несколько лет назад (задолго до бури)
— Не получается! — Отброшенная компьютерная мышь ударилась о подставку монитора компьютера. — Сраный Безымянный король и его сраная пичуга! — Айк, заведя руки за голову, откинулся на спинку кресла, преисполненным недовольством взглядом продолжая буравить красное «YOU DIED». — Не выражайся, — осадил его Кайл, подойдя ближе. — Но он действительно… — Сраный. Я согласен. — Старший из братьев Брофловски заговорщически улыбнулся. — Но если мама услышит, что ты ругаешься, нам обоим… — Пизда, — полушепотом подытожил Айк. Они многозначительно переглянулись и после недолгой паузы рассмеялись. — Ладно, — выдохнул Айк и придвинулся к столу. — Попробую еще раз. Кнопки мышки защелкали под пальцами. Кайл покачал головой: недавно его самого Dark Souls III выводила из себя, да до такой степени, что хотелось к чертям собачьим сжечь компьютер (пожалуй, сей порыв остановило лишь осознание того, что новый он не получит), но при младшем брате следовало демонстрировать выдержку и благоразумие, которым, к слову, Кайла научил именно Айк. Поразительно спокойный и рассудительный мальчик вырос в шумной семье, у неуравновешенной матери, в молодости настрадавшейся от истерик старшего ребенка. Кайл отступил на шаг и, то ли заметив боковым зрением, то ли ощутив спинным мозгом движение у окна, обернулся. Сердце ухнуло. Он едва сдержал изумление, пригрозившее вырваться каким-нибудь неразборчивым возгласом или же писком, различив силуэт Инструмента, расположившегося у отлива под окном его комнаты. — Айк, — обратился к брату, спиной загородив от того окно (к счастью, темно уже, и снег мельтешит, словно помехи на телеэкране), — может, продолжим завтра? Я хочу лечь спать пораньше. — Как скажешь, — отозвался тот. Отложив мышку, он лениво потянулся и зевнул. Кажется, предостаточно утомился в бою с боссом. Ладонями хлопнув себя по коленям, юноша поднялся и двинулся к двери, но, взявшись за ручку, задержался. — Кайл, а ты поговорил с Кенни? Он пойдет с нами на матч? — Айк, чуть покраснев, опустил взгляд на пальцы ног. — Я знаю, что вы в ссоре или вроде того, но… — Да, Айк. — Кайл тепло улыбнулся. — Он согласился сопроводить Карен. — Конфликты супергероев не должны мешать совсем еще юным подросткам учиться проявлять интерес друг к другу — это понимает и Кайл, и Кенни, поэтому, невзирая на разногласия, они договорились посетить игру. Лицо Айка стало светлее. Он еще не знает, что не доживет до назначенного дня. — Спасибо! Ты — самый лучший брат! Кайл скептически хмыкнул. Ох уж эти первые влюбленности. И речь, по правде говоря, не только о влюбленности младшего Брофловски… Когда дверь закрылась, Кайл повернул ключ и поторопился к окну. Стэн… Стэн, общаться с которым Кайлу запретил Картман, да и собственные принципы не позволяли, смотрел на него, улыбаясь до боли знакомой улыбкой Стэна Марша. Или так казалось из-за бликов на стекле. Как только Брофловски открыл окно, морозный воздух хлынул в комнату. — Что ты здесь делаешь? — придав голосу строгость, спросил он. — Я по делу. — Наступив на подоконник, Стэн взялся за раму; с тихим хрустом полотно рулетки, за которую он держался, вернулось в корпус. — Можно? Кайл отступил от окна, и с ботинок Марша на пол ссыпался липкий снег. Что ж, опрятностью он не отличался. Оказавшись в комнате, Стэн вдруг замер, глубоко вдохнул. — Этот запах… — поневоле прошептал он, прикрыв глаза. — Мама готовит рыбу, — отчеканил Кайл. Стэн коротко улыбнулся (он не об этом) и поднял покрывающиеся конденсатом защитные очки, расстегнул кожаную дубленку, под которой скрывалась перетянутся ремнями с нашивкой «Т» белая