Рассвет пурпурного цвета

      Сквозь приятную негу сна прорвался звук утреннего колокола. Докк понимал, что нужно проснуться и встать, но так не хотелось. Приятным теплом нахлынули воспоминания вчерашнего купания, что вызвало улыбку удовольствия на его лице. Он уже хотел обернуться и разбудить утренним поцелуем Тхашера, как его плечо погладили. Докк сразу будто закаменел, ведь кожа на этой ладони была невероятно гладкая и нежная, в отличие от загрубевших, мозолистых ладоней крылатого. Получалось, что пока он спокойненько спал, Тхашер притащил в их постель какого-то неженку? Он резко развернулся к этому негодяю и столкнулся нос к носу с улыбающейся мордашкой ангелочка. – Аршер… – Медик сдавленно выдохнул, чувствуя себя полным идиотом. – Уррл, – промурчало это создание, обхватило ладошками его лицо и потерлось носиком об его нос. – Скажи «Докк», – сонно пробормотал Тхашер. Услышав его голос, Докк опять заулыбался, возвращаясь воспоминаниями во вчерашний вечер. Желание прижаться к родному существу возникло с невероятной силой, но ласковое: – Уррл, – вернуло мужчину на грешную землю. – Докк, – настойчиво проговорил крылатый. – Скажи: Докк-Докк-Докк. Мальчик уселся ровно, подогнув под себя ноги, аккуратно положил ладошки на колени и прижал голову к плечу, внимательно рассматривая Медика. Лукаво улыбнувшись, тихонечко, будто стесняясь, промурчал: – Доррл. – Докк! – настойчивости Тхашера можно было только позавидовать. – Доррлкк! – Докк! – Дорркк! – Докк! – До-ооо-ок! – Умница! – воскликнул Медик, протягивая руку к мальчику. Тот сразу же кинулся к нему в объятия, обвил руками шею мужчины, не переставая выкрикивать: – Дооок! Дооок! Дооок! Семейная идиллия? Навряд ли, но Докк, прижимая к себе малыша и глядя на Тхашера, заметил, как на любимом лице отразилась печаль, а в глазах появилась грусть. Это был его ребенок, его кровиночка! Но совсем скоро малыша придется отдать чужому человеку, и это так явственно угнетало его, что сердце Докка болезненно кольнуло. Сейчас, оглядываясь на вчерашние события, Медик понял, почему его партнер вел себя так, словно он абсолютно безэмоционален. Ведь его мысли явно занимал малыш и скорое расставание с ним. – Ладно, хватить прохлаждаться, – в одно мгновение Тхашер стал чужой и холодный. – Колокол уже прозвенел, так что пора вставать. Не стоить злить Баронов своим опозданием. Разумеется, после последнего замечания Докка как ветром сдуло с кровати, а Аршер недовольно запищал, когда утратил тепло чужих объятий. Сердце Медика сжалось от этого писка, и он готов был уже вернуться к малышу, но Тхашер рыкнул, и писк тут же прекратился. – Не ведись ты так. Аршер ещё тот манипулятор. Намучается с ним Барон Стелл, когда он немножко подрастёт. – Да он уже под его дудку пляшет, – сделал вывод Медик, с улыбкой глядя на попытку Аршера одеться самостоятельно. – Это надо же было заявиться в чужие клановые пещеры без предварительной договоренности. – Надеюсь, что наш Барон сумеет воспользоваться сложившейся ситуацией. – Тхашер! Как ты можешь так говорить?! Он же из-за твоего сына в эту авантюру ввязался. Крылатый на мгновение замер, и с задумчивостью посмотрел прямо в глаза Докку. От этого нового пронизывающего взгляда мужчине стало не по себе, а уж когда Тхашер заговорил, то и подавно: – Если у тебя есть слабость, то будь готов к тому, что найдутся те, кто этой слабостью воспользуется. А если ты пошел во власть, то оставь свои слабости позади и отринь любые эмоции и привязанности. Тхашер резко развернулся, отворачиваясь от Докка, подхватил своего детеныша и отправился его умывать, а мужчина, ошеломленный резкими словами, так и остался сидеть на кровати, потеряв счет времени. Так что когда Тхашер окликнул его, то оказалось, что крылатые уже полностью собрались к выходу, а Докк так и сидит в штанах и рубахе, в которых обычно спал. – Ты передумал идти с нами на завтрак? – Э-э-э, нет. Я сейчас, только умоюсь. Он суетливо вскочил с кровати и пошел умываться, а маленький Аршер что-то закурлыкал, но при этом четко произнес «Докк», чуть растягивая букву «о». – Нет, – отозвался на это курлыканье крылатый папочка. – Просто мы с тобой Докка подняли, но разбудить не смогли. Он спит на ходу. Да, малыш, так бывает. «Да, малыш, так бывает, – подумал и Докк, натягивая другую рубаху. – Почему-то рядом с твоим отцом я постоянно нахожусь в каком-то сне, и у меня никак не получается окончательно проснуться». К утренней трапезе они спустились самыми последними. Как только они оказались возле нужной террасы, маленький Аршер восторженно пискнул, Тхашер сразу спустил его с рук, и тот проворно, под удивленные взгляды всех присутствующих, устремился к столу. Обогнув лавки с сидящими мужчинами, он подбежал