушевалась и принялась сыпать извинениями, на что Лекс успокаивающе потрепал меня за щёку и заверил, что испугался бы гораздо меньше, если б я немного поусердствовала с тушью и тональником перед его приездом. Стало неимоверно стыдно, и я действительно отправилась в уборную с косметичкой. Там же спазмы в животе накрыли меня с такой силой, что я едва успела осесть на пол. В глазах потемнело, и я с трудом доползла до купальни, включая кран на полную мощность. Вместе с этим мгновенно открылся другой кран в моём организме, и меня вывернуло прямо в ванную. Весь мой небольшой завтрак медленно стекал по гладким мраморным стенкам и смывался водой в слив. Пока я наблюдала за этим действом, меня одолело ещё два позыва, но теперь из желудка лилась только желчь. Несколько минут я так и сидела на полу, приложив щёку к прохладной поверхности, считая удары собственного сердца. Я сплюнула остатки противной горечи, смыла все следы преступления и, нетвёрдо стоя на ногах, прошаркала к раковине. Там я похлопала себя по бледным щекам, на которых теперь особенно ярко смотрелись гематомы, толстым слоем нанесла тональник и подвела глаза. Затем с особым усердием почистила зубы и внимательно осмотрела себя в зеркале. Сильно лучше я не выглядела, но мой кавалер, по крайней мере, в итоге похвалил меня за старания. Вопреки моим опасениям, он не слышал ничего, что происходило в уборной, и я мысленно поблагодарила богов. Проверка органов малого таза теперь немного поднялась в приоритете, поэтому стоило бы поскорее придумать, как это организовать в чужой стране, где у меня нет ни денег, ни страховки. Мы валялись на кровати и Лекс, несмотря на все мои возражения, активно добивался поцелуев. Тело жутко саднило, а моё относительно спокойное состояние грозилось стать плачевным из-за излишне крепких объятий. Я, насколько могла вежливо, пыталась сохранять дистанцию, но парень обижался на мои отказы, и вся романтика в моей голове безжалостно трещала по швам. Читая про любовь и отношения, я могла составить в голове лишь примерную картину, которая в реальности оказалась совершенно другой. Безусловно, мне было приятно внимание! Каждая моя клеточка тянулась к незнакомому ощущению тепла другого тела, к ласке и объятиям, но мозг упрямо показывал красный стоп-сигнал, игнорировать который я была не в силах. Было странно и даже страшно: я испытывала одновременно и благоговение перед замечательным осознанием близости, и смущение от своего протеста; опасение разочаровать потенциального бойфренда; ненависть к себе самой за неспособность плыть по течению и принять ухаживания от парня, которого у меня никогда не было; страх потерять то, что даже не успела обрести; непонимание того, почему у меня не вызывает восторга всё происходящее. Наверняка, это связано со вчерашним инцидентом, иначе такая реакция значила бы, что со мной что-то не так. Невозможно без объективных причин не хотеть Александра Рассела! — Не хочешь поесть мороженого? — я вдруг подскочила на кровати как ошпаренная, только после этой фразы осознавая, что таким образом избегаю телесной близости. Лекс опешил. — Чего? — Я видела в кладовой целое ведёрко пломбира с солёной карамелью. Я её так люблю… — Оно и видно, что кое-кто увлекается карамелью, — ласково усмехнулся Лекс, ущипнув меня за щёку. — Если ты так хочешь, то я принесу. После этого мимолётного замечания желание есть сладости у меня пропало как минимум на месяц, но останавливать парня я не стала. Он ушёл вниз, а я ринулась к аптечке и проглотила ещё таблетку обезболивающего, подумав о том, что предыдущая покинула мой организм вместе с завтраком. Позже у Лекса не возникло ни одного вопроса о том, почему я даже не притронулась к десерту, который сама же и затребовала. Он невозмутимо уплетал