несколько лет назад (после бури)
На заметенном снегом полу он лежал посреди гостиной своего дома, слушая монотонный вой ветра — непрошенного гостя. Под потолком, мерцая, кружили причудливой формы снежинки — те, которые еще не опустились на бесхозную мебель. О судьбе родителей Крэйг не знал ничего. Какая участь их постигла, когда Хаос поработил жителей города? Что стало с ними, когда грянул шторм? Родной дом Крэйг обнаружил опустевшим. Он мог надеяться, что Такерам как-то удалось спастись (уехали, может), но с ужасом осознавал, что рано или поздно наткнется на знакомый автомобиль, в котором будут находиться замерзшие тела родителей и тело сестры. Наверняка мама будет обнимать юную Тришу, согревать заледеневшими руками ее заледеневшие плечи. А отец так сильно сожмет руль, что его пальцы попросту растрескаются, как наледь… Но пока Крэйг мог верить в лучшее, поэтому умирал почти радостным. Парадокс. Сюр. В царящей тишине шумно урчал голодный живот, дрожали в такт стучащим зубам немеющие от холода руки и ноги. По промокшей спине Такера электрическими разрядами расползались мурашки. Дышать истерзанными морозом легкими едва удавалось, да и не хотелось. А пушинки снега все вились в холодных стенах знакомой до щемящего чувства тоски комнаты. Желание жить, исчезнувшее в тот миг, когда бездыханное тело Твика рухнуло на лед, теперь было слабым отголоском плавно растворяющейся в зимнем воздухе осознанности. Вероятно, инстинкт самосохранения заставил бы Крэйга подняться, заставил бы его найти хоть что-то съедобное или, минимум, укрыться одеялом, но, к счастью, организм оказался достаточно истощен. В противном случае добровольно отдать себя на растерзание смерти было бы не так легко, даже несмотря на злость, вызываемую гулким сердцебиением. Почему сердце все еще бьется? Почему не остановилось тогда же, когда остановилось сердце Твика? Пытка. Хотелось спать, но сон затягивал в пучину галлюцинаций мучительно медленно, неохотно. Так и наступает смерть? Она убаюкивает тебя, как мать неспокойного ребенка. Только вот холодно настолько, что трясет каждую окоченевшую мышцу, и эта бесконтрольность пугает. Впрочем, Крэйгу назвать страхом сопутствующие ощущения было сложно. Действительно страшно ему было несколько дней назад, когда грянула буря… Скрипнул снег, покоящийся на подоконнике настежь открытого окна. Ветер… Крэйг медленно моргнул: тьма сгустилась, как тучи, заволокшие небо навсегда. Какое-то движение, расшевелившее застывший воздух. Показалось, что кто-то более живой, чем Крэйг, переступил через его тело, задев ногами бедра. — Такер? — прозвучало совсем рядом. Крэйг моргнул снова и сощурился, чтобы привыкнуть к дневному свету, едва проникающему в гостиную. Возникшее перед глазами видение оказалось настолько детальным, что в нависшем человеке удалось узнать друга. — Ты вроде бы сдох, — проскрипел голос Крэйга. Язык еще шевелился — можно подыграть замерзающему мозгу, утягивающему в бред. Склонившийся к белому лицу юноши перед собой Кенни, покачав головой, приспустил шарф, выдохнул пар, тут же застлавший Крэйгу глаза, и выпрямился. — Ты больше похож на мертвеца, — заключил он безрадостно и протянул бывшему соратнику руку. — Помочь? Крэйг даже не попытался шевельнуться: ему незачем это делать, и помощь ему ни к чему. — Я не встану, — проговорил он. Дрожь усилилась: Маккормик — всего лишь галлюцинация, но он реалистично навязчив, будто в самом деле вернулся с того света. Жуткий призрак. Помрачнев, Кенни потер руки, одетые в шерстяные перчатки, и, взявшись за края капюшона, стряхнул налипший снег. Он разомкнул было обветренные губы, чтобы что-то сказать, но Крэйг не позволил. — Мы здорово облажались, да? — бесстрастно поинтересовался он, вглядываясь в