***
Левчик не понимал, что с ним происходит последние пару часов. Дышать будто стало труднее, в квартире резко похолодало и глотание приносило неожиданную боль. Первые два фактора особого дискомфорта ребенку не доставляли, а вот последний его мучил чуть ли не с самого утра. Собравшись с силами и мыслями, ребенок подошёл к отцу, что-то кашеварившему, и подергал его за край растянутой футболки. — Шурик… — М? — Мне глотать больно. Шурик отложил половник и присел напротив ребенка. — Где болит? — поинтересовался старший, ощупывая шею сына. — Ну когда глотаешь, прям… Больно, — выдал Левчик, сглотнув слюну, и чуть наморщился. — И холодно ещё. — Холодно? — чуть прищурился Шурка, прижал ладонь ко лбу ребенка, а потом прильнул и губами. — Левка, а у тебя температура, — грустно вздохнул гитарист, поднимая ребенка на руки и выключая газ на доварившимся бульоне. Малыш захныкал, прижимаясь к Шуре и хлюпая носом. Тот укачивал сына, все-таки думая, что температура вряд ли высокая. Затрезвонил телефон, заставляя Левку расплакаться. Голова у него заболела из-за температуры, а резкие звуки боль усиливали. — Тихо-тихо, солнышко… — шептал Шурик и поднял трубку. — Борь, я занят. Но нужна твоя помощь. — Чего? — не понял барабанщик таких быстрых реплик, пытаясь врубиться в ситуацию. — Короче, Левка-заболел-что-с-ним-делать? — на одном дыхании выпалил гитарист. — Врача вызови, я откуда знаю? — Спасибо. — Удачи, — попрощался Боря, кликая на клавишу сброса звонка. Левчик на руках у Шуры не успокаивался. Температура росла, а нос из-за слез закладывало все больше. — Левушка, ну не плачь, пожалуйста… Блин, чё с тобой делать-то, ребенок… — в голове мелькали только бабушкины до безумия колючие носки, такой же колючий шарф, запах малинового варенья и вкус бульона. Но это все потом, сейчас малыш плакал у него на руках, однако потихоньку успокаивался. — Тшшш, все хорошо, не переживай, шкодик… Левка устроился у Шуры на руках, шмыгая носом и вытирая его рукавом. — Ну не три носик, сейчас высморкаемся, — заботливо проговорил Шурик, чмокнул макушку сына, а потом взял упаковку салфеток и высморкал ребенка. Устроил его на руках так, чтобы не болела голова. Левчик совсем поник, прикрыл глаза и дышал через рот. — Пойдем переодену тебя, малыш. — Я же сам умею, — прокашлялся Левка. — Я знаю, что умеешь. Но позволь в этот раз я сделаю сам? Левчик кивнул и потерся носом о грудь отца.***
— Папа… — прохрипел Левчик, притопав босиком на кухню и смотря голубыми слезящимися глазами на Шурку. — Да, сынок? Блин, куда ты босиком… — мягко пожурил Шурик, ласково растрепал кудряшки сына, сажая его на стул. — Чего ты? — Ты куда ушел? — Компот тебе варю. Потерял меня? — Да, — кивнул Левка, прислонившись затылком к стене. — Полежи пять минуточек, я доварю компот и вернусь к тебе. Хочешь, мультики включу? Левчик задумался. Пожевал губами и шмыгнул носом. А потом кивнул, чуть улыбнувшись. Шурик взял сына на руки и укутал в одеяло. Тот наблюдал за манипуляциями отца и, когда они закончились, носом закопался в кончик кокона. Шурик улыбнулся, уложил Леву на диван. Затем чмокнул сына в лоб и исчез на кухне. Раскричался трелью звонок, заставляя Левчика недовольно заворчать и наморщиться. Шурик, выключив газ, открыл дверь гостю. — Ну просил же, блин, смс-ку отправить. У Левки голова болит, — вздохнул Шурик, принимая у друга пакет лекарств. — Спасибо, Борь. — Дай хоть с мелким поздороваюсь, и пойду тогда, — улыбнулся Боря, в ожидании разрешения от хозяина. Тот кивнул и прошел в комнату к Левчику. Опустился на диван рядом с ним и переложил к себе на колени. Левик был только за. — Левчик, привет, — махнул Боря ребенку. — Боря! — радостно прохрипел малыш, извиваясь в руках отца и уставившись на Лифшица. — Как себя чувствуешь, шкет? — Хорошо, — не понял сути вопроса Левка, и в опровержение своих слов закашлялся. — Ну ясно. Температура есть? — этот вопрос уже адресован Шурке, который устроился на диване, пригрелся и вставать не собирался. Гитарист прижал ладонь ко лбу сына и кивнул. — Ну ладно, лечитесь. Я пошел. — Боряяяя, будь душкой… Закрой, а… — протянул Шурик и прижал задремавшего сына к себе покрепче.***
Левчика трясло, столбик термометра неумолимо полз вверх, благо, пока достаточно неторопливо. От нагревания тела не спасал компресс на лбу и активное обтирание. Жаропонижающее стояло на тумбочке, но Шурик почему-то медлил. В конце концов гитарист закусил губу и мягко принялся будить Леву. — Сынок… Левушка… Выпей пожалуйста сироп, он не горький… Лева приоткрыл глаза на маленькую щелочку и посмотрел на папу. Тот помог ему присесть и протянул ложку с жаропонижающим. Левка открыл рот, проглотил приторный сироп и запил чем-то из кружки, которую Шурик тоже поднес к его губам. — Умничка, — шепнул Шурик, уложив сына обратно на подушку. Левчик спал очень беспокойно. Видимо снились кошмары из-за температуры, а терпеть такое состояние без сна казалось непосильным испытанием. Шурик держал Левку за руку, периодически меняя компресс из влажного полотенца на лбу. Вроде температура спадала, но несильно. Телефон с контактами «Боря» и «Поликлиника» был наготове. Лифшица нервный Шурик уже достал бесконечными звонками, а потому, когда Шурик, нежно поправив сыну одеяло, покинул комнату и набрал номер барабанщика, из трубки на него полился стандартный набор фраз: — Температура — водкой. Горло — шарфом. Не перепутай пожалуйста. Ноги в тепле, компо… — Борь… Левчик спит. Ему чуть лучше. Я тебе спасибо хотел сказать, — устало улыбнулся Шурик в трубку. — А… Да пожалуйста, друг мой, всегда пожалуйста…***
В комнате что-то завозилось, хрипло покашляло и почихало. Остервенело пошмыгало носом и притихло. Шурик услышал каждый из звуков, а потому нарисовался в комнате как только шуршание прекратилось. — Левчик, проснулся? Из-под одеяла показались запутанные кудряшки, голубые глаза и красный растертый кончик носа. Мордочка кивнула. Шурка уселся на край кровати и запустил прохладные пальцы в волосы. Левка ластился к ладони. Старший грустно вздохнул, поднимая Леву на руки. — Плохо тебе, шкодик? — сочувственно спросил Шурик, целуя Левку в макушку. Малыш кивнул и оказался ещё крепче прижатым к отцу. Старший уложил Левчика себе на плечо, ласково улыбаясь и тихо нашептывая колыбельную. Лева засыпал. За окном барабанил холодный апрельский дождь, наливая водой новые лужи. На своей лежанке тихо сопел Бутч. Температура потихоньку спадала.