ложку за ложкой, рассказывая мне о своих университетских приключениях, которые я воспринимала лишь краем уха, а сама была поглощена мыслями о невероятно толстых щеках, которые наверняка наела за последнее время. От сигнала телефона я дёрнулась так, что Лекс подскочил сам и брызнул со своей ложки несколько капель подтаявшего мороженого мне на лицо. Я наспех попыталась вытереться рукавом и взяла трубку: курьер сухо сообщил о своём прибытии в Лондон, и назвал время и место, где передаст посылку. Я предупредила, что вместо меня её заберёт высокий и до жути угрюмый молодой человек, после чего со странной щемящей болью в груди мне пришлось набрать номер Козлины Гудмана. — Это Ребекка, — подала голос я после долгого молчания в трубку. — Где и когда? В этот момент явно заскучавший Лекс почувствовал резкую необходимость слизать остатки мороженого с моего лица. Я отмахнулась, но тот громко захихикал, принявшись меня щекотать и подначивать. Невольно визгнув, я тут же сжалась в комок, когда Кристиан буквально зарычал в трубку, почти криком повторяя свой вопрос. Я отпихнула Лекса, подавив желание вырвать его язык с корнем, назвала координаты, и снова последовала мучительная пауза. — Надеюсь, посылка оплачена? Это очень оскорбительно! — Конечно, Кристиан, я… Но Гудман уже сбросил звонок, а я так и осталась в унизительном недоумении сидеть на кровати. И только капелька растаявшего лакомства, плюхнувшаяся мне на майку, вернула меня к реальности. — Похоже, этот парень настоящий кретин, — тихо присвистнул Лекс и многозначительно покрутил пальцем у виска. Я не могла не согласиться, но красный стоп-сигнал в моём мозгу превратился в неоновую стрелку, которая показывала вовсе не на Кристиана Гудмана.***
Последующая неделя прошла относительно гладко. Ну, практически. Вначале мне казалось, что отец намеренно меня избегает, но потом я убедилась, что всё это лишь из-за навалившейся нагрузки на фирму. Близилось значительное расширение компании, поэтому они с мистером Гудманом часами сидели в кабинете, громко бросаясь какими-то сложными финансовыми терминами, и колоссальное количество времени проводили на различных встречах с инвесторами и соучредителями. Жёны ни на шаг не покидали их в такое сложное время, поэтому вся молодая составляющая этого поместья была оставлена на попечение самой себе. Меня это ни капли не задевало. А расстраивало меня только то, что спазмы в животе достигли невообразимых пределов. От боли меня выворачивало по нескольку раз в день, из-за чего желание что-либо употреблять в пищу, помимо обезболивающих, отпало напрочь. Таблетки практически не спасали, и только когда я уже практически была готова попросить Джозефа немедленно отвезти меня в ближайшую клинику, я наконец догадалась. Порывшись в тетрадях, я выудила крошечный календарик размером с ладошку, полученный в подарок вместе с одной из драгоценных книг. Изучив все даты, отмеченные красной гелевой ручкой, я вспомнила, что родилась женщиной, и все пугающие симптомы встали на свои места. Со всеми этими переездами, конюшнями и новоявленными бойфрендами из моей головы совершенно вылетело такое особенное время месяца, когда я превращаюсь в генератор боли, гнева и раздражения. Я знала, что для таких дел мне нужны другие таблетки, но просить их мне было не у кого. Мама была человеком весьма тонкой душевной организации, поэтому любая интимная тема для неё была сродни оргии посреди гостиной. Она всячески избегала подобных разговоров со мной, и в какой-то момент я с этим смирилась. Генри, который теперь вместе с Кэролайн с утра до ночи проводил время в подготовке к свадьбе, для подобных просьб тоже не годился, хотя несколько раз, ещё в Сиэтле, заботливо предлагал свою помощь, если замечал моё состояние. Но я не могла