Your weak point

Если бы боль была человеком, это наверное было бы олицетворение Беатрикс. Этот маленький комочек жался к её груди каждую ночь, переодически всхлипывая и вздрагивая. То корабль сильно бороздит волны, то шум из других кают заставляли её пугаться, отчего Беатрикс сильно плакала, а порой заливалась такой истерикой, что Гермиона выводила её ночью на палубу подышать свежим воздухом.  — Мама, мне страшно… — плакала Трикс, утыкаясь носом ей в шею. Грейнджер лишь вздыхала, удерживая своё сознание здесь, в каюте. Девочка совершенно не хотела засыпать, часто будив её по ночам.  — Давай я расскажу тебе сказку, а ты постараешься уснуть? — спросила Гермиона, укрывая её плотнее шерстяным колючим одеялом. Трикс слабо кивнула, утыкаясь сильнее в шею Грейнджер. Гермиона мягко заправила её белокурые пряди за уши, чтобы те не лезли в глаза. Она тяжёло вздохнула и начала свой рассказ.  — Эта сказка начинается так… Жили были трое друзей. Они были прекрасными товарищами, всегда помогали друг другу и выручали из неприятностей. У них была огромная особенность, которая отличала их от обычных деток. Они были самыми настоящими волшебниками, — с грустью сказала Гермиона, до боли закусив губу, — но были и другие. Более тёмные и опасные. Тёмные волшебники всегда были злыми и среди них был один… Воплощение тьмы и ярости, — она углубилась в воспоминания, которые были покрыты словно лёгкой дымкой, туманом, который накрывал её историю словно плотным одеялом, скрывая от чужих глаз.  — Он сделал им больно? — удивлённо спросила Беатрикс, внимательно слушая её рассказ.  — Да… Очень. Настолько больно, что одному из друзей, пришлось объявить самую настоящую войну, — сказала Гермиона. Копоть. Звук разрушающегося Хогвартса и безумный смех Белатриссы Лейстрендж, который эхом ударялся об стены древнего замка, заставляя всех его обитателей вздрагивать от накатившего ужаса. Смрад. Всё измазано в крови, будто все родились с этим цветом на впалых щеках. Заклинания летят во все стороны, искрятся, шипят, злятся. Зелёные блики отражаются в витражах, ослепляя и пугая. Смерть. Многие лежат на полу, будто спящие. Глаза их закрыты, находясь теперь в вечном покое царства мертвецов. Но у неё нет времени останавливаться, она бежит вперёд и только вперёд, стараясь найти Рона, Молли, Джинни. Да кого угодно! Вспышка света. Гарри Поттер мёртв. Её рука, вся в крови и грязи, будто она упала в канаву и барахталась там долгое время, скользит и чувствует отдаляющиеся кончики пальцев рыжего доброго парня, который любил квиддич и куриные ножки на обед в Большом зале. Что если она умерла ещё тогда, в кабинете Дамблдора? Проклятие коснулось груди, а она переместилась сюда. Так может это сон? Она спит? Она… Жива?  — Они выиграли войну? — уже засыпая, пробормотала Беатрикс.  — Наверное. Лист в моей книги оборвался, я не смогла его найти, поэтому не знаю продолжения истории. Но как только я прочту эту книгу, я обязательно расскажу тебе её конец, — твёрдо сказала Гермиона, сжимая в руках одеяло. *** Она вышла на палубу тяжело дыша, хватаясь за грудину, будто бы её душили. А ведь её действительно душили. Убийства, кошмары, зло вокруг, которое сгущалось тёмными красками — все это было петлёй на её тонкой лебединой шее, которая с каждым разом становилась все туже и туже. Только вот бревно под ногами выбьет потом сам Том Марволо Реддл. Она подошла к краю корабля, хватаясь за поручни и смотря вдаль. Тёмное небо и вода, которая угрожающе плескалась и доходила выше положенного уровня. Начинался дождь. Сегодня будет шторм. Грейнджер ослабила тугие завязки платья в районе шеи, чтобы вдохнуть хоть каплю воздуха. Хоть каплю разумного смысла, который отсутствовал в этом мире полного хаоса. Ладони до боли впились в ограждение, собирая на себе все возможные занозы, которые до крови ранили руки Гермионы.  — Мерлин я… Я не могу больше так, — прошептала Гермиона, опуская голову ниже. Это было похоже на чёртову исповедь, перед Богом и теми, кого она убила. Сердце стало черствым, как та доля хлеба по утрам, которую им выдавали на двоих с Беатрикс. Ей хотелось выть от безысходности, голода и потери своей души. Не было человека, которому она могла поплакаться в жилетку. Она упала на деревянные половицы, которые были уже мокрыми от дождя. Волосы липли к лицу, заставляя её захлебываться истерикой, будто все нарочно сжимало её в своих тисках. Гермиона зарыдала. Как ребёнок. Закатываясь новыми порциями истерики, которая не хотела её выпускать из своих тёмных мерзких лап. Дождь ливанул с силой, ударяя её по лицу большими каплями.  — Прости меня, Господи! Я больше так не могу! — рыдала Гермиона, в буквальном смысле драла глотку, чтобы вымолить себе прощение. Вода поднималась все выше и выше, а иногда волны с грохотом падали на пол палубы, окатывая её тонной ледяной воды.  — Я больше не выдержу! Сначала Гарри, потом Рон… Джинни… Они все погибли! А я здесь! Живая, будто ничего не было! — кричала Гермиона, мол я тёмное небо услышать её, спустя долгое молчание. Гроза загрохотала, освещая тёмные рельефы туч. Не было луны, солнца или звёзд. Весь свет померк, оставив лишь раскаты грома в этом тёмном царстве. Может также померк её свет жизни? Она не помнила что было дальше. Её кто-то поднял на ноги, накинув на плечи тяжёлую шинель, которая мгновенно подарила чуточку тепла. Она шла, шла… А ноги заплетались, будто их вывернули в обратную сторону и Грейнджер из-за всех сил старалась идти дальше. Какая-то каюта, полутемная, но дарящая ощущение хоть какой-то защищённости.  — Миледи, я могу вам предложить чашку горячего чая? К сожалению у меня нет пряников, но есть завалявшиеся шоколадные конфеты. — раздался над ухом бархатный голос. Мерлин? Бог? Отец? Она не видела лица, будто глаза были покрыты пеленой. Лёгкий кивок и она откидывется назад. Глаза Гермионы закрываются и она не помнит больше ничего. Ни Беатрикс, спящую в другой комнате, ни жертвы убитые ею, ни умерших друзей, ни Тома Реддла, затаившегося на другом конце света. *** Весёлый шум артистов, звон какого-то бубна — все это не сочитается с военной обстановкой в мире. Том поправил свой чёрный костюм и пошёл следом за Рудольфусом, который упорно вёл его к месту выступления. Хоть и было тяжко, но магглы развлекали себя. «Хлеба и зрелищ» — вроде бы так они просили об новых выступлениях циркачей. Клетка была просторной, прутья узкими — не выбраться в любом случае. А в ней девушка. Тёмная и прекрасная. Её взгляд говорит о многом.  — Эта девушка? — спросил у Лейстренджа Абраксас, кивая головой в сторону клетки.  — Да. Именно она тебе нужна Том. Думаю, тебя заинтересует представление, которое она сейчас устроит, — ухмыльнулся Рудольфус, осматривая мини-тюрьму. Реддл внимательно продолжал смотреть на нее. Будто выискивая какие-то тайны, подсказки или же ложь.  — Как её зовут? — заинтересованно спросил Том, не отрывая от девушки взгляд.  — Нагайна. Интересное имя для наших земель, не так ли? — хищно улыбнулся Лейстрендж.