футболка. И, конечно же, неизменный атрибут Инструмента на нем — пояс с оружием. — Как же я соскучился, — заключил Марш, посмотрев на Кайла. Тот, опешив, открыл было рот, чтобы ответить, но лишь протянул «э». — Чувак, ты уже давно ясно дал понять, что… Стэн порывисто шагнул к нему. Кайл мог бы возмутиться, указать Маршу на неаккуратность (тот оставил грязный отпечаток подошвы на ковре), но чувство неловкости поработило — он попятился. — Слушай, я отказался от идеалов Друзей Енота, но не от тебя, — с жаром выпалил Марш. — Почему же тогда ты не общаешься со мной, когда Стэн Марш, а не Инструмент? — все же выговорил Брофловски. Он не ссорился со Стэном, они не называли друг друга предателями, но обиду Кайл ощущал весьма отчетливо: горькая и вяжущая рот. Это чувство ему не нравится. Сложное, вынуждающее терять контроль даже над телом. Стэн отвел взгляд. На фоне красноватого с мороза лица его глаза казались еще более синими, чем всегда, — похожи на море, для внеземного создания все еще кажущееся чем-то диковинным, непостижимым. — Мистерион запретил. Кайл нахмурился, задумавшись. Быть может, Кенни согласился пойти на матч с ним, прикрыв желание провести время с другом детства заботой о сестре. Быть может, он не позволяет Стэну общаться с ним, потому что… ревнует? Впрочем, лучше не фантазировать об этом: Мистерион достаточно мудр, чтобы не смешивать личное с принципами. Да и нет никакого «личного»! Он — объект восхищения Кайла, им и останется. В конце концов, не Мистерион, будучи подростком, испытывал довольно сильное сексуальное возбуждение, перед сном думая о Воздушном Змее, а наоборот. — Но он не ненавидит вас, — продолжил Стэн. — Во всяком случае, не тебя. Если мы скажем ему, что хотим добиться объединения… — Объединения? Стэн развел руками. — Хаос стал решительнее. По подсчетам Венди, весной он перейдет от планирования к действиям. — Хаос… — протянул Кайл и, сев на край кровати, поднял взгляд. — А ты хочешь этого, Стэн? — Он сощурился, будто пытаясь разглядеть подвох. Правда, ему хотелось увидеть другое… — Ты и я. — Хватило смелости сказать это. — Снова вместе. — Я хочу этого больше жизни! — выпалил Марш. Он приблизился, наклонился и сжал плечи друга столь внезапно, что тот вздрогнул. — Я думаю об этом с тех самых пор, как наша команда распалась. И, если Друзья Енота и Борцы за свободу не захотят объединяться, я… — Он осекся. — Что — ты? — тихо спросил Кайл. Стэн, опустив взгляд, выдохнул. Теплый воздух коснулся лица Брофловски. — Не знаю… — непроизвольно сжав плечи Кайла крепче, так же тихо произнес он. — Я бы забрал тебя. — Посмотрел в глаза. — Не спрашивай как и куда — просто забрал бы, и мы перестали бы этим заниматься. Пусть мир трижды пылает, мы бы… — Стэн, остановись. — Кайл резко выпрямился, тем самым вынудив Марша отступить. Отвернулся. — Еще немного, и ты наговоришь лишнего. — Наплевать! — махнув рукой, бросил Стэн, и все же осадил себя. Огляделся, и с детства знакомые стены подсказали, что говорить. — Я так люблю тебя, Кай. В груди взорвался вулкан, но Кайл не подал виду. Не обернулся даже, чтобы скрыть воспылавшие щеки. — В детстве это звучало иначе… — Он нежно улыбнулся и почему-то испугался возникшего ощущения: жжется… что-то жжется. Человеческие чувства все еще чужды ему. Слишком многогранны и неоднозначны. Стэн наверняка имеет ввиду совсем не ту любовь, которую умеет испытывать Кайл. — Я обдумаю твои слова, — сухо заключил Кайл. Лучше не позволять себе анализировать происходящее слишком тщательно: однажды это привело к тому, что ему понравился загадочный мальчик в плаще с капюшоном. — Возможно, вдвоем мы сможем разрешить конфликт. В конце концов… ты мне нужен, — все же сорвалось с губ.наши дни