перешагнуть через собственную гордость, в других аспектах моей жизни почему-то не проявляющуюся, и активно избегала его стабильно полторы недели в месяц. В один из вечеров Кэролайн несказанно меня удивила, заглянув ко мне в комнату с бутылкой вина из родительских запасов подмышкой, парой бокалов и тарелкой с фруктами в другой руке. Как только я поднялась с кровати, от невыносимой боли и перепада давления я плюхнулась в обморок прямо к её ногам. Та чуть ли не в истерике принялась меня откачивать, а потом, когда я спустя пару секунд уже пришла в себя и смущённо объяснилась, едва ли не пустила слезу от обиды на то, что я сразу с ней не поделилась происходящим. Подруга принесла мне нужную таблетку и аккуратно, но весьма содержательно, рассказала обо всём, что знает: личный опыт и общеизвестную информацию, испытанную на себе. Оказалось, что она сама страдала от таких же сильных болей вплоть до рвоты и обмороков, и только у врача выяснилось, что у неё проблемы с гормонами. Последовала нехитрая терапия, зато теперь всё проходит без казусов. Блондинка горячо пообещала договориться о моём визите у своего гинеколога за личный счёт и даже слушать не захотела моих возражений. Она терпеливо выслушала все мои вопросы, накопившиеся за годы, и ответила на все, на которые смогла. Мне хотелось разрыдаться у неё на плече, поскольку это был первый раз в моей жизни, когда я чувствовала себя пóнятой и не такой одинокой. С тяжёлым сердцем я поделилась, что впервые обсуждаю такого рода проблемы с кем-либо, и Кэролайн тут же заверила меня, что к ней я могу обращаться по любому вопросу на всевозможные темы, и даже если она не будет знать ответа, то мы будем искать его вместе. Такое невероятное тепло заполнило моё тело, что было трудно выразить его вслух, а благодарность выступила предательским комом в горле. Я говорила «спасибо» столько раз, что у меня отсох язык, но девушка отмахивалась от любых слов, словно это было что-то такое, за что не нужно быть признательной. Несколько слезливых моментов спустя, исчерпав тему, Кэролайн откупорила бутылку и налила нам по бокалу, а уже после первой порции её щёки налились смешным румянцем, и она вдруг принялась с излишним усердием перемывать кости собственному брату, чего я не ожидала от слова совсем. По её пылкому тону было заметно, что это явно накипевшая проблема. — Ты тоже заметила, да? Он стал просто невыносим! Мне было сложно ответить на её возмущение. Все эти дни мы с Кристианом практически не пересекались, а если такое и случалось, то оба открыто игнорировали присутствие друг друга. Точнее, это делала я, а он с завидным успехом отзеркаливал моё поведение. Бывало и обратное: накануне я спустилась на кухню за свежими пряниками, и мы с ним столкнулись у холодильника. Уж не знаю, что нашло на него, ведь лично моё поведение можно было вполне логично объяснить временем месяца, но мы чуть не подрались из-за последнего стакана молока. Бедной кухарке пришлось отправить кого-то из прислуги в город, чтобы всё поместье не слегло под руинами из-за нашей ссоры. Мы швырялись друг в друга булочками, не стеснялись в выражениях и, кажется, нам с Кристианом действительно нужна была эта эмоциональная разрядка, потому что после неё мы заметно успокоились, и я даже уступила ему то несчастное молоко. Удивительным я нашла и то, что была довольно красноречива, чего до этого со мной не наблюдалось. Но это было единственное прямое взаимодействие, и в остальное время мы удовлетворялись гневными взглядами. Хотя, по правде сказать, эти взгляды больше исходили с моей стороны, а Гудман показательно вёл себя так, будто я не более, чем очередная ваза в этом доме. Мысленно вернувшись к Кэролайн и её гневной тираде, я могла лишь кивать в ответ на её негодование. — Последнюю