розовое от мороза лицо привидения. Такеру перед смертью не нужны нравоучения собственного подсознания: он знает, что несколько дней назад (или прошло только лишь несколько часов?) люди, называющие себя героями, допустили катастрофу. На руках десяти молодых парней кровь десятка тысяч людей. — Да, — кивнул Маккормик. На долю секунды его взгляд стал отстраненным, будто какое-то жуткое воспоминание, вставшее перед глазами, погрузило в вакуум тотальной обреченности, где нет возможности чувствовать хоть что-то. Но, мать вашу, не его друг, не человек, которого он любил и считал родным стер с лица Земли целый город! А может, Твик весь мир похоронил под сугробами… На Крэйга Кенни посмотрел с каким-то странным выражением, толком не поддающимся интерпретации. — Твик жив. Дыхание перехватило, и нехватка кислорода отозвалась головокружением, грозящим вот-вот погрузить в небытие. Крэйг попытался что-то сказать, но ни звука не смог издать. Тело будто бы отказало, в нем осталось только бешено стучащее сердце, проталкивающее замерзшую кровь по растрескивающимся, как лед, венам. — Твик жив, — повторил Кенни, посчитав, что его слова остались без внимания. — Я обнаружил его еле дышащим — из-за шока ты не заметил столь слабых признаков жизни. Верить сводящему с ума призраку нельзя (ни в коем случае нельзя): он здесь для того, чтобы вселить надежду, которую вскоре действительность безжалостно раздавит! И все же, когда буря утихла и Крэйгу наконец удалось добраться до Твика, за плотной пеленой слез он едва видел хоть что-то — разве что кровь с собственных рук, размазывающуюся по белой нашивке «WT», на которую надавливал изодранными кистями снова и снова, надеясь, что удастся расшевелить обмякшее тело. — Ты лжешь, — выговорил Крэйг, теряя остатки самообладания. Эмоции смешались: захотелось расплакаться, захотелось рассмеяться, захотелось сломать, нахрен вырвать из плеча протянутую ему руку. — Я бы доказал тебе, но не могу. — Голос Кенни стал строже, стал решительным голосом непреклонного Мистериона. — Ты видел, что он сделал, Крэйг. — Глубоко вдохнув, чтобы набраться мужества, он добавил мрачными полушепотом: — Есть те, кому нельзя знать, что Твик выжил. — Что? — совсем беззвучно. Силы покинули Крэйга, как только сказанное Маккормиком начало обретать смысл, стало казаться жестокой правдой. Твик жив… Крэйг и сам бы в грубой форме спросил Твика, почему тот убил ни в чем не повинных людей, почему предал своих друзей — другие выжившие сдерживать злость и обиду не стали бы, ведь горе и безысходность порождают самую необузданную ярость. — Я не отведу тебя к Твику, потому что ни за что не стану рисковать его жизнью, — пояснил Кенни. А в ответ на вопросительный взгляд упрекнул: — Ты никогда не разделял взглядов Борцов за свободу — если после всего случившегося окажешься в наших рядах, то поставишь под угрозу сохранность тайны о его состоянии. Их ряды… Кому повезло (повезло ли?) пережить бурю? Впрочем, наплевать! Ворочающиеся в голове мысли — только о Твике. Он жив, и это факт. Как странно и непривычно… Радость от осознания обещала догнать чуть позже. — Скрыть правду от тебя я не смог, — поморщившись, как от недовольства, заключил Кенни. — Почему ты помогаешь ему? — не дыша, произнес Крэйг. Он старался мыслить логически, делать выводы, но интуиция подсказывала, что мотивы Маккормика непрозрачны — Дело ведь не в дружбе? — Нет, — прямо глядя в глаза напротив, сказал Кенни. Он помедлил, раздумывая, стоит ли говорить еще что-то, и все-таки, протянув руку Крэйгу вновь, бросил туманное: — Просто поверь, что есть крайне весомая причина. — Причина… — безотчетно повторил Крэйг, но к размышлениям он оказался не готов. Позже… Сейчас — выжить! Сделав усилие над собой, переборов закостенелость, Крэйг шевельнул пальцами, кистью, согнул руку в локте. Его едва что-либо чувствующая ладонь коснулась холодной перчатки Кенни. Тот потянул на себя.наши дни