прямиком к Барону Стеллу и вскинул ручки вверх. Грозный Барон, улыбаясь, подхватил его и усадил себе на колени. – С-сс-ссел! – то ли пропищало, то ли прошипело это чудо. – Ох ты! Малыш, да ты разговаривать умеешь! – в голосе Барона явно слышалось восхищение. – Не совсем, Барон Стелл. Голосовые связки моего сына способны воспроизводить человеческую речь, только его нужно этому обучать. Тхашер говорил совершенно обыденным тоном, словно он с Докком разговаривал об изменениях в погоде, а не с чужим Бароном. При этом он не забыл склонить голову в приветствии перед Бароном своего клана. Большинство присутствующих не обратили на это внимания, но некоторые, такие как Докк и Торин, заметили, и если последнего это позабавило, то Медик, напротив, забеспокоился. Не стоило выказывать пренебрежение Стеллу. Пусть он и чужой, но всё же Барон. Тем временем разговор продолжался, и Стелл, к большой радости Докка, не стал заострять внимание на неуважительном поведении крылатого, а тот рассказывал, как нужно воспитывать маленького Аршера, чтобы из того вышел хоть какой-то толк, а не выросла капризная и бесполезная пташка. – Иногда и в этом есть толк, – тоном, не допускающим возражений, заявил Брохман. До этого он активно поглощал завтрак, не вмешиваясь в разговор Тхашера и Стелла. – Интересно, и какой же может быть толк в бесполезности? – Стел не выглядел озадаченным, а скорее заинтересованным. – Ты моего Александрита видел? Изящное тело, белоснежные крылья, тонкие черты лица прекрасной белокурой головки и при этом эта головка абсолютно пуста. Страстный любовник и никаких проблем с ним. Так что его бесполезность во всё остальном с лихвой компенсируется в постели. Тхашер, глядя на довольную рожу Барона, только хмыкнул и не стал сообщать ему, особенно при посторонних, что его «ангелочек» пытается вести за спиной любовника свою собственную игру. Александрит был очень осторожен и искусен в манипуляции, и Тхашер получал удовольствие, наблюдая за происками этого паршивца. К тому же они договорились о соблюдении нейтралитета и невмешательстве в дела друг друга, еще в те времена, когда Тхашер не был Смотрителем, а слово крылатый всегда держал. Так невольно нить разговора перешла к Баронам, и Тхашер благоразумно самоустранился от беседы. Он чувствовал, что настроение Барона Брохмана по сравнению со вчерашним вечером изменилось, и это было явно не к добру. Не стоило в такой ситуации лишний раз привлекать внимание Барона, а тем более вызывать неудовольствие. – Знаете, друзья мои-товарищи, у нас тут появилось подозрение, что в большом мире не всё ладно, – неожиданно в середине разговора Брохман обратился к подчиненным. – Случилась большая заварушка, так что в ближайшее время на Ферс начнут прибывать осужденные, являющиеся по сути военнопленными. – Откуда такие слухи пришли? – недаром Торин являлся Старшим Смотрителем. – Источники благонадежны? Информация достоверна? – Источники проверены, так что информация достоверна, – вступил в разговор Стелл. – Можешь поверить мне на слово. – В компетентности ваших осведомителей я не сомневаюсь. Только не могу понять, с чего такая благотворительность и безвозмездное предоставление информации? – Почему это безвозмездное? Ваш крылатый Житель с лихвой отработал её. Еще вчера мой малыш чах на глазах, а сегодня это пышущий здоровьем живчик. Подобное стоит дорого, особенно для меня. Аршер, поняв, что говорят о нем, потерся головой о Стелла, и как только ладонь мужчины в ответ коснулась растрепанной макушки, громко и с удовольствием заурчал. – Интересно, – Докку в ухо зашептал здоровяк-Смотритель, сидевший с ним рядом, – а твой крылатый тоже так мурлыкает? – Нет, не так. У него это получается невероятно сексуально. – Докк проговорил это вроде бы интимным шепотом, но так что услышали многие. – Поверь, подобное так возбуждает. Хочешь проверить на себе? – Ага, с удовольствием, – губы Смотрителя растянулись в похабной улыбочке, а глаза заблестели в предвкушении. – Так и вставил бы по самый корень! – Кто о чем, а Родж о сексе, – в голосе Барона Брохмана явно слышалось неудовольствие. – Не боишься, что за такие слова Тхашер оторвет твою вставлялку? Ну или изменит запланированные тобой роли? Улыбка мгновенно сошла с лица Роджа, а остальные смеялись над ним не скрывая похабных усмешек. Тхашер же с невозмутимым видом поглощал еду, словно речь шла не о нем. – Ладно, поржали и хватит, – рявкнул Барон, прекращая веселье. – Переговорите с Надсмотрщиками, и решите, кто нам нужен на ближайших Торгах и в каком количестве. Если доели, то все свободны, а ты, Торин, задержись. Желающих подольше посидеть за столом в компании Баронов не нашлось. Докк тоже постарался быстренько слинять, направляясь к пациентам, чтобы