Ледяные глыбы обрушились на город, как обломки взорвавшегося в атмосфере астероида. Дома и прочие разломанные постройки вдавило в землю, изрытую взрывами. Взмывший в воздух снег разметало ураганным ветром. Сквозь метель, погрузившую город в сумрак, Кайл рванул ко врагу, разгоряченным телом пронзая ледяной занавес. На нем ни ссадины: полыхающей, как лава, коже не страшны ни расцарапывающий даже металл ледяной дождь, ни кромсающий даже камни град. А злость одолевает такая, что и при смерти он стремился бы достать застывший в воздухе силуэт. Кайл ненавидит. Всем сердцем ненавидит и физически ощущает, как его толкает вперед бесконтрольная жажда крови — дурманящая, разъяряющая все сильнее и сильнее… И пусть! Если рассудок — цена смерти Чудо-Твика, то Воздушный Змей пожертвует свободомыслием. Слепящий луч рассек бурю, вспорол сгустившиеся тучи. За черным ворохом, сгорающим, словно подожженная вата, кажется, блеснуло голубое пятно — небо, но темнота скрыла его, как стужа за узорами на окнах скрывает зимние пейзажи. Раскат грома! Кайла пошатнул сотрясшийся воздух. Эхо отозвалось в груди, внешние звуки пропали, но он не придал этому значения — продолжил искать в бескрайнем пространстве, безжалостно разрываемом непогодой, того, кого должен уничтожить. Твик ринулся к нему, готовясь нанести удар. Завел руку назад… Его кулак встретился с предплечьем Кайла, и в тот же миг горячая кровь разлилась по зубам. Стиснув разбитые челюсти, Твик качнулся и тряхнул головой. Нельзя терять ни секунды! Невзирая на дезориентирующую боль, нырнул в сторону тогда, когда дребезжащий луч ринулся навстречу. Обдало жаром. Льдом, словно броней, покрылась кожа Твика, но холодная корка растрескалась под напором огня и лопнула, как стекло. Осколки впились в руки; Твик, скалясь, смахнул их вместе с выступившими каплями крови. Ярость Кайла стала осязаемой, пугающей иррационально сильно, но Твик ударил. Костяшки, показалось, соприкоснулись с раскаленным железом. Еще раз! Атака противника пришлась по ребрам. Следующая — раскрошила носовую перегородку. Твик отскочил, двинулся назад, наступая на потоки ветра, как на ступени. Дымящийся кулак резанул вдыхаемый им воздух. Твик моргнул несколько раз, выдохнул, и ледяная пыльца, соскользнувшая с его губ, застлала огнем горящие глаза Воздушного Змея. Свет померк, когда тот зажмурился, но бешеная энергия, потерявшая выход, жаром засочилась из пор его кожи. Твик ногой отпихнул мечущееся тело и поднялся выше. — Мразь! — расслышал утробный рык. — Остановись, Кайл! — выкрикнул Чудо-Твик. Гроза, вторящая звуку его голосу, вспышками молний поделила темное небо. — Достаточно разрушений! — Все закончится, когда ты подохнешь! Пространство воспламенилось. Столб огня, сметающий неугомонную вьюгу, двинулся к Твику, будто исполинский ледокол. Мерцающие тучи схлопнулись перед юношей, скрыли его от пламени, разбившегося о массивную преграду. Поднялся ветер. Оставшийся черной дымкой огонь затянуло в закручивающуюся воронку. Кайл отшатнулся от зияющей дыры внутри образовавшегося вихря, черным глазом смотрящего на него, раздуваясь все сильнее. Искрящий силуэт Чудо-Твика вырвался из глубин круговорота вместе с ураганом, обрушившимся на улицы города. Его белые глаза, источающие дрожащий свет, как шаровая молния, стали совершенно бездушными. Он поднял руки, замирая посреди беснующейся бури. Небо выбелили вспышки. Десяток вспышек, надламывающих небо! Кайл спикировал вниз. Разрезающие пространство молнии погнались за ним. Несколько врезалось в фонарные столбы — их, горящие, выкорчевало из