Тишину нарушил Кенни. Забрав из рук Бебе небольшой рюкзак, он протянул его Крэйгу. — Здесь еда и кое-какая одежда, которая, думаю, тебе подойдет, — объявил он. — Если нужны лекарства или… — Нет, — отрезал Крэйг. Он и еду не готов был брать, потому что не считал такого рода помощь уместной, но Маккормик весьма настойчив, да и в условиях жесткого дефицита продуктов не до демонстрации собственной гордости. — Спасибо. Крэйг кивнул юноше перед собой и, подойдя к дивану, принялся одеваться. Предощущение мороза отозвалось преждевременным ознобом, и он поторопился натянуть прохудившийся отцовский свитер (так и не смог выбросить пришедшую в негодность вещь, когда-то давно забранную из дома). Поверх нескольких слоев одежды надел куртку, принялся застегивать пуговицы, молнии и заклепки. К слову, Твик никогда не справлялся с заклепками, и обычно Крэйг, покорно садясь в прихожей на колени, помогал ему, то умиляясь несуразности друга, то раздражаясь. А Твик всегда благодарил, как-то по-особенному улыбаясь: невинно, чуть прищуриваясь и показывая кончик розового языка. Время замедлилось, увязнув в потоке всплывших воспоминаний, и Крэйг, как под гипнозом, замедлился тоже, теряясь в них. Он хотел бы снять ненавистную верхнюю одежду и остаться здесь, чтобы, как и прежде, помогать Твику, но за прошедшие годы ничего не изменилось — Твик все еще в опасности рядом с Крэйгом, и эта опасность неиллюзорна: ядом отравляющая жажда найти виноватого в случившемся и обрушить свой гнев на него мучила, как оказалось, многих. В том числе и того, чья одержимость местью могла бы стать разрушительной силой. Крэйг мельком взглянул на Кенни. Спросить бы его, смирился ли с суровой действительностью Кайл Брофловски… — Крэйг! — позвал кто-то, и Такер поднял взгляд, заметив в дальнем коридоре движение. Быстрым шагом к нему приближался еще один человек, на теле которого после бури не осталось ни единой царапины. Примечательно, что только Кенни и Стэн (самые дорогие Кайлу люди) не пострадали в той мясорубке. Стэн Марш, пожалуй, был тем, кто не мерз этой долгой зимой из-за количества взваленных на него обязанностей — обеспечивать непрерывную работу всех возведенных им здесь, в убежище, механизмов. Встрепанный юноша и сейчас был запыхавшимся, с желтыми кругами пота на перепачканной сажей футболке. — Ты виделся с ним? — выпалил он с ходу. — Виделся с Кайлом? — проговорил севшим от волнения голосом, едва справляясь с навязчивым желанием отвести взгляд, выдающий глубочайшую обеспокоенность. Это зрелище всколыхнуло сочувствие, испытывать которое Крэйг, казалось, разучился. Он, к несчастью, был тем, кто лучше многих понимал чувства Марша: тот скучал по своему другу также, как Такер — по своему. Разница лишь в том, что Кайл Брофловски несомненно жив. — Нет, — покачал головой Крэйг и, опустив глаза, принялся заматывать шарф. Соврал. По просьбе Кенни, которому не имел права отказать, он лгал Стэну с момента первой их встречи. Вероятно, Кенни не хотел, чтобы тот знал, как тяжело его лучшему другу, потерявшему не только смысл жизни, но даже какие-либо моральные ориентиры. После бури Крэйг виделся с Кайлом единожды, но взгляд его он не забыл до сих пор. Стэну увидеть этот взгляд он не пожелал бы тоже. — Прости, — мягко, насколько смог, добавил Такер. Рушить чужие надежды — погань, но надеяться на что-либо в этом городе — наказание. Стэну, как и остальным, хватает боли. Стэн, выдохнув, скривился, чтобы скрыть обреченность. Удивительно, что он еще не привык к этому чувству. — Стэн! — послышался выкрик Венди. — Помоги! Срочно! — Ее раздраженный голос утонул в чьем-то неразборчивом бормотании, в ругани и ворчании. — Иду, — отозвался Стэн и, коротким жестом попрощавшись с Крэйгом, скрылся в коридоре.несколько лет назад
