Начало Путешествия

      Лондон начала восемнадцатого века представлял из себя быстрорастущий и развивающийся город. Он являлся не только столицей Англии, но и стал важным центром для набирающей силу Британской империи. Последняя же в свою очередь активно захватывала бескрайние земли на каждом из материков суши, открывая новые неизведанные берега.       Посылаемые в столь дальние странствия капитаны непоколебимо объявляли новые земли колониями своей родины, получая порой несусветные богатства. Не редко их судьбы продолжали в дальнейшем переплетаться с этими берегами, так как многих оставляли курировать делами на открытых ими берегами в должности губернаторов. Поэтому количества предпринимаемых попыток по нахождению новых земель росли из года в год, зазывая всё больше людей на покорение океана. Порой это заканчивалось весьма плачевно, и не только из-за встречи с пиратами. Неизведанные морские пучины таили множество опасностей, топя в своих водах один корабль за другим. Но возможное награждение перебивало все риски.       Метрополия Британии давно уже переросла прежние границы, наблюдавшиеся до великого лондонского пожара, тысяча шестьсот шестьдесят шестого года. То трагическое событие, практически уничтожившее весь центральный Лондон, унесло огромное количество жизней и надолго отпечаталось в памяти жителей, как того времени, так и последующих поколений. При этом, именно эта трагедия позволила подавить эпидемию чумы, выкосившая за год до пожара практически двадцать процентов населения всего города.       После произошедшего, за весьма короткий период времени столица, не без вклада великого архитектора Кристофера Рена, буквально возродилась с нуля, словно мифическая птица феникс. От тех горьких событий не наблюдалось и следа. Строения выглядели новёхонькими.       Большое количество судов стояло на якоре в спокойном русле реки Темзы, разлившая свои тёмные воды на сотни метров вширь. В это же время несколько десятков кораблей активно разгружались у набережных, закованных в камень, дабы вода не размывала землю под торговыми сооружениями.       Рядом же с портовой территории виднелись небольшие клубы пара, кои вздымались вверх по металлическим и кирпичным трубам, диаметром не более метра, но в высоту достигая порядка десяти, а то и более, метров. Каждая из таких труб возвышалась рядом со зданиями примитивных предприятий, работавших при помощи элементарных паровых двигателей.       Конечно, ни о каком массовом применении этих изобретений не шло и речи. Но часть предприятий всё же пыталось внедрить их у себя. Это скорее представлялось делом престижа для владельца мануфактуры, так как он мог получить агрегат, не установленный у его конкурента. Тем самым, мог считать себя на один шаг впереди оппонента.       Среди всех этих промышленных зданий весомую долю занимали ткацкие фабрики, набиравшие большую популярность в городе. Эти небольшие предприятия производили разнообразные одежды, чьи продажи удалось за столь небольшой срок наладить не только внутри Лондона и на территории Британских островов, но и начать экспортировать в континентальную Европу. Материалом же для выпускаемой продукции в основном служил индийский хлопок, поставляемый кораблями Ост-Индской компании. Они же ввозили вместе с ним и индиго, служащим отличным тканевым красителем.       Именно в такие индустриальные анклавы, мимо одного из которых прогуливался Генри Уоллис, и везли бесконечное количество мешков и ящиков. Каждый из них был заполнен необходимым сырьём, только что привезённым не только из дальних стран, но и из других менее крупных городов Британских островов. В силу того, что производственных мощностей для переработки такого количества сырья в этих самых поселениях совсем не хватало. И уж тем более, они не могли сравниться с мощностями Лондона.       За территорией порта тянулись широкие проспекты, поражающие своей помпезностью и аристократизмом, что наблюдалось не только в архитектуре зданий, но и по контингенту людей, что населяли изящные дома по обе стороны дороги. К ним примыкали узенькие улочки, где стояли дома попроще, обжитые куда более бедным слоем населения. Мощёные мрамором площади, о которых раньше можно было только мечтать, за последние годы выросли в разных частях как района Сити, так и окружающего его города. Они за короткое время стали весьма популярны среди горожан и словно магнит приманивали к себе людей в свободное время.       Вне зависимости от своего величия каждая из улиц была наполнена бегущими юношами с громоздкими тележками позади себя, шум от колёс которых звонко разносился по всей округ. Плотным строем по брусчатке шагали простые рабочие и люди из высшего общества, заскакивая порой в многообразные булочные, встречавшиеся чуть ли не на каждом шагу.       Из каждого такого небольшого заведения исходил вкуснейший аромат свежей выпечки, заманивавший пробегающих мимо торопыг заскочить хотя бы на минутку, чтобы прикупить свежеиспечённый хлеб или булочку, наполненную восточным изюмом.       Ощущение нахождения в большом муравейники не покидало Уоллиса, чуть было не сбитый с ног одним из резвых мальчишек с тележками.       — Простите, сэр! — быстро извинился мальчик, повозка коего в один момент оказалась на одном правом колесе, дабы избежать столкновения. При этом пару мешков, находившихся на ней, чуть было не перевернули её.       — Смотри куда мчишься, салага! — Генри окликнул вдогонку пацана, даже не помышлявшего останавливаться. Секунд через десять и след его простыл.       Лёгкий аромат выпечки манил и капитана пиратов, но его обоняние улавливало куда более сильный запах, перебивавший аромат булок. Он исходил из набиравших в последние годы большую популярность в Лондоне примечательных заведений под название «кафе». Эти места для вечернего времяпрепровождения перекочевали сюда из Франции, быстро прижившись на новом месте. Из них выходил притягательный запах свежезаваренного кофе, распространявшегося по округе на большие расстояния.       Главный напиток этих заведений производился из кофейных зерен, в основном привезённых с рынков восточных стран, открывших свойство зерен задолго до постоянных контактов с европейскими цивилизациями.       Бодрящий напиток разливали в небольшие чашки джентльменов, сидевших за своими столиками в париках «аллонж» и «крыло голубя». Им составляли компанию барышни в пышных платьях по-английски. Кафе, имевшие уличные террасы с небольшими круглыми столиками под массивными зонтами, словно магнит притягивали к себе интеллигенцию города. И именно такие места стали популярными площадками для обсуждения различных политических тем, а также творческих идей.       В одно из них, приманенный магическим ароматом, и направлялся крупный мужчина, сошедший с корабля со своим квартирмейстером.       — Капитан…       — Не зови меня так, когда мы на суше! — резко перебил его Уоллис.       Это порой забавляло Гарри, так как тот не понимал столь непонятного запрета. Ведь в округе ходили множество капитанов множественных кораблей, что пришвартованы в порту. И ухо спокойно могло уловить, как какой-нибудь матрос окликает по званию человека, не вызывая никакого внимания со стороны обычных людей.       — Генри, — обратился тот уже по имени, — не могу не заметить, что каких-то пару часов назад жадно вы желали свернуть шею Дику Томпсону.       — Да, и оно не пропало.       — Превосходно! Но, опять-таки отмечу, что мы с вами направляемся вовсе не туда, куда надо. А зачем-то держим путь прямиком в кафе, — недоуменно посмотрел Гарри на капитана, наклонив немного голову, словно удивленный пёс. При этом быстро перебирал ногами, дабы не отстать от Уоллиса, делающего длинные шаги. — Недолюбливаю я всякого рода пёстрые места. Попивают там свой кофе и считают, что этим делают кому-то одолжение, тьфу… — добавил квартирмейстер с осуждением в голосе, при этом поглядывая на сидевших рядом дам и их кавалеров.       — Ничего. Шея того прохвоста никуда не денется, а вот ароматное нежное кофе — это то, что необходимо после столь длительного плавания. К тому же не стоит думать столь поверхностно обо всём. Если тебе интересно куда мы направляемся, то я открыл для себя это интересное местечко около трёх лет назад. Число не смогу сказать, но точно была осень.       — Могу предположить, что мы разгружали кубинскую контрабанду табака.       — Верно! Взяли у тех подпольщиков… — и Генри, осознав на мгновение, что из его уст это прозвучало слишком громко, сразу же притих. Затем, через пару секунд, полушёпотом добавил, — ну ты понял, о чём я.       Квартирмейстер положительно покачал головой и продолжил быстро шагать за своим капитаном. Уоллис дёрнул за ручку двери и в следующее мгновение над его головой звонко зазвенел небольшой колокольчик. Гости за близстоящим столиком подняли глаза на новых посетителей, но уже через секунду продолжали трепаться о своих делах.       Генри и Гарри прошли внутрь. Помещение, довольно узкое, но в тоже время, вытянутое вдоль улицы, было обставлено зеленью в глиняных горшках. Они были, как на полу, так и свисали со стен, вставленные в специальные крепления. Окна же, выглядывавшие на проспект, практически все были открыты, иначе находиться здесь не представлялось бы возможным.       К потолку поднимались крупные клубы дыма, заволакивавшие полупрозрачной пеленой изящные карнизы с высеченными орнаментами, тематику коих определить представлялось сложным. Запах табака сразу же обволок вновь вошедших людей, не сильно больших любителей потягивать сигары.       Генри вообще не питал особой любви к курению. Хотя порой ему даже был приятен аромат табака, распространявшегося на всём корабле, когда пиратом разрешалось затянуть папироску. И без разрешения этого делать ни в коем случае нельзя было. Не в силу осуждения такой привычки, а в силу элементарной безопасности, выделяя курящим отдельное место на носовой части судна и внимательно зачищая затем это место. Иначе одна непогашенная папироска могла вызвать реальный пожар на борту.       Но здесь, в этом заведении никто не задумывался о возможном возгорании и практически каждый имел в руке по курительной трубке. Причём не брезговали этой привычкой и дамы, у которых трубки были с отличительным удлиненным мундштуком.       Мода на курение в Англии возникла ещё в конце шестнадцатого столетия. Когда Уолтер Рэли — придворный Елизаветы I, вернулся из экспедиции в Америку, прихватив с собой семена табака. Там же он и научился правилу курения их листьев. Этой пагубной привычкой сразу же заразились многие представители интеллигенции, считавших такое поведение нечто отличительным, позволяющим им выделиться на фоне остальных.       Также в своё время распространению культа курения поспособствовал ранее опубликованный труд Николаса Мондареса. В своей работе тот описывал целебные свойства листьев табака, способных вылечить от тридцати шести разных болезней. По его мнению, чудотворная привычка могла вылечить жителей от суставных болей, мигрени, коликов и прочих болезней организма.       Но несмотря ни на что, спустя какие-то пару десятков лет после возникновения такой моды, она снова канула в бытие, из-за антитабачной политики пришедшего в то время короля Англии — Якова I. Он ни в коей мере не хотел мириться с курением, презирая любого, кто осмеливался закурить перед его глазами. Его политика дошла до того, что пошлина на ввозимый табак достигала нескольких тысяч процентов. Такой метод сразу же сказался на импорте этого товара. Но в конце концов, после его смерти, табакокурение вновь стало популярным занятием в привилегированных сословиях общества, взявших на вооружение в этом деле курительные трубки всевозможных форм.       Пираты, вошедшие в кафе, прошагали к деревянной стойке, чуть было не зацепив стол одной пары, обсуждающих моду на новые платья. Причём мужчина был вовлечён в этот разговор столь же сильно, как и дама, сидевшая на противоположной стороне.       — Добрый день, уважаемый! — обратился Уоллис к мужчине средних лет, на котором был надет крупный передник, как у мясников. — Мне и моему компаньону, пожалуйста, по чашке кофе, да с какой-нибудь выпечкой, на ваше усмотрение. Только прошу вас не слишком сладкой.       — Как скажете, сэр. Прошу Вас пройти за свободный столик, и скоро вам будет подан заказ. Конечно, сразу же после вашей оплаты, — на что Генри достал несколько серебряных шиллингов и пенни из своего небольшого кожаного кошелька. Он отсчитал нужную сумму и передал монеты работнику. После чего направился вместе с Гарри к выходу, заняв свободный столик на улице. Внутри были пару мест, но резкий запах табака и сильно пахнувших модных париков, вынудили их провести время на улице.       Касаемо же париков, при всей своей моде, их порой не стирали месяцами, а то и годами. И это вовсе не считалось каким-то дурным тоном.       Усевшись за небольшой круглый стол, оба пирата посматривали на округу, кишевшая жизнью. Галопом проскакивали изысканные кареты, выполненные из красного дерева с золотыми вставками, за стёклами коих виднелись лица видных герцогинь и их кавалеров.       Титул пассажиров порой определялся по инсталляции на самом транспортном средстве, принадлежавшего им. Всё это делалось из-за того, что представители высших титулов с особым самолюбием пытались напомнить всему окружению о своём происхождении или получении того или иного титула, которыми они наделялись за особые заслуги. Проскакивали и простые конные экипажи с колясками на два человека, резво мчавшихся по мощёному проспекту. На него выходили множественные окна, с расположенных на нем домов по обе стороны. Некоторые из них, в конце дороги, находились на стадии строительства, куда подвозили грузовые повозки, набитые необходимыми материалами.       — Не удивлюсь, если и эти кирпичи доставлены сюда Ост-Индией, — сказал Генри, поглядывая вперёд, где трое рабочих разгружали длинную повозку с запряжённой в ней двойкой лошадей.       — Они теперь тут главные… — добавил его спутник, почесав щеку, украшенную лёгкой щетиной.       — Просто невероятно, что им удалось получить столь величественные преференции от самой британской короны. Неплохо бы обзавестись и нам такой властью.       — Мы всего лишь пираты. Наша власть распространяется на море…       — Тихо ты, глупец! — перебил его сразу капитан, слегка оплевав ему лицо.       — Извиняюсь, оговорился. Просто нам не видать такого. Вот, что имел в виду. Даже Долговязому Бену не удалось достичь столь крупных привилегий. Хотя тот в своё время и разбогател неслабо, и даже имел связи с высшими должностными лицами Британской Империи.       — Эвери был глупцом! Вступил в отчаянное сражение и не понимал, что упускает.       — Как по мне, и то, что есть — нас всех устраивает.       — Чёрт тебя возьми, Гарри, я не говорю про то, что тебя устраивает. Ты и в хлеву со скотом спокойно будешь жить, лишь бы пожрать давали вовремя! — грубо ответствовал Уоллис. Квартирмейстер решил промолчать, хотя уже было открыл рот, дабы сказать что-то в ответ. Вместо этого он лишь повернул медленно голову в сторону и продолжил смотреть за происходящим на проспекте.       Спустя минут семь, оба гостя уже попивали кофе, заедая его ароматными булочками, коими особо наслаждался капитан.       Генри, одетый в свои лучшие одежды и культурно испивая напиток из чашки, а также заедая небольшими кусочками выпечки, со стороны представлял из себя выходца из интеллигенции. Изящно сидя на стуле, а также закинув ногу на ногу, он поглядывал на своего подчинённого, не сильно отличавшегося культурой поведения за столом. Из-за чего тот получал пару замечаний от своего капитана, замечавшего неодобрительные взгляды из-за соседних столов.       Закончив этот небольшой перерыв, они встали из-за стола и направились в сторону Фенчёрч-стрит. На этой знаменитой улице и располагался главный офис Британской Ост-Индской компании. В скором же времени пираты всё же решили остановить свободный кэб, кои в достаточно количестве разъезжали по проспектам и улочкам.       Продиктовав нужный адрес извозчику, оба уселись в небольшую кабину, располагавшуюся впереди самого извозчика. Тот, в свою очередь, сидел позади в прикреплённом к кабине небольшом сиденье. Тем самым он не закрывал пассажирам обзор на дорогу, давая возможность любоваться видами города.       Такой общественный транспорт считался единственным способом быстрого передвижения по Лондону. И уже спустя минут пятнадцать после посадки, даже несмотря на возникшее по пути плотное движение, Генри с Гарри находились на месте.       — Это тут, сэр, — обратился извозчик, открывавший дверь пассажирам, осматривавшимся вокруг.       — Премного вам благодарен за быстроту, — поблагодарил его Уоллис и вручил причитающиеся тому за перевозку деньги.       Фенчёрч-стрит представлял из себя весьма узкую, но при этом оживлённую и гулкую улицу. Тысячи горожан в дорогих одеждах шагали по мощёному настилу, заходя и выходя из располагавшихся вдоль обеих сторон домов. Часть из них представляли жилые помещения, но большая часть являлась офисами компаний, набиравших в последнее время серьёзные объёмы. Конечно, в большинстве таких нежилых помещений находились несколько арендаторов, в силу того что целиком отдельные строения на этой улице могли позволить далеко не все.       Среди же тех самых исключительных фирм числилась и Ост-Индская компания. Её офисное здание с виду было не столь внушительных размеров, в отличие от зданий, что обладали богатейшие бароны и графы, но оно впечатляло своим внешним фасадом. Особенно выделялось фундаментными гравюрами кораблей компании, выполненные лучшими мастерами Англии. И самое необычное в том, что под ними также были высечены изящные формы волн. Словно настоящий кусок море застыл в камне, настолько скрупулёзно были изображены даже самые мелкие детали на представшей гравюре, тянувшаяся с одного края здания к другому. На крыше же располагались крупные статуи причудливых рыб, разукрашенные в красные и синие цвета. Таким образом, они символизировали примечательные для флага компании оттенки.       Генри твёрдо знал, где именно заседает Дик Томпсон, поэтому, оказавшись перед массивными деревянными дверьми, он со своим спутником без малейшего промедления вошёл внутрь. В парадной под высокими под четыре метра потолками их встретило около десятка человек, поделённые на три группы и болтавших о делах компании. Никто не обратил внимания на вошедших джентльменов, уверенным шагом направившихся к белоснежной лестнице с мраморными ступеньками.       Но стоило им подойти к лестничному пролёту, как оказались остановлены одним из дозорных офиса, окрикнувших их своим низким голосом:       — Господа, куда держите путь?       — Премного извиняюсь, что так быстро проскочили мимо вас. Не заметили, — проговорил Генри, оборачиваясь к весьма молодому коренастому дозорному, шагавшего к ним. — Мы направляемся к Дику Томпсону. Надеюсь, он на месте?       — А по какому делу к нему? — дозорный с недоверием поинтересовался у Уоллиса.       — По оказанию услуг перевозок грузов. Могу предоставить вам бумаги на товар и разрешение на разгрузку в порту Лондона, подписанные лично им, — на что Генри стал обшаривать карманы, пока не нашёл всё необходимое. После чего протянул документы дозорному, — вот, можете убедиться.       Тот, в свою очередь, принялся пристально рассматриваться каждый документ, перебирая их в своих слегка толстых пальцах, убеждаясь также в присутствии необходимых печатей и подписей. Сомневаться в их достоверности не приходилось. Да и дозорный не много-то и понимал касаемо технологии проставления печати и то, какие они должны быть на вид и ощупь. Но инициалов Томпсона оказалось достаточно для того, чтобы отпустить прибывших к нему гостей. Передав все бумаги обратно владельцу, дозорный рассказал в каком именно кабинете заседает искомый ими сотрудник.       — Премного вам благодарен, — Генри кивнул головой и, положив обратно к себе документы, вместе с квартирмейстером направился вверх по ступенькам.       Поднимаясь по лестничным пролётам, им навстречу спускались двое джентльменов в камзолах с сильно завышенной талией, под которыми красовались белые рубашки с кружевными манжетами и широкими отложными воротниками. В свою очередь, они также были обшитыми кружевами, что подчеркивало аристократический статус человека. Как оказалось позже, это были новые помощники Томпсона, нанятые менее месяца назад.       Вскоре оба незваных гостя оказались на третьем этаже. На стенах длинного коридора висели позолоченные лампады из серебра, привезённого с берегов Южной Америки. Красовались и изящные натюрморты, чередовавшиеся с живописными пейзажами разных уголков Британских островов. Каждая из этих картин являлась подлинником, на кои компания потратила значительные денежные средства. Но для британцев презентабельность и возможность произвести впечатление стояли впереди остального, тем более с теми финансовыми возможностями, коими обладала компания.       Дойдя до нужного им кабинета, они оглянулись вокруг. Коридор оказался пуст. Потянув ручку вниз, дубовые двери поддались, и пираты с лёгким скрипом отворили их. Войдя внутрь, оба застали некрупного с горбинкой на спине человека, сидевшего за большим столом и погружённого в бумаги и писанину. Услыхав звук дверей, тот поднял глаза на стоявших у входа гостей.       — Генри?! — с некоторым удивлением сорвалось у него с уст, отложив сразу перо в сторону.       — Что, не ожидал меня здесь увидеть, дружище?! — Уоллис словно леопард двумя молниеносными прыжками очутился перед носом Томпсона, успевшего лишь подняться со стула. Он не на шутку перепугался от такой резвости своего давнего приятеля. — Ну что, портовая ты крыса, за сколько променял меня?! — скаля зубами нависал Генри над приятелем, словно грозный коршун над добычей. — Отвечай! Иначе выпотрошу тебя конвертным ножом словно рыбу! — тот было уже потянулся рукой за ним.       — О ч-ч-чём ты говоришь?! — заикаясь и не находя никаких других слов спросил его Дик, опёршись при этом на стол.       — Не строй из себя простака! Ты знаешь, что моё терпение не безгранично, как и любого из моей команды! — огрызнулся Генри в ответ, делая акцент на стоявшего у входа квартирмейстера. Тот не меньше капитана желал выяснить причины неудачи, что их постигла в Вест-Индии. — Клянусь своим кораблём, что руки свои сдержать я долго не смогу! И с удовольствием вонжу их в твое горло…       — Но я и представления не имею, о чём ты сейчас мне говоришь! Клянусь всем, что у меня есть! Что тебе надобно-то от меня?!       — Испанский корабль и виргинские острова тебе ни о чём не говорят? — плюя слюной, кричал на него Генри. При этом сильно сдерживаясь от того, чтобы не нанести увечий Томпсону, на лбу которого от волнения выступили капли пота. Этот интеллигент, что попивал чашку кофе в окружении людей из высокого сословия, резко преобразился, словно вместо него оказался другой человек.       — И что же мне это должно говорить? — нахмурив брови, поинтересовался Дик.       — Ты испытываешь моё терпение, чёрт возьми?! Гарри, постой на стрёме, пока я буду расправляться с этим предателем.       — Погодь, погодь! — отходя назад и выставляя вперёд руки, пытаясь успокоить своего товарища, протараторил Томпсон. –Точно! Теперь вспомнил! — ударил он звонко себя по лбу. — Но теперь я и вовсе не понимаю, что не так-то?! Тебе же полагалось ограбить судно! На нем находилась знатная добыча. Где же она тогда сейчас, если не у тебя?       — Никакой добычи там не находилось! Жалкая грош за которую не выручу и десятой части затрат, понесённых в пути.       — Быть такого не может! — осмелившись подойти поближе, обратно к своему месту, воскликнул Томпсон.       — Ещё как может, — ответствовал Уоллис, усевшись на стол, не убрав под собой лежавшие на краю стола бумаги, что сразу же упали на пол. — Твоя наводка оказалась липой. Вот что из этого всего следует.       Томпсон же пребывал в некотором смятении, пытаясь свести всё ранее сказанное к какому-то логическому объяснению. Естественно, то, что собеседник твердил в разговоре его не устраивало, так как Дик не чувствовал здесь своей вины.       — Хм, дай-ка подумать…       — А чего здесь думать-то? Не исключено и то, что ты попросту хотел от меня избавиться. Знал же, что я не пойду на тяжеловооруженные крейсеры и подсунул мне достаточно крепкого орешка в виде испанского галеона. Так ведь? — брови его нахмурились, сдвинувшись ближе к центру, а взгляд словно меч пронзал Дика насквозь, усевшегося обратно на стул.       — Я лишь рассказал то, что узнал через свои связи. О чём ты вообще говоришь? Быть может это судно успело выгрузиться до твоего перехвата?       — Это исключено!       — С чего бы вдруг?! — покосив свой взгляд, Томпсон с удивлением посмотрел на Уоллиса, глядевшего чуть в сторону на тяжёлый шкаф с документами и книгами, что стоял у стены, по левую руку от его приятеля.       — После того, как мы их разбомбили, нам стало понятно, что наше судно перехватило испанцев намного раньше, чем это предполагалось. А по твоей информации, коей ты меня снабдил перед выходом в море, они, наоборот, везли туда золотые слитки для военных нужд флота, — Генри, не отрывая взгляда от шкафа, проговорил всё своему товарищу, с подозрением обратившего на это внимание.       — Но, быть может, ты упустил какие-то важные моменты в рассказе? А то из того, что я пока услыхал тут, всё ещё не понятны обстоятельства такого конфуза.       — Если что-либо и упущено, так это тот доход, что исчез из моих рук. И я ещё раз спрашиваю, — Генри, наклонившись вперёд к самому лицу Дика, грозным голосом добавил, — кто тебя попросил о моем устранении?       — Клянусь своими детками, если я желаю такого тебе! Ты, похоже, бредишь после столь длительного пребывания в океане. Да и не только ты здесь пострадавший! С продажи испанского золота и мне должно было перепасть. Или тебе кажется, что вся эта информация поступает мне задаром?!       Генри умолк. Вновь направил взгляд на стоящий рядом шкаф, но его сразу отвлек возглас Томпсона.       — Ну и?! Согласен, что за просто так мне всё это не достается?       — Тебе-то чего жаловаться? Сидишь здесь в кабинете, вдали от баталий и смертельного океана. Ты даже и не понимаешь, каково всей команде попасть впросак, — уже спокойно сказал Уоллис.       — Я и не ожидал другого ответа от тебя.       — На что ты намекаешь? — чуть грубее возразил ему Генри.       — Ни на что. В этой ситуации могу только вновь предложить тебе свою помощь.       — Помощь? Да это из-за твоей оплошности мы остались ни с чем! — выкрикнул Гарри, посчитавшим последнюю фразу Дика за личное оскорбление.       Квартирмейстер в последнее время не терпел Томпсона. Скорее это выражалось в его образе жизни и хитрости. Особенно он не терпел то, что Дику доставалась приличная доля от награбленного, в то время как никакого прямого участия в грабеже тот не принимал. Он считал это самой большой несправедливостью по отношению ко всей команде, в особенности, по отношению к нему самому. Гарри всё чаще внушал себе, что часть от этой доли могла доставаться и лично ему. Правда, не всегда осознавая, что может за этим последовать.       — Гарри, не стоит, — обратился к нему Уоллис.       — Да он смеётся над нами всеми! — всё не мог успокоиться квартирмейстер.       — Ты же знаешь, что я никогда не откажу в помощи тебе в тяжёлой ситуации, — проговорил Дик своему приятелю. — Поэтому, успокой его, раз он не в курсе всех деталей.       — И что же ты сможешь мне предложить? — Генри с любопытством наклонился вперёд, смотря Томпсону в глаза. — Ну что же это?       — Во-первых, даю тебе слово, что выясню по какой причине на борту испанского корабля ничего не оказалось. Если, конечно, ты не обманываешь меня…       — Клянусь своей бородой, ты обвиняешь меня в клевете?! — эмоционально воскликнул Уоллис, размахивая руками.       — Нет-нет, даже не посмел бы. Лишь хочу убедиться, что всё сказанное до этого — правда.       — Гарри, я когда-нибудь обманывал своих?!       — Нет, капитан. Не припомню такого. Мне кажется, что Дик просто испытывает ваше терпение.       — Послушай, Генри, пусть твоя шавка умолкнет, наконец-то. У меня дела лишь с тобой.       Квартирмейстер в один момент даже весь покраснел от ярости, желая, как следует стукнуть Томпсона, но был остановлен жестом капитана, продолжавшего вести диалог со своим приятелем.       — Продолжай, о чем говорил.       — Про выяснение обстоятельств случившегося. Но сразу предупреждаю, что это займет приличное количество времени. Сам понимаешь. Об этом будут много говорить в торговой палате испанцев. А я точно попаду под подозрение, если начну вынюхивать детали произошедшего раньше времени. Ведь, кто знает, может новость о потопленном корабле пока до них и не дошла.       — И чем прикажешь мне всё это время заниматься?! — скрестив руки у себя на груди, поинтересовался Генри, — сидеть на суше, словно крыса, что боится сунуться в воду?       — Поэтому, чтобы такое не случилось, ты должен дать мне возможность пораскинуть мозгами в данный момент. За время твоего отсутствия мне приходило много информации, и среди них точно найдётся стоящее дело для очередного плавания.       — Молись всевозможным богам, чтобы это было так. Иначе я перечеркну нашу многолетнюю дружбу. И в этом случае тебе лучше будет надеяться получить пулю в лоб из моего пистоля, прежде чем моя команда доберётся до тебя по возвращению, — Генри вновь наклонился вперёд и тихо добавил, — надеюсь, что я все доходчиво объяснил?!       В ответ, в знак согласия с его словами, Томпсон лишь покачал медленно головой.       — Можешь пока присаживаться на тот стул, — Дик указал на причудливый, совсем не вписывающийся в интерьер помещения, стул из бамбука. Его в своё время привезли в дар китайские торговцы. При том, что они занимались торговлей фарфора, высоко ценившегося в странах Европы.       Сложив бумаги, коими Томпсон занимался до прихода гостей, в аккуратную стопку, он положил её на левый край стола. После чего облокотился подбородком на руки и с вдумчивым взглядом, нахмурив свой крупный открытый лоб, посмотрел поочередно на обоих гостей. Дик заострил своё внимание на Уоллисе. Тот сначала не обратил никакого внимания, но затем такой пристальный взгляд со стороны приятеля начал доставлять небольшой дискомфорт. И спустя пять минут он всё же окликнул Томпсона:       — Чего ты так уставился на меня?!       — Я размышляю.       — И чего ты там наразмышлял?       — Хм, кажись, мне представляется возможным найти решение того, как можно отбить все понесённые расходы и, наконец-то, завязать со всеми этими делишками. Только не говори, что не желал бы самим стать тем, кто будет владеть десятками кораблей, курсирующих по всему свету.       Генри в ответ пожал плечами, после чего обратился к Дику:       — Ну что ж, выкладывай, да поскорее, что это за дело такое. Но чую я, что ты где-то приукрасишь. А что с тобой будет, если твоя идея окажется не той, что на практике, ты уже прекрасно знаешь…       — Я расскажу лишь то, что сам видел собственными глазами, — перебил его Дик и продолжил говорить, — это произошло около месяца назад, когда в наши доки зашёл один испанский корабль. Ничем приметным не отличался. Один из десятков судов, что ежегодно заходят в Лондон для торговли. Да и груз, по крайней мере по бумагам, не вызывал какого-либо удивления.       — Ну и смысл тогда рассказывать про него?!       — Не перебивай. Самое неожиданное обнаружилось в трюме. Он наотрез отказывался туда впускать кого-либо из представителей компании. Грозил убить любого, кто проберётся туда. Да и команда представляла из себя ещё тех психопатов. Так вот, всё это дошло и до моего кабинета. И я вместе с гвардейцами компании направился усмирять торгаша. И ты не поверишь, что мы у него обнаружили… — Дик резко умолк, решив взять паузу.       — Ну же. Говори. Давай не томи!       — Трюм был забит чистейшей золотой рудой, — в этот момент Генри пододвинул стул поближе к собеседнику и, наклонившись вперёд, продолжил слушать его ещё более внимательно, — ты бы просто видел всё это золото. Его трюм оказался наполнен таким количеством ценного металла, что любой король позавидовал бы.       — Чего же он тогда не зашёл в порты Испанской Империи?! — поинтересовался Уоллис, у которого глаза засияли от рассказа о золоте, — зачем ему заплывать в центральный порт Британской империи?       — Не всё так просто, как тебе может показаться. В Испании его сразу бы лишили всего того, что перевозил без бумаг. Да и к тому же, нынче у них не лучшие времена в экономике. Могли просто всё отобрать ради пополнения казны. А как ты прекрасно знаешь у Ост-Индской компании свои подходы к такому роду грузов. Согласись, что лучше потерять половину, чем лишиться всего. Поэтому, усмирив свой пыл, он легко согласился на сделку с компанией, передав нам более десяти хандредвейтов золотой руды за молчание о контрабанде.       — Но если он изначально хотел отдать часть груза за получение права для дальнейшего сбыта, но уже с бумагами, то чего в порту-то отпирался?       — Видимо жадность разыгралась в нем в самый последний момент. Скорее всего, посчитал, что сам сможет сбыть всю руду. Да и к тому же мог быть ограничен в возможностях Ост-Индской компании. Ты же прекрасно осведомлен, как поступает компания с теми, кто не любит делиться…       — Возможно это и так. Но, неужели, это всё, что ты можешь рассказать? Где же мне искать этого испанца?       — Никого искать не нужно.       — Что ты имеешь в виду? — Уоллис прильнул совсем близко к собеседнику. Также краем уха пытался всё расслышать и Гарри, отвлекшийся от коридора.       — Во время допроса, он всё же обмолвился, что всё кроме золота было загружено в порту Санто-Доминго…       — Это ничего не даёт! — Генри от нетерпения готов был выскочить из штанов, всё пытаясь быстрее подвести Томпсона к той информации, что сослужила бы пользу. Его глаза горели азартом, а руки от волнения не находили себе места.       — Дай же мне договорить, — с упрёком обратился к нему Дик. Лишь убедившись, что Уоллис успокоился, он продолжил, — конечно, это не всё, что мы выудили из него. По его словам, после загрузки в Санто-Доминго он вместе с командой направился на север к течению Гольфстрим, как и полагалось любому толковому мореплавателю…       Генри слегка хмыкнул. Дик не стал заострять на этом своё внимание, продолжив рассказ:       -…Но в пути его застал страшный шторм, чуть было не погубивший судно и всех, кто находился на борту. Но удача оказалась на их стороне.       — Чёрт возьми, Дик, переходи уже к сути дела! — вспыльчиво крикнул Гарри, не выдержав этой нудной предыстории. Тот и на это не стал обращать никакого внимания.       — Этот испанец рассказывал об острове. По его словам, таких земель он никогда ранее не видывал и никогда не слыхивал. Этот торгаш отмечал диковинных тварей, коих не найти ни в одной книге мира. Высоченные и громадные, словно дома. Но самое главное, что земля под ногами буквально была усеяна золотом. Стоило только сделать пару взмахов лопатой, как сразу же натыкался на драгоценную руду, по чистоте не знающая себе равных.       — И что же выходит из этого? — начал раздумывать Генри, чей интерес слегка увял, в силу того что скептически относился к такому роду фантазиям. Хотя и понимал, что ещё достаточная часть мира не исследована и нельзя было сказать точно, какие существа могли обитать на территории этих «белых пятен». — Я правильно сейчас понял из твоего рассказа, что ты предлагаешь мне обшарить всю Атлантику в поисках земли, которая, я отмечу, может являться плодом больного воображения какого-то моряка? Скорее всего он попросту выманил всё это богатство у туземцев в Америке. Обменял на сотню бусин или посуду, да и получил все то добро. Мы же с тобой прекрасно знаем, как такие дела проворачиваются.       — Послушай, Генри, такое количество золото ты не обменяешь ни у одного туземца, обойди их хоть десятками. Поэтому либо в его распоряжении находилась большая шахта, работающая на лучшем золотом прииске на свете, либо всё то, что я тебе рассказал — правда. К тому же владей он столь качественной шахтой, то, я думаю, у него не было бы никакой нужды заходить в порт Лондона самому.       — Хм, в этом я не могу не согласиться с тобой.       — Исходя из объема, также можно откинуть мысль о том, что испанец достал это золото разбойным путём. Во-первых, никто бы не стал возить его на простом торговом корабле. Во-вторых, если бы такой мореплаватель и нашёлся бы, то лишь в сопровождении хотя бы двухпалубника с тяжёлым вооружением. А по той команде и кораблю, что я наблюдал у испанца, могу сказать, что они вряд ли смогли бы захватить даже небольшое судно, если решились бы на разбой. Столь незначительны были их силы и вооружение. К тому же тебе незачем рыскать миллионы квадратных километров, так как ты можешь проследовать строго на север от Санто-Доминго. Я уверен, что этот остров не уйдет от твоего взора.       — Почему же тогда тебе не послать корабли компании, раз известно точное месторасположении? — приподняв слегка свои соболиные тёмные брови, поинтересовался Уоллис.       — Боюсь, что компания не пойдет на такое, из-за незаинтересованности. Ты же знаешь, что мы пока направили большие мощности на налаживание торговли с Индией, и свободных резервов для экспедиции пока что нет.       — Понятно. Видимо, вам просто дешевле нанять кого-то, свалив на него все риски неудачи.       — Риск присутствует в любом деле, — спокойно произнёс Дик, поглядывая на своего задумавшегося приятеля.       — И как я понимаю, за эту информацию, что была предоставлена тобою, всё равно что-то, да и хочешь? — поинтересовался Генри у него, — хотя отмечу, что в этот раз она досталась тебе весьма просто и вовсе без особых затрат.       — Ясно к чему ты клонишь. И знаешь, я пойду на уступки. Покрою все расходы, понесённые тобой ранее, а также затраты по подготовке к предстоящему вояжу. А в случае удачного стечения обстоятельств, а я уверен, что всё пройдёт удачно, попрошу лишь малую часть — всего пять процентов.       — Это гораздо меньше, чем ты обычно берёшь за свои услуги. Ко всему прочему, растаможивание ценного металла дело вовсе нелёгкое и затратное, — и Генри, откинувшись на спинку стула, тяжело вздохнул, закинув при этом ногу на ногу, равномерно покачивая ею навесу. — Но учитывая всё то, что было ранее сказано и, что произошло с моей командой, я не е понимаю с чего всё же должен тебе поверить сейчас?       — Разве я подводил тебя ранее? Если, конечно, отбросить последнее дело, — и Томпсон пристально взглянул в глаза Уоллису, который прикусив губу слегка помотал головой, соглашаясь со словами собеседника. — И для того, чтобы принести свои извинения в полной мере я и иду на такие уступки. Иначе, поступил бы я так, если бы не дорожил нашей дружбой.       — Хм, может ты и не лукавишь. И может всё высказал, что меня интересовало… — Генри замолчал, вновь задумавшись. Спустя пару секунд качнулся вперёд и обратился к Томпсону, — мне видимо ничего не остаётся, кроме как согласиться на эту авантюру.       От услышанного глаза Гарри чуть не выпрыгнули из орбит, а рот застыл в полуоткрытом состоянии от удивления. Его поразило, что капитан всё же согласился выйти в море на основе информации Дика.       — Генри… — обратился квартирмейстер, — хотел бы добавить по этому делу…       — Потом, — сразу его перебил Уоллис. После, встав со стула и поправив свой жилет, он гордой походкой направился к дверям, прошептав слегка Гарри, — пошли обратно на корабль. Нужно подготовить команду к отплытию. Смотри нигде не проболтайся про всё, что услышал сейчас, — после чего Генри развернулся к своему приятелю и обратился к нему, — а что касается тебя, Дик, то на тебе лежат все расходы по обеспечению должной подготовки корабля. И лучше тебе не экономить на этом.       — Несомненно, — покачал головой Томпсон, который уже стоял, облокотившись сзади на свой стол.       Но, вместо того чтобы выйти Генри резко развернулся и резво направился обратно к Дику, подойдя к нему вплотную. Он угрожающе поднял руку и ткнул пальцем в грудь своего приятеля, да так, что у того чуть было не перехватило дыхание. Оскалив зубы, Уоллис промолвил:       — Я не знаю виноват ли ты в том, что произошло с испанцами, но если проведешь меня и в этот раз, то гарантирую, что тебе не удастся никуда спрятаться. Я тебя с морского дна достану и скормлю самым свирепым и безжалостным обитателям океана.       — Ну что ж, в таком случае я лишь могу пожелать тебе отличного пути и попутного ветра! — и с этими словами Томпсон протянул Генри руку. Тот жёстко пожал её и удалился быстрым шагом из помещения.       Когда же Уоллис с квартирмейстером показались на улице, то вслед им из окна выглядывал стоявший за прозрачными шторами Дик Томпсон, чья тревога резко куда-то улетучилась.       Позади него послышался скрипучий шум отодвигавшегося в сторону книжного шкафа. За ним обнажилась небольшая по ширине и высоте потайная комната с уходящим вглубь тёмным коридором. На выходе из этого скрытого от лишних глаз помещения стоял крепко сложенный, широкоплечий, ростом под два метра мужчина. На нем был изящный малиновый длинный камзол, достававшей до колена. Его лицо украшала иссиня-чёрная густая борода, сверху доходившая чуть ли не до самых глаз, отличавшихся диковатым сверлящим взглядом, а снизу борода росла чуть ли не до пупка. Почёсывая эту самую «растительность», он грубым чуть хриплым голосом обратился к Дику:       — Ну что, эта крыса купилась на твои уловки?       — Да, всё прошло так, как планировалось. Он явно загорелся этой идеей. Надо было видеть, как сверкали его глаза во время моего рассказа… — ответствовал ему спокойно Томпсон, продолжая вглядываться в окно, где по улице удалялись двое его недавних гостей.       — Чудесно! До конца не осознаю, как он всё же поверил в твои сказки про какой-то остров и тому подобное… — Дик ничего не ответил. — Не беспокойся, мои корабли встретят его там с должными почестями.       — Так тому и быть. Всё же времена уже не те. Многое меняется в мире. Генри же не тот человек, который пожелает подстраиваться под эти изменения, — обернувшись, Томпсон ответствовал таинственному собеседнику, который тяжёлой походкой прошагал через комнату и уселся за дальний от окна стол.       — Приятно осознавать, что вы это понимаете. Как никак компания растёт, и вы ищете пути её обогащения, как и нашего с вами, — с хитрой улыбкой на лице глагол собеседник Дика, — а, как вам известно, я человек слова и действия. Поэтому, в силу нашего уговора, помогу вашей компании в борьбе за испанские земли близ карибского бассейна. Ну а взамен лишь требую снабжать меня информацией о судах с ценными грузами, — с этими словами, перестав чесать бороду, он поднялся со стула и направился к Томпсону.       — И не забывайте про мою долю, мистер Тич, — поспешно добавил тот.       — Как же иначе, мой друг. Уговор есть уговор.       — Странно слышать это от пирата…       — До свидания, мистер Томпсон! Меня ожидает отличная битва, не хочу такое пропустить, — и пожав руку, Эдвард Тич направился к выходу, обратно к проёму за шкафом, но сделав пару шагов остановился. После чего вновь обратился к собеседнику, — и да, позаботьтесь также о том, чтобы этот жалкий Вейн не совал свой нос в мою акваторию.       — Я уже общался по этому поводу с вице-адмиралом, что курирует карибский бассейн. Как только тот разберётся с долговязым Стивенсоном, то корабли под его подчинением сразу же уладят этот насущный для вас вопрос.       — Премного благодарю! — и удалившись вместе с зажжённой лампадой в тёмный тоннель, он потянул за небольшую каменную ручку на стене. Механизм привёлся в действие и медленно закрыл вход в потайной проход. Коридор для такого коренастого человека оказался достаточно низок и узок, не говоря уже о винтовой лестнице в три этажа, где Тич мог шагать лишь боком.       Потайной проход вывел его в ничем неприметную хлебобулочную лавку, закрытую много лет назад. В связи с тем, что компания выкупила её для своих нужд, оставив лишь вывески для прикрытия, пешеходы не обратили особого внимания на выходящего из заброшенного здания мужчину. Тот, быстро поймав по дороге кэб, направился в доки, где стоял его двухпалубный корабль.       В это же самое время, пока Тич добирался до своей команды, по оживленной фенчёрч-стрит шагали капитан вместе со своим боцманом, еле успевавшим перебирать ногами.       — Генри, неужели, мы действительно собираемся отправиться к чёрту на кулички лишь на основании рассказа Томпсона? И прошу сбавить темп, фух, а то у меня сейчас сердце выскочит из груди.       — Дик никогда не ошибался, когда давал мне необходимую информацию…       — И всё же, как видите, разок, да и ошибся. Это, напоминаю лишний раз, достаточно дорого нам обошлось. Погибло много наших…       — Я и без тебя это знаю! — огрызнулся Уоллис на квартирмейстера, слегка даже испугавшегося от такого выкрика, как и рядом шедшая женщина, которая со страху чуть не прыгнула под проезжавший мимо кэб. После чего он поубавил громкости в голосе, — наберем новых, более бравых матросов. В таком большом городе хватает смелых ребят, жаждущих сокровищ и насилия. К тому же спонсора для этого путешествия мы нашли.       — Люди на судне могут плохо воспринять такое решение.       — Да плевать! — отмахнулся Генри без желания и далее слушать болтовню боцмана.       Гарри кинул неодобрительный взгляд в сторону капитана и продолжил идти вместе с ним по оживлённой улице. Некоторые прохожие осматривались на эту парочку, и, прикрывая рукой рот, что-то говорили своим знакомым, ловя на себе гневный взгляд Генри, бубнившего себе чего-то под нос.       Обратный путь пролегал через торговую площадь, где мелкие торговцы занимали чуть ли не каждый квадратный сантиметр. Всё это в большей мере походило на восточный базар со своими тентами и настилами, да и к тому же такой же шумный и живой. Но вместо того, чтобы пойти далее, оба пирата остановились, высматривая нечто, что сильно интересовало капитана.       — Зачем мы здесь? — спросил Гарри, осматривающийся вокруг.       -Кое-что ищем, — уже спокойным голосом ответствовал Уоллис.       — И что же это?       — Доказательства.       — Чего?       — Того, что тот остров существует.       — И чем же этот вонючий рынок может нам помочь? — всё не унимался со своими расспросами квартирмейстер.       — Если будешь задавать столько вопрос, то боюсь это всё кончится для тебя не лучшим образом, — огрызнулся в ответ Генри, жадно обыскивая глазами каждый сантиметр каждого прилавка.       На них в больших количествах лежали яркие фрукты, свежие овощи, мясные изделия. Чуть в глубине же были вывешены украшения из всевозможных драгоценных металлов с вставками из дорогих камней, переливавшихся разнообразными оттенками. Каждый продавец то и дело пытался заманить к себе новых покупателей, столь пристально разглядывающих товары.       — Подходите, не стесняйтесь, лучшие украшения из золота с Востока! — кричал Уоллису пухлый и весёлый араб. Его отчаянно стремился перекричать бельгиец за соседним прилавком, — не верь ему, лучшее украшение только от бельгийских и швейцарских мастеров! Вы можете приобрести их у меня. Просто поглядите сколь изящная огранка у этих бриллиантов, нигде такого не найдёшь! Куда же ты? Постой! Скину тебе сколько захочешь! — кричал торговец вдогонку капитану, которого в этот момент совсем не интересовали дорогие камни.       — И всё же ума не приложу, что мы тут торчим…       — Уже ничего. Здесь нет того, что я искал.       — Так что же такого пытались найти всё это время?       — Испанцев. Или хотя бы испанца с золотом, ну или торговца со слитками этого металла.       — С чего ему было торговать здесь? — поняв о ком идет речь, спросил Гарри.       — Он должен был получить разрешение от компании на торговлю на рынках Британской Империи. А где ему одному сбывать такой товар, как не здесь, в одном из богатейших городов мира?       — Может сдал его целиком или продал крупными кускам другим торгашам? А те расплавили их на украшения? — сам того не замечая, квартирмейстер уверовал в реальность рассказа.       — Быть может, ты и прав, — Уоллис, ещё раз окинув взглядом местных торговцев и их прилавки, тяжело вздохнул, — ладно, больше нет смысла и далее тратить время на это. Пошли, — направившись по примыкающему к рынку проспекту, вскоре они оказались у тех самых доков, к коим был пришвартован их корабль.       Как и было обещано, при помощи связей в компании и её средств, Дик Томпсон в последующие пару дней снабжал судно всем необходимым для долгого странствования. На бумагах это всё было запланировано, как исследовательское задание в интересах компании.       За надлежащей погрузкой грузов следил Гарри, а также оставленный ему в помощники Дилан. Сам же Генри занимался поиском новых людей в команду. И не только на смену погибшим, но и пятерым тем, кои не пожелали продолжать плавание с ним.       Оказавшись в Лондоне, Генри также дополнительно распустил четырех матросов, считавшихся в его понимании самыми слабыми и наименее лояльными к приказам. В какой-то момент ему даже пришла идея нанять меньшее количество людей, дабы при дележе отхватить побольше, но чувство перестраховки в плавании победило жадность, и вскоре на борт заступило шестнадцать человек, найденных в местных шумных кабаках, считавшимися приютом для джентльменов удачи, скрывавших свое прошлое. Иначе им бы грозила виселица.       