Мгновенная перезагрузка

Стоило только вернуться в квартиру, как на Брута с новой силой навалилась усталость и какая-то животная тоска, понять которую не удавалось, а браслет, призванный гасить деструктивные эмоции молчал, точно нарочно намекая на сознательное принятие этой вины. А чем он провинился? Тем что спас Полис, защищал себя, не пошёл против системы? Где конкретно в формуле его жизни закралась ошибка, от которой теперь так отвратительно. И вид Икара, тенью прошлого себя появляющегося в Институте не добавлял его новому руководителю душевного равновесия. Сколько бы Брут не утверждал, что все они «дети разума и логоса», деструктивные мысли то и дело рождались в его голове, не позволяя насладиться знакомым одиночеством и покоем. Лию, что уже с неделю искала с ним встречи, вопреки обыкновению ни слышать, ни видеть не хотелось. Новый напарник, бывший "медный", что принёс Правителю крылья Икара, не выглядел победителем, коим его позиционировали новости. Ясон, куда более охотно откликающийся на почти маргинальную кличку «Взломщик» появился в главном офисе Института в свой первый рабочий день в белом строгом костюме с короткой, офисной стрижкой светлых волос и почти гробовым молчанием. Никто из бывших соратников Икара его не приветствовал. Кроме Брута, которому опять выпала сомнительная честь быть «хорошим другом». Он ожидал кого-то похожего на Икара, ведь Ясон когда-то тоже был «легализованным гением», но нет, на него смотрели почти бесцветные, водянисто-серые глаза и выражение у них было почти такое, какое каждое утро после суда над Икаром было у Брута – затравленное. Они сработались. К концу первой недели Институт вновь работал как отлаженный механизм. Об Икаре не говорили, как о покойнике, хотя каждый день видели и даже здоровались. Брут к бывшему другу после того достопамятного разговора после шоу и последовавшего за ним разбирательства не подходил. В конце концов он попытался ему помочь, а капризный, избалованный мальчишка в своём, определённо, безумном гении решил, что истерика лучшее решение проблемы. И кто он, Брут, такой, чтобы мешать этому? Да ещё, когда его помощь отвергли. А ведь он предлагал! Говорил, почти требовал вернуться к Правителю и всё объяснить. Брут знал, что, если Икар придёт и покаяться, его простят. Публичное признание ошибок и всё – свобода и статус вернутся. Пять минут речей, написанных даже не им самим, а Брутом, и друзья вновь будут спасены. Брут даже почву подготовил, поговорил с Правителем, списал всё на Изгоев. В конце концов, это именно они, а не Икар взорвали Купол и учинили беспорядки. Чудо, что Правитель его выслушал и пообещал подумать и «смягчиться». Помогла глава Госпиталя, что питала к Икару какие-то почти материнские чувства. Она первая сказала, что «мальчику просто не повезло влюбиться» и Тесей прислушался. После всего случившегося это было подарком судьбы для Икара, едва ли не большим, чем тот, первый, грант. Но, нет же, Икар вздумал ругаться с Правителем, отстаивать свою точку зрения и… требовать свободы девчонки из Изгоев, которая сама пришла в Полис и призналась. Брут, правда, хотел помочь. Он протяну руку, как полагалось другу, вот только Икар потащил его на дно, будто мало ему было того, что полжизни Брут провёл в тени чужого гения. Правитель же ясно дал понять ещё во время их разговора, что ошибки не потерпит. Отвечать своей головой и местом за прихоти Икара Брут не желал. Его помощь не оценили и он… просто ушёл в сторону. В конце концов, это не преступление – спасать себя. Плотское увлечение… Брут всегда знал об опасности сильных эмоций, они заставляют мозг работать хуже, видимо сказывался приток крови к совершенно другому органу. Сторонился бывшего «платинного мальчика» и Ясон, само назначение его тяготило больше, чем иное наказание. Он думал, что