Крэйг опустил взгляд на паутину трещин под ногами, образовавшуюся на тонком слое наледи, покрывшей асфальт. Шаги его затрещали. Он непроизвольно замедлился, судорожно размышляя, что именно происходит, а затем, выдохнув изо рта пар, вовсе остановился. Медленно, будто не желая убеждаться в очевидном, Крэйг обернулся. Очередной выдох застлал глаза белизной — пришлось зажмуриться, чтобы привыкнуть к бьющему в лицо ветру. Нос щекотнула взвившаяся в воздух, как дым, пыль. Заскрипели (застонали) массивные крепления качающихся дорожных знаков и рекламных щитов. Истерично закричав, взмыли в пыльный воздух птицы; бросились прочь, теряя вышибаемые ветром перья. Сквозь ресницы, берегущие от пыли глаза, Крэйг различил на другой стороне улицы хрупкий силуэт Твика, обрамленный завихрениями воздуха, разгоняемого им же. Зачем? — Твик! — крикнул Крэйг, но звук его голоса потонул в грозных завываниях ветра, а горло ободрало ворвавшимся внутрь холодом. Твик остался неуместно безмятежным, пугающе сосредоточенным. Буря — его стихия, его прародитель; он способен контролировать грозы и метели — нужно лишь оставаться спокойным. Только вот ему хотелось до боли в веках плакать от страха и преждевременной тоски. Зябко поежившись от холода, вздыбившего волосы на коже, Хаос, прикрыв ладонью глаза, поднял взгляд к горизонту, и лицо его в глубочайшем изумлении вытянулось. Ужас парализовал тело и душу: настолько сильный и заполняющий естество, что едва ощутимый. Под землей что-то хрустнуло, загудело эхо, и, судя по резко навалившейся усталости, губительное воздействие ультразвука прекратилось. Кайл пальцами одной руки уперся в стремительно остывающую землю, а второй — в покрывшиеся еле заметной коркой льда гранитные плиты; пошатнувшись, приподнялся. Полотно воздушного змея за его спиной натянулось, как парус, становясь щитом от ветра, выдувшего из-под ног угли, к которым прижались сохранившиеся травинки. Но зимний холод, забравшись под колышущуюся одежду. Брофловски спинным мозгом ощутил, что надвигается опасность, и, превозмогая изнурение, обернулся. — Что это? — обомлело выдохнул Стэн, инстинктивно пятясь от увиденного, как от угрозы. — Дым? Потемневшее у горизонта небо тяжелым слоем туч упало на вереницу гор. В гнетущей тишине, нарушаемой только отчаянными выкриками птиц, покидающими покорно кланяющиеся ветру деревья, серый водопад многотонных облаков обрушился на окраину города, хороня живописный небосклон под белесой дымкой. В наползшей на город тени скрылись из вида полосы леса, дома вдалеке, извилистые дороги, точки — люди. — Это не дым… — почти беззвучно проговорил Кайл, исступленным взглядом скользя по бескрайней лавине, заволакивающей пространство от земли до самого неба. Его побледневшее лицо застыло в выражении бессильного ужаса, когда то, что Стэн посчитал клубящимся дымом, безжалостно смяло крыши строений, разворотило вымощенные асфальтом дороги, взрыло землю, будто бур. Крэйг попытался шагнуть вперед, к Твику, но ветер, двигающий его натренированное тело обратно, оказался упрямее, под стать хозяину. Занесенную над заледеневшей землей ногу Крэйгу едва удалось поставить на скользкую опору. От острых, как иглы, льдин, гонимых ветром, безжалостно рвущих одежду и расцарапывающих открытые участки кожи, пришлось спрятать за предплечьями лицо. — Твик! — не обращая внимания на надвигающуюся лавину, проорал Крэйг. — Твик! — Перекричать ветер не удалось, а налетевший снег больно ударил по рукам, по груди, животу и ногам. Воздух замело — не вдохнуть. Еще один