земли. Некоторые впились в землю, будто многотонные колья. — Огонь! — проорал Брофловски, опустившись. — Сожгите небо дотла! Последовали взрывы, но они не устремились к тучам. Давно пришедшие в движение танки и ракетные установки обстреливали сминающую улицы Южного Парка махину, скрывающуюся за дымом, пылью и дождем, проливающимся на вспоротые дороги. Раздраженно фыркнув, Кайл бросил взгляд на следующую за ним грозу и погрузился в верещащую, раздираемую бесчисленными выстрелами и отчаянными криками мокрую толпу. Стрекочущие молнии остановились у кромки его армии. Кайл торжествующе усмехнулся, продвигаясь все глубже, когда что-то сбило его с ног. Мешком он повалился под ноги расступившихся солдат. — Я не верю… — проговорил Мистерион, вырастая над ним. — Не верю, что ты закрываешься телами других! — Когда все закончится, — прошипел Кайл, поднимаясь, — я продолжу убивать тебя еще мучительнее, чем прежде, Кенни. — Это не закончится! Неужели ты не понимаешь, что… — Заткнись! — выкрикнул Кайл. Оттолкнувшись от земли, он взмыл в воздух. Взглядом окинул стоящего под ним Кенни, к земле опустившегося Твика… — Горите! Горите! Горите! Вы оба! Жар взрывной волной пронесся по рядам людей, окутал улицы. Завибрировал плавящийся воздух над пластинами солнечных батарей.***
Кровь, брызнувшая в рот, по языку потекла к глотке. Клайд закашлялся, давясь ею, а последующие минуты провел, кое-как наслаждаясь тишиной образовавшегося в черепной коробке вакуума. То ли зашумели улицы. То ли заскрипели отекающие суставы. Расслышав гул, Донован приоткрыл глаза, оперся на руки, чтобы подняться. Тело ноет, будто каждая малейшая косточка сломана, но он не мертв — что-то неплохое в этом дерьмовом дне. Ладонь провалилась в рыхлую жижу, ощущение влажного тепла показалось… неправильным. Клайд взглянул на мокрые пальцы, а, спустя несколько секунд задумчивости, заметил, что лежит в луже растаявшего снега. Пар не вырывается изо рта. Тепло. И моросит дождь. — Что за хрень? Сжимая еще ноющие раны, он сел на колени, еле-еле выпрямился, кряхтя и постанывая, и замер, оцепенев, когда глаза уколол солнечный свет, пробивающийся сквозь тучи. Греющий лицо солнечный свет. Твик сказал, что Солнце близко… Не объяснил ничего толком, но Клайд поверил его страху, его обреченности: с желанным Солнцем, увидеть которое жаждал каждый переживший бурю, что-то не так. Военные стягивались к горизонту — к самой темной точке, окрашенной в желтый заревом вспышек молний. Крэйгу ни за что не преодолеть эту преграду. Крэйг… — Блять, — выдохнул Клайд. — Ладно. — Подобравшись, он опустился на корточки, коснулся кончиками пальцев земли. — Последний рывок, ребята… Еще холодная с зимы земная твердь пришла в движение. Взрыхленная почва, загудев, исторгла облако пыли. Клайд покачнулся, едва сохранил равновесие, когда из-под разверзшейся земли, разламывая старые корни деревьев и камни, показалась гигантская сегментированная лапа, созданная миллионами наперебой жужжащих тварей. Вторая наступила на холодную поверхность. Еще одна! Еще… Сдвигая пласт грунта, дребезжащая спина огромного насекомого, за волоски, состоящие из москитов, на спине которого ухватился Клайд, поднялась над равниной. Возвысилась немыслимых размеров утробно рокочущая монструозная махина. — Вперед! — скомандовал он, с осторожностью выпрямляясь. Тяжелые лапы сдвинулись. Подобие жука, за шаг преодолевающее с десяток метров, направилось к востоку. Войска ощутили приближение чего-то необычайно громоздкого еще до того, как бегом расшевеливающий землю монстр оказался в их поле зрения. Зазвучали приказы. Орудия обратили свои взгляды в сторону мчащегося