Близкие люди

С утра всегда холодно, несмотря на погоду. Дует ли ветер снаружи, или за окном тихо. Холод просачивается внутрь и не уходит, пока не наступает полдень. С утра зябко не снаружи, а словно внутри, будто бы я набрал в себя холод, и моё тело не в состоянии его отдать. Я встаю, обнимая себя за плечи, зубы стучат друг об друга, и вся спина в мурашках ещё со вчерашнего вечера. Мне страшно, я боюсь, что этот сон я не забуду до конца своей жизни. Чувствую, как внутри зарождается бесконечная грузная тоска, мысли не складываются в предложения. Думается даже, что моё путешествие было мне карой, однако за что, я до конца не понимаю. Видимо, и не должен. Мне хотелось бы до остатка оттаять и вернуть всё обратно: свою жизнь до острова, доктора, простые радости без бессонных ночей. Одно я знаю точно–в кровать я не вернусь ещё около двенадцати часов, а может и того больше. Это понимание успокаивает, однако совсем скоро неизбежность кошмара заставит меня глотать воздух, как выброшенная на берег рыба. Я сразу вспомнил тот день, когда в первый раз ступил на остров; меня не волновали ядовитые змеи, болота, одиночество, отсутствие поддержки со стороны, опасность быть убитым. Моя беззаботность тогда была словно затишьем перед бурей. Теперь я трясущимися руками тянусь к книге, подаренной доктором, и держусь за неё, как за последний артефакт, связывающий меня с настоящим. А в голове повторяю, что всё это –лишь шалости израненной души, и сейчас я в безопасности, в своей комнате, в семейном трактире, здесь всё мне знакомо и объяснимо, никаких загадок и тайн, сплетен и перемен, всё идёт своим чередом без сильных перепадов. "Спокойно, Джим, ты только в начале своего пути, впереди наверняка будет что-нибудь стоящее"–повторяю я, не веря ни единому слову. Спустя несколько минут уговоров резко встаю и, чуть не плача, спускаюсь вниз. Снова встал рано, а значит все ещё сладко дремлют, беззаботно, как я несколько лет назад. Перед глазами, как я ни смотрел по сторонам, стояла картина из сна, и где-то на переферии сознания вдруг прогремел пушечный выстрел. Тот самый, после которого у меня земля ушла из-под ног, а жизнь показалась такой короткой. Тогда я на некоторое время застыл, не зная, что мне делать теперь, если все, кто мог бы помочь, погибли. И только Бен Ганн уверил меня в том, что мои друзья засели в форте, подняв британский флаг. На тот момент я уже задним числом оплакал сквайра, доктора, капитана, егеря и был готов принять свой ранний и, несомненно, трагичный конец такой короткой жизни. И хоть сейчас я сидел на первом этаже, в родном кресле и должен был чувствовать себя живее всех живых, я с каждым днём всё больше жил прошлым, перелистывая сцену за сценой, назад и вперёд, затем обратно и снова возвращаясь к щемящему чувству одиночества от осознания, что никто и никак не сможет мне помочь. Я должен был почувствовать облегчение, однако увы, весь мой путь на острове был сопряжён с тошнотворным чувством тревоги, и я не до конца понимал, каким образом другие оставались внешне спокойными, внутри меня была буря, и единственное, чего я хотел, было увидеть свой дом, гостиную, мать. Я в гостиной. В полном замешательстве, что же делать дальше. Я выскользнул на улицу. Была ранняя весна. Хоть холод и начал уходить потихоньку, по утрам снаружи всё ещё было зябко, что руки немели. Я подбежал к морю и снова, как сотни раз до этого, долго смотрел вдаль, надеясь на что-то неуловимое. Лишь чайки разбавляли монотонный шум волн. Небрежно разбросанные по небу облака навевали мысли о беспорядочности жизни. Теперь я без перерыва думаю, что мог бы отказаться отправиться в путешествие непонятно куда и представляю последствия моего отказа. Капитан с командой без меня не узнали бы о плане пиратов, их смерти были бы на моих руках. Звучит абсурдно, но было бы ещё хуже. Я старался подобрать исход, который удовлетворил бы меня. Да, надо было послушать доктора и выгнать Билли Бонса из трактира или разорвать чёртову карту, будто её и не было никогда. Тогда не было бы никакого путешествия, ненужных смертей, переживаний, и этот чёртов остров остался бы неизведанным нами. Поглощённый мыслями, я не сразу услышал топот копыт по дороге. Всадник взялся из ниоткуда и, остановившись около трактира, он спустился с лошади и подозвал меня к себе. Я узнал в нем одного из слуг Трелони: -Джим, господин просил передать, что доктор в городе. Сейчас он отдыхает, однако к вечеру будет готов принять гостей. Не веря своим ушам, я смотрел на посланника снизу вверх полными слёз глазами и перебирал в руках несчастную книгу. Кажется, дни моих мучений закончены.