Никогда не отпускай меня.

Глава 2 Усадьба Салтыковых, Москва, 1820 год 19 октября, 09:15 С самого утра вся семья Салтыковых собиралась в Петербург, на ужин к государевой семье. Анна Николаевна Салтыкова была особенно рада: она была давно знакома с Марией Фёдоровной и хотела поскорее увидеться с ней. Тем временем, в комнате Марии Дмитриевны собрались почти все фрейлины усадьбы… — Слушайте-с, я совершенно не знаю, что мне надеть. Все старые платья уже так надоели… — Мария Дмитриевна подбирала наряд уже второй час, времени до выезда оставалось немного. — Может это, Мария Дмитриевна? — фрейлина показала ей синее платье, с кружевной изумрудной вставкой, украшенной золотыми узорами, в виде цветов. Рукава — аккуратно свисающие, кружевные, белые. — А у тебя неплохой вкус, Настенька. Да, пожалуй, это. — фрейлины принялись надевать платье на княжну. — Мария Дмитриевна, вы сегодня поедете по новому шоссе, Государева дорога называется. Говорят, быстрая очень, доедете за три часа, а то и меньше! — княжне принялись делать причёску: тёмно-русые, пышные локоны, собрали в аккуратный пучок и выпустили несколько прядей возле висков. — Слыхали-с про эту дорогу, говорят, на ней пока только Александр I, государь наш, ездил! — подхватила сплетню другая фрейлина, молодая Елена. — Ну хоть доедем быстро. — последний штрих: легкие, сладкие духи. — Сестрица, вы готовы? Папенька наказал выходить, поедем через минут 5! — в комнату ворвался младший брат Марии, Алексей. Ему было всего-то 14 лет, он отличался от других братьев своей заинтересованностью в живописи, а не в военном деле: несколько его работ уже оценивали однажды в Академии в Петербурге, и сегодня он не забыл захватить с собой пару-тройку картин, дабы показать одному профессору. — Алексей Дмитриевич! Вас не учили стучаться?! — ответила ему Мария Дмитриевна. Фрейлины, увидев князя, разом поклонились ему. — Ну что вы, не стоит. — Алексей улыбнулся всем в комнате. — Пошли же, Мария, вот Иван и Пётр уже давно готовы. Дмитрий Николаевич, разумеется, тоже ехал. Вся семья уселась в просторную коляску и отправилась на вокзал, который, конечно же, был открыт единственно для них. — Отец, слыхали вы? Говорят, волнения в Семеновском полку были, два дня тому назад. — Иван Дмитриевич, старший брат, хорошо разбирался в делах офицерах. — Слыхал, конечно. Шварцу-бы смертную казнь… Такие ужасы творились с солдатами… — Ну, не говори так, вспомни, он же детей наших борьбе когда-то учил. — Анна Николаевна встряла в разговор. — Всё таки относился он к ним не по-человечески, матушка, такое нельзя оправдывать. — Пётр Дмитриевич, сверстник Марии, ответил матери. — Давайте не будем о нём, прошу. Мы едем к государю, отужинать, так давайте там забудем обо всех проблемах. — Мария Дмитриевна совсем не хотела говорить про тирана-командира. Сев на поезд, в просторное купе на шесть человек, члены семьи почти не общались между собой: кто-то был увлечён книгой, кто-то, Алексей и Пётр, играли в шахматы. А Мария Дмитриевна перечитывала письма от… — Ты опять взялась за них, сестрица? Он же в прошлом. — Иван Дмитриевич подсел к сестре и со всей теплотой посмотрел на неё. — Я просто решила перечитать красивые стихи, несмотря на то, кто их писал. Ведь так можно? Просто не думать об авторе и наслаждаться стихами. — Мария грустно улыбнулась и, со вздохом, отложила сочинения. — Ну я то уж припоминаю, сколько этот.впрочем, не при дамах… Ведь знал же всё.