сменить дежурившего сегодня ночью Хирурга. Стараниями Докка парнишка Торина стал не только Медиком, но и носил теперь имя Хирург. Только добраться до нужной пещеры он не успел. Тхашер, бесшумно следовавший за ним по коридорам, неожиданно схватил за руку и потащил в сторону со словами: – Надо поговорить. Так они оказались на выступе, где обычно Докк утрами встречал рассвет. В связи с началом сезона ветров, опять пришли холода, «бора» свирепствовала и находиться на пронизывающем ветру, тем более без теплой одежды, было некомфортно. – Давай поговорим внутри. Здесь очень холодно. Докк было дернулся уйти, но Тхашер его перехватил, прижал к себе и укрыл крыльями. Сразу стало значительно теплее. – В пещерах нельзя говорить. Там могут услышать, так что рассказывай здесь. – Рассказывать? Что рассказывать? – мужчина ещё раз попытался вырваться, но Тхашер был сильнее. – То, что знаешь только ты. – Тхашер, я не понимаю, чего ты от меня хочешь. – Всё прекрасно ты понимаешь. Итак, что ты знаешь? Зажатый словно в коконе, прижатый к сильному телу, так что Тхашер ощущал каждое трепыхание тела, каждый нервный спазм мышц, Медик понял, что отпираться бесполезно. Тхашер читал его, словно раскрытую книгу. Тяжело вздохнув, он начал говорить: – Я точно не знаю. Могу только предположить, что это связанно со Старшим Медиком. – Но Старший Медик - это ты. – Я имел в виду того, прежнего. Дело в том, что… И Докк поведал историю жизни своего учителя и предшественника. Выслушав его, Тхашер долго молчал, осознавая услышанное и делая соответствующие выводы. По тому, как разгладилась складка между бровей крылатого, Медик сделал вывод, что своими размышлениями он удовлетворен, что подтвердилось, стоило тому заговорить: – Получается, что у Антопии будет новый правитель. – Не обязательно. Может быть, Старику вовсе не удалось убить правителя? Может, эти чистки никак не связанны с данными событиями? – Может быть. Согласен с таким вариантом, но правитель является носителем неизлечимой болезни, и ни один из его детей не будет дееспособным, если только твой коллега не станет их лечить. А он не станет. В этом я точно уверен. Мало того, сей факт он постарается придать огласке, и тогда у оппозиции появится много сторонников. Кому нужен правитель, чья династия вот-вот прервется? Знать начнет борьбу за право стать преемником угасающей династии правителя. Они будут грызть друг другу глотки, и обязательно найдется тот, кто воспользуется ситуацией. Всё это будет проходить на фоне неблагоприятных изменений. Обязательно ужесточится система налогообложения по отношению к простым обывателям, перераспределится бюджет в пользу силовиков, средства из социальных программ начнут оседать в карманах чиновников и уровень жизни понизится. Антопия придет в упадок. После этого один из её бывших союзников начнет интервенцию. Два государства вступят в затяжной конфликт, а третье будет периодически помогать то одним, то другим, а потом, когда обе стороны будут вымотаны, захватит власть, создав единое государство. Упиваясь своей победой, они потеряют бдительность, и тогда начнется захват извне. Так что Антопия, Анклавер и Англаммерат в будущем прекратят свое существование. Это долгосрочный прогноз, на случай если правитель Антопии еще жив, но если задумка Старика удалась, то все произойдет гораздо раньше. Докк, расширенными от потрясения глазами, смотрел на Тхашера, понимая, что он совершенно не знает этого человека. Тот с таким спокойствием рассуждал о том, что в ближайшем времени развяжется война, в которой могут погибнуть тысячи людей, что Медику стало жутко. – Тхашер, – заговорил он враз севшим голосом, – как ты можешь так спокойно рассуждать о таком? Неужели в тебе нет ни капли сострадания? – Есть, но я рассуждаю рационально. Лучше быть сразу готовым к реальному исходу, чем потом снимать розовые очки, умываясь кровью. – Наверное, в глазах Докка что-то такое отразилось, что вынудило крылатого чуть смягчиться. – Пойми, у меня «холодная кровь». Я не могу воспринимать окружающий мир и происходящие события как-то иначе. За ошибки кучки власть имущих обычно платят целые народы, но они не являются безвинными жертвами. Их вина в том, что они допустили к власти не тех людей, позволили им управлять собой, вверили в их руки свои жизни. А за любые ошибки всегда приходится платить. И всегда найдутся те, кто этим воспользуется в своих интересах. Рассуждения Тхашера можно было назвать правдивыми, соответствующими реалиям жизни, но от этого они не становились менее циничными. Умом Медик понимал, что Тхашер не просто так оказался на Ферсе, что он прошел все круги ада, что это окружающая действительность сделала его таким, но глупое сердце болезненно сжималось.