шаг, заставивший стынущую кровь циркулировать по замерзающим венам. — Твик! Остановись! Твик медленно повернул голову. Тотальная грусть, различимая на равнодушном лице, сделала его неузнаваемо изнуренным. Бьющего в спину ветра он не замечал, как не замечал за вставшими в глазах слезами ни расползающегося по земле льда, ни уносящейся далеко вперед метели. Видел только главное — тень от свинцовых туч, планомерно накрывающую купающийся в лучах теплого Солнца город. А теперь — и исступленный взгляд Крэйга, решительно прорывающегося к нему сквозь ураган. Замутненные усталостью глаза Твика встретились с его, и лед начал узорами наползать на серые радужки, делая их абсолютно белыми, — пугающе изумительное зрелище. Дрогнувшие руки Твика приподнялись, и следом за его напряженными пальцами вверх взмыла сверкающая в дневном свете, пробивающемся через облака, ледяная преграда. Полупрозрачная стена, выросшая на пути Крэйга, остановила ветер, и юноша, пошатнувшись из-за показавшейся непривычной легкости, на несколько мгновений замер в растерянности, вдохнул статичный воздух внутри образовавшегося ледяного саркофага… Нет, он не даст себя пленить! Кулак Такера сотряс зазвеневший барьер, но тщетно. Еще раз — по размытым очертаниям Твика, вложив в удар всю данную природой нечеловеческую силу. — Твик! — срывающий горло крик превратился в хрип. Еще несколько остервенелых ударов костяшками по льду, ставшему розоватым от крови. Видимость ухудшилась: на холодное убежище налетела буйная вьюга — еле заметные трещины, рассыпавшиеся по верхнему слою льда, стали неразличимы. Но нельзя сдаваться! — Остановись! Стопы Твика оторвались от земли. Его хрупкое тело (единственное, что противостояло стихии) ветром подняло в раздираемый бурей воздух. Он, стойко игнорируя творящееся на земле, поднял взгляд абсолютно белых глаз к стремительно темнеющему небу, заволакиваемому грозовыми тучами, подгоняемыми надвигающейся снежной лавиной. — Стэн! — истошно проорал Кайл. Тот завороженно смотрел на рушащиеся под массой снежного пласта, сходящего с небосклона, дома; на деревья, обрывающие ветвями искрящиеся провода; на проносящиеся по дорогам, как бильярдные шары, кирпичные обломки и обломки льдин, исторгаемых лавиной. Зловещим гулом наполнившиеся улицы, порвало в лоскуты отчаянными криками людей, в ужасе бросившихся прочь из своих жилищ. Наемники Хаоса и плененные ими горожане слились в единую толпу, хлынувшую волной через город. Но мгновение — и смертоносные глыбы снега врезались в нее, как волноломы. По дорогам размазалось кровавое варенье из человеческих тел. Сдирающим кожу с мышц ветром раздавило о ближайшие стены, о смятые машины, о склонившиеся фонарные столбы тщетно пытающихся обогнать непогоду. Пересилив цепенящий ужас, Кайл, кинувшись к Стэну, сорвал со спины воздушного змея и, обернувшись вокруг себя, чтобы увеличить мощь броска, запустил прямоугольный щит в воздух. Алое полотно, сотрясаясь, качнулось на бешеных порывах ветра, и с грохотом угол металлического каркаса вонзился в мерзлую землю — торс Марша загородило от мчащегося навстречу ему снега. Опережая вьюгу, Кайл упал на колени рядом с ошалелым юношей и рывком усадил его на землю тоже. Согнувшегося под напором стихии змея пришлось придержать. — Помоги! — рявкнул Кайл, вцепившись в каркас, и Стэн взялся за заледеневшую основу — холодом обожгло пальцы. Оскалившись от боли, Кайл обернулся. Налетевшая метель за доли секунды скрыла из виду фигуру Эрика, старательно ползущего к зданию мэрии — ближайшему укрытию. Ступени, на которых распласталось тело Кенни, ветром вдавливаемое в острые грани, засыпало снегом. — Венди… — выдохнул Стэн, и Кайла пробрало холодом более жутким, чем тот, что сделал весенний воздух