никогда больше не вернётся в этот Институт, видеть бывших соратников, которых когда-то считал пусть не друзьями, но приятелями было неприятно. Падение Икара слишком напоминало его собственное. Вот только в отличие от изобретателя крыльев, Ясон не погряз в самокопании, а начал бороться за свою жизнь. Быть может потому, что он привык быть один, ведь у него не было друзей, вроде того же Брута или невесты, готовой простить. Лию Взломщик видел всего несколько раз, но даже этого было достаточно, чтобы понять, что она красива и весьма сообразительна. Икар – дурак, раз променял её на дикарку. При этом, не просто дурак, а разбалованные и доверчивый, точно ребёнок. Ясон поверить не мог, что такой почти сказочный принц мог провести детство в детском доме – таких забивают первыми. По всей видимости, спасал его именно Брут и, похоже, привык это делать. Его заботу, больше похожую на братскую, было видно в каждом оброненном слове и жесте. Идеальный друг. Которого не оценили. Ясон старался ценить, нет, не дружбу, ей в их сложных отношениях даже не пахло, но выдержу, ум и умение держаться. Они были похожи с Брутом, как отражения в зеркале. Бруту было невыносимо оставаться в тишине квартиры и он вернулся в Институт, несмотря на поздний час, надеясь, что там никого не застанет. Хотелось погрузиться в привычную рутину доработки изобретений, исследовательская деятельность раньше неплохо отвлекала его от сторонних мыслей. Встреченный в коридоре Правитель заставил инстинктивно вытянуться по струнке, как во время награждения и произнести дежурное приветствие. - Работаешь? – кивнув в знак приветствия, Атлант скупо улыбнулся одними губами, взгляд остался прямым и жёстким, пригвождающим к полу. – Как идёт усовершенствование браслетов? Ты хотел создать дополнительную батарею. - Да, было бы весьма кстати иметь некоторый запас энергии, чтобы в случае повторения недавних событий избежать разрушений и жертв, – согласился Брут, тряхнув чёлкой, которая отросла и вновь лезла в глаза, не спасали даже очки. – Я послал Вам отчёт о проделанной работе. - Я видел. Ты молодец, Брут, – на плечо легла тяжёлая ладонь, заставляя вскинуть взгляд на мужчину. –Я доволен тем, как ты справляешься с ответственностью и твоим новым положением в Институте. Надеюсь, нет никаких проблем? Как коллектив принял кадровые изменения? «Как восприняли разжалование Икара и приход Ясона?» – перевёл для себя Брут и едва не скривился от того, как неприятно царапнула эта фраза. Новый руководитель Института прикусил изнутри губу, продумывая ответ. Обманывать Правителя смысла не имело, но теперь бремя ответственности было и на нём. Брут вдруг подумал, что начал понимать Атланта чуть больше. В отличие от того же Икара, он знал, что признание заслуг - это не только о радости, но и об ответственности. - Всё хорошо, Правитель. Ясона приняли сдержанно, без недовольства, – Брут облизнул губы, увидев как вечность в глазах Атланта окрасилась одобрением. – Он талантливый программист, сейчас помогает в разработке новой, улучшенной версии браслета. Если Вы хотите, я могу его вызвать и он расскажет о своих мыслях. - Не стоит, Брут. Я доверяю твоему мнению, – чуть склонил голову Правитель, похлопав талантливого, а главное старательного юношу по плечу. – Доброй ночи! - Доброй, – эхом повторил Брут и поспешил в свой новый кабинет. Белые стены, только необходимый минимум мебели позволяли не отрываться на сторонние мелочи и сосредоточиться ан работе, чем, собственно, новый глава Института и занялся. Погрузившись в последние отчёты о тестировании новых браслетов, он не заметил как прошёл час, а потом второй. Сторонние мысли, наконец, покинули его голову, не отвлекая от того, что действительно важно. Сохранение системы теперь и его забота. - Здравствуй, Брут! Ты один? – дверь кабинета