В общем, не стоит вспоминать о нём, дорогая. Он не стоит того. — Ладно, как скажешь. — княжна усмехнулась и принялась говорить о разных новостях с Петербурга, а Иван был прекрасным собеседником с самых малых лет, и у него получилось отвлечь её. 13 часов дня В Зимнем дворце как всегда бушевала жизнь, играла музыка, туда-сюда ходили фрейлины Александры Фёдоровны, служащие, офицеры и все прочие. Сегодня выносили приговор офицерам по случаю бунта в Семеновском полку. В зале из розового и мятно-голубого камня, где должны были объявить указ, уже построились офицеры: Муравьёв-Апостол, Бестужев-Рюмин, Пестель, Трубецкой, а также Шварц и некоторые другие. Примерно в то же время во дворец приехали Салтыковы. В зал вошли граф Милорадович, великий князь Николай Павлович и ещё несколько знатных офицеров. Наказуемые стояли смирно. Один из офицеров передал графу приказ. Стояла гробовая тишина, сменяемая слабым, уже отзвонившим колоколом, который и созвал присутствующих. — Мы, Александр I, Император и самодержец Всероссийский, и прочее, прочее, прочее. Полковника Шварца, Фёдора Ефимовича, за неумение удержать в повиновении полк, коим командовал, приговорить к смертной казни. За измену присяге и нарушение воинского устава, лейб-гвардии, Семёновский полк расформировать. Всех офицеров уволить из гвардии и определить к службе в частях первой и второй армии в Малороссии без права отпуска и выхода в отставку. Капитана Трубецкого оставить в гвардии и прикомандировать к генеральному ставу, потому как он при происшествии в полку отсутствовал. Учитывая прежнюю безупречную службу полковника Шварца, заменить ему смертную казнь отставкой без сохранения содержания. Император Александр I руку приложил. — после последних слов Шварц упал в обморок. — Тут все такие странные, согласен? — Мария Дмитриевна шла под руку с Петром, за Алексеем и Иваном. — Все кланяются, улыбаются, вот так, — Мария спародировала приторные улыбки фрейлин, — а потом за спиной обсуждают кому не лень. — Будьте вы вдвоём потише, ради Бога. — старший сделал замечание Марии и Петру. Они с братом довольно громко засмеялись и столкнулись с Николаем Павлович и графом, которые только что отдали приказ офицерам. — Николай Павлович, граф. — опомнившись, Мария Дмитриевна тотчас-же низко поклонилась. С князем поздоровались также братья. — Рады видеть вас, княжна. Ваших братьев тоже… Вы все так выросли…— граф Милорадович давно знал Салтыковых. Мария улыбнулась графу. Николай тоже поклонился княжне и братьям, улыбнулся. — Петр Дмитриевич, вы не видели нигде Анну Николаевну с Дмитрием Николаевичем? — спросил Николай Павлович. В это время Мария слегка наклонилась за спину Николаю Павловичу и, увидев Трубецкого, который тоже заметил её, широко раскрыла глаза в удивлении и бесконечной радости, и также быстро отвела взгляд. — Кажется, матушка с отцом пошли в сад. — Николай Павлович поблагодарил Петра и распрощался с ними. Он был не против Салтыковых во дворце, даже рад. Мария Дмитриевна еще раз слегка поклонилась князю и побежала навстречу Трубецкому. — Боже мой, глазам своим не верю, князь! — отпустив руку Петра Дмитриевича, княжна бросилась в объятья Сергея Петровича, не замечая никого вокруг себя. Князь же поднял её воздухе, покружил и крепко обнял. По этикету, им двоим было не положено ничего из этого, но они были безумно рады видеть друг друга. Муравьев же с приятелями просто удивлённо наблюдали за происходящим. — Мария Дмитриевна, наконец-то! Я вас ждал ещё с прошлой недели ждал, как только узнал! — он аккуратно выпустил её из объятий. Иван Дмитриевич же с братьями тоже неловко улыбался, переводя взгляд то на братьев, то на офицеров, ждав, пока сестра и князь вдоволь нарадуются