зимним. Марш порывисто дернулся — вес змея увеличился. — Не смей, — до хруста сжав запястье привставшего друга, прошипел Кайл. Мышцы рук заныли. Он бросил взгляд на балкон, где Венди безуспешно пыталась выбраться из пут, в которых ее оставил предусмотрительно скрывшийся в доме наемник. Затем — на лицо Стэна, чрезвычайно жаждущего помочь ей. Мать вашу! — Пусти! — зло рыкнул Марш, продолжая вырываться, но Кайл не пустил. — Я сам. Закрывшись от снега здоровой рукой, Хаос, поскальзываясь на ступенях, рванул к главному входу в здание муниципалитета. Морозный воздух раскаленными жгутами стянул легкие, метель застлала замерзающие глаза, но цель недалеко… Он уже взялся за массивную ручку обледеневшей двери, когда чьи-то пальцы сдавили кисть так, что из раны засочился коричневый гной. Лео не сдержал стона и, скривившись от боли, отступил на несколько шагов, но давление не исчезло, а в образовавшейся посреди урагана снега иссиня-черной дымке возник знакомый силуэт. — Не время для этого! — выпалил Стотч, все еще морщась. В ближайшую колонну врезалась льдина. Разбилась, как стекло. Осколки вонзились в висок и щеку Хаоса, он вновь дернулся, но измазанное кровью лицо Мистериона, изуродованное рваной дырой на месте глаза, осталось непроницаемым. — Подохнешь вместе со мной, — процедил Кенни, оттесняя Лео все дальше, преграждая ему собой путь к дверям. — Что? — изумленно выдохнул тот. Смесь злости и ужаса исказила его лицо. — Ты не станешь! — Он попытался вырвать руку из чужих пальцев, но от возникшей боли потемнело перед глазами. Он лишь мельком посмотрел на ожог, в который безжалостно врезались ногти Кенни, и уставился на собственное отражение в единственном голубом глазу напротив. — Ты убил не только Джимми! — выдыхая стискивающий грудь гнев, крикнул Кенни. Животная ярость впервые сделала его лицо неузнаваемым — жестоким. — Всех нас! — Не я! — истерично рявкнул Стотч, обернувшись к лавине. Нервно вдохнув, он так и не выдохнул. Белая волна накрыла ближайшие дома, смела с дорог машины, вскинув их, как пластмассовые игрушки, выкорчевала деревья, взрыхлив за секунду промерзшую до ядра землю. Тень от гремящей лавины погрузила в непроглядный мрак двор, наползла на белоснежные ступени мэрии, скользнула по изломанным колоннам, по разбитым стенам, по крыше… А над всесокрушающим водопадом из снега и льда, раскинув руки, будто ангел — крылья, зависла едва различимая фигура героя. За тучами скрылось палящее Солнце. Вышибленный из земли камень разбился о полотно воздушного змея, и тот накренился. — Не вздумай умереть, Стэн! — проорал Кайл, но голос его не громче ветра. Нехотя разжимая пальцы, он посвятил секунду разглядыванию синих глаз напротив. — Ты должен жить, слышишь?! — Задрожали связки, и следом сотряслись все внутренности. То ли от страха, то ли от сильной вибрации, пущенной по земле клокочущей лавиной, неумолимо надвигающейся на центр города. — Что? — недоуменно выдохнул тот, и его лицо выразило испуг. — Кайл, не… — Стэн бессознательно подался вперед, к другу, но тугие нити, вдруг стянувшие запястья, отвлекли… Кайлу хватило этого времени, чтобы дернуть дрожащий на ветру трос, прикрепленный к змею, и руки Стэна грубо пригвоздило к углам каркаса. — Нет! — распластавшись по заснеженной земле, крикнул Марш, но, поджав губы, чтобы не сказать больше ничего, Кайл, игнорируя его, выпрямился. Ветер сорвал с головы юноши капюшон, и в огненно-рыжих волосах запутались причудливые белые пушинки. Перед Кайлом выросла исполинская лавина, обрушивающаяся с небес, несущаяся навстречу с разрушительностью скоростью. Счет на секунды! Сорвавшись с места, он бросился к строению позади себя. Вокруг — темнота и холод, и только мерцает повсюду снег, в лоскуты кромсающий