навстречу существа. — Огонь! Огонь! Огонь! Надрывные крики потонули в загрохотавших выстрелах. Снаряд снес одну из лап. Жука толкнуло. Он оступился, но перегруппировавшиеся мошки образовали новую. Ускоряясь, чудовище врезалось в громыхающую нескончаемой чередой выстрелов колонну. Одна из ног раздавила нерасторопную группу стрелков. Другая оттолкнула поворачивающую к нему голодные рты ракетную установку. Очередная атака снесла часть торса зверя. Рассредоточившиеся точки устремились вглубь толпы, врезались в корпуса военных машин, в броню солдат, словно пули. Взобравшись на рычащую голову, Клайд оглядел разверзшийся ад. К эпицентру сражения стягивалось все больше военных. Горизонт стал чище. Получилось! А затем плавящий кожу жар заволок улицу.***
Небо посветлело. Воздушный Змей взмыл в воспламеняющийся воздух. Громоздкие пластины солнечных батарей, раскалившись добела, вспыхнули, словно головки спичек, и сотканное из огня полотно, разрастаясь, последовало за своим хозяином. Над городом возвысилась горящая стена, зноем выжигающая само пространство. Поднявшись к небу, она смертоносной волной хлынула вниз. В треске разрушительного пламени потонули обломки былых сооружений, в пепел истерлись последние деревья, расплавился под закипающими лужами асфальт, растворились вскрики умирающих. Силуэт Мистериона рассеялся, иссиня-черный туман развеялся по обжигающе горячему воздуху. Чудо-Твик застыл, в растерянности глядя на выпаривающую глаза белизну над головой. Тучи рассеиваются… Когда жар коснулся кожи, он сел на колени, инстинктивно закрыл голову руками и зажмурил глаза так сильно, что заболели веки и виски. По камням под ним поползли морозные узоры. Стена огня налетела на загородившую юношу стену льда. Споткнувшись о препятствие, пламя двинулось дальше, окружив сжимающуюся в комок, почти беззащитную фигуру. Дыхание перехватило — слишком горячо. Прилипли к выступившим каплям пота плавящиеся нитки швов одежды. По испаряющимися ручьями истекающему льду побежали кривые изломы. Не выдержит… Напрягшись, Твик сжал кулаки до капель крови на ладонях, и в беззвучном крике скривился его пересыхающий рот. Тучи наползали на открывающиеся участки неба с решительным упорством. Нельзя дать им рассеяться! Нельзя! Во взбухающих венах начала закипать кровь. Еще чуть-чуть — лопнут. А затем удалось вдохнуть… — Действуй, Твик! Не поверив собственным ушам, Твик поднял взгляд на спину Супер-Крэйга. Словно живой щит, он стоял перед ним. С вытянутых рук, изодранных в клочья, с поднятого среднего пальца на пылающие камни капала кровь, и он кривился от боли, но терпел. Терпел и удерживал бьющий созданную им преграду огонь. — Крэйг… Тот полуобернулся, мельком глянул на Твика. — Давай же! Твик стиснул зубы и ударил кулаками по асфальту. С опаляемого неба на огонь обрушилась снежная лавина. Выжигающий холод пламя и выстуживающий тепло лед. Столкнулись, и планета содрогнулась. Сквозь оглушающее шипение Твик закричал и ударил по земле вновь — еще одна белая волна упала на полыхающий город. Вновь! Вновь! Слыша душераздирающий вопль, Крэйг в изумлении глядел на разворачивающуюся перед ним борьбу стихий. Завораживающее своей масштабностью зрелище: что-то удивительно привлекательное виделось в глобальной катастрофе. — Ты справишься, милый, — прошептал он. — Спокойнее. Спокойнее… — Хватит! Кайл взглянул на черное пятно под собой. Дымка окружала покрывающееся волдырями тело Кенни, но он непоколебимо смотрел на него, пряча боль за редкими стонами. — Кайл, хватит! — Ты сдерживал меня, потому что боишься! — с исступленным ликованием воскликнул Брофловски. Он только сейчас понял, что