друг другу. — Я слышала про волнения в полку, вам уже вынесли приказ? А что сказали, князь? — она оживленно стала расспрашивать его обо всём, но вскоре заметила ещё офицеров и поняла, насколько невежливо она себя ведёт. — Прошу прощения, господа… Сергей Иванович, рада вас видеть. — княжна легко поклонилась Муравьёву-Апостолу. — Я тоже рад, Мария Дмитриевна. Вы так выросли… — он смущённо улыбнулся ей. — Благодарю, но, право, я это услышала сегодня сотню раз! — она усмехнулась. — Не представите нас, князь? — княжна посмотрела на Бестужева-Рюмина, который всё это время усиленно наблюдал за девушкой. — Да, разумеется… — Сергей Петрович не успел закончить. — Михаил Павлович Бестужев-Рюмин, княжна. Это честь для меня. — он аккуратно взял руку Марии Дмитриевны в поклоне, и поцеловал её. — Взаимно, Михаил Павлович. — Мария Дмитриевна улыбнулась офицеру. — Иван Дмитриевич. — старший брат Марии склонил голову в приветствии офицеру. — Алексей и Петр Дмитриевич. — Иван представил своих младших братьев, те также поклонились. — Павел Иванович Пестель. — адьютант представился Салтыковым. — Наша матушка знакома с вашими родителями, Павел Иванович. Замечательные люди. — заметил Иван Дмитриевич. — Благодарю, князь. Надолго вы в Петербурге? — Мы ещё не знаем, Павел Иванович. Как получится. Но мы будем рады остаться здесь подольше. — Да, слыхал, у вас тут прекраснейшее имение… — Бестужев легко толкнул Пестеля локтем, делая замечание. — Да, Павел Иванович, верно подмечено. Заходите к нам как-нибудь на чай, мы будем рады. — ответила ему Мария Дмитриевна с улыбкой. Бестужев-Рюмин ухмыльнулся. — Благодарю, дорогая. — Пестель усмехнулся. Было видно, что Павел Иванович относился к Салтыковым довольно пренебрежительно. Прямиком из зала в коридор, где офицеры вели беседу с Салтыковыми, вышел граф Николай Семёнович Мордвинов, сенатор, с Кондратием Федоровичем Рылеевым. Муравьев с Пестелем поспешно попрощались с Салтыковыми. Бестужев-Рюмин тоже откланялся, и все трое ушли. На секунду, Михаил Павлович обернулся и улыбнулся княжне. Она, хоть и засмущавшись, ответила ему тем же. Увидев литератора, улыбка с лица Марии Дмитриевны медленно сошла. Трубецкой тоже обратил внимание на них. — Ах, Мария Дмитриевна, дорогая, добрый день. Какое счастье видеть вас всех у нас в Петербурге. Князь. Иван Дмитриевич, Пётр… — граф принялся кланяться Салтыковым и Трубецкому. — Граф, благодарю. — княжна поклонилась Мордвинову. — Кондратий Фёдорович, вы знакомы с Салтыковыми? Знаете, мы с господином Рылеевым пересеклись тут, он как раз с собрания русско-американской канцелярии, он же у нас там за главного, слыхали-с? — князья Салтыковы прекрасно знали Рылеева.— Мы знакомы, граф, разумеется. Мария Дмитриевна… — Рылеев откланялся княжне и задержал на ней взгляд. Она смотрела на него стеклянными, светло-голубыми глазами. — Кондратий Фёдорович. Вы занимаете должность в канцелярии? — Да, Мария Дмитриевна, с недавних пор… Ранее служил заседателем здешней Уголовной палаты. — Поздравляю с новой должностью. — ответила ему княжна. — Благодарю. — Рылеев опустил взгляд в пол. Граф же попрощался и ушел. — Господин Рылеев, рад познакомиться с вами. Иван Дмитриевич. Мы с братьями много о вас слыхали. — Надеюсь, только хорошее? — Рылеев усмехнулся. — Разумеется. — ответил ему Алексей Дмитриевич. — Нам пора идти, Кондратий Фёдорович. — братья откланялись поэту. Тот же посмотрел на княжну. — Мария Дмитриевна, могли бы мы с Вами поговорить? Наедине? — Да, конечно. Я скоро, ступайте. — княжна обратилась к братьям. Они с Рылеевым остались одни.