отворилась, впуская красавицу Лию. – Я повсюду тебя ищу. - Было много работы, прости, – соврал Брут, нервно отбросив со лба чёлку. – Конечно, проходи. Ты что-то хотела мне сказать? Лия в молчании преодолела разделяющее их расстояние, обошла длинные стол и встала очень близко от забывшего контролировать дыхание друга. Брут не сводил глаз с её чем-то взволнованного лица и не мог отделаться от мысли, что Икар поддонок с комплексом бога или настоящий слепец – не ценить такое сокровище, что досталось ему буквально не за что. За жалкие семь баллов, которые решили их общую судьбу, обрекая Брута быть всегда вторым. - Скажи, ты мне друг? – вдруг спросила Лия, поднимая, наконец, на него глаза. - Конечно! Какие могут быть сомнения, Лия, – горячо заверил подругу Брут, не понимая, к чему весь этот разговор. Он потянулся обнять девушку, но она чуть отпрянула, виновато улыбаясь. – Что случилось, Лия? - Ты можешь мне помочь? Как друг, – торопливо добавила красавица, прикусывая губу, отчаянно пряча взгляд. Бруту не нравился этот разговор и то, к чему он, кажется, готов был привести. Лия пришла просить что-то из ряда вон выходящее, судя по тому, как мнётся, не решаясь озвучить просьбу. Брут же отчаянно хотел, чтобы она сказала, что ей страшно и одиноко, что она поняла, какую ошибку совершила, выбрав Икара. Это бы объяснило этот неуверенный тон и сомнения, а главное согрело бы его израненную душу. Наверное, именно поэтому он всё равно кивнул, несмотря на собственные сомнения. - Ты можешь снять браслет? – наконец, озвучила цель своего визита Лия. - Снять? Но зачем, Лия? – Брут отчаянно не хотел верить своим ушам. Должно быть ему показалось, он перетрудился или заснул за рабочим столом и теперь грезит. Юноша поймал её ладонь, желая прогнать наваждение. Не помогло. Лия продолжала стоять перед ним, упрямо поджав губы и вскинув подбородок. В последней попытке вразумить подругу он перечислял все разумные доводы, которые только знал, говорящие о пользе браслета, разбивающиеся о по-детски твёрдое «я хочу стать полноценным человеком». Она твердила о том, что хочет самостоятельно принимать решения, не слушая доводов разума и он, Брут, сдался, под натиском её взгляда. Просящего и несчастного. В конце концов, пусть лучше браслет снимет он, чем какой-нибудь изгой. - Спасибо, Брут, – тихо поблагодарила Лия. Невесомый поцелуй коснулся сомкнутых губ Брута, оставаясь, по всей видимости на память о так и не случившейся мечте. После ухода Лии стало ещё более тошно. В пустом кабинете, хранившем запах её духов хотелось нестерпимо хотелось сдохнуть. Брут рванул створку, распахивая окно и высунулся. Не хватало ветра, который он успел почувствовать пока купола не было, он бы сейчас здорово помог прийти в себя. Но в Полисе царило безветрие и совершенные «плюс двадцать пять». Брут вдруг подумал, что если шагнуть из окна, то пока будет падать успеет почувствовать что-то похожее на ветер. - Я бы не советовал, – голос нового напарника, раздавшийся от порога, заставил Брута отпрянуть от раскрытого окна. – Где-то между третьим и вторым этажом тебе придёт осознание, что ты ошибся, но будет поздно, а док последнее время не в настроении - может и не починить. - Зачем пришёл? – резче, чем того требовала субординация, спросил Брут, лохматя волосы. - Думаю, нам надо выпить, – хмыкнул Ясон, показав, что пришёл не с пустыми руками. Если бы он улыбался или попытался посочувствовать, Брут вышвырнул бы его прочь, не задумываясь. Взломщик был убийственно серьёзен, едва ли не хмур. В его светлых глазах было всё то же загнанное выражение, только теперь к нему примешалось ещё и какое-то иррациональное понимание. Это подкупало и успокаивало. Похоже, в своём Аду, в существование которого, конечно же, не верил, Брут был не один. Муки сомнений терзали не только его одного.