потяжелевший воздух. Руки и ноги замерзли до невозможности шевелить ими, онемели до боли легкие, и все же, замерев на секунду перед серой каменной стеной здания муниципалитета, Брофловски резким рывком взмыл в воздух, за один прыжок достиг балкона, где его встретил преисполненный ужасом взгляд Венди. Едва справляясь с иррациональным желанием оглянуться, Кайл наклонился к девушке, поднял ее с холодного пола, к которому уже начала прилипать кожа. Венди застонала, и он вытащил кляп из ее рта в тот момент, когда ветер ударил в спину с такой силой, что из груди вырвался вопль. С клочьев кожи, повисшей на воспалившемся мясе и выстуженных костях, капнула кровь. Обоих толкнуло вперед — лопатки Тестабургер и ладони Кайла сомкнулись с каменной стеной. Лавина хлынула во двор. Стэн закричал, когда на его плечи навалился утяжеленный налипающим снегом щит, когда мир вокруг погрузился в губительную белизну. Он склонил голову к поджатым коленям и, закусив джинсы, зажмурился, чтобы не видеть неуемную бурю. — Закрой глаза! — проорал Кайл, не понимая толком, сел ли голос до беззвучия, оглох ли он, может; или же уровень шума превысил все допустимые нормы, и все звуки пропали. Он обнял Венди, прижал к своей груди ее голову. Белая грохочущая волна, движимая неостановимой силой, врезалась в здание муниципалитета. Треснули под ледяным напором, как под прессом, каменные колонны. Необузданная метель поглотила обваливающийся фасад. Тело Кайла вспыхнуло, как зажженная спичка, выжигающим роговицы светом самого Солнца. Каждая клетка, воссияв, воспламенилась, и жар обволок его, словно кокон. Слепяще белое пятно посреди дикого урагана, вышибающего стекла из рам, кирпичи из кладок. Зажмурившись от страха, Венди не смогла даже закричать: легкие перехватило, когда лавина обрушилась на них. Минуты безумия, тянущиеся нестерпимо долго, обещали закончиться смертью, но возникло осознание, что тепло бережет, и Венди приоткрыла веки, чуть отпрянув от Кайла, чтобы различить хоть что-то. Белый свет больно резанул по глазам, но оторвать взгляда от существа перед собой она не смогла. Подняв голову, она увидела создание, лишь очертаниями напоминающее человека, — настоящее божество, воплощение светила, противостоящее уничтожающей все на своем пути стихии, разрезающее смертоносную бурю своим светом, как меч. Навернулись слезы. Не то от беспричинного счастья, не то от боли… А мир рушился вокруг ледяного гроба Крэйга, со скрипом сотрясающегося от наносимых по нему им ударов. Из образовавшегося наконец разлома выстуживающий ветер хлынул внутрь убежища, обжигающая боль разлилась по рукам. Крэйг, не выдержав, вскрикнул. Холодом обдало кровоточащие раны на пальцах. Синюшные пузыри, мгновенно покрывшие ободранные костяшки, лопнув, обнажили розовое мясо. Царапинами испещрило кожу, и из разорвавшихся вен брызнула горячая кровь. Теряя остатки рассудка, Крэйг сжал искромсанные руки в кулаки и ударил снова. Затошнило, но он стиснул зубы, проглатывая рвоту, и ударил снова. — Твик… — простонал, пытаясь крикнуть. — Пожалуйста, остановись… Твик медленно моргнул, когда лавина, оставляя за собой след из свинцовых туч, двинулась к противоположному краю Земли, когда Солнце и небо скрылись окончательно, когда мир оказался заботливо укрытым белым одеялом. В его глазах проявились черные точки — зрачки, серые узорчатые радужки. Твик моргнул еще раз, но веки, опустившись, не поднялись. Покрытые снежинками ресницы слиплись. Тяжелое дыхание юноши сменилось поверхностным, едва приносящим ему кислород. Он сонно смотрел на уносящуюся вдаль лавину, а затем, вдохнув последний раз, начал падать, пронзая обмякшим телом пелену из кружащих в морозном воздухе снежинок. Со стуком Твик упал на взорвавшийся под ним сугроб.