неделю с ним просто невозможно разговаривать! Он постоянно огрызается и срывается даже на родителей. А вчера, когда я принесла посмотреть варианты его смокинга, так и вовсе выгнал меня прочь из своей комнаты, представляешь? Я округлила глаза, не в силах представить такого Кристиана. По отношению к сестре он всегда был самым образцовым братом и милейшим созданием. Я могла объяснить, почему он так ведёт себя со мной, но в остальном же у него проблем не было. Или, может, всё-таки было? Может, у него тоже ПМС? — Может, у них с Кассандрой размолвки? — уже вслух предположила я. — И к лучшему! — заключила Кэролайн, подливая нам ещё вина. — После её приезда он сам не свой. Она делает из него какое-то чудовище. Недавно он наорал на Джозефа, ты можешь вообразить? Джозеф — добрейшей души человек. Он знал моего отца, когда тому было лет десять, а этот сопляк Кристиан позволил себе так с ним разговаривать! — Вряд ли дело в Кассандре, — сказала я, смакуя восхитительный винно-цветочный букет у себя во рту. — Я знаю твоё о ней мнение и не хочу обижать, но она на самом деле хорошая. Тебе стоит узнать её получше. Такое высказывание было для меня слишком откровенным, но, действительно, когда Кассандра приезжала к нам в поместье, а Генри и Кэролайн укатывали в Лондон по свадебным делам, мы с ней проводили достаточно много времени вместе. Она почти полностью открылась, и уже не вела себя как высокомерная истеричка. Мы гуляли, обедали вместе, чем несказанно раздражали Кристиана. Сандра сразу заметила, что мы не ладим, поэтому регулярно просила его дать нам с ней немного побыть вдвоём. Гудман был явно вне себя и даже местами перегибал палку, отчитывая невесту за желание пообщаться с новоиспечённой подругой. Оказалось, что у девушки совсем нет приятелей здесь, в Англии, поэтому она в крайне жёсткой форме дала Кристиану понять, что сама в состоянии решить, с кем может общаться. Я тогда довольно близко к сердцу приняла их ссору, припоминая, как тот в похожей манере пытался запретить мне общаться с Лексом Расселом, проявляя восхитительную изобретательность, коверкая его имя самым немыслимым образом. Парень почти каждый день приезжал навестить меня и, должна сказать, мы очень сблизились. Поцелуев с его стороны стало больше, ровно, как и наших глупых улыбок с переплетёнными пальцами. В один из обедов, в который к нам присоединилась Кассандра, она нарочито непринуждённо спросила Лекса о статусе наших с ним отношений. Тот без колебаний ответил, что мы пара, с таким видом, будто это самая очевидная вещь на свете. Девушка тряхнула серебристой шевелюрой и подмигнула мне с хитрой улыбкой, после чего так же естественно заговорила на другую тему. Я была в восторге. Впрочем, даже Кэролайн довольно ревностно относилась к моему общению с Кассандрой и при любом удобном случае говорила мне об этом. А мне правда хотелось, чтобы они подружились, ведь Кассандра на самом деле оказалась полной противоположностью своему сложившемуся образу. Она и правда становилась мне подругой практически наравне с Кэролайн, хотя до приезда в Англию подруг у меня было ровно ноль. Может, поэтому я так и цепляюсь за каждую из новообретённых приятельниц. — Я прошу тебя, Кэр, дай ей шанс. Ты сама говорила, как негативно относишься к тому, когда видишь предвзятое отношение к людям, толком с ними не пообщавшись. Возможно, здесь сыграло вино, но блондинка надолго задумалась, после чего с глубоким вздохом согласилась: — Ты права. Мы с ней никогда по-настоящему не разговаривали. Возможно, она действительно не так уж и плоха. Я предложу ей провести время втроём. Тёплая благодать разлилась по всей груди, и от избытка чувств я порывисто обняла подругу. Возможно, вино и здесь сыграло свою роль, но ощущение правильности