может… всё! И эта мощь принадлежит только ему — Мистерион не поработит его. — Я защищал тебя, потому что люблю! — проорал Кенни. Обветренные губы растрескались. Оскал исказил лицо Воздушного Змея. — Тогда умри, наконец, ради меня! Пожирающее город пламя дрогнуло, и исполинское цунами рухнуло на несгибаемый силуэт Мистериона. Поглотило его. Всего секунда… Заходясь злобой, Кайл потерял контроль всего лишь на секунду. Снежная лавина, хлынув следом за огненной, накрыла его с головой. Стихло. Тяжело дыша открытым ртом, Твик смотрел на собственные медленно разжимающиеся пальцы и поднял взгляд лишь тогда, когда щит исчез и Крэйг повернулся к нему. Увидел улыбающееся лицо родного человека и улыбнулся тоже. Шагнув вперед, Крэйг наклонился к нему, просунул сведенные руки под мышки и, ухватив предплечьями, поднял юношу на ноги. Наплевать на боль! Наплевать на все, кроме Твика. Его Твика, оказавшегося наконец перед ним. — Крэйг… — Глаза Твика заслезились. — Крэйг! — Его передернуло перед тем, как он подался вперед и обнял того крепко-крепко. — Крэйг! — крикнул в плечо. — Крэйг! Боже! Я так люблю тебя! Он отпрянул, чтобы посмотреть на него и заулыбался еще шире. Слезы, стекающие по щекам несколькими солеными ручейками, потекли по губам в рот. — Я кое-что принес тебе, — мягко проговорил Крэйг. Голос, оказалось, дрожит. Навалившийся снег начал таять. Покрасневшая от холода рука Кайла разбила твердый пласт над головой. Белый пар потянулся вверх. — Вот… — Бережно отодвинув Твика, Крэйг протянул ладонь, в которой лежала перепачканная его кровью лента. — С возвращением, Чудо-Твик. Твик приподнял дрожащую руку. — Кайл, нет! — Надтреснувший голос Стэна нарушил воцарившуюся безмятежность. Пальцы Твика скользнули по шершавым пальцам Крэйга. Он моргнул, чтобы смахнуть слезы радости, в тот момент, когда Крэйг вдруг конвульсивно содрогнулся. Сквозь дымящуюся дыру в его груди Твик увидел ликованием перекошенное лицо Воздушного Змея, выбравшегося из-под завала. — Крэйг? — Он поднял растерянный взгляд и посмотрел в остекленевшие глаза напротив. Полоска ткани упала на камни. А следом к ногам Твика упал Крэйг. — Ты получил то, что заслужил. — Сотрясаясь от всепоглощающего самодовольства, констатировал Кайл. Он высокомерно вскинул голову, глядя на плод своего труда: у Твика колени дрожат, он дышит часто-часто, смотря вниз с непониманием, а лицо его прямо-таки худеет, становится черепом с двумя черными впадинами вместо глаз. О, как ему будет больно! Он еще даже не знает, как ему будет больно! Кенни, едва воплотившись на прежнем месте, отшатнулся от Кайла. Коснулся лба рукой. — Кай… Тот лишь мельком взглянул на него и, растапливая шагами свежие скрипящие сугробы, двинулся к Твику. — Ты получил то, что заслужил! — проорал он. Эти слова пронеслись по мертвой улице, словно ветер. Твик наклонился, протянул руку, чтобы коснуться бездыханного тела, легонько толкнуть, может, в попытке разбудить, но не смог… Он пальцами сгреб покоящуюся у растерзанных рук Крэйга, всегда защищающих и обнимающих очень нежно, ленту и выпрямился. Ни дрожи, ни слез. Он не готов признать, что весь его мир погиб… Не сейчас. Сейчас нет времени скорбеть, хоть сердце и разрывается на части. Твик расправил полоску ткани; прочтя надпись, поднес к глазам и, прислонив ко лбу, завязал. — Ты так и не понял? — полушепотом проговорил он. Вперед шагнул. Переступил через тело Крэйга и поднял бесстрастный взгляд. Эмоций не осталось. — Ты так и не понял, что виноват? — Не я изничтожил человечество! — Кайл порывисто махнул рукой. — Ты! — выкрикнул Твик и выдохнул. Лицо его сморщилось из-за спазма, но он вернул себе прежнюю