Ivory

— Она хорошо справляется. Кертис после долгого молчания заговорил так неожиданно, что Руссо не сразу сообразил о чём речь. Затем проследил за взглядом Хойла и увидел, что тот наблюдает за Айви, которая заказывала что-то у стойки. — С чем справляется? — Ну она после смерти Райли совсем расклеилась. Всё больше убеждаюсь в том, что семьям погибших солдат тоже нужны реабилитационные курсы. — А Райли это?.. — Я никогда не расспрашивал их. Брат, друг, парень, муж… какая разница? Знаю, что они были очень близки и всё. Пока Руссо переваривал сказанное, девушка вернулась к столику и плюхнулась на диван рядом с Кертисом. Как-то само собой получилось, что они втроём сидели в маленькой закусочной на углу улицы. — Я заказала три кофе и перекусить себе. Готова даже слона сожрать, с утра времени не было перекусить. — А чем занимаешься сейчас? — спросил Кёртис, продолжая внимательно за ней наблюдать. — Да всё тем же… — Когда мы виделись полгода назад, ты работала в каком-то офисе. — Аааа, — протянула Айви, — ты про это. Я там уже не работаю. Сейчас я фрилансер. — То есть? — То там, то здесь… Например, сегодня я побывала в трёх местах и каждый раз занималась чем-то диаметрально противоположным. — Например? — Утром я развозила почту по району, в обед раздавала флаеры на площади, потом играла на свадьбе у какой-то парочки. И ещё сегодня надо успеть в один бар, буду играть живую музыку. — Да уж, — фыркнул Билл, — если движение — это жизнь, то ты будешь жить вечно. — Так и собираюсь поступить, — рассмеялась девчонка, — пока что у меня получается. Хмурая официантка принесла их заказ, и Айви замолчала, занятая ужином. У нее зазвенел телефон, и она ответила, зажав мобильный щекой и не отрываясь от еды. — Ага. Ок. Ладно, не ворчи. Хорошо. Ага. Закончив разговор, она торопливо бросила на стол несколько купюр и начала собираться. — Пока, Алиса, — обратилась она к Кертису, — кролик опаздывает и надо бежать. Была рада увидеться. Чмокнув Хойла в щёку, она выбежала из закусочной и скрылась на улице. Горячие пальцы скользят по бедрам всё выше, вызывая локальные пожары где-то под кожей. Когда жаркие губы легко касаются тела, дышать становится невозможно, а все мысли улетают куда-то в далёкие ебеня. И непонятно — хочется чтобы закончилось это или продолжилось… — Эй, Билл, — вырывает его из задумчивости голос Кёртиса. — Ты тут? Руссо моргнул и видение исчезло, хотя на коже остался отзвук прикосновений. — Ты что-то сказал? — Старик, ты как будто не здесь был, — засмеялся Кёртис. — Я говорю, Айви надо бы потом забрать из бара, а то напьётся до беспамятства. Мало ли что она может натворить в таком состоянии… «В прошлый раз она переспала с первым встречным». Едва Руссо об этом вспомнил, как мысли о той ночи непрошенным гостем всплыли в мозгу. А когда он подумал, что каждое её состояние заканчивается так, как в его квартире, глухой червь собственничества зашуршал где-то внутри. — Почему ты уверен в том, что она напьётся? — Предчувствие. Уж слишком она была оживлена, когда уходила. Ничем хорошим это никогда не заканчивалось. — И что ты предлагаешь? — Билл, не хочешь вечерком пропустить по стаканчику? Бар, в котором должна была выступать Айви, оказался третьесортной забегаловкой, душной и тесной, полной непонятных личностей с не самым светлым прошлым. Руссо с Кертисом кое-как пролезли ближе к сцене, и Билл по привычке выделил пару путей ухода в случае непредвиденных обстоятельств. На сцене ныл о разбитом сердце какой-то патлатый хмырь с гитарой. Зрители позёвывали и иногда бросали ему довольно обидные комментарии. Между столов сновала одна единственная официантка с выдающимися формами и ловко отшивала особо ретивых клиентов от своей задницы. Кертис заказал два пива и они с Руссо принялись ждать выступления. Гитарист на сцене наконец закончил пытать всех своими страданиями и, урвав пару хлопков, удалился. На сцену выбежал средних лет мужчина, исполнявший обязанности конферансье. — Ну, а сейчас замрите! Посетители начали заинтересованно поворачиваться в его сторону. — Перед вами выступит редкий гость нашего заведения! Необычайная, нежная и просто потрясающая! Прошу поприветствовать — Ив Маклафлин! Раздались редкие хлопки, и мужчина распрямил микрофон-стойку, который прятался за убогой ширмой. На сцену вышла Айви со скрипкой в руках, а Билл сжал кулаки и попытался выровнять внезапно участившееся дыхание. Она была непостижимо хороша. Кажется, она всё же успела причесаться, потому что волосы в этот раз медными волнами спускались по плечам, прямо на платье изумрудно-зеленого цвета. Длинные рукава скрывали руки, а вот длина платья едва доходила до середины бедра, и плотные чулки чуть выше колена не добавляли ни капли целомудрия, а лишь провоцировали на довольно пошлые мысли. Айви обвела глазами зал и все разговоры постепенно стихали, по мере того, как её взгляд скользил по столикам. Она мотнула головой, разминая шею, и в абсолютной тишине было слышно как у неё хрустнула шея. Девушка выпрямилась, подняла скрипку и заиграла. Это было что-то знакомое, какая-то песня, но ни Руссо, ни Кертис, ни кто-либо из присутствующих не мог уловить мотив. Айви опустила скрипку и запела. Тело моё — тюрьма, Не позволяющая танцевать с тем, кого люблю. Но в разуме моем — ключ. Я живу в ту эпоху, Когда тьма называется светом. И хотя язык мой мертв, Голова по-прежнему полна образов. Она снова заиграла на скрипке. Билл вдруг понял, что она поёт акапелльно, без сопровождения другой музыки, кроме скрипки. Затем украдкой осмотрелся. Глаза всех посетителей были прикованы к сцене, неотрывно наблюдая за каждым жестом и словом Айви. А она пела, каждой клеткой своего тела отдаваясь музыке, и так чувственно, что Руссо невольно начал припоминать все свои сны с её участием, что видел последние несколько дней. Я живу в эпоху, Которой не могу дать имя. Приоткрытые губы на вздохе повторяющие его имя… Тонкие пальцы выводящие по его телу замысловатые узоры… И хотя страх подгоняет меня, Сердце мое бьется так медленно… Горячий язык, очерчивающий каждую мышцу на груди… Хриплое дыхание на мочке уха и тихие стоны, сводящие с ума… Тело моё — тюрьма, Не позволяющая танцевать с тем, кого люблю. Но в разуме моем — ключ. Бледные ноги у него на поясе… Ногти на пике экстаза царапающие спину… Тело моё — тюрьма, Не позволяющая танцевать с тем, кого люблю. Но в разуме моем — ключ. Рыжие волосы тяжёлым шёлком стекающие между пальцев… Щеки, расцветающие румянцем, от его поцелуев… Я живу в эпоху… Они смеются, а я танцую С тем, кого люблю. Но в моем разуме — ключ. Сплетение тел на кровати… Нежные прикосновения, фейерверком отдающие в животе… Ты все ещё рядом. Ключ — в моем разуме. Спина, выгибающаяся под его руками… Поцелуи на губах, выбивающие землю из-под ног… Освободи мой дух, Освободи… Освободи моё тело, Освободи…