определённо неподдельное. — Спасибо, — прошептала я. — Ты тоже рассказывала, что настоящих друзей у тебя здесь нет. А если всё пройдёт хорошо, то мы трое создадим отличную весёлую команду! Никогда до этого я не чувствовала себя так хорошо. Мы долго хохотали до самого утра, пока обе не начали устало заваливаться на бок. Кэролайн прошмыгнула в свою комнату, а я заползла под тяжёлое одеяло и наконец умиротворённо погрузилась в сон. На следующее утро я удовлетворённо отметила, что все последствия той ужасной ночи практически покинули моё лицо. Теперь только крошечное жёлтое пятнышко на скуле напоминало мне обо всём этом, но я мысленно поблагодарила всю фармацевтическую промышленность за подарок судьбы в виде волшебной мази. Ведь, на самом деле, ровно неделя — и я снова выгляжу как человек! За традиционным завтраком я была в настолько нестабильном настроении, что меня почти не задевало присутствие Кристиана. На самом деле, я даже почти свыклась с тем, что мы больше не общаемся. Ведь это не было дружбой? Да, мы проводили время вместе, и нам было очень комфортно друг с другом. Но, может, комфортно было только мне? Яркая вспышка злости на него испарилась уже в тот момент, когда с папочкиного лица сошёл тот жуткий синяк, но обида активно сопротивлялась покидать мой разум, поэтому менять формат отношений я была точно не готова. Кристиан, похоже, особенно не расстраивался по этому поводу, но это были только мои догадки. Время на календаре неумолимо приближалось к красной дате, и с каждым днём я всё сильнее чувствовала неизбежное. Визит к врачу Кэролайн назначен только через полторы недели, а пока что мне придётся в полной мере ощутить прелести ПМС, в котором я была адской машиной ненависти и нелогичности. В Сиэтле без необходимости я не покидала родную обитель — соответственно, и триггеров как таковых у меня практически не было. А здесь, в Лондоне, прямо-таки буйствовало обилие всевозможных провокаций. Я умудрилась вслух обругать Кристиана, когда он налил мне воды больше, чем я изначально просила, а потом пустить одинокую слезу, когда поняла, как ужасно я себя вела. Тот смотрел на меня широко распахнутыми глазами и изредка хлопал чёрными ресницами, но благоразумно молчал, не задавая лишних вопросов, а в конце концов просто извинился, хотя явно не понимал, в чём проблема. Когда родители снова занялись обсуждением предстоящей деловой встречи, я решила покинуть столовую, тем самым уберегая свою лабильную психику от новых эмоциональных потрясений. Я промокну́ла губы салфеткой, хотя за этот завтрак употребила лишь воду и кусочек свежего рогалика, а затем аккуратно поднялась из-за стола, чтобы сгладить спазмы ноющего живота. Все взгляды выжидающе поднялись на меня в то время, как мой собственный опустился на мягкую обивку стула. Я обмерла на месте. Чёрт, чёрт, ЧЁРТ!!! Прямо на середине светлой сидушки пестрело красное пятно. Я была на грани свалиться в обморок. Держи себя в руках! Просто задвинь стул! Но прислуга знает, кто здесь обычно сидит! И не только прислуга! Я даже не могла себе позволить стыдливо сбежать с места преступления, потому что догадалась вырядиться к завтраку в свой светло-серый комбинезон на толстых лямках, но почему-то не догадалась нацепить защитную прокладку, зная о скором наступлении месячных. Уже представляя, какая кровавая клякса красуется на моей пятой точке, я осознала, что мне просто противопоказано поворачиваться к народу спиной. Я была не в силах понять, что мне делать, поэтому тупо беспомощно пялилась на сиденье, пока все остальные растерянно взирали на меня саму. Кто-то даже попытался привстать со своего места, чтобы посмотреть, что именно так меня заинтересовало, как вдруг слева зашевелился Кристиан, чьё близкое присутствие не могло не