Естественно, спонсор этой экспедиции не желал содержать столь многочисленную команду, так как рассчитывал изначально на совсем другое количество людей. Но острый язык Уоллиса убедил Дика в обратном, да ещё так, что тому пришлось оплачивать попойку матросов в кабаке.       Перед самым отплытием же Генри умудрился найти ещё троих новобранцев, посчитав, что раз может столкнуться с чем-то неизведанным, то на это понадобится ещё больше рук. Тем самым, когда весь необходимый груз был погружен, а швартовые отвязаны, на борту его корабля находилось шестьдесят пять человек, желавших получить большую наживу по итогам этого морского похода. Причём абсолютное большинство команды считало, что они идут в очередной рейд за торговым судном, так как Генри не желал рассказывать подробностей раньше времени.       Взяв курс на холодное канарское течение, корабль резво устремился в юго-западном направлении. Необходимо было пройти вдоль португальских берегов, откуда судно должно будет свернуть к северо-западному берегу африканского континента. Плывя вдоль него, в широтах северного тропика предстояло повернуть прямиком на запад. Там корабль оказывался в тёплом северо-экваториальном течении Атлантики, славившееся своими бурными водами. И оно играючи должно понести судно к берегам островов карибского бассейна. И лишь в этом самом месте, где месяц назад команду Уоллиса постиг конфуз, необходимо было направиться на север, оставляя берег Санто-Доминго по левую от себя руку.       Тем самым по плану капитана, не представлялось какой-либо необходимости швартоваться в том или ином порту. Хотя посещение «чёрного континента» его манило во время прохода близ его берегов. В особенности этот интерес подогревался рассказами его знакомых торговцев и пиратов, побывавших там и вывозивших в больших количествах алмазы и ценные металлы. Некоторые же из них даже сменили этого рода предприятие на более выгодное — продажа рабов. Но мысль о таком роде деятельности была когда-то откинута Уоллисом. В силу того, что такого рода дело ему было не по душе. Он всё же предпочитал торговлю ресурсами и награбленным.       Ещё одним доводом за то, чтобы не заходить в порты, кроме того, чтобы не терять время, являлось наличие большого количества провизии.       На протяжении всего вояжа всё благоволило Генри и его команде. Ветер мощно задувал в паруса практически до самого Санто-Доминго, а течение оказалось стремительным. При этом ни о каком шторме не шло и речи. Лишь небольшие пышные облака плавали по небу. Вдалеке же казалось, что они даже соприкасаются с поверхностью океана, становясь единым целым. Такой расклад дел, несомненно, радовал всех на борту. Где также продолжал свою службу и спасенный командой священник. Правда, практически ими же чуть было не доведенный до гибели, из-за своего нападения.       Не доплыв немного до вод Санто-Доминго, Генри направил корабль строго на север, как и рассказывал Дик Томпсон. Практически все дни, что они находились в океане, Уоллис находился у штурвала, преисполненный энтузиазма и жаждой несусветных сокровищ. Но в нем бурлили и непривычные чувства, а не только желание разбоя и грабежа. Он понимал, что благодаря такому количеству золота, он мог рассчитывать на билет в другую жизнь. Там, где Генри Уоллис сидит на беседке своего дома, пока на плантации рабочие собирают урожай, а его множественные торговые корабли странствуют по многочисленным морям планеты, возя всевозможные товары из одного порта мира в другой. Или же он, лично возглавляет крупнейшие исследовательские экспедиции, спонсируя всё от и до, вписывая при этом собственное имя в историю открытий!       Медленно плывя по заданному курсу, среди лёгкого тумана, что установился над водной гладью, вперёдсмотрящий взором ястреба поглядывал вдаль, где взглядом ожидал наткнуться на какую-либо сушу. При этом приказ капитана о выслеживании земли, а не корабля, ему показался весьма странным. Но на выкрики Генри, ему приходилось отвечать лишь одно и тоже: «горизонт чист, капитан!»       Постепенно ветер, ослабший сутки назад, начал быстро крепчать, всё сильнее раздувая паруса. После чего резко сменился на порывистый, а ещё чуть позже и вовсе вновь утих. Небо же стало медленно заволакивать тёмными густыми тучами.       — Хм, слишком резво… — проговорил про себя капитан и повернул штурвал немного влево.       Грозные тучи в последующие пять минут и вовсе заволокли горизонт, при этом так и не пролив ни одной капли вниз.       Внезапно сверху начал кричать вперёдсмотрящий, перекинувшийся всем торсом через бортик вороньего гнезда. Активно жестикулируя руками, он указывал на место перед носом судна:       — Пираты, капитан! Впереди пара судов пиратов! Они равняются на нас!       Генри сразу же передал штурвал многорукому Билу и бросился к носу корабля, доставая по дороге свою подзорную трубу. Он пристально начал всматриваться в тёмную даль, поглотившая даже самый мелкий солнечный луч. В этом мраке Генри чуть не пропустил взором те самые цели, о которых твердили матрос из «вороньего гнезда». Лишь в последний момент зацепив взором два крупных силуэта кораблей над водной гладью, накренившихся в правую сторону.       Поглядев ещё пару секунд, Уоллис с трепетом в душе попятился назад. Корабли шли на перехват его судна!       Хотя нападения морских разбойников друг на друга имели места быть, но на веку даже самых возрастных из них такие стычки можно было пересчитать по пальцам одной руки. Ведь ни один капитан пиратов не желал терять часть своей команды из-за глупой стычки на море. Тем более, что в последнее время между основными группами флибустьеров Карибского региона была договоренность о ненападении, в силу того что добычи в это время хватало всем.       — Какого чёрта они делают? — кричали члены команды, не понимая всю ситуацию происходящего.       В это время капитан, отойдя от бортов, начал осматривать собственное судно, кинув беглый взгляд на верх бизань мачты.       — Точно! — воскликнул Уоллис, звонко стукнув себя раскрытой ладонью по лбу, — а ну быстро спустить Британский флаг! Поднять «Весёлого Роджера»! — прохрипел он громогласно в сторону вывалившихся на верхнюю палубу матросов.       Пару членов команды, забравшиеся на канатную сеть, словно ударенные кнутом рванулись спускать флаг, после чего с глухим звуком спрыгнули на деревянный настил.       Напряжение возрастало с каждой секундой. Вскоре «Весёлый Роджер» трепался от ветра на вершине грот-мачты, но изменений не происходило. Прошло ещё около десяти минут, но встречные корабли и не намеревались разворачиваться, или хотя бы корректировать свой путь, продолжая наступление.       — Может быть они не видят наш флаг? — прокричал канонир сквозь ветер, что свистел по всему кораблю.       — Не знаю. Что-то здесь не ладное… — ответствовал капитан, коего тот толком не расслышал.       Генри, чуть ли не перевешиваясь через борт, вглядывался в подзорную трубу, направив её к основанию мачт, думая в мыслях о том, почему два судна не корректируют курс. Но, то, что оказалось изображено на небольших колыхавшихся на ветру тканевых полотнах повергло его в ужас, смешавшийся с удивлением. На них было изображение дьявола, держащего в руках песочные часы и готовящегося пронзить копьем человеческое сердце.       Из всех возможных пиратов кому могли принадлежать суда под этими знамёнами в Карибском регионе мог быть лишь Эдвард Тич.       — Объявляй всеобщую подготовку! Нас ожидает битва, — с некоторой пустотой в голосе Уоллис обратился к квартирмейстеру, также оказавшийся в некотором оцепенении. — Ты что, плохо расслышал приказ?!       — А? — кинул Гарри растерянный взгляд на капитана.       — Говорю, готовь людей и орудия!       Кидд сразу же пришёл в себя и кинулся к команде, крича во всю глотку, что мог:       — Полная боевая готовность! Пушки на исходную! Готовь заряды! Пошли, пошли, пошли…       На корабле всё забурлило. Ядра один за другим выносились из трюма. На нижней палубе из орудийных портов начали один за другим выдвигаться тяжёлые орудия. При этом каждый из матросов вооружился заряженным мушкетом, закинутым за спину.       — Капитан, не могу не высказаться о своем предположении, — обращался к нему Гарри, с небольшой ехидной улыбкой, намекая на свою правоту.       — Я смекаю, о чём ты хочешь сказать! — ответствовал он ему. — Уверен, что это западня была организована подлой крысой Диком Томпсоном.       — И вы действительно хотите вступить в бой?       — Нет! Нас разгромят ещё до того, как мы успеем вырезать членов команды хотя бы одного корабля. Но за нами скорость и маневренность, поэтому будем отрываться от них. Поднять все паруса! Выкинуть всё лишнее!       Стоило ему это прокричать, как все паруса, словно по щелчку, молниеносно распустились на мачтах и дополнительных крепежах. Ветер же, как по заказу, вновь усилился, когда преследователям оставалось менее тысячи метров до них.       Корабль Уоллиса сразу же помчался вперёд, словно птица над водной гладью, устремившись подальше от своих врагов в левую от них сторону. При этом удаляясь во всё больше наступающий мрак, заковавший в свои объятия горизонт впереди.       Если же до этого времени над горизонтом невозможно было разглядеть и луча солнца, хотя всё остальное в некоторой мере виднелось вокруг. То теперь, место, куда они так стремительно направлялись, поглощало в себя даже самый слабый светлый оттенок, словно чёрная дыра.       На горизонте усиливалась не только темнота, но и непогода, становясь все ужаснее и свирепее. Ветер задул столь мощно и порывисто, что умудрился разорвать фор-марсель, чьи лохмотья трепетались по воздуху. К этому добавились громыхающие раскаты грома, а вдали сияли яркие молнии, пущенные из чернейших, когда-либо увиденных в жизни Генри, туч. Столб воды, словно из ведра, резко обрушился на судно. Каждый из матросов промок до нитки всего за мгновение ока. Океанские воды всё более волновались. Крупные волны рождались одна за другой, принявшись опасно раскачивать корабль, словно игрушку. Хлёсткие удары грозили разбить вдребезги оба борта.       Несмотря на план капитана, его корабль не столь быстро отрывался от преследователей. Наоборот, в какой-то момент, расстояние между ними и вовсе сократилось до полукилометра. Команда начала готовиться к худшему, ожидая преследователей вскоре по обеим бортам.       Но, когда этот самый момент должен был наступить, неожиданно, неприятель развернулся, а, спустя мгновение, у бортов противника вспыхнули яркие вспышки. Ещё момент спустя послышался звук пушечных залпов. Враги открыли огонь!       Десятки тяжёлых ядер со свистом полетели в сторону корабля Уоллиса. Часть упала в воду, не долетев до цели. Часть же перелетела над головами. Но несколько снарядов с грохотом влетели прямо в борта судна. Они громили всё на своем пути. Мелкие щепки разлетались вокруг.       Мачты, расколотые вдребезги, с треском падали на палубу под оглушающий рокот молний. Насмерть оказались придавлены трое матросов. Ещё четверо валялись на нижней палубе без признаков жизни. В бортах же сияли крупные дыры.       Хаос воцарился на палубах корабля. Но, несмотря на полученные повреждения, судно продолжало резво идти вперёд, словно даже набирая ход. Силуэт кораблей противника же таял во мраке с каждой секундой. Никто среди команды Уоллиса не понимал куда именно этот плохо управляемый двухпалубник нёсся.       Штурман, бегавший взад и вперёд, всё пытался определить приблизительное их местоположение. Но в таком шторме сделать это попросту не представлялось возможным.       Компасы начали сходить с ума. Стрелки в них крутились словно заведённые, перескакивая из одной стороны в другую.       Шторм же продолжал набирать силу. Могучий ветер принялся разрывать один парус за другим, а снять или ослабить их было огромным риском для жизни. Судно бросало на волнах, то поднимаясь на огромную высоту, то с треском падая вниз в промежуток между волнами. И сразу же по нему хлёстко ударял второй накативший вал. И так повторялось из раза в раз.       Там и тут на судне раздавались крики отчаяния. Крики помощи тех, кто при ударе об волны вылетал за борт, словно стрела. Кто-то запутывался в канатах и это спасало им жизни. Но по меньшей мере четверо уже кормили рыб.       — Молитесь, дети Божьи! Молитесь, дабы души ваши отчистились в этот последний миг! Покайтесь в содеянных за свою жизнь грехах. Ведь это Бог разгневался на вас… — кричал где-то на палубе священник.       К нему в ноги бросались с десяток пиратов, повторяющих одно и то же:       — Да смилостивиться Бог над нашими грешными душами…       Генри же в это время, отчаянно держался за штурвал, который со скрипом и треском, но всё же оставался на месте. Ещё никогда ранее ему не приходилось сталкиваться со столь сильным штормом. Вдобавок его корабль оказался изрядно повреждён от орудий команды Тича. Но даже при всём этом, он пытался уповать на собственные силы и силы матросов, что носились по палубам.       — Будь ты проклят, Дик Томпсон! Гореть тебе в аду, мерзавец Тич! — кричал Уоллис, надрывая глотку и смотря в небо.       В следующее мгновение корабль тряхнуло столь сильно, что штурвал, не выдержав вцепившегося в него капитана, откололся от крепительной ножки. И в следующее мгновение Уоллис вместе с ним полетел по воздуху вперёд, шмякнувшись как следует об деревянный настил.       Трое членов команды, коих самих чуть не смыло в океан, тут подбежали к Генри, разбившему нос об настил. Вцепившись в него крепко-накрепко, матросы медленно поволокли его к неповреждённому основанию грот-мачты. Затем обмотали его и самих себя верёвкой, привязав её к этой же грот-мачте.       Генри же словно одурманенный поглядывал на происходящее вокруг. Руки еле слушались его, с трудом позволив тому вытереть кровь, капавшую из разбитого носа.       — Капитан, положение критичное! Что прикажете делать?! — прокричал один из матросов, подбежавший к привязанным товарищам. Того усердно качало из стороны в сторону.       Эти слова доносились до Уоллиса, как бы издалека. У него создавалось впечатление, что до членов его команды несколько сотен метров, а не пару десятков сантиметров. Голова казалась тяжеленной. Шея еле удерживала её в вертикальном положении. Разум мерк и не был способен толком соображать о том, что происходило в эту секунду на борту, и что произошло до этого. Лишь полёт и звуки выстрелов мелькали в воспоминаниях.       Кроме еле слышного бормотания он ничего не мог выдать из своего плохо контролируемого рта:       — Плывём, только плывём…       Двое матросов переглянулись друг на друга и, понимая, что от капитана ничего не добиться в эти минуты, отвязали его ото всех, хотя другие их товарищи и настаивали, что здесь безопаснее всего. После чего они отволокли капитана в собственную каюту.       Когда же капитан оказался у себя, матросы, качаясь, словно пьяные, направились искать квартирмейстера, в надежде на то, что тот находился сейчас в куда более адекватном состоянии.       Но в этот самый момент его заботило только то, как спасти свою собственную шкуру. Члены команды обнаружили его забитым между мешками с провизией на нижней палубе, вызвав неслабый гнев у первых.       — Ах ты, трусливый пёс! Ты что тут делаешь? Прячешься, поджав хвост?! Зарезать тебя нужно прямо здесь! — орал один из матросов, желавший кинуться на квартирмейстера.       — Как ты смеешь так сидеть здесь, пока на корабле творится такое? Никто тебя больше не будет выбирать, паршивая ты крыса! — воскликнул другой матрос, с трудом удерживавший первого.       — Молчите, а иначе…       — Иначе что, портовая ты крыса?! — воскликнул первый матрос в ответ боцману, решившего сразу же умолкнуть, так как понимал, что силы явно неравны и его могут убить прямо на том месте, где он стоит.       Поняв, что и от квартирмейстера ничего не добиться, матросы, покачиваясь и падая на настил, пошагали на верхнюю палубу, дабы помочь убрать оставшиеся паруса на мачтах. Конечно, обычно в таких случаях обязанности командования на себя брал первый помощник, но его также невозможно было найти на корабле.       Но стоило им подняться наверх, как перед их глазами открылось нечто невиданное ранее в их жизни, да и в жизни любого из команды: огромный водоворот, которому не было видно края, как будто засасывая внутрь себя не только океан, но и небо над ним. Часть команды расталкивая остальных, кинулась к лестнице на нижнюю палубу, а кто-то, стоя на коленях и привязав себя к основанию мачты, продолжал молиться вместе со священником, перед взором которого открылась кромешная темнота входного портала в ад.