невозмутимость. — Именно ты. — Он неторопливо моргнул, сглатывая слезы, и поднял побелевшие глаза к небу. — Посмотри… Небосклон зашевелился, будто бы ожив. Тучи, двинувшись прочь со своих мест, расступились, и болезненное тепло, поспешно скользнув вниз, заволокло… Жадно. Нещадно. Кроваво-красное небо — кровоточащая рана на теле планеты. Бурлящее, словно магма… Да и не небо это вовсе. Солнце. Безмерный алый шар, пышущий жаждой жечь. Зажмурившись, Твик отвернул лицо. Жар, коснувшийся кожи, за доли секунды выбелил покрывающие ее волоски. Он поморщил разбитый нос, но продолжил равнодушно: — Солнце, когда-то породившее жизнь на Земле, стало оружием истребления в твоих руках. С того самого дня, когда ты впервые использовал его мощь, оно увязалось за тобой, потянулось к тебе, как к магниту, и стремится достичь до сих пор, будто желая слиться с собратом. Изумрудные глаза, обращенные к губительным лучам заблестели, в солнечном свете став золотыми, едва ли человеческими. — У меня не было выбора, — констатировал Твик. — Я почувствовал тепло, грозящее сжечь Южный Парк… — Осекся и поправил себя, подавив боль: — Весь мир. Я обрушил снежную лавину на город, чтобы спрятать людей под землей — там, где им не страшен ни жар, ни радиация. Те, кого она схоронила, были обреченными: снег не добрался бы до тех, до кого не добрался солнечный свет. Я облегчил их страдания. А за тучами скрыл вредоносное светило от всего мира. — Замолчи… — одними лишь губами прошептал Кайл. — Ты — убийца, Кайл. — В голосе Твика зазвенела сталь. — Ты убил своих друзей. Родных. Убил всех. Абсолютно всех. — Замолчи. — Ты обрек на погибель планету, принявшую тебя, но так и не успокоился. По сей день продолжаешь безжалостно сжигать все живое. — Заткнись! — Мышцы на потемневшем лице Кайла задрожали. Его перекосило то ли плачем, то ли нездоровой усмешкой. — Ты лжешь! — выпалил, истерически ноя. Он всматривался в Солнце, пытаясь найти подтверждение своим словам, но то молчаливо опровергало их. — Кай, Твик говорит правду. — Кенни двинулся навстречу. Кайл обернулся к нему, посмотрел с осознанной тоской, с непомерной болью; посмотрел так, что сердце Маккормика сдавило. — Я не мог… — пролепетал он и позволил голосу надтреснуть, золотым слезам потечь по щекам. — Только не я. Ты же знаешь… — Я знаю. — Кенни ступил в полосу света, стерпел боль. Брови сдвинулись к переносице, чтобы спрятать глаза. — Все случившееся — случайность. Мы исправим… — Кенни, — строго начал было Твик, но тот остановил его, подняв руку. Продолжил приближаться к Кайлу. Шаг за шагом, неотрывно глядя на искажающееся страданием любимое лицо. — Мы найдем способ. Я найду способ. — Он вытянул руку. — Просто… прекрати это. — Тотальная усталость сделала его голос мягким, убаюкивающим. Кайла от слез трясло все сильнее, словно младенца, готового вот-вот разразиться рыданиями. — Прекрати. Мы пойдем домой. Только ты и я. Как всегда хотели… — Пальцы Кенни потянулись к заплаканному лицу Кайла. Кайл с неуверенностью отшатнулся от него. — Нет, Кен, — качнув головой, сказал он. — Это уже не исправить. Рано или поздно ваша планета попросту сгорит. Так к чему тешить несбыточными надеждами на счастливое будущее не осознающих, что происходит, людей, их еще неродившихся детей? Сердце Кенни зашлось. — Кай, послушай! — он порывисто двинулся к нему, но Брофловски отступил решительнее. — Я доделаю начатое прямо сейчас. Белый свет, льющийся с неба, стал ярче, горячее. Будто бы напитавшись им, кожа инопланетянина воссияла. Ослепленный, Кенни прикрыл глаза рукой. — Убей его! — вопль Твика стал глухим: загудел воспламеняющийся воздух; кажется, само