привлечь моё рассеянное внимание. Я лишь успела краем глаза заметить, как он небрежно, словно случайно, сбросил тканевую салфетку со своих коленей на мой злосчастный стул и прокашлялся, переводя любопытство двух семей на себя. — Вся продрогла! — он сварливо запричитал и поднялся со своего места, накидывая мне на голые плечи свою кофту на пуговицах, сам оставшись в домашней майке. — Говорил же, что не стоит включать кондиционеры в доме в такую погоду. Его гигантский рост в этот момент оказал мне хорошую службу, так как кардиган доходил мне едва ли не до колен. Я благодарно подняла полные беззащитных слёз глаза, и на один крохотный момент мне показалось, что на губах Кристиана мелькнула тёплая улыбка. — Беги переодевайся, — тем же нарочито суровым тоном произнёс он и едва заметно подмигнул. — Кофту отдашь потом. Я облегчённо и радостно выдохнула с такой силой, что еле устояла на ногах. Совершенно неожиданно, но очень искренне я вдруг засмеялась: — Спасибо! Чуть не покрылась инеем! Вот уж не думала, что так прогадаю с одеждой к столу. Всем хорошего завтрака! И стремительно удалилась вверх по лестнице в свою комнату, успев услышать Кристиана, обращающегося к Кэролайн: «Сестричка, подойди на пару слов». Ровно через семь минут в мою комнату влетела взбудораженная блондинка с огромной розовой коробкой в руках. Она полностью проигнорировала мой неприглядный вид: я уже успела снять комбинезон и теперь старательно отстирывала его в раковине с открытой дверью в ванную. Подруга водрузила увесистый ящик на кровать и принялась старательно перебирать содержимое, выкладывая на покрывало всевозможные упаковки прокладок и подобных принадлежностей. — Эти тебе на ночь, эти — повседневные, но на первые дни возьми побольше, вот эти… — с видом знатока перечисляла она, указывая пальцем на ту или иную разноцветную пачку. — Здесь тампоны, но я не знаю, пользуешься ли ты ими… На всякий случай оставлю их тоже. Не волнуйся, мои «дни» недавно закончились, поэтому у меня будет время пополнить свои запасы, а ты не стесняйся брать всё, что нужно. Я стеснялась ещё как! Конечно, это не были мои первые месячные. Но из-за того, что в карманных деньгах я была крайне ограничена, купить необходимый реквизит становилось задачей практически невозможной. Чаще всего приходилось спасаться старыми футболками Генри, вытащенными практически из мусорного ведра и порезанными на лоскуты, а также ватой из аптеки. Папочка весьма отчётливо дал понять, что с определённого возраста никаких подачек мне не видать, хотя работать мне тоже было запрещено по причине того, что это будет лишь отвлекать меня от учёбы. При этом он обозначил, что деньги тратить мне не на что, ведь крыша над головой и еда у меня уже есть, соответственно, они мне и не нужны. А остальные утехи мне тем более без надобности. Единственным источником дохода для меня стало написание официальных рецензий и аннотаций к романам, в особенности Сары Харт, за что я получала небольшую копеечку, которой не хватало практически ни на что. Одежду покупать мне тоже строго воспрещалось, чтобы я не стала зависима от модных движений, и, дабы не ходить всю жизнь в вещах своего брата, из которых он уже вырос, я терпеливо откладывала эти гроши, чтобы затем поживиться в третьесортных секонд-хендах. Несложно понять, что о гигиенических принадлежностях речи и не шло. Изредка я могла стащить несколько прокладок из маминого шкафа, но она, как человек крайне тонкой душевной организации, реагировала на это так остро, будто я вовсю сношаюсь на стороне. И это человек, подаривший миру двух детей? Серьёзно? Кэролайн прервала мои воспоминания своим возвращением с целой бутылкой перекиси водорода и заверила, что эта незатейливая жидкость восхитительно справляется с кровавыми