небо затрещало, как нагревающееся стекло. — Убей его, Кенни! Но он не мог. Не мог не потому, что едва видел сверкающий силуэт в воцарившейся белизне. Не мог не потому, что ужас парализовал. Лишь отговорки… Не мог, потому что не хотел. Никогда не хотел и не захочет никогда! — Кайл! — до хрипа срывая горло, крикнул он, выхватывая очертания еще человеческого тела Воздушного Змея. Раздался выстрел. Не сразу, но сокрушающий свет угас. Бордовое пятно растеклось по одежде Кайла. Не чувствуя боли, он опустил взгляд на рану, образовавшуюся на груди. Вдохнул последний раз (легкие стянуло) и обернулся, впервые ощущая, как больно жжет кожу ожог. Наполняющиеся слезами синие глаза Стэна смотрели на него. — Прости! — криком искривило перепачканный кровью рот. Мышцы в вытянутых руках Инструмента, оставшимися пальцами сжимающего дрель, напряглись до непроизвольной дрожи. Следующий выстрел лишил Кайла виска и половины лба. Его тело по инерции шагнуло назад и повалилось на руки Кенни. — Нет… Тошнота не подступила к горлу — только слезы, когда изувеченное раной, лишившей Кайла части черепа, размазавшей глаз по изорванной щеке, лицо, непривычно спокойное, повернулось к нему. Он и не видел уродства… Ни прежде, ни теперь. — Нет… Под раздавшийся вой Стэн, обессилев упал на разбитые колени. Спазм скрутил его. Стеная, лбом он ударил сухие горячие камни под собой. Так бывает после грозы: чернеющее клубами облаков небо вдруг светлеет… Так бывает после грозы: пропахший озоном воздух вдруг согревается, и ты вдыхаешь первозданный запах планеты. Что-то мягкое коснулось пальцев. Чья-то рука? — Твик! — Клайд грубо тряхнул юношу в попытке привести в чувство. Оцепенение продлилось еще несколько секунд, прежде чем Твик расслышал пронзительно громкие возгласы Донована: — Убери это! — Он пальцем ткнул в небо. — Спрячь, как раньше! Мы же сгорим заживо! Возвращаясь к реальности, Твик обернулся. Крэйг ждет его… Нет. Могилой Крэйга станут камни и железные балки, на которых он лежит. Даже крест возвести Твик не успеет, ведь уже слышен треск в угли превращающегося мира. Взгляд против воли обратился к белому небу. Воздух, показалось, заволокло белесой дымкой. Туман? Дым? Небо скрылось за разлившемся по нему золотым светом. Вдох — боль. Легкие расплавило неестественным жаром. Зажмуриться бы, чтобы не болели так нестерпимо глаза, но что-то заставляет смотреть на исполинскую лавину, движущуюся навстречу. — Поздно, — прошептал Твик и крепче сжал чужую руку. — Слишком близко… — Он посмотрел на исступленное лицо Клайда, обильно покрывающееся потом. Ужас подступил к горлу, поработил связки. — Все — бессмысленно… Все — зря! Кенни поднял заплаканное лицо к Солнцу, на свое солнце посмотрел вновь и закричал, как от боли. Эта черная боль мрачной силой внутри Мистериона начала рвать его тело, превращая ошметки в холодные дымящиеся лоскуты. Тело Кайла на его руках растворялось так же, становясь сизой туманностью со сказочно мерцающими звездами — искрами сгорающей в холодной темноте кожи. Упрямо тянущаяся ввысь дымка поднималась к небу, лениво ползя по смертоносным лучам. Все дальше и дальше от земли, становясь невидимой. Все ближе и ближе к созидающему апокалипсис золотому диску. Рот Твика приоткрылся, когда чернильная капля упала на поверхность Солнца; клякса растеклась, как растекается кровь… В приятный полумрак погрузился город. На небе цвета заката Солнце — черный, как сама смерть, круг, обрамленный золотым светом, словно нимбом. Твик безотчетно шагнул вперед. На руинах Южного Парка он замер под новым Солнцем. Ощутил тепло. Весеннее тепло. И заплакал. Бессмертный Мистерион смог спасти их.