пятнами и подобными казусами. Затем девушка помогла мне выбрать из своей гардеробной наряд, который был красивым, но в меру тёмным и свободным, чтобы я чувствовала себя комфортно при встрече с Лексом Расселом. Девушка без устали говорила о том, как же она за меня рада и что мы с ним «милейшие голубки», а затем с неприкрытым удовольствием принялась укладывать мои страшно непослушные волосы. Как и всегда до этого. Я расслабилась и полностью отдалась во власть подруге. Лекс явился во всей красе. С каждым разом он всё сильнее напоминал мне ангела с самых восхитительных картин. Вот только ангелы вряд ли могут быть такими сексуальными! Блеск голубых глаз опасно заставлял верить в невинность своего обладателя, а пухлые губы снова и снова возвращали меня к моей кровати, на которой мы могли целоваться часами. Комната перестала вмещать то количество цветов, которыми ежедневно одарял меня Лекс, поэтому благоухающие букеты теперь были распределены по всему дому, заставляя Кристиана гневно фыркать на каждом углу. Я спустилась встречать своего кавалера в тёмно-синих брюках-палаццо и белом коротком топе, которые Кэролайн притащила мне из своего гардероба. Высокая посадка штанов подчёркивала талию, а свободный крой и почти невесомая ткань делали их идеальным вариантом для летней погоды. На ступнях — белые кеды, которые всё равно не спасли меня от моей собственной неуклюжести. В этот раз Лекс был без привычной цветущей охапки, но я даже не сразу обратила на это внимание, споткнувшись на последней ступеньке и буквально рухнув к нему на шею и смущённо чмокнув в висок. Тот не обнял меня в ответ, и только тогда я насторожилась. Парень держал руки за спиной и его щёки вдруг покрыл едва заметный румянец, отчего он стал ещё больше похож на произведение искусства. — Привет, крошка, — так он ласково меня называл. — Я решил, что цветы тебе порядком надоели, поэтому… Вот. Он наконец протянул ладони, на которых лежала небольшая бархатная коробочка, перевязанная синей лентой. Я ахнула в нерешительности, но парень не шелохнулся, глядя на меня со страшно смущённым видом. Совладав с собой, я взяла коробочку, распустила красивый бант и распахнула крышку. Внутри был нежнейший серебряный браслет с брелоком в виде крошечной лошадки. Я какое-то время зачарованно разглядывала подарок — от переизбытка чувств на глаза навернулись слёзы. — Лекс, это просто потрясающе, спасибо! Он такой прекрасный, тебе не стоило… — Ну же, я купил его не для того, чтобы ты плакала, Ребекка! Я надеялся, что ты обрадуешься. Ну же, соберись, а то размажешь такой красивый макияж, — Лекс добродушно подшучивал, и я рассмеялась, смахивая слезинку. Он обернул браслет вокруг моего запястья и застегнул замочек. Я ещё с минуту любовалась этим чудом, а затем снова бросилась парню в объятия. Тот чмокнул меня в шею и чуть отстранился. — Я знал, что тебе понравится, моя крошка. А теперь, пока не забыл. Хочу познакомить тебя со своими друзьями. — Что? — я растерянно обхватила свои плечи руками. Я ещё не до конца свыклась с мыслью о том, что у меня есть мой первый в жизни парень. А теперь ещё и знакомство с его друзьями? — Я понимаю, ты думаешь, что это слишком быстро, — словно прочитал мои мысли Лекс, — но я уверен, что ты им понравишься. Ты красавица. Я лишь улыбнулась и кивнула. — Хорошо. Когда мы с ними встретимся? — Через неделю, в Лондоне. Я снимаю целый клуб. — Клуб? — ошарашенно переспросила я. Вот те на те! Ангельский Лекс в любого рода питейном заведений попросту не укладывался у меня в голове. Честно сказать, какая-то часть меня думала, что он алкоголь в принципе не употребляет, поэтому лёгкое замешательство было вполне допустимо. — Да, крошка, но ты не волнуйся